- Что? Любовницей Цоя?.. - У Чон Су Капа перехватило дыхание: еще бы, прекращение помощи журналу - это было бы ударом в самое сердце. Но уже в следующую минуту он взял себя в руки. - Вот что, приятель, помоги разыскать Ли Кан Мана. Чем скорее это будет сделано, тем больше надежды спасти деньги. Нужно удержать парня от губительного шага. Иначе эта красотка затащит его в омут.
- А что, если тут кроется кое-что другое? - сказал Сайдзё, припоминая соблазнительную внешность Канако. Заметив, что Чон Су Кап сумел справиться со своим волнением, он решил огорошить его новым предположением. - Если Ли Кан Ман сделает губительный шаг, то не только журнал лишится денежных субсидий: Ли Кан Ман погубит и вас. Не исключено, что Канако - секретный агент и ее используют в качестве приманки. Если она связана с Центральным разведывательным управлением Южной Кореи, то, обольстив Ли Кан Мана, она наверняка постарается выведать у него все, что ему известно о вашей деятельности. Как вы считаете?
- Конечно, все может быть, - сдавленным голосом проговорил побледневший Чон Су Кап.
- Вы хотите, чтобы я вам помог?
В глазах Чон Су Капа вспыхнул недобрый огонек.
- Конечно, - сказал он тоном человека, вынужденного пойти на перемирие. - Если ты сумеешь разыскать и привести ко мне Ли Кан Мана, то, помимо вознаграждения, которое тебе выдаст Цой, от нас ты тоже получишь награду.
- А сколько? Ведь поручение господина Цоя и ваше - это разные задания.
- Если все будет успешно, получишь десять процентов с пятнадцати миллионов.
- Значит, полтора миллиона? Согласен! Какие-нибудь наводящие данные для начала у вас есть?
- В Токио он прибыл из Осака три месяца назад. Так что насчет каких-либо сведений…
- Он был знаком с господином Чхим Йолем?
Чон Су Кап молчал, явно не желая отвечать на этот вопрос. Затем, подумав, сказал:
- Здесь он жил у японки Такано на Цурухаси, улица Нантё. Больше мне ничего не известно.
- Она тоже была его сожительницей?
- Возможно. Но сейчас между ними, кажется, ничего нет. Нельзя ведь жить с двумя сразу, - горько усмехнулся Чон Су Кап. Это была его первая улыбка за все время беседы.
Выйдя из ресторана, они расстались. Сайдзё отправился на Цурухаси. Вдоль узкой улицы в ранних сумерках тускло светились фонари. Дул свежий ветерок, и легкое опьянение от пива быстро прошло. У Сайдзё было такое ощущение, что он делает глупость, собираясь посетить эту Такано. Но по странной ассоциации ему вдруг вспомнились слова Моисея из Ветхого завета, которые в свое время так нравились ему и его друзьям по студенческому движению: "Осмотрите землю, какова она? Хороша ли она или худа? И какова земля, тучна ли она или тоща? Есть ли на ней дерева или нет? И возьмите от плодов земли…" Так Моисей напутствовал двенадцать лазутчиков, посылая их высмотреть землю Ханаанскую. Ни дать ни взять наставление для шпионов! Это даже развеселило Сайдзё…
Он шел по темной мрачной улице, застроенной старинными одноэтажными домами с решетчатыми окнами. В некоторых полураскрытых окнах виднелись голубые экраны телевизоров; кое-где уже ужинали. Когда Сайдзё спросил у одной старухи, вышедшей подышать вечерней прохладой, как ему отыскать 3-й переулок, и та ответила, он обратил внимание на ее акцент. Тут он вспомнил, что в районе Цурухаси и Международного рынка исстари живет много корейцев. Здесь на каждой улочке, почти на каждом доме лежит какая-то неистребимая печать бедности, запустения и затаенной ненависти.
Миновав школу глухонемых, Сайдзё попал в узкий переулок. Табличка с фамилией Такано была старенькая, но ее хорошо было видно при свете фонаря, висевшего над дверями двухэтажного дома. Когда Сайдзё, открыв решетчатую дверь, кликнул хозяев и к нему, помахивая хвостом, подошла и стала ласкаться кошка, ему показалось, будто он пришел к кому-то из своих знакомых.
