Экскурсия по этому удивительному дому еще больше вдохновила девушек. Внизу, рядом с гостиной, находились кухня и маленькая спаленка. Наверху они обнаружили три комнаты – одну большую и две маленькие. Энни сразу облюбовала одну из маленьких, с видом на сосняк; ей очень хотелось, чтобы эта комната стала ее. Она была оклеена светло-голубыми обоями, и в ней стоял маленький, старый туалетный столик, а на нем – подсвечник. Окно здесь было с первоклассным, словно алмаз, стеклом; рядом с окном стояло кресло, покрытое сверху голубым муслиновым чехлом с оборками. Отлично подойдет для того, чтобы заниматься и мечтать, сидя в нем!
– Все это, как во сне, – сказала Присцилла, когда они шли обратно. – Уж не проснемся ли мы, и не умчится ли это "мимолетное видение ночи?
– Ну, Пэтти и Мария Споффорд не очень-то напоминают ночные видения , – засмеялась Энни. – Представьте их путешествующими в этих капорах и шалях!
– Ну, думаю, наши дамы от них избавятся, стоит им только начать путешествие! – усмехнулась Присцилла. – Но вот вязание они будут таскать с собой повсюду. Они с ним не расстаются, по всей вероятности! Будьте уверены, они и в Вестминстерское Аббатство явятся со своим вязанием! А между тем мы обоснуемся в усадьбе Пэтти-Плейс на Споффорд-Авеню! Я уже сейчас ощущаю себя миллионершей…
– А мне кажется, будто я – утренняя звезда и вся сияю от счастья, – вторила подруге Энни.
Фил Гордон буквально приплелась к Энни с Присциллой на Сейнт-Джон-стрит в тот же вечер и плюхнулась к первой на кровать.
– Ой, девчонки, дорогие, я до смерти устала! Чувствую себя, словно человек без отечества… Или там было – без тени? Что-то не помню! В общем, я упаковываю чемодан.
– Должно быть, вы так выжаты, словно лимон, потому что никак не могли решить, какие вещи складывать в первую очередь и, главное, куда!" – засмеялась Присцилла.
– Воо-ще-то да… Когда мне, наконец, удалось запихнуть все вовнутрь каким-то чудом, на крышку чемодана уселись хозяйка пансиона и ее служанка, чтобы мне удобнее было его закрывать. Тут-то и выяснилось, что все вещи, которые я хотела надеть на Совет колледжа, уложены на самое дно! Пришлось мне распаковывать чемодан и примерно с час рыться в вещах, чтобы выудить со дна то, что нужно. Я нащупывала что-нибудь и пыталась к нему подобраться, но в конце концов оказывалось, что это вовсе не то, что я искала! Нет, Энни, вовсе я не ругалась!
– Я же этого не говорю!
– Да, но скорее всего, подумали, судя по вашему лицу! Но я держала свои мысли в чистоте и не сквернословила… А в голове была такая каша! Я лишь могла сопеть, вздыхать и чихать!.. Вот истинная причина моей затянувшейся агонии… Королева Энни, ну подбодрите меня чем-нибудь!
– Вспомните, что в следующий четверг вечером вас с распростертыми объятьями встретят Алек и Алонсо на родной земле! – сказала Энни.
Фил отрицательно покачала головой.
– Это не то. Когда у меня в голове туман, Алек с Алонсо ничем не помогут. Но что приключилось с вами? Отчего это вы сияете, подобно радуге на небесах? В чем дело, признавайтесь!
– Мы переезжаем в Пэтти-Плейс в следующем учебном году! – победно изрекла Энни. – И, заметьте, мы там будем полными – или почти полными! – хозяевами. Мы сняли целый дом, а не отдельные комнаты! С нами собирается жить Стелла Мэйнард, а ее тетушка согласилась взять на себя хозяйственные заботы!
Фил прямо-таки подскочила на кровати, вытерла нос и вдруг упала на колени перед Энни.
– Девочки, миленькие, можно и мне с вами?.. Я буду хорошей! Если для меня не найдется комнаты, – подойдет и собачья конура. Я видела ее там в саду! Но только не бросайте меня одну!
– Да встаньте же вы, наконец, глупенькая!
– И не подумаю! Вначале пообещайте, что не оставите меня на произвол судьбы!
Энни с Присциллой переглянулись. Затем Энни медленно произнесла:
– Фил, дорогая, конечно, нам бы хотелось, чтобы вы переехали вместе с нами. Но давайте говорить начистоту! Я бедна, Присцилла – тоже, Стелла Мэйнард – тоже не исключение. Жить мы собираемся более чем просто и так же питаться. И вам придется довольствоваться тем же, чем мы. Но вы же – особа состоятельная, и за пансион платите сейчас немалые деньги. Это факт!
– Не все ли равно? – трагически воскликнула Фил. – Лучше питаться одной травой в хорошей компании, чем давиться седлом барашка в одиночестве! Не в еде счастье, девоньки! Надеюсь, вы понимаете, что я это понимаю?! Да посадите меня на одну воду и хлеб – с ма-а-ленькой ложечкой джема, – но только позвольте жить с вами!
– Кроме того, – озабоченно продолжала Энни, – многое придется делать самим. Тетушка Стеллы одна со всем не управится. У каждой из нас будут свои обязанности. А вы – …
– Пахать не умеете, прясть – тоже, – закончила Филиппа ее мысль. – Но я научусь всему необходимому. Только разок мне покажите, как это делается! Ну, допустим, постель застилать я умею. И не забывайте, что хотя готовить я не научилась, но зато всегда сдерживаю свой темперамент! А это уже кое-что! К тому же никогда не жалуюсь на погоду, что тоже положительное качество. Ну, пожалуйста, пожалуйста! В жизни ни о чем не мечтала так, как об этом! А пол этот ужасно жесткий!
– Есть еще одно "но", Фил! – решительно заявила Присцилла. – Весь Редмонд знает, что по вечерам к вам идут посетители нескончаемым потоком. Но в Пэтти-Плейс этот номер не пройдет! Мы решили, что будем принимать друзей только по пятницам. Если вы все еще хотите жить вместе с нами, вам придется соблюдать это правило.
– А вы уже решили, что я буду возражать? Вовсе нет! Я с радостью соглашаюсь. Мне и самой надо было бы принять подобное решение, но я, как всегда, колебалась слишком долго. Когда ответственные решения останутся за вами, у меня гора с плеч свалится! Если бы вы бросили меня на произвол судьбы, я бы умерла от огорчения и потом являлась бы к вам в ночных кошмарах… Я поджидала бы вас у порога Пэтти-Плейс, и всякий раз, выходя из дома, вы бы сталкивались нос к носу с призраком Филиппы Гордон.
Энни с Присциллой вновь переглянулись.
– Ну, – сказала Энни, – конечно, ничего твердо обещать мы пока не можем, не поговорив со Стеллой, но, думаю, у нее не будет возражений на этот счет. Так что, милости просим в нашу компанию!
– Если вам наскучит наша "простая жизнь", вы всегда вольны от нее отказаться, это всем ясно, – добавила Присцилла.
Фил вскочила на ноги, с чувством обняла их обеих и радостно умчалась домой.
– Надеюсь, все будет хорошо, – сказала Присцилла.
– Все в наших руках, – заметила Энни и добавила. – Уверена, что Фил прекрасно впишется в наш "маленький, домашний круг.
– О, Фил еще та трещотка, но в компании незаменима, что правда – то правда. И вообще, чем нас больше, тем реже мы будем залезать в наши тощие кошельки. Но каково с ней жить? Нужно же провести вместе по крайней мере лето и зиму, чтобы знать наверняка, уживемся ли мы под одной крышей, или нет!
– Ну что ж, для нас всех это будет своего рода испытанием; посмотрим, на сколько нас хватит! Мы должны приспосабливаться друг к другу и относиться с пониманием. Фил вовсе не эгоистична, хотя немного ветреная. Но я верю, всем нам будет хорошо в Пэтти-Плейс!
Глава 11. Круг замкнули
Энни вернулась в Эвонли, не потеряв надежды получить стипендию Торборна. Знакомые уверяли, что она ни капельки не изменилась, тоном, не оставлявшим сомнений, что они удивлены и даже разочарованы этим.
Но и в Эвонли все было по-старому. Во всяком случае, так казалось на первый взгляд. Но когда Энни сидела на старой церковной скамье Катбертов и смотрела на прихожан, ей бросились в глаза некоторые изменения. Нет, жизнь не стояла на месте! Проповедовал с кафедры незнакомый священник, а некоторые из прихожан навсегда покинули этот мир.
Старый "дядюшка Эйб", местный "пророк", миссис Петер Слоан, которая, наконец-то "отмучилась", Тимоти Коттон, по словам миссис Линд "отошедший в мир иной после двадцатилетней подготовки", и Джошуа Слоан… Последнего никто не узнал, когда он лежал в гробу, поскольку впервые ему привели в порядок бакенбарды… Все эти люди покоились теперь на маленьком церковном кладбище.
А Билли Эндрюс женился на Нетти Блуэт! Молодые впервые сделали семейный "выход в свет" в то воскресенье. Билли, переполненный гордостью и счастьем, "показывал" всем молодую жену в шелках и шляпе с пером, когда они садились на скамью Хармона Эндрюса; Энни опустила глаза, чтобы скрыть затаенную усмешку. Ей вспомнилась одна бурная зимняя ночь во время рождественских каникул… Тогда Джейн сделала ей предложение от имени Билли. Нет, ее отказ вовсе не разбил его сердце… Интересно, а Джейн тоже делала предложение Нетти вместо Билли? Или он, наученный горьким опытом, решил "все взять в свои руки"? Все семейство Эндрюс, казалось, прямо-таки распирало от гордости и удовольствия – от миссис Хармон Эндрюс на церковной скамье до Джейн на хорах. Последняя уволилась из Эвонлийской школы и решила осенью податься на запад.
– Она здесь просто не может найти себе жениха, так-то вот! – презрительно кривила губы миссис Линд. – А говорит, что хочет поправить здоровье там, на западе! Первый раз слышу, чтобы у нее были проблемы со здоровьем.
– Джейн – хорошая девушка, – дипломатично сказала Энни. – И она скромная, не старается привлечь к себе внимание, подобно некоторым.
– Да, она никогда не строила глазки мальчикам, если вы это имеете в виду, – согласилась Рейчел Линд. – Но замуж-то ей хочется так же, как и всем. Так-то вот! А чего еще ради ей отправляться на этот запад в какое-то Богом забытое место, о котором мы только и знаем, что там много мужчин, а женщин – раз, два и обчелся? И не говорите мне ничего, дело и без того ясно!
Но не на Джейн Энни смотрела в тот день с испугом и удивлением, а на Руби Джиллис, сидевшую позади мисс Эндрюс на хорах. Что сталось с Руби?! Нет, нет, она была даже красивее, чем обычно; но голубые глаза ее как-то лихорадочно блестели, а щеки покрывал болезненный румянец. Она страшно похудела. Изящные ручки, сжимавшие молитвенник, стали полупрозрачными…
– Руби Джиллис… больна? – спросила Энни миссис Линд, когда они шли домой из церкви.
– Руби Джиллис умирает от туберкулеза легких, – коротко ответила миссис Линд. – И все это знают, только она сама и ее семья упорно отказываются в это поверить. Если вы бы задали этот вопрос им , то в ответ услышали бы, что с Руби все в порядке. Зимой у нее был приступ этой ужасной болезни, и она даже не могла преподавать. Руби все говорит, что осенью вернется в школу. Она надеется, что ей найдется работа в Уайтсендсе. Она, бедняжка, будет в могиле, когда в уайтсендской школе начнется учебный год! Так-то вот!
Энни стояла, как громом пораженная. Руби Джиллис, подруга школьных лет, умирает?! Да разве это возможно? Последние годы они уже не были так близки, как раньше, но ведь память сердца остается… Энни остро переживала эту страшную новость. Потерять блестящую, веселую, кокетливую Руби!.. Разве думаешь о смерти, глядя на нее? После церкви она сердечно поприветствовала Энни и весело настояла на том, чтобы та непременно навестила ее вечером следующего дня.
– Но вечером во вторник и в среду вы дома меня не застанете! – таинственно прошептала она. – В Кормоди концерт, а потом вечеринка в Уайтсендсе. Герберт Спенсер берёт меня с собой. Это мой последний !.. Ну, сами понимаете… Так заходите завтра! Умираю от нетерпения: хочется обо всём расспросить вас! Особенно о Редмонде.
Энни знала, что на самом деле Руби мечтает рассказать ей о своих романах; она решила сдержать обещание, данное Руби, и навестить её. Диана тоже собралась пойти вместе с ней.
– Тысячу лет хочу зайти к Руби, – призналась она Энни, когда они вечером вышли из Грин Гейблз, – но мне как-то неловко было идти одной. Руби болтает, как ни в чем не бывало, а между тем иногда её душит кашель, и ей трудно говорить. Всё это просто ужасно! Она так стойко борется за жизнь, но врачи не оставили ей никакой надежды…
Девушки долго молчали, шагая по глинистой, красной дороге в сумерках. Малиновки пели свои вечерние песенки в высоких кронах деревьев, наполняя ликованием золотой вечер. С болот и озёр доносился стройный лягушачий хор; из семян на полях под солнцем и дождями возрождалась новая, трепетная жизнь; от дикорастущих кустов малины исходил благотворный, медовый аромат; белый туман стелился по зачарованным долинам, и по берегам ручья; словно синие звёзды, виднелись "россыпи" фиалок.
– Какой красивый закат! – воскликнула Диана. – Смотрите, Энни, на небе словно сказочная страна, не правда ли? Вон то длинное, фиолетовое облако у самого горизонта – это берег, а чистое небо над ним – словно золотой океан…
– Нам бы сейчас тот лунный бриг, о котором Пол когда-то написал в сочинении, помните? Побороздить бы на нём этот океан! Вот было бы замечательно, правда? – мечтательно произнесла Энни. И, возвращаясь с небес на землю, продолжала: – Думаете, Диана, нам будет просто разыскать здесь вчерашний день, наши весёлые вёсны и мир цветов? Не отцвели ли те розы, из лепестков которых Пол устраивал нам ложе?
– Перестаньте, Энни! – не выдержала Диана. – Мы же не похожи на древних старушек, которые уже прожили свою жизнь!
– А мне кажется, что всё уже позади, когда я думаю о бедной Руби, – тихо произнесла Энни. – Если это правда, что она угасает, то всё идёт под откос…
– Давайте на секунду заскочим к Элише Райт? – предложила Диана. – Мама просила занести баночку варенья для тёти Атоссы.
– А кто такая эта тётя Атосса?
– О, да разве вы не слышали? Её полное имя – миссис Сэмсон Коутс, и она из Спенсервейля. Она – тётя Элиши Райт и моего отца. Муж её скончался прошлой зимой, и она тяжело перенесла эту утрату, так что Райты забрали её к себе. Мама предлагала, чтобы она жила у нас, но отец заартачился. Не хочет он этого!
– А что, она такая невыносимая? – рассеянно спросила Энни.
– Вероятно, вы и сами её увидите, – многозначительно сказала Диана. – Папа говорит, что лицо у неё – как топор, и что им можно резать воздух… Но язычок её – куда острее!
Чуть позднее они увидели, как тётя Атосса вырезала "глазки" из картофелин в кухне Райтов. Одета она была в старый, вылинявший халат, а волосы её не плохо было бы как следует вымыть… Тётя Атосса терпеть не могла, когда её заставали врасплох, так что она настроила себя на воинственный лад.
– О, так это и есть Энни Ширли? – пробормотала она, когда Диана представила подругу. – Наслышана, наслышана…
По её тону можно было предположить, что ничего хорошего об Энни ей слышать не приходилось.
– Миссис Эндрюс говорила, что вы вернулись, наконец, домой. Она заметила, что вы изменились… в лучшую сторону.
Вне всякого сомнения, тётя Атосса считала, что у Энни работы над собой – непочатый край. Она продолжала своё занятие с удвоенной энергией.
– Я уж и не прошу вас присесть, – с иронией сказала она. – Чего вам тут делать-то? Дома никого нет!
– Мама прислала вам эту маленькую баночку варенья из ревеня, – мягко сказала Диана. – Она сегодня его сварила и подумала, что, может, вы захотите его попробовать.
– А, спасибо! – протянула тётя Атосса с довольно кислым выражением на лице. – Вообще-то, мне никогда не нравилось, как ваша маман готовит варенье. Она слишком много добавляет сахара! Однако, ладно уж, уговорили! Отведаю немного… Что-то этой весной у меня пропал аппетит. Не могу утверждать, что в моей жизни всё идет хорошо; но порох ещё есть в пороховницах! А лодыри вообще здесь никому не нужны… Если вас не затруднит, не будете ли вы столь любезны и не уберёте ли баночку с вареньем в буфет? Тороплюсь разделаться с этими картофелинами… Вы, поди, девоньки, никогда этим не занимались? Вот так и растят из барышень белоручек…
– Мне приходилось вырезать картофельные "глазки" перед тем, как мы арендовали ферму, – с улыбкой ответила Энни.
– И я до сих пор этим занимаюсь! – засмеялась Диана. – На прошлой неделе только и делала, что вырезала "глазки". По крайней мере, три дня на это ушло!
И она добавила, чтобы немного поддразнить старушку:
– Но каждый вечер по окончании работ я смачиваю руки лимонным соком и надеваю на них специальные перчатки.
Тётя Атосса фыркнула и сказала презрительно:
– Полагаю, вы вычитали эту ерунду из какого-нибудь дурацкого журнала. Вы же выписываете кучу их! И как только маман позволяет вам это делать? Впрочем, она всегда баловала вас! Нам всегда казалось, что Джордж зря на ней женился…
С этими словами тётя Атосса издала глубокий вздох, как если бы дурные предчувствия, в случае женитьбы Джорджа Берри, её не обманули.
– Уже уходите? – засуетилась она, когда девушки, которые было присели ненадолго, поднялись, чтобы продолжить свой путь. – Да ну конечно, что для вас за интерес – общаться со старухой! Какая жалость, что парней не оказалось дома!
– Мы хотим проведать Руби Джиллис! – объяснила причину столь раннего ухода Диана.
– Да уж предлог-то всегда найдется, – сказала тётя Атосса, но голос её прозвучал уже совсем иначе – вполне дружелюбно. Она продолжала обеспокоенно:
– Быстро зайдите к ней и почти сразу же уходите. Нечего вам там рассиживаться! Небось, хотите посплетничать о колледже? Знаю я вас… Но лучше бы вам держаться подальше от Руби Джиллис. Медики говорят, туберкулёзом можно заразиться. Я как в воду глядела, подозревая, что Руби обязательно подцепит чего-нибудь, когда она отправилась прохладиться в Бостон прошлой осенью. Люди, которых тянет куда-нибудь из дома, вечно выходят из строя.
– Но ведь и с домоседами случается беда. Иногда они даже умирают, – серьёзно сказала Диана.
– Зато они потом не винят в этом самих себя! – возразила тётя Атосса, торжествуя, и затем направила разговор в другое русло:
– Слышала, в июне вы выходите замуж, Диана?
– Этот вопрос ещё не решён окончательно! – ответила та, краснея.
– Ну, не откладывайте это дело в долгий ящик, – наставляла Диану тётя Атосса. – Отцветёте вы быстро, – и глазом моргнуть не успеете. Вы же вся – это волосы да цвет лица!.. А Райты – все повесы, а Энни Ширли нужно носить шляпу, чтобы прикрыть эти скандальные веснушки на носу! Боже, да вы же рыжая! Ну, впрочем, каждому – своё. Господь сотворил нас всех разными. Марилле Катберт мой поклон. Ни разу не зашла проведать меня с тех пор, как я здесь обосновалась! Ну, нечего слёзы лить из-за этого! Катберты всегда считали себя выше других в округе!
– О, она просто гарпия! – в сердцах воскликнула Диана, когда они бежали вниз по дорожке.
– И даже хуже, чем мисс Элиша Эндрюс, – добавила Энни. – Одно имечко чего стоит! Атосса… неужели её звали так всю жизнь? Оно звучит довольно тоскливо. Ей надо было представлять, что её зовут Корделия! Это бы здорово помогло ей. А я когда-то только этим и спасалась, возненавидев имя Эн без "н" и "а"!