Валентин видел через забор, как гуляют во дворе дети. Кто копал снег лопаткой, кто лепил из снежных комьев бабу. Был тут и Алик. Он стоял в" сторонке от всех, тепло укутанный, замотанный еще сверху Алиным шарфом, с надвинутой на глаза шапкой и оттопыренными, как у пингвина, руками в рукавичках. Сердце в Ненарокова сжалось от любви и жалости.
...Когда дети построились парами и вышли на улицу, Алик поплелся сзади всех. Детишки смеялись, кричали, только Алик молчал и ни с кем не вступал в разговор. Валентин шел поодаль и смотрел на сына. Вдруг Алик остановился: шапка, которая была ему велика, совсем сползла на нос, так что он ничего уже не видел. А пестрая веселая вереница детсадовцев с воспитательницей во главе двигалась дальше. Никто не заметил этого маленького ЧП.
Тогда Валентин подошел, поправил Алику шапку. Тот не удивился, а только обрадовался, узнав отца. И вдруг Ненароков, сам не понимая почему, поднял сына на руки и зашагал с ним назад, потом за угол, потом в какие-то ворота. И остановился там.
Очень скоро на улице послышался шум, голоса: "Ненароков! Ты куда девался? Ненароков! А ну выходи сейчас же!" - слышался крик воспитательницы. Валентин вздрогнул и даже шагнул непроизвольно вперед, но потом сообразил, что это кричат не ему, а Алику.
Валентин прижал палец к губам, показывая, что откликаться не надо, и Алик понял, кивнул головой.
До областного города они добрались на рейсовом автобусе. Алик устал. Он хныкал, капризничал, просился к матери:
- Ма... Ма... Де ма?
А Ненароков на каждой остановке с тревогой глядел на дверь: не догнала ли их погоня, не войдет ли сейчас в автобус Аля.
В аэропорту, в зале ожидания, Алик спал на скамейке, а Валентин ел у буфетной стойки пирожок.
И вдруг он увидел Алю. Она шла к нему от дверей, раскрасневшаяся от волнения, решительная, а за ней шагал милиционер.
- Куда дел ребенка? - закричала Аля еще издали.
- Ну что ты кричишь? Вон он, спит, - устало ответил Валентин. Он с самого начала понимал, что ничем хорошим его бессмысленная затея кончиться не может.
- Здравствуйте, Валентин Георгиевич, - неловко сказал милиционер. Но Алю такое мирное начало разговора не устраивало.
- Слышали, товарищ лейтенант?.. Я прошу его привлечь!
- Зачем же привлекать. - Милиционер давно знал Валентина и симпатизировал ему. - Дело семейное, я думаю, сами договоритесь... Верно, Валентин Георгиевич?
И он отошел. Аля подумала, поглядела на спящего Алика и сказала совсем другим, нормальным тоном.
- Спит, как зайчик. Даже будить жалко...
- Ты голодная? - спросил Валентин.
- Не знаю... Вообще-то съела бы чего-нибудь. ...Они стояли у высокого круглого столика, ели пи рожки и пили какао,
- Милиционер-то зачем? Зачем комедию разыграла? - спросил вдруг Валентин. - Нарочно? Чтобы побольнее?.. И вообще, почему ты меня все время мучила? Что я тебе сделал?!
Аля долго молчала, прежде ,чем ответить.
- А ты до сих пор не понял? - сказала она почти грустно. - Я тебя не люблю. И никогда не любила:
Ненароков не поверил ее словам.
- Уж и никогда?.. А зачем замуж выходила? Я ж тебя силком не тянул?
- Именно что тянул... Приехал, все бросил - работу бросил из-за меня, Москву... Как я могла отказаться? Я все-таки не бессердечная... А надо было не идти.
Ненароков продолжал цепляться за то, чего не было:
- Это ты назло говоришь... Как же так?.. Ведь ночи напролет ходили, целовались, наговориться не могли.
- Ну что такое - целовались?.. Молодая девчонка. А ты москвич, летчик. И я же видела, влюблен до смерти... Нет, я тебе точно говорю: пожалела тебя и пошла.
За стеклянной, помутневшей от изморози стеной аэровокзала передвигались самолеты - медленно и тихо, словно круглобокие рыбы в аквариуме.
- Несчастный ты человек, Аля, - сказал Валентин. - Один раз в жизни поступила красиво, благородно - и не могла мне этого простить. Пять лет вымещала... А думаешь, я не жалел о своей работе? Еще как жалел, только тебе не показал ни разу. Большие самолеты - это не работа, это жизнь моя!.. Я ведь в другом небе летал, совсем в другом! Я и теперь как вижу ночью проблесковые огни, услышу: лайнер идет, - у меня кляп в горле. Ведь я классный пилот. Я бы сейчас "Ил-62-й" водил.
- Ну конечно! - сказала она прежним злым голосом и дернула плечами. - Ты всегда хороший, я всегда плохая. Ты не попрекнул, а я вымещала... А то, что ты меня с ребенком бросил, - это тоже хорошо? Кому я теперь нужна?
Она повернулась и пошла к скамейке.
- Алик, деточка! Проснись! Мамочка за тобой приехала!
Снова Игорь сидел в своей красной машине неподалеку от диспетчерской, снова глядел в зеркальце заднего обзора, повернув его так, чтобы видеть выходящих оттуда. Шел редкий крупный снег, пухом ложился на землю. Из диспетчерской вышла Тамара - не одна, с дву мя подружками. Смеясь, она что-то им рассказывала, надувала щеки и округляла глаза, изображая кого-то.
Игорь коротко гуднул. Тамара обернулась, скользнула равнодушным взглядом по красным "Жигулям", по Игорю и пошла дальше. А Игорь остался сидеть за баранкой. Лицо у него было злое и растерянное.
Игорь сидел у себя в комнате, листая какой-то толстенный справочник. Зазвонил телефон. Игорь
коршуном бросился к трубке, послушал, потом сказал равнодушно:
- А, это ты... Нет, Галка, ничего не получится. Уезжаю в командировку. Да, надолго. На всю жизнь.
Стучал по асфальту прозрачный весенний дождь. Из диспетчерской выбежали стайкой бортпроводницы, и среди них Тамара. Чтобы не испортить прическу, девушки напялили на волосы пестрые пластиковые пакеты и неслись в них, будто в карнавальных папахах, к рейсовому автобусу.
Дорогу Тамаре преградил Игорь. Над головой он держал раскрытый черный зонтик.
- Не беги, - сказал он Тамаре. - Пойдем под крышу, поговорим.
- А о чем нам говорить?.. Пусти, меня ждут.
- Хорошо, можно здесь. Нет проблемы. - Он передвинул зонтик так, чтобы прикрыть от дождя Тамару. Его синий плащ сразу намок, стал черным. - Хватит тебе дурить... Мне без тебя плохо. Тебе без меня еще хуже.
- Мне? Мне очень хорошо. Очень!.. Поэтому ты и бегаешь за мной. А если бы я плакала, звонила тебе по ночам, ты бы и не посмотрел в мою сторону.
- А я уверен, ты плачешь! И звонить тебе хочется... Но ты же актриса, ты играешь - нарочно, чтобы я помучился.
- С чего это ты взял?
- А... Жизненный опыт.
Не ответив, Тамара побежала к автобусу. Но Игорь догнал ее. Он бежал рядом, держа над ней зонтик, и торопливо говорил:
- Ну обожди... Ну погоди. Ну ладно. Раз ты такая идиотка, пожалуйста, делаю тебе предложение. Давай поженимся!
- И я тебе делаю предложение, - презрительно ответила Тамара. - Отстань и никогда ко мне не подходи.
Вертолет Ненарокова, груженный бумажными мешками с цементом, шел над полями, оставляя с севера далекий синий лес.
- "Ми-2"! - раздался в наушниках Ненарокова далекий голос девушки-диспетчера. - Переходите на частоту "Ясеня", работайте с ним.
- "Нива", я - двадцать четыреста восемь. Вас понял, - ответил Валентин. - А в чем дело? Они не сказали?
- В нашу зону вошел спускаемый аппарат. Ты передаешься группе поиска...
Ненароков поглядел на своего второго. Тот кивнул - слышал.
..."Ми-2" летел над излучиной реки. Вдруг Нена роков встрепенулся и показал второму пилоту рукой.
- Гляди, они!
На границе песчаной отмели и зеленого луга лежало, вздрагивая под ветром, огромное полотнище. А рядом был обгорелый малиновый шар.
Валентин заорал в микрофон:
- "Ясень!" Вижу космонавтов! Снижаюсь!.. Будьте на связи!
Не успел вертолет приземлиться, как воздух наполнился гулом моторов. С юго-запада, из-за невысоких гор, показалась шеренга зеленых вертолетов. А выше их и, конечно, на большей скорости шли три самолета. Они уже заложили вираж: курс им был известен. -
Только по чистой случайности Ненароков опередил группу поиска на какую-то минуту... Винт еще вращался, а Валентин уже бежал к малиновому шару. Там, на обрезе люка, сидел космонавт, устало улыбался и махал Ненарокову шерстяной шапочкой.
Вертолеты поиска сели на песчаную отмель, а самолеты развернулись, покачали приветственно крыльями и ушли, убедившись что человек, временно отлучившийся от своей планеты, благополучно вернулся домой.
Космонавт неловко спустился на землю и осторожно, как выздоравливающий, как моряк после долгой качки, пошел навстречу Ненарокову. А подбежавшие корреспонденты (они прилетели на одном из военных вертолетов) мигали вспышками, стрекотали кинокамерами, снимая эту встречу. Тем временем из люка
показался второй космонавт - и сразу попал в объятия встречающих.
Внучке Андрея Васильевича было уже пять месяцев. Мать и бабка нянчились с девочкой, а Тимченко разговаривал с пришедшим в гости бывшим вторым пилотом. Вдвоем они сидели на веранде дачи и ели раннюю клубнику.
- Я же тебе говорил, хотя и на земле, а как был летчик, так и остался, - не очень искренне убеждал гостя Андрей Васильевич. - Только что крылья. Были тут, а стали - тут. (У тех, кто летает, крылатая эмблема на груди, а у наземных - на рукаве.)
- Андрей Васильевич, крылья были за плечами, - улыбнулся бывший второй. И Тимченко не стал спорить. Чтобы переменить разговор, он взял со стола газету.
- Миша, видел?
На первой странице внизу была фотография: космонавт обнимает Ненарокова.
-- Я Вальку сразу узнал, - оживился второй. - Отличный был пилот. Такую глупость сделал, что
ушел.
- Зато любовь, - язвительно сказал Тимченко. Миша покачала головой.
- Если бы. В семейной жизни у него полная ка тастрофа... Поганая оказалась бабенка. Развелись,
так она ему с сыном не дает видеться... Строчит всякие кляузы, аж министру...
- А я и понятия не имел, - огорчился Андрей Васильевич. - Ты-то откуда знаешь?
- От Скворцова, Валька ему пишет. - Он встал, взял фуражку. - Анна Максимовна, спасибо за угощение...
Тимченко проводил его до калитки и с интересом отметил, что Миша, проходя мимо мальчишек, игравших на улице в футбол, очень лихо поддал ногой подкатившийся к нему мяч. Вернувшись комнату, Андрей Васильевич похвалил его:
- Молодец, не унывает. Я бы так не смог... Мне воздух нужен как... как воздух. Когда меня забракуют, я, наверное...
- Прекрати, - перебила Анна Максимовна. - Ты в отличной форме. Только надо есть побольше редиски, салата, пользоваться весенними витаминами.
Андрей Васильевич подошел к радиоприемнику, включил, но сразу выключил.
- Андрюша, перестань расстраиваться, - попросила жена.
- Да нет... Я совсем про другое думаю. Ты Ненарокова помнишь?.. Может, теперь, когда он на виду, есть шанс перетащить его обратно в Москву? К нам?
- С пропиской будет трудно, - сказала практичная Наташа.
Но отец уже загорелся этой идеей:
- А я попробую. Попытка не пытка... Позвоню Ивану Семенычу по старой дружбе.
Тимченко сидел в кабинете у Ивана Семеновича и хмуро позвякивал связкой ключей. Начальник тоже был недоволен:
- Андрей Васильевич, зря ты приехал. По-моему, мы по телефону обо всем договорились.
- Не договорились, - упрямо сказал Тимченко. - Мы с тобой двадцать лет знакомы. Я за себя когда-нибудь просил?
- За себя не просил, так за других все время просишь. Какая мне разница?.. Твой Ненароков сам ушел, никто его не гнал. А теперь назад... Несерьезно как-то!..
- Но пойми, это летчик! - продолжал напирать Тимченко. - Летчик с большой буквы!
- У нас все летчики с большой буквы. С большой буквы "А", с большой буквы "Б" - и до конца алфавита.- Иван Семенович показал на ящики с картотекой. - И все ждут очереди.
Он раскрыл личное дело Ненарокова и на всякий случай перелистал еще раз.
- Благодарность... Благодарность. Еще благодарность... Ну правильно, хороший летчик. Я ж не говорю, что плохой. А по-твоему, в народном хозяйстве должны плохие работать?
Тимченко протянул Ивану Семёновичу газету с фотографией: Ненароков обнимается с космонавтом.
- Смотри: инициативный, внимательный. Вот, космонавта первым увидел - раньше поисковой группы.
Начальник вздохнул и положил газету в личное дело.
- Ладно, я доложу. Но не ручаюсь.
- Ты не просто доложи, - неловко попросил Тимченко. - Ты уж освети поподробнее...
В другом кабинете Иван Семенович разговаривал с другим начальником, повыше.
- Так он же сам ушел из отряда, - говорил начальник.
- Были обстоятельства.
- А чем он лучше других?
- Тимченко очень просит.
- А-а... То-то он на прием записался. - Он обратил внимание на газету. - А это что?
- Это Ненароков первым космонавта заметил. Внимательный.
- Ну да. Без него пропал бы космонавт, - хмыкнул начальник. - Ладно, переведем. - И сказал в селектор: - Пригласите Тимченко.
Подняв воротник плаща - был уже октябрь, - Ненароков шел по незнакомому городу. Рыжие кленовые листья ползли по тротуару, подгоняемые ветром. Сверяясь с адресом на конверте, Валентин нашел нужный ему дом, поднялся на третий этаж.
Дверь ему открыла Аля, чуть располневшая и еще красивее, чем была. Она кивнула бывшему мужу поч
ти дружелюбно:
-Приехал? Ну проходи. Алик сейчас придет. Он у соседей.
Квартира была хорошая, трехкомнатная. В столовой сидел с газетой грузный широкоплечий летчик.
- Познакомься, мой муж, - с гордостью сказала Аля. Летчик встал, улыбнулся и так тряхнул руку Ненарокова, что чуть не вывихнул.
- Анатолий! - назвался он. - Раздевайся и садись. Сейчас нам Алена чего-нибудь сочинит!.. Да садись ты, будь как дома!
Аля безропотно пошла на кухню, а новый муж стал ее нахваливать:
- Хозяйка исключительная!.. И умная ведь, и характер золотой!
- Да действительно, - сказал Ненароков, чтобы не обижать Анатолия. А тот засмеялся счастливым смехом и хлопнул Валентина по плечу.
-Я тебе просто удивляюсь: как ты упустил такую женщину? Лопух ты, лопух!.. И пацан тоже очень хороший. Меня папой зовет. Знаешь, он уже меньше заикается - к логопеду ходит.
Вошла Аля, стала накрывать на стол.
- Спасибо, я кушать не буду, - решительно сказал Валентин. - Только поел.
Анатолий очень огорчился:
- Где это ты ел? Зачем?.. Садись!
- Нет. Честно не хочу.
- Эх ты!.. Но рюмочку-то за знакомство можно?
- Рюмочку можно.
Аля поставила на стол графинчик, мимоходом погладила здоровенную руку мужа, и они выпили.
...Прибежал Алик, приласкался к матери и робко улыбнулся Ненарокову.
- Валентин, тебе ж с ним интересно, не с нами; - сказал добродушно Толя. - Давай мы с мамочкой в кино пойдем, а вы оставайтесь".
- Мы бы лучше погуляли, чем дома... Алик, до? гу?
- П-пойдем гу-гулять. - Алик заикался теперь совсем немножко, и Ненарокову стало стыдно за неуместный уже их старый язык.
...Они шли по улице. Алик прилипал носом к витринам, читал, запинаясь, вывески:
- Ка-фе... Пи-во... Буб-бу-лочная... Потом попросил:
-Дядя, пойдём на пруд. Там лебедь живет.
- Какой я тебе дядя? - возмутился Ненаро ков. - Ты что, забыл меня совсем?
- Н-не забыл... У меня теперь папа Толя. А два папы у ребенка- не бывает. П-правда?.. Ты не папа, а дядя.
- Это тебе мама объяснила? - грустно спросил Валентин.
- Ага.
...Они кормили грязного лебедя печеньем... Сами поели на улице мороженое. И пошли домой. ...Аля ждала на улице у подъезда.
- Нагулялись? Вот и хорошо... Валентин, ты бы хоть о себе рассказал. Как живешь-то?
Валентин неохотно сообщил свои новости:
- Ну как... Прошел в Москве медкомиссию, переподготовку прошел. Буду летать на "Ту-154".
- Значит, ты в порядке, - задумчиво сказала Аля. - А как личная жизнь? Нашел кого-нибудь?
Ненароков отрицательно покачал головой. Тогда Аля, понизив голос, спросила: .
- Слушай... А если бы взять и все начать сначала? Чтобы все как раньше - ты, я и Алик... Ты бы согласился?
У Ненарокова вся кровь прилила к лицу - и сразу отхлынула. С трудом разомкнув одеревеневшие губы, он ответил:
- Я бы согласился.
- А я бы не согласилась! - весело и громко сказала Аля. - Ни за что! Я теперь только и поняла, что значит жить. Засыпаю счастливая и просыпаюсь счастливая... Это я просто проверяла: ты такой же остался или нет.
Валентин помолчал, потом сказал, через силу усмехнувшись:
- Да... Я остался такой же... И ты такая же осталась, как была.
- Алик, - позвала Аля, - пойдем домой, папа ждет.
Алик, который все это время играл сам с собой в "классы" - детям неинтересны разговоры взрослых, - послушно пошел за ней. Уже из подъезда он обернулся к Ненарокову.
- До свиданья!.. Д-дядя, я т-тебя люблю!..
Андрея Васильевича вызвал к себе командир отряда.
- Тебе придется полетать в Бидри, - говорил он. - Без пассажиров. Повезешь продовольствие и медикаменты... Пострадавшим от землетрясения. Красный Крест посылает... Ты туда летал?
- Летал когда-то. Аэропорт маленький, но полоса вполне приличная.
- Была приличная, - поправил командир отряда. - До землетрясения... Они ремонтируют сейчас, но все равно, посадка может оказаться сложной.
- Знаю, читал подшивку. У них РД вышла из строя.
- Возьмешь оттуда пассажиров, - продолжал командир отряда. - В основном женщин и детей. Учти, там есть с травмами...
Когда Тимченко пошел к двери, командир вспомнил еще одну вещь:
- Да! Я вчера из Киланги прилетел. Там опять переворот. Правых погнали, прежний президент вернулся.
- А наш приятель? - поинтересовался Тимченко. - Помнишь, я рассказывал, министр авиации?
- Расстреляли. Успели, сволочи... А теперь его портреты всюду висят. В аэропорту тоже.
В этот рейс с Тимченко летел вторым пилотом Валентин Ненароков. Собранный, серьезный, вместе с бортпроводницей он следил за погрузкой: ящики были разнокалиберные и неудобные.
А в бригаде бортпроводниц оказалась на этот раз Тамара. По ее поводу у Андрея Васильевича еще на перроне произошел крайне неприятный разговор с бортинженером Скворцовым.
- У тебя были отношения с Тамарой? - хмуро спросил он Игоря. Тот сразу напрягся, набычился:
- Андрей Васильевич, а это вас касается?
- Касается. Если человек плачет, если ему жизнь поломали, это всех касается...
- Ну точно, я так и думал, -- пробормотал Игорь. Тимченко разозлился еще больше:
- А меня особенно касается. Потому что она внучка летчика, старого моего товарища... Я долго терпел твои номера, а больше - хватит! Имей в виду, ты со мной летишь в последний раз... Прямо тебе говорю, чтобы потом не удивлялся.
- Андрей Васильевич! Это непедагогично - портить настроение перед полетом. Напугали до смерти... Вдруг я теперь ошибку допущу?
Так с командиром не разговаривают. Но Игорю было необходимо выплеснуть свое раздражение. Тимченко внимательно посмотрел на бортинженера.
- Таким, как ты, настроение не испортишь. Такие, как ты, другим портят настроение. И разговаривай повежливее. Смотри, из отряда вылетишь!