Однако прошло минут пять, пока из глубины комнаты отозвались и наконец появилась какая-то старая женщина, одетая в халат. В знак приветствия она опустилась на колени и затем спросила:
- Кто вы такой будете, ваша милость?
- Такано Кэйко сейчас дома?
- А вы тоже по коммерческой части работаете? - спросила старуха, не отвечая на вопрос, и подозрительно оглядела Сайдзё. Затем она добавила:
- К сожалению, Кэйко нет сейчас дома. Она с парфюмерией поехала на Кюсю. Уже дней пять, как уехала, а вернется не раньше чем в конце месяца.
- Хм! А куда именно на Кюсю?
- Да ведь она на одном месте не сидит, а ездит из города в город.
- Как жаль! А я собирался тоже на Кюсю. Как раз хотел предложить ей один первоклассный товар новой марки. Очень хороший питательный крем.
- Так, так. Это очень, очень приятно… - протянула старуха, в то время как глаза ее настороженно смотрели на гостя. Но у Сайдзё, должно быть, был такой огорченный вид, что старуха, видимо, решила, что не следует пренебрегать вниманием коллеги Кэйко.
- Если вы тоже едете на Кюсю, попробуйте в Хаката спросить о ней в конторе "Кёкай", может, они знают.
- А где эта контора находится?
- Точно не знаю, но помнится, что неподалеку от моста Тиё на Исидо.
- Неподалеку от моста Тиё?.. - переспросил Сайдзё, обдумывая, как вести разговор со старухой дальше.
Судя по всему, старуха была здесь или служанкой, или на время пришла посторожить квартиру. "Вряд ли у нее можно еще что-либо выпытать", - решил Сайдзё и огляделся. За передней шли расположенные значительно выше комнаты. Их было две или три, с раздвижными стенами и внутренними перегородками. Комнатой, находившейся посредине, видимо, мало пользовались. На стене висел алтарь, прямо под ним были развешаны вырезанные из журналов фотоснимки японских кинозвезд. Сайдзё подумал, что хозяйка, которая сейчас занималась разъездной торговлей парфюмерными товарами, раньше, очевидно, была какой-нибудь певичкой. И он решил расспросить старуху подробнее.
- Кстати, в последнее время к вам не заходил господин Ли? - спросил он как бы невзначай.
- Господин Ли? - Морщинистое лицо старухи приняло прежнее подозрительное выражение.
- А что вы удивляетесь? Тот самый кореец, который у вас прежде жил.
- Ах, вы, наверное, спрашиваете про господина Кобори? Нет, с тех пор не заходил, - ответила старуха и деланно засмеялась.
Сайдзё ушел разочарованный.
Итак, Такано ездит и торгует парфюмерией. Вот все, что он узнал. В конце улицы Сайдзё набрел на винную лавку. Ярко окрашенный фасад лавки и освещенная витрина, уставленная множеством разных бутылок, выглядели здесь, среди убогих домиков, довольно нарядно. Постояв у витрины несколько минут, Сайдзё вошел в лавку.
У стойки сидел парень лет двадцати, он что-то подсчитывал. При появлении Сайдзё парень заложил карандаш за ухо и быстро вскочил на ноги. Сайдзё попросил бутылку виски. Парень сделал большие глаза и довольно улыбнулся.
- Прикажете в подарочной упаковке?
- Давай в подарочной, - ответил Сайдзё. - Хочу зайти к Такано-сан, да не знаю, дома ли она?
- А там старуха всегда дома, - ответил парень.
- А Кобори-сан здесь недавно не появлялся?
- Кобори-сан? Как же, был! С такой красоткой заявился! Во! (Перестав заворачивать бутылку, парень поднял кверху большой палец.) Закачаешься! Все тут так и ахнули… Я в тот вечер приносил им на дом сакэ, у них еще там небольшой скандальчик вышел, что-то вроде любовной ссоры.
- Да ну? Это уж зря… - рассмеялся Сайдзё.
"Значит, старуха соврала! Ну и черт с ней. Все-таки я не зря сюда приходил", - думал Сайдзё, шагая по темной улице с бутылкой виски в руках.
6
Вернувшись в отель и приняв душ, Сайдзё опустился в грилл-рум, помещавшийся на первом этаже. Отель выходил на угол. Это была третьеразрядная гостиница, носившая название "Гранд Кэйхан". Сайдзё, не знавший Осака, выбрал первый попавшийся отель недалеко от вокзала.
За невкусным дежурным ужином, который ему подали, он попробовал подвести некоторые предварительные итоги. Итак, причастность Ли Кан Мана к исчезновению Канако несомненна. Чон Су Кап считает, что это Канако соблазнила и вовлекла в свои сети Ли Кан Мана. Но так ли это? Она была в таких отношениях с Цоем, что вряд ли могла позариться только на деньги - пусть даже на пятнадцать миллионов иен. Следовательно, это не иначе как кража и бегство по сговору. Но была ли она уж столь очарована Ли Кан Маном? И даже если так, не странно ли, что они вдвоем отправляются к Такано. Ведь в данном случае инициатива, несомненно, принадлежала Кобори, то есть Ли Кан Ману, который раньше был любовником Такано.
Зачем ему понадобилось посещение бывшей любовницы? Очевидно, чтобы временно укрыться у нее с Канако. Но своим женским чутьем Канако, вероятно, разгадала их прошлые отношения, и, естественно, женщины не могли долго оставаться под одной крышей. Возникает ссора. Канако и Ли Кан Ман переезжают в другое место. А Такано отправляется в торговую поездку на Кюсю. Вот пока что, скорее всего, могло произойти.
Однако Ли Кан Ман должен же был предвидеть опасность скандала у Такано?.. А что, если у него с Такано оставались прежние отношения? Как могли бы развиваться события тогда? У Канако пятнадцать миллионов! И Ли Кан Ман решает обмануть ее. Или в голове Такано рождается коварный замысел. Радушно приняв гостей, она тут же выгоняет Канако. Или решает расправиться с соперницей. И осуществляет этот план. Ведь тут как бы переплетались любовь и алчность.
Но можно утверждать и другое - Ли Кан Ман бросился сюда с Канако в конечном счете просто потому, что, поддавшись соблазну, растерялся и стал действовать наугад, хотя этот факт скорее говорит о его выдержке и бесстрашии. Он явно рассчитывал, что Цой, узнав об исчезновении Канако, не побежит сразу заявлять в полицию. Таким образом, Цой был не страшен. Скорее со стороны редактора "Пан-Кориэн ревью" Чон Су Капа надо было ожидать преследования. Но и этого Ли Кан Ман мог не бояться. Он прекрасно знал, что свои денежные отношения и характер своих совместных действий Цой и Чон Су Кап вынуждены были хранить в глубокой тайне.
Но что же это за тайна? Пятнадцать миллионов иен! Почему и для какой цели Цой дает их Чон Су Капу? Какую выгоду для себя он из этого извлекает? Сайдзё пытался выведать это у Чона, но тот уклонился от прямого ответа. Деньги, несомненно, предназначались на политические цели. Но движение, которое представлял Чон Су Кап, вряд ли могло принести выгоду предпринимателю Цою. В таком случае им нечего было особенно бояться. Однако Чон Су Кап был явно встревожен предположением, что Ли Кан Мана могли завербовать и он стал шпионом.
Сайдзё вернулся к предположению, что Канако соблазнила Ли Кан Мана деньгами и что он поддался искушению. В этом случае они с Канако сумеют продержаться долго, пока не истратят эти пятнадцать миллионов. Тогда непонятно, почему Чон Су Кап пытался помешать Сайдзё вести розыски. Если Ли Кан Ман - жертва соблазна, его в какой-то мере следует считать даже пострадавшим. Ведь он незаконно проживает в Японии и нигде, кроме своей организации, у него нет надежного прибежища. Больше того, он ведь подпольщик, постоянно подвергающийся непредвиденным опасностям. Он один из видных представителей организации. Значит, надо приложить все усилия к тому, чтобы его вызволить из сетей Канако, вытащить из болота, куда его затянула глупая страсть. Это необходимо, в конце концов, и для всего движения, представляемого Чон Су Капом. Но почему же с его стороны все же не чувствуется особого стремления к этому… Почему?
Сайдзё наткнулся еще на одну стену. Дело касалось Чхим Йоля, которого Чон Су Кап всеми силами старался представить абсолютно далеким от всей этой истории. Однако нетрудно было догадаться, что поведение Ли Кан Мана должно весьма интересовать и Чхим Йоля. Что-то подсказывало Сайдзё, что во время последнего свидания в магазине Чхан Сона между Чоном и стариком произошла какая-то размолвка как раз в связи с данной историей. Через Чхим Йоля, конечно, наверняка можно подобраться к Ли Кан Ману. Но как прошибить эту стену?
Выпив черный кофе, Сайдзё вернулся к себе в номер на пятый этаж. Итак, что делать дальше? Ехать вслед за Такано в Хаката? Ведь, конечно, только она может навести его на след. Сняв телефонную трубку, Сайдзё набрал номер осакского отделения редакции "Пан-Кориэн ревью". Во время пребывания в Осака Чон Су Кап, вероятнее всего, останавливался в помещении редакции на Имадзато. После этого Сайдзё собирался позвонить в Токио.
Кто-то на скверном японском языке ему ответил:
- Редактора Чон Су Капа нету.
- А где он? - спросил Сайдзё. - Мне нужно с ним срочно переговорить. - Ответа не было, и Сайдзё поспешил добавить:
- Я приехал из Токио, от фирмы "Дайкан дзицугё".
- Ах так? Он поехал на вокзал провожать знакомого на экспресс "Сакура". Потом вернется. После двенадцати… Извините.
Говоривший повесил трубку, но Сайдзё не отрывал трубку от уха, словно надеясь услышать еще что-нибудь.
Интересно, кого это поехал провожать Чон Су Кап? И вдруг его осенило. Он поспешно достал из сумки расписание поездов. Экспресс "Сакура" отходил из Осака в Токио в 3 часа 58 минут ночи. Чон Су Кап отправился к поезду, который приходит в Осака до двенадцати. Значит, это "Сакура", следующий из Токио в Нагасаки. Из Осака он отправляется в 11.50 вечера. Стоит здесь четыре минуты. Чон Су Кап вряд ли примчится на вокзал в самую последнюю минуту. Но если даже он приедет к одиннадцати, то все равно впереди еще добрых два с половиной часа.
Сайдзё прилег на кровать вздремнуть. Он привык вот так немного подремать, но на этот раз почему-то уснул слишком крепко. Очнуться помог телефонный звонок: он просил телефонистку разбудить его в определенное время. Спустившись в вестибюль, он расплатился за номер и вышел из отеля.
Сайдзё медленно прохаживался по огромному залу ожидания осакского вокзала. Переходя от киоска к киоску, он лениво рассматривал витрины, забитые товарами; осакские торговцы любят выставлять напоказ все, что у них есть. В парфюмерном киоске ему понравился дорожный несессер, и он купил его. Может, пригодится еще для поездки на Кюсю. Сайдзё взглянул на часы: прошло всего десять минут, как он приехал на вокзал. Если те договорились встретиться прямо на вокзале, где их тут искать? С почти безнадежным видом Сайдзё обводил глазами огромный шумный зал, где одна часть пассажиров двигалась в ряд, точно какая-то религиозная процессия, другая сидела на скамьях, а многие торопливо сновали без толку взад-вперед.
Зал имел несколько входов и выходов, но место, откуда можно было бы держать в поле зрения все двери сразу, найти было трудно. А если ходить то туда, то сюда, можно наверняка упустить того, кто тебе нужен. Недалеко от выхода на платформы к поездам дальнего следования светилась неоновая вывеска вокзального кафе. Сайдзё направился туда. По дороге ему вдруг бросилась в глаза надпись: "Платная комната отдыха и туалет". Через стеклянную дверь он увидел просторное светлое помещение с удобными креслами, в которых непринужденно сидели ожидающие пассажиры. Воздух в комнате, видимо, кондиционировался. В зале ожидания негде было даже по-настоящему присесть. Единственным местом на вокзале, где можно было спокойно посидеть, была эта комната. Здесь можно было привести себя в порядок, а в холле перекусить, отдохнуть и переговорить, не привлекая к себе внимания.
Сайдзё уплатил за вход.
- Пожалуйте! - любезно приветствовала его из-за стойки средних лет служительница с приятным улыбающимся лицом. Она приняла у него дорожную сумку и протянула чистое полотенце. За портьерой была индивидуальная кабина для умывания, рядом - сиявшая чистотой уборная. Умывшись, Сайдзё заглянул в холл. Почти все кресла были заняты, но людей, которых он искал, здесь не было.
- На втором этаже свободнее, - сказала служительница, указав на лестницу, ведущую наверх. На втором этаже была еще одна комната отдыха. Уже поднимаясь по лестнице, Сайдзё услышал голоса двух мужчин. Он остановился. Говорили по-корейски. По-видимому, все остальные в комнате были японцы, и эти двое, не стесняясь, разговаривали довольно громко. По тону чувствовалось, что собеседники возбуждены. Одним из них был, несомненно, Чон Су Кап.
Сайдзё занес уже ногу на следующую ступеньку, но снова остановился и, словно вспомнив о чем-то, решительно повернул назад.
- Я сейчас вернусь, - бросил он на ходу недоуменно взглянувшей на него служительнице и выскочил за дверь.
Недалеко от выхода на перрон слонялась кучка каких-то не внушавших доверия парней. Сайдзё подошел к ним и пригласил одного отойти в сторонку.
Но его обступило сразу несколько человек.
- В чем дело? Чего надо?
- Мне вот он нужен, у меня к нему дело есть, - ответил Сайдзё.
Парень, на которого он показал, подошел, остальные стали в сторонке. На парне была кричащая гавайская рубашка с короткими рукавами и соломенная шляпа. Последние теплые дни лета кончились, вечера становились прохладными, и этот наряд придавал парню и жалкий и вместе с тем бесшабашный вид.
- Ты корейский язык знаешь? - понизив голос, спросил Сайдзё.
- А ты что, за корейцами охотишься? - Сощурив глаза, парень угрожающе посмотрел на Сайдзё.
- Не дури, я не из полиции, - ответил Сайдзё. - Хочу попросить тебя об одном деле. Оно займет минут десять, не больше. - Он вытащил из кармана бумажник и, хлопнув по нему рукой, добавил:
- Пошли, я все объясню по дороге.
- Тебе что, переводчик нужен? Ладно, пойдем. - Парень метнул взгляд в сторону своей компании и пошел вслед за Сайдзё.
Сайдзё достал из бумажника пятитысячную ассигнацию, сунул ее парню и объяснил, что от него требуется.
Когда они вошли в комнату отдыха, служительница протянула корейцу полотенце, но тот даже не взглянул на нее. Морской походкой, вразвалку, он направился на второй этаж. Сайдзё остановился у лестницы и как бы невзначай смотрел ему вслед. Парень бесшумно поднялся наверх и остановился на предпоследней ступени, а Сайдзё, пройдясь по нижнему холлу, уселся в свободное кресло. Минут через семь-восемь парень спустился и, сев рядом с Сайдзё, разочарованно почесал затылок.
- Тебя заметили? - спросил Сайдзё.
- Черта с два!
- Ты их не понял?
- Да, несут какой-то марафет.
- Марафет?
- Что-то лопочут про разное, а смысла никакого.
- Никакого?
- Суди сам. - Небрежным жестом парень сдвинул на затылок шляпу и с прилипшей к губе сигаретой начал рассказывать:
- Сперва они говорили о каких-то газетных новостях… Один из них совсем старик. Он ко мне спиной сидел. Так вот он все твердил: тридцатого сентября, только тридцатого сентября. С третьего октября, говорит, начнутся маневры.
- Хм! А еще что?
- А еще он говорил про какой-то революционный суд. Будет с двадцать седьмого по двадцать девятое. И какого-то друга там приговорят к смертной казни.
- Ну а что говорил другой?
- Другой? Тот чего-то все возражал. А под конец все больше молчал.
- А ты верно все понял?
- Конечно, верно. Вот и весь разговор. Ну, я пошел, - Нахлобучив шляпу чуть ли не на самые глаза, парень поднялся. - У меня от их разговора башка разболелась.
Сайдзё вышел вместе с парнем.