* * *
При виде вошедшего в магазин Сергуни пенсне у Ивана Федотовича Алдошина, стоявшего рядом с продавцом за прилавком, соскочило с носа и закачалось на шнурке, зацепленном за ухо. На человека в наброшенном на плечи кожаном пальто, вошедшего вместе с мальчиком, старший приказчик не обратил особого внимания. Мальчишка! Каков наглец, опять здесь, тварь поганая. И не побоялся снова заявиться в магазин!
- Ага… - злорадно потирая руки, Алдошин быстро вышел из-за прилавка и направился к Сергуне. - Опять пожаловал?!
Но дорогу ему преградил высокий мужчина в кожаном пальто.
- Пошли в контору, там переговорим, - он слегка подтолкнул Ивана Федотовича к двери во внутренние помещения.
- А, собственно… - вскинулся было Алдошин.
- Иди, иди… - нахально продолжал теснить его Антоний. - Там поговорим.
Пятясь, растерявшийся от неожиданности Алдошин сделал шаг назад, другой. Мужчина, держа за руку мальчишку, прошел за ним, плотно прикрыв за собой дверь. Поставил на стол тяжелый саквояж.
- Доставай деньги, товар есть! - приказным тоном обратился Антоний к ничего не понимающему, напуганному Ивану Федотовичу. - А ты посиди пока, - кивнул он Сергуне на знакомый сундук в углу.
- Какой товар? - вздел на нос пенсне приказчик.
- Золото…
- Уходите, уходите… - испуганно замахал руками Алдошин. - Мы не принимаем.
- Раньше принимал, а теперь нет? - шагнул к нему Антоний, угрожающе понизил голос. - Ты же процент за риск брал! Я тебе сегодня сорок процентов от цены дам за твой риск, понял? Ставь весы, живо!
- Господи… - обессиленно опустился на стул Иван Федотович. - А ну как милиция, вдруг еще следят? Хозяина нашего арестовали…
- Дурак, потому и арестовали. Да не тяни время, быстро, нам надо разойтись, - затормошил его бандит. - Малец мой, со мной он пришел, не стесняйся, давай быстренько - и полиняли… Ну?!
Антоний открыл свой саквояж и стал доставать золотую церковную утварь, небрежно сваливая ее в кучу на столе. Глядя на золