Однако самым большим результатом усилий группировок Конева и Ватутина стало то, что линия фронта образовала причудливую дугу, и её, эту тугую дугу, Украинские фронты к середине января 1944 года загнули так, что она поразительно стала напоминать сталинградскую…
Манштейн не смог удержать фланги, и под напором наступающих советских войск образовался глубокий выступ. Его обороняла крупная группировка, включавшая девять пехотных, одну танковую дивизию и моторизованную бригаду с многочисленными средствами усиления из состава 1‑й танковой и 8‑й полевой армий группы армий "Юг". Манштейн имел твёрдый приказ Гитлера: выступ не сдавать. На острие выступа, в районе Канева, группировка удерживала оборону по Днепру.
Упорство немцев объяснялось тем, что они ещё не потеряли надежду вернуть свои позиции по линии Вотан - Пантер.
Замысел Ставки сводился к следующему: встречным ударом двух фронтов под основание выступа прорвать оборону противника и соединиться в районе городов Шпола, Звенигородка. К операции привлекались семь армий, в том числе две танковых, а также две воздушных армии и отдельные корпуса.
Конев атаковал 24 января силами 4‑й гвардейской генерала Рыжова и 53‑й армией генерала Галанина. Командармы сразу получили приказ на окружение: 4‑я гвардейская образовывала внутренний фронт, а 53‑я формировала внешний.
"Бог войны благоволил Коневу", - впоследствии напишет бывший министр информации Третьего рейха Пауль Шмидт, больше известный как германский историк и публицист Пауль Карель.
П. Карель основательно изучил историю "Черкасской трагедии", как немецкие историки называют Корсунь - Шевченковский котёл, и преподнёс её более или менее объективно. Несколько цитат из его книги "Выжженная земля":
"26 января войска генерал–полковника Конева, - пишет бывший министр пропаганды Гитлера, ошибочно называя генерала армии Конева генерал–полковником, - командующего 2‑м Украинским фронтом, прорвали немецкую оборону в Капитоновке. Войска 1‑го Украинского фронта: три советские армии, включая 6‑ю танковую армию генерала Кравченко, от Киева через Белую Церковь на юго–восток, подавили оборонительный рубеж VII корпуса на западной стороне немецкого выступа в секторе 1‑й танковой армии, смяв немецкие дивизии. Во фронте образовалась широкая брешь; не встречая сопротивления, советские подразделения двинулись на юго–восток, на соединение с войсками генерала Конева, действовавшего в северо–западном направлении. Лишь сто километров разделяли эти два авангарда - совсем не расстояние для танковых соединений. Если они соединятся, ловушка захлопнет на Каневском выступе два немецких корпуса.
И они соединились. Танковые экипажи Кравченко и Ротмистрова встретились у Звенигородки 28 января. Надвигалось сражение у Черкасс. Двойным окружением русские отрезали немецкий Каневский выступ, простирающийся на восток к Днепру. В мешке оказались ХХХХ 11 и XI немецкие корпуса с шестью дивизиями и отдельной бригадой. Немецкий фронт был прорван на участке в девяносто пять километров. Через эту широкую брешь советские части теперь могли устремляться к Румынии, потому что восточнее румынской границы препятствий больше не осталось. Гитлер даже после этого запретил корпусам отступать".
"…советские части атаковали два окружённых немецких корпуса огромным количеством войск, главными силами двух фронтов. Руководил операцией генерал армии Конев, командующий 2‑м Украинским фронтом, хотя трудно было ожидать, что на Днепре остались немецкие дивизии. Гораздо разумнее было бы им развернуться и попытаться соединиться с 47‑м танковым корпусом. Однако Гитлер остановил логичный ход событий, издав новый приказ "держаться". Либу и Штемерману, двум командирам окружённых корпусов, было приказано любой ценой держать всю свою линию в триста двадцать километров сильно поредевшими шестью дивизиями и, более того, прикрыть свой тыл, установив там новый рубеж. Сформируйте круговую оборону и не уступайте! Указание Гитлера в Сталинграде! Как тогда он не хотел разрешить уходить с Волги, так и теперь он неумолимо держался за последний участок Днепра. Центром окружения являлся город Корсунь - Шевченковский с его передовым аэродромом. Именно за Корсунь происходило сражение в течение первых двенадцати дней".
"К тому времени русские уже ясно представляли себе, что происходит, и, как только немцы выходили в район западнее Комаровки, они сразу же подвергались интенсивному огню пулемётов, миномётов и артиллерии. Немецкие солдаты пытались прятаться от огня противника в ложбинах и оврагах. Части полностью смешались, каждый думал лишь о том, чтобы выйти из–под огня в безопасное место. Поскольку самый мощный огонь советские войска вели из района Журженцев и высоты 239.0, практически весь поток отступающих, за исключением отдельных незначительных групп солдат, которые направились к северной окраине Лисянки, повернул на юг, к излучине реки Гнилой Тикич. Всего из окружения вышло 30 тыс. немецких солдат и офицеров, в боях здесь было убито 82 тыс. немцев, в плен взято в котле 18,2 тыс. Наши войска потеряли свыше 24 тыс. убитыми и 56 тыс. ранеными. 17 февраля Э. Манштейн понял, что ему придётся направить выживших в Польшу для отдыха и восстановления. Командование 1‑й танковой армии докладывало: "Необходимо признать, что, поскольку с 28 января войска находились в окружении, они сознательно или подсознательно видели перед глазами судьбу осаждённых под Сталинградом". За исключением добровольческой штурмовой бригады "Валлония", соединения, вышедшие из Корсуньского мешка, были больше не способны к боевым действиям. Кроме этого, шесть с половиной немецких дивизий потеряли всё своё вооружение".
Ещё более ужасной оказалась судьба группы Штеммермана и самого генерала. Над ними, как пишет П. Карель, "поднимался призрак Сталинграда".
8 февраля окружённым был предъявлен ультиматум. Вот его текст:
"Ультиматум.
Командующему 42‑м армейским корпусом.
Командующему 11‑м армейским корпусом.
Командирам 112‑й, 88‑й, 72‑й, 167‑й, 168‑й, 82‑й, 57‑й и 332‑й пехотных дивизий, 213‑й охранной дивизии, танковой дивизии СС "Викинг", мотобригады "Валлония".
Всему офицерскому составу немецких войск, окружённых в районе Корсунь - Шевченковский.
42‑й и 11‑й армейские корпуса немецкой армии находятся в полном окружении.
Войска Красной Армии железным кольцом окружили эту группировку. Кольцо окружения всё больше сжимается. Все ваши надежды на спасение напрасны…
Попытки помочь вам боеприпасами и горючим посредством транспортных самолётов провалились. Только за два дня, 3 и 4 февраля, наземными и воздушными силами Красной Армии сбито более 100 самолётов Ю-52.
Вы, как командиры и офицеры окружённых частей, отлично понимаете, что не имеется никаких реальных возможностей прорвать кольцо окружения.
Ваше положение безнадёжно и дальнейшее сопротивление бессмысленно. Оно приведёт только к огромным жертвам среди немецких солдат и офицеров.
Во избежание ненужного кровопролития мы предлагаем принять следующие условия капитуляции:
1. Все окружённые немецкие войска во главе с вами и с вашими штабами немедленно прекращают боевые действия.
2. Вы передаете нам весь личный состав, оружие, всё боевое снаряжение, транспортные средства и всю технику неповреждённой.
Мы гарантируем всем офицерам и солдатам, прекратившим сопротивление, жизнь и безопасность, а после окончания войны - возвращение в Германию или в любую другую страну по личному желанию военнопленных.
Всему личному составу сдавшихся частей будут сохранены военная форма, знаки различия и ордена, личная собственность и ценности, а старшему офицерскому составу, кроме того, будет сохранено и холодное оружие.
Всем раненым и больным будет оказана медицинская помощь.
Всем сдавшимся офицерам, унтер–офицерам и солдатам будет немедленно обеспечено питание.
Ваш ответ ожидается к 11 часам утра 9 февраля 1944 г<ода> по московскому времени в письменной форме через Ваших личных представителей, которым надлежит ехать легковой машиной с белым флагом по дороге, идущей от Корсунь - Шевченковский через Стеблёв на Хировку.
Ваш представитель будет встречен уполномоченным русским офицером в районе восточной окраины Хировки 9 февраля 1944 года в 11 часов по московскому времени.
Если Вы отклоните наше предложение сложить оружие, то войска Красной Армии и воздушный флот начнут действия по уничтожению окружённых Ваших войск, и ответственность за их уничтожение понесёте Вы.
Зам. Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза
Г. Жуков
Командующий войсками Первого Украинского фронта генерал армии
Н. Ватутин
Командующий войсками Второго Украинского фронта генерал армии
И. Конев". Ультиматум окружённые отклонили.
"Канны на Днепре", "Украинский Сталинград", "Корсунь - Шевченковское побоище"… У этого сражения много немецких имен. Такие события, как правило, рождают многие эмоции и ассоциации.
Бои развернулись в исторических местах, на родине Великого Кобзаря. Кровь русских и немецких солдат лилась в Моринцах и в месте вечного покоя Тараса Шевченко Каневе. Этот край называют "Меккой украинского народа". Удивительная и редкая по красоте местность. Холмы, от которых буквально исходит вековая музыка былин, и глубокие тенистые овраги с выходами гранитных скал. Поэтичный ландшафт, напоминающий карпатские предгорья. Стремительные и чистые реки Тикич и Рось, текущие то среди равнинной местности, то среди порогов, напоминающих скалы. В урочище Горохова Диброва в 1648 году Богдан Хмельницкий, возглавляя казацко–татарское войско в битве при Корсуне, наголову разбил двадцатитысячное королевское войско коронного гетмана Потоцкого.
Конев знал, по каким дорогам ведёт свои войска. Триста лет назад надменная шляхта бежала от казацких сабель, а теперь он гнал элитные дивизии Гитлера, в том числе "Викинг", "Лейбштандарт", моторизованную бригаду "Валлония". Испытанная гвардия рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, осыпанная рыцарскими и железными крестами за подвиги в России, отступала и, в конце концов, оказалась в окружении его войск.
11 февраля Манштейн предпринял отчаянный контрудар силами ударной группировки группы армий "Юг", пытаясь разорвать внешний фронт котла и, таким образом, вызволить из окружения обречённые на гибель корпуса. Последнее решающее наступление. На этот раз роль Гота должен был сыграть командующий 1‑й танковой армией генерал Хубе. Восемь его дивизий, выстроившись могучей фалангой с восемьюдесятью "тиграми" и "пантерами" на острие, двинулись на позиции советских подразделений в районе Лисянки. Штеммерману, возглавлявшему группировку в окружении, Хубе телеграфировал: "Я вас выручу. Хубе". В первые часы боя танковый клин потеснил наши войска. Одновременно генерал Штеммерман организовал встречный удар изнутри. Собрав все силы и бросив их в бой, он прорвался к селу Шендеровка. Между Хубе и Штеммерманом оставалось всего ничего - каких–то 10–20 километров.
Как это напоминало Коневу 42‑й год, когда он, командуя Калининским фронтом, пытался вызволить из окружения одну из своих армий в районе Ржева!
В какой–то момент немцы, наконец, отыскали слабое место на стыке фронтов, которое прикрывала 27‑я армия соседнего 1‑го Украинского фронта.
В Ставке сразу заволновались. Но именно туда накануне, на свой страх и риск, Конев развернул казачий корпус и танки Ротмистрова. Просчитывая все варианты, он вдруг интуитивно понял, что вырываться немцы будут именно в этом месте.
В полдень 12 февраля по ВЧ позвонил Верховный. Конев доложил обстановку: враг окружён, все попытки вырваться отбиты, войска действуют на уничтожение окружённой группировки. Но после первых же слов, произнесённых Сталиным, сразу понял, что тот недоволен тем, что группировка вытекает из котла через брешь, появившуюся у соседа.
- Товарищ Конев, вот мы уже огласили на весь мир, что в районе Корсунь - Шевченковского окружили крупную группировку противника. А в Ставке есть данные, что окружённая группировка прорвала фронт 27‑й армии и уходит к своим. Что вы знаете об обстановке на фронте у соседа?
- Не беспокойтесь, товарищ Сталин, - ответил Конев. - Окружённый противник не уйдёт. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1‑м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в котёл, мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты войска 5‑й гвардейский танковой армии и 5‑й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно.
- Вы это сделали по своей инициативе? Ведь это за разграничительной линией.
- Да, по своей, товарищ Сталин.
- Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке, и я вам позвоню.
Через пятнадцать минут телефон снова зазвонил. Верховный сказал:
- Нельзя ли, товарищ Конев, все войска, действующие против окружённой группировки, в том числе и 1‑го Украинского фронта, я имею в виду 27‑ю армию, подчинить вам и возложить на вас руководство уничтожением окружённой группировки?
Это неожиданное решение Сталина прозвучало, как гром среди ясного неба.
- Товарищ Сталин, - тут же отреагировал Конев, мгновенно просчитывая все варианты возможного развития событий со всеми их результатами, - сейчас очень трудно провести переподчинение 27‑й армии 1‑го Украинского фронта мне. 27‑я армия действует с обратной стороны кольца окружения, с другого операционного направления. Весь тыл армии и связи её со штабом 1‑го Украинского фронта идут через Белую Церковь и Киев. Поэтому управлять армией мне будет очень трудно, сложно вести связь по окружности всего кольца через Кременчуг, Киев, Белую Церковь. Пока в коридоре идёт бой, напрямую установить связь с 27‑й армией невозможно. Армия очень слабая, растянута на широком фронте. Она не сможет удержать окружённого противника. Тем более, что на её правом фланге создаётся серьёзная угроза танкового удара противника с внешнего фронта окружения в направлении Лисянки.
- Ставка позаботится о связи. Все ваши приказы и распоряжения будут передаваться в штаб 27‑й армии без промедления. Чтобы ничего не нарушать, снабжение будет осуществлять 1‑й Украинский фронт.
- Товарищ Сталин, в такой непростой обстановке, когда многое решают даже не часы, а минуты, необходима связь накоротке и личное общение. Все мои распоряжения будут идти с запозданием.
- Хорошо, мы ещё посоветуемся в Ставке и с Генеральным штабом и тогда решим. - И Верховный положил трубку.
Конев в своих "Записках…" так комментировал создавшуюся ситуацию с 27‑й армией: "Я настойчиво уклонялся от подчинения мне 27‑й армии ещё и потому, что, когда план взаимодействия между фронтами нарушен, переподчинение войск серьёзно осложняется. Я искренне беспокоился за исход сражения. Ведь передача армии мне не увеличивала её силы".
Далее Иван Степанович деликатно посетовал на то, что маршал Г. К. Жуков "не совсем точно осветил этот вопрос" в своих мемуарах. По версии Г. К. Жукова, Конев будто бы сам предложил Сталину "передать ему руководство войсками по ликвидации корсунь–шевченковской группы противника, а руководство войсками на внешнем фронте сосредоточить в руках Ватутина".
Ну, что тут можно сказать. Если Георгию Константиновичу хотелось изобразить Ивана Степановича таким уж тщеславным и расчётливым, не желавшим делиться славой с соседом справа, то тут явная нестыковка по времени. Прорыв на фронте 27‑й армии произошёл значительно раньше телефонного разговора Сталина и Конева. Зачем Коневу добровольно брать на себя грех соседа? А вот за прорыв ответственность нёс и маршал Жуков. И Сталин указал ему на его просчёт телеграммой:
"Тов. Юрьеву.
Прорыв корсуньской группировки противника из района Стеблёв в направлении Шандеровки произошёл потому, что:
слабая по своему составу 27‑я армия не была своевременно усилена;
не было принято решительных мер к выполнению моих указаний об уничтожении, в первую очередь, Стеблёвского выступа противника, откуда, вероятнее всего, можно было ожидать попыток его прорыва… Сил и средств на левом крыле 1‑го Украинского фронта и на правом крыле 2‑го Украинского фронта достаточно, чтобы ликвидировать прорыв противника и уничтожить корсуньскую его группировку…
12 февраля 1944 г. И. Сталин
16 часов 45 минут. Антонов".
Телеграмма с выговором маршалу поступила к адресату на несколько часов позже телефонного разговора Конева со Сталиным.
Мемуары - это далеко не то, что было, а, скорее, то, что их автор хотел бы знать о своём прошлом. Отчасти это касается и нашего героя.
Конев, между тем, меры принял. В коридор, пробитый противником, он ввёл снятую с внешнего обвода 5‑ю гвардейскую танковую армию. Произошло это ещё до разговора с Верховным, 10 февраля.
Группе немецких танков всё же удалось, пользуясь сумятицей первых часов боя, вырваться из окружения. Вместе с ними вышли и бронетранспортеры, на которых находились старшие офицеры и полевые управления штабов. Вышли также небольшие группы и одиночки. Сплошной линии фронта не было, и те, кто владел собой, смогли выскользнуть из котла.
Германская армия повторяла печальную судьбу Красной Армии 41‑го года.
Хубе был остановлен на внешнем обводе котла. Его "тигры" и "пантеры" хорошо горели от точного огня противотанковой артиллерии и массированных ударов авиации наших штурмовых полков. Теперь Штеммерману целиком была вручена судьба его солдат. Шедшие им на помощь были остановлены. Ещё недавно он с волнением читал телекс Гитлера и верил в него: "Можете положиться на меня, как на каменную стену. Вы будете освобождены из котла, а пока держитесь до последнего патрона".
Последняя попытка немцев выйти из окружения состоялась 17 февраля. В первом эшелоне шли три колонны: 5‑я танковая дивизия СС "Викинг", 72‑я пехотная дивизия в центре и корпусная группа "Б" на правом фланге. В арьергарде шли 57‑я и 88‑я пехотные дивизии. Таранный удар пришёлся на 5‑ю гвардейскую воздушно–десантную, 180‑ю и 202‑ю стрелковые дивизии на внутреннем кольце и на 41‑й гвардейскую стрелковую - на внешнем. Немцам пришлось переправляться через реку Гнилой Тикич. Переправ не было: артиллерия, по приказу Конева сконцентрированная на этом участке, сделала своё дело.
Но до прорыва у немцев была ночь в захваченной Шендеровке. Воспоминания жителей села, а также мемуары немецких солдат и офицеров, выживших в этой мясорубке и прошедших советский плен, рисуют картину, весьма напоминающую исход армии Наполеона из Смоленска. Оголодавшие солдаты грабили местных жителей, выводили из хлевов скот, забивали прямо на улице и здесь же, вырезая куски мяса, жарили их на штыках. Ночью на "шашлык" прилетели эскадрильи ночных бомбардировщиков У-2. Скопление войск в Шендеровке было огромным. Такие же огромные потери тут же последовали от каждой сброшенной советской бомбы.
При выходе из Шендеровки немецкие колонны сразу же попали под сокрушительный огонь нашей артиллерии.
Конев, наблюдая за движением колонн Штеммермана, принял решение вначале придержать резервы, давая противнику втянуться в горловину призрачного коридора. Потом это станет его "коньком" - добивать окружённого противника не на его позициях в обороне, а в горловине на выходе, на марше.
27‑я общевойсковая армия генерала Трофименко была передана в оперативное подчинение штабу 2‑го Украинского фронта.
И. С. Конев, вспоминая о том, как вводили в дело корпус генерала Селиванова, упомянул, что "донские казаки в этой сложной операции не посрамили свою былую славу "донцов–молодцов".