Пришлось долго стучать, прежде чем слуга проснулся и открыл ему. У Мохендро болезненно сжалось сердце, когда он вошел в темную незнакомую квартиру. С детства избалованный матерью, он привык к роскоши, уюту, к опахалам, к дорогой мебели. В полумраке бедно обставленная квартира казалась особенно неприглядной. Мохендро предстояло еще побеспокоиться о том, чтобы должным образом меблировать ее. Ему никогда еще не приходилось заботиться о своих удобствах и тем более об удобствах других. Но теперь придется вникать во все мелочи. На площадке перед квартирой коптит керосиновая лампа – нужно купить новую. На веранде сырость – течет водопроводная труба. Придется вызвать рабочих и отремонтировать ее, а потом потребовать от хозяина, чтобы он освободил выходящие на улицу комнаты, которые занимает сейчас семья сапожника. И все это должен сделать он один, больше некому. От этих мыслей Мохендро почувствовал еще большую усталость.
Некоторое время Мохендро стоял на лестнице, стараясь взять себя в руки; любовь к Бинодини вспыхнула в нем с новой силой. Он убеждал себя, что сегодня свершилось наконец то, чего он желал больше всего на свете, теперь ничто не мешает его счастью. Сегодня самый счастливый день в его жизни. Но именно теперь, когда, казалось, рухнули все преграды, появилась еще одна, самая страшная, – она таилась в нем самом.
Бинодини заметила Мохендро, когда он подходил к дому. Очнувшись от своих дум, она зажгла свет и взяла шитье. Склонившись над ним, она словно обрела защиту.
– Бинод, тебе здесь очень неудобно? – спросил Мохендро, входя в комнату.
– Нисколько! – ответила молодая женщина, продолжая шить.
– Я привезу новую мебель, но несколько дней тебе придется потерпеть.
– Не надо! – воскликнула Бинодини. – Ничего не привози. Здесь есть все, что мне нужно, даже много лишнего.
– Вероятно, лишний – это я, несчастный? – заметил Мохендро.
– Нужно быть более скромным, – ответила Бинодини, – и не принимать каждое слово на свой счет.
Мохендро смотрел на спокойное, склоненное над шитьем лицо Бинодини и все больше поддавался ее очарованию.
Будь они дома, он непременно упал бы к ее ногам, но здесь он не мог поступить так. Здесь Бинодини была беззащитна, в его власти, и не будет большей подлости, если он не сумеет взять себя в руки.
– Зачем ты принес сюда свою одежду и книги? – спросила Бинодини.
– Я полагал, что они нужны мне. Надеюсь, ты не считаешь их лишними?
– Пусть так, но зачем они здесь?
– Ты права, – ответил Мохендро. – Обыкновенные вещи здесь неуместны. Можешь выбросить их на улицу, только меня не выбрасывай вместе с ними!
С этими словами Мохендро сложил связку книг и узел с одеждой у ее ног.
Бинодини продолжала шить.
– Ты не должен оставаться здесь, Мохендро, – серьезно сказала она наконец.
И это ответ на его чувства? Мохендро был ошеломлен.
– Почему, Бинод? – воскликнул он, задыхаясь от волнения. – Почему ты гонишь меня? Ради тебя я все принес в жертву. А что получил взамен?
– Я не позволю тебе принести все в жертву.
– Поздно! Теперь это уже не в твоих силах. Мой мир рухнул! У меня ничего не осталось, только ты, Бинод! О Бинод! – Мохендро, словно безумный, упал к ногам молодой женщины и, крепко обняв их, стал покрывать поцелуями.
Бинодини высвободилась из его объятий и встала.
– Ты забыл свою клятву, Мохендро?
Усилием воли Мохендро взял себя в руки.
– Нет, не забыл. Я поклялся делать лишь то, что ты пожелаешь, и никогда не нарушу своей клятвы. Говори, что я должен делать?
– Вернись домой.
– Неужели я так безразличен тебе, Бинод! Зачем же тогда ты завлекала меня? Зачем охотилась за дичью, которая тебе не нужна? Признайся, разве я один виноват в том, что случилось, разве ты не желала этого! Мои страдания тебе безразличны, я для тебя игрушка! Но все равно я сдержу свою клятву. Я вернусь в дом, где по собственной вине лишился всего.
Бинодини продолжала молча шить. Мохендро некоторое время пристально смотрел ей в лицо, потом сказал:
– Ты безжалостна и жестока, Бинод! Какое несчастье, что я полюбил тебя!
Бинодини сделала неверный стежок и, подняв шитье к свету, стала пороть его. В эту минуту Мохендро готов был сжать в кулаке каменное сердце этой женщины и раздавить его. О, если бы можно было одним ударом разбить ее жестокость и спокойное презрение.
В отчаянии Мохендро выбежал из комнаты, но сейчас же вернулся.
– Кто защитит тебя, одинокую женщину, если меня не будет здесь?
– Об этом не беспокойся. Тетя уволила Кхеми, и с сегодняшнего дня она у меня в услужении. Мы запрем дверь, и нам никто не будет страшен.
Чем больше злился Мохендро на Бинодини, тем сильнее влекло его к ней. Ему хотелось с такой силой прижать к груди эту непокорную женщину, чтобы она вскрикнула от боли.
Боясь поддаться искушению, Мохендро поспешил уйти.
Он долго бродил по улицам и много раз давал себе клятву на пренебрежение Бинодини ответить тем же. Ведь он единственный человек в мире, который принимает в ней участие, а она с таким безразличием, решительно и без колебаний отвергла его, – никогда ни одного мужчину еще не оскорбляли так! Мохендро не собирался сдаваться, хотя самолюбие его было уязвлено.
"Неужели я такое ничтожество? – возмущался он. – Почему она так высокомерна со мной? Ведь, кроме меня, у нее теперь никого нет! – Мохендро задумался и неожиданно вспомнил о Бихари. Он похолодел. – Вот на кого надеется Бинодини, я нужен ей лишь для того, чтобы стать ближе к Бихари, я лестница, которую Бинодини топчет, поднимаясь к нему!"
В душу Мохендро закралось подозрение: может быть, Бинодини переписывается с Бихари и уже получила от него какое-то обещание?
Мучимый этими мыслями, Мохендро поспешил к Бихари. Уже наступил вечер, когда он оказался у знакомой двери. Ему пришлось долго стучать, прежде чем на пороге появился слуга.
– Господина нет дома, – сообщил он.
Мохендро бросило в жap. "Пока я, глупец, брожу по улицам, – пронеслось у него в голове, – Бихари сидит у Бинодини. Поэтому она и обошлась со мной вчера так жестоко, а я, как дурак, явился сюда!"
– Бходжу, – обратился он к слуге, которого давно знал, – когда ушел твой господин?
– Вот уже пять дней, как он уехал на запад .
Мохендро почувствовал облегчение.
"Мне нужно отдохнуть и хоть немного поспать, – подумал он. – Не могу жe я всю ночь бродить по городу".
Он сказал слуге, что переночует в комнате Бихари, и поднялся наверх; растянувшись на тахте, Мохендро тотчас же уснул.
После скандала, который учинил ему Мохендро, Бихари решил на следующий же день уехать из Калькутты. Он отправился на запад, сам не зная куда. Бихари понимал, что оставаться ему нельзя, так как ссора с другом может привести к полному разрыву, и потом всю жизнь он будет жалеть об этом.
В одиннадцать часов утра Мохендро проснулся, открыл глаза и случайно взглянул на столик, где под пресс-папье лежало письмо. Почерк на конверте показался знакомым. Письмо еще не было вскрыто – оно ждало Бихари. И Мохендро торопливо схватил его. Дрожащей рукой он разорвал конверт. Это было то самое письмо, которое Бинодини послала из деревни. Оно так и осталось без ответа.
Каждая буква жалила Мохендро в самое сердце. С детства он привык оттеснять Бихари на второй план. Бихари приходилось довольствоваться остатками даров любви, которые приносили божеству – Мохендро. Теперь отвергал дары Бихари, а самому Мохендро отводилась роль просителя. Может быть, поэтому Бинодини не приняла его любовь и склонилась перед Бихари. У Мохендро хранилось несколько писем Бинодини, но какими фальшивыми они выглядели по сравнению с этим письмом. Они были лишь ловушкой для такого глупца, как он.
Мохендро вспомнил, как беспокоилась Бинодини о том, чтобы он оставил на деревенской почте ее новый адрес. Теперь Мохендро понял причину ее беспокойства. И вот сейчас, наверное, Бинодини, забыв обо всем, сидит у окна, смотрит на дорогу и ждет письма от Бихари.
Бходжу, как и в прежние времена, хотя хозяин и уехал, сбегал на базар и приготовил завтрак для Мохендро, но Мохендро было не до еды, в волнении он даже забыл выкупаться. Взгляд его то и дело возвращался к письму Бинодини, полному огня и страсти. Оно жгло Мохендро, как раскаленный песок пустыни жжет ноги странника. Мохендро поклялся никогда больше не видеть эту женщину. "Но ведь через несколько дней, не дождавшись ответа, Бинодини может сама прийти сюда. Она поймет, что Бихари не получил ее письма, и успокоится". Эта мысль стала источником новых мучений для Мохендро.С письмом в кармане Мохендро, как только наступил вечер, появился в квартире на Потолданге.
Увидев его измученное лицо, Бинодини почувствовала жалость. "Наверное, всю ночь не спал, бродил по городу", – решила она.
– Ты не был дома?
– Нет.
– И ничего не ел! – Бинодини поспешно встала, чтобы приготовить ему ужин.
– Не беспокойся, я поел, – остановил ее Мохендро.
– Где?
– У Бихари.
Бинодини побледнела, но уже через мгновение взяла себя в руки.
– Как он?
– Бихари? Прекрасно! Он уехал на запад.
Из слов Мохендро Бинодини заключила, что Бихари уехал только сегодня, и еще больше побледнела. Но снова справилась со своим волнением и спокойно сказала:
– Никогда не видела более непоседливого человека. Видимо, ему все уже известно. Он очень сердится?
– Разумеется! Иначе зачем бы ему понадобилось в такую жару уезжать! Не ради же собственного удовольствия!
– Он не спрашивал обо мне?
– С какой стати! Вот возьми.
И Мохендро протянул Бинодини письмо, не сводя глаз с ее лица. Бинодини торопливо взяла конверт, вынула из него листок, исписанный ею, повертела его, но ответа Бихари не нашла.
– Ты прочел? – после минутного молчания спросила она.
Мохендро испугался – так изменилось ее лицо.
– Нет, – поспешно солгал он.
Бинодини разорвала письмо на клочки и выбросила в окно.
– Я пойду домой, – сказал Мохендро.
Бинодини молчала.
– Я поступлю так, как ты того желаешь, – продолжал Мохендро. – Останусь дома на целую неделю. Только по пути в колледж буду заходить и давать распоряжения Кхеми. Надоедать тебе не стану.
Трудно сказать, слышала ли Бинодини его слова, она молча смотрела в окно на темное небо.
Мохендро стал собирать свои вещи.
Когда он ушел, Бинодини долго сидела неподвижно, потом неожиданно, будто стараясь привести себя в чувство, в отчаянии разорвала сари и начала бить себя в грудь.
– Госпожа, что с вами? – прибежала испуганная Кхеми.
– Пошла прочь! – крикнула Бинодини, вытолкнула служанку из комнаты и заперлась на ключ.
Оставшись одна, она сжала кулаки, долго каталась по полу и стонала, как раненое животное. Наконец, совершенно измученная, Бинодини забылась и всю ночь пролежала на полу у окна.
На рассвете, когда солнечные лучи залили комнату, в душу Бинодини неожиданно закралось сомнение: что, если Мохендро солгал, обманул ее?
– Кхеми, – позвала она служанку. – Сейчас же сходи к господину Бихари и узнай, как он там.
Через час Кхеми вернулась.
– Все двери и окна в доме господина Бихари закрыты, – доложила она. – Я долго стучала, но слуга сказал мне, что господин уехал.
Последняя надежда Бинодини рухнула.
Глава 42
Узнав, что Мохендро ночью покинул супружеское ложе, Раджлокхи рассердилась на невестку. Она решила, что это упреки жены заставили сына уйти из дому.
– Почему ушел Мохендро? – спросила она невестку.
– Не знаю, ма, – отвечала Аша, опустив глаза.
"Не знает!" – возмутилась старая женщина.
– Кто же тогда знает? – проговорила она сердито. – Ты, наверное, что-нибудь сказала ему?
– Нет, – прошептала Аша.
Но свекровь не поверила.
– Когда он ушел?
– Не знаю.
– Ну, конечно, ты ничего не знаешь! – вне себя от гнева воскликнула Раджлокхи. – Подумаешь, дитя невинное! Притворщица! – Она долго кричала, упрекая невестку. Это из-за нее и ее дурного характера ушел Мохендро.
Аша, опустив голову, безропотно выслушала упреки и только в своей комнате, оставшись одна, дала волю слезам.
"Я никогда не понимала, за что муж меня любит, – печально размышляла она, – и теперь не знаю, как вернуть его любовь".
Сердце всегда подскажет, как угодить человеку, который любит. Но как завладеть душой того, кто разлюбил, – это было Аше неведомо. Она не могла, забыв стыд, добиваться расположения человека, который покинул ее ради другой женщины.
Вечером пришли брахман-астролог и его сестра. Раджлокхи пригласила их для того, чтобы они устранили неблагоприятное сочетание светил ее сына. Старая женщина позвала Ашу к себе и попросила астролога посмотреть на линии ее руки и составить гороскоп. В смятении от того, что чужие люди будут судить о ее несчастии, Аша с трудом заставила себя протянуть руку предсказателю. Вдруг на темной веранде, прилегающей к комнате, Раджлокхи услыхала тихие шаги, словно кто-то пытался пройти незамеченным.
– Кто там? – спросила она.
Никто не ответил. Раджлокхи повторила свой вопрос.
В комнату тихо вошел Мохендро.
Когда Аша увидела, как муж ее, крадучись, словно вор, входит в свой собственный дом, сердце ее сжалось от стыда. А тут еще чужие люди. Стыд за мyжа был для Аши мучительнее, чем ее собственное горе.
– Невестушка, – ласково обратилась Раджлокхи к Аше, – прикажи Парботи принести ужин для Мохима.
– Я сама все сделаю, – сказала Аша.
Она хотела уберечь Мохендро от взглядов слуг.
Присутствие в доме астролога и его сестры привело Мохендро в ярость.
Его мать и жена, желая обрести власть над ним, прибегли к помощи невежественных, темных людей. Когда сестра астролога сладким голосом спросила его о самочувствии, Мохендро ничего не ответил и сердито сказал матери:
– Я пойду к себе.
Раджлокхи обрадовалась. Она решила, что Мохендро хочет наедине поговорить с Ашей, и, очень довольная, быстро прошла на кухню.
– Иди, иди скорей наверх, – сказала она невестке, – Мохим хочет спросить тебя о чем-то.
Испытывая робость и волнение, Аша поднялась наверх. Она думала, что Мохендро сам позвал ее, и все же войти в спальню не решалась. Стоя в темноте у полуоткрытой двери, она наблюдала за мужем.
Мохендро лежал на постели, уставившись в потолок. Лицо его выражало отчаяние. Да, это был Мохендро, тот же Мохендро и та же комната, но как все изменилось! Когда-то Мохендро превратил в рай эту маленькую спальню. Зачем же теперь он оскверняет своим присутствием комнату, полную сладостных воспоминаний! Он не имеет права лежать на этом ложе, если в сердце его смятение, равнодушие, гнев и мука, если он забыл бесконечный, непередаваемый шепот любви, который слышался здесь и в темную ночь, и в знойный, словно застывший, полдень, и в ленивый дождливый день, и в весенний вечер, с его волнующим ветерком? Разве в доме нет других комнат? Нет, он ни минуты не должен оставаться здесь!
Аша чувствовала, что Мохендро только что был у Бинодини, что каждая частица его тела хранит ее прикосновение, что в глазах у него запечатлен ее образ, в ушах звучит ее голос, а сердце все еще во власти желаний, устремленных к ней. И этому человеку Аша должна принести в дар свою чистую любовь! Ему она должна сказать: "Возьми преданное тебе сердце и возложи ноги свои на незапятнанный лотос моей истинной и вечной любви!" Нет, она не может поступить так, как ей велят пураны и шастры, она не может следовать советам своей тети. Мохендро разрушил их счастье, и теперь Аша уже не видела в нем того божества, которому поклонялась прежде. Сегодня Аша приносила в жертву мутным водам океана, имя которому Бинодини, повелителя своего сердца. В глубинах отчаяния Аши рождалась и звучала все громче мрачная музыка совершаемого жертвоприношения. Она наполнила собой темноту тоскующей по любви ночи, подчинила себе все существо Аши, каждый ее нерв и, наконец, вырвавшись из маленькой комнаты на крыше, устремилась к звездам, заполнив собою весь мир.
Мохендро, который теперь принадлежал Бинодини, стал для Аши чужим, она стыдилась его и не могла заставить себя войти в комнату.
Вдруг Аша заметила, что Мохендро оторвал невидящий взгляд от потолка и так же бездумно уставился на стену. Там, рядом с портретом Мохендро, висел ее портрет. Аше хотелось прикрыть его краем своего сари, сорвать со стены и разорвать на клочки. Она презирала себя за то, что раньше не убрала его, но Аша так привыкла к своей фотографии, что совсем забыла о ее существовании. Ей казалось, что Мохендро смеется над ней, а вместе с ним, нахмурив брови, зло усмехается Бинодини, образ которой запечатлен в сердце Мохендро. Наконец Мохендро отвел свой исполненный страдания взгляд от стены.
В свободное от хлопот по хозяйству и забот о свекрови время Аша, стараясь восполнить пробелы в своем образовании, просиживала до глубокой ночи над книгами. Тетрадки и учебники лежали грудой прямо на полу у кровати. Неожиданно Мохендро взял одну из тетрадок и принялся лениво просматривать ее. Аша едва сдержалась, чтобы с криком не вбежать в комнату и не выхватить тетрадь из рук мужа. Представив, с какой безжалостной насмешкой Мохендро разглядывает буквы, написанные ее неумелой рукой, она больше не могла оставаться на месте и стремительно сбежала по лестнице.
Ужин для Мохендро был готов. Но Раджлокхи думала, что сын занят разговором с женой, и не решалась нарушить их уединение. Когда же невестка появилась внизу, Раджлокхи позвала Мохендро ужинать. Аша воспользовалась случаем, снова поднялась наверх, вбежала в спальню, сорвала со стены свою фотографию и, разорвав ее на клочки, выбросила за окно, затем быстро собрала и унесла свои тетрадки.
После ужина Мохендро вернулся в спальню. Раджлокхи долго не могла разыскать Ашу. Наконец она нашла ее на кухне, где Аша грела для нее молоко, хотя в этом не было никакой надобности, так как служанка находилась тут же и всем своим видом показывала, что не одобряет поведения госпожи, лишившей ее возможности разбавить молоко водой и утаить часть для себя.
– Ты почему здесь, дорогая? – воскликнула Раджлокхи. – Сейчас же иди наверх.
Поднявшись, Аша спряталась в комнате свекрови, чем еще больше рассердила ее.
"Именно сегодня, когда Мохендро вырвался из сетей этой вероломной женщины и пришел домой, – с раздражением подумала Раджлокхи, – невестка напускает на себя оскорбленный и обиженный вид. Из-за нее Мохендро снова покинет дом. И в том, что Мохендро попался в ловушку к Бинодини, тоже виновата Аша. Мужчина легко сбивается с пути, такова уж у него природа, долг жены – хитростью, силой или обманом удержать его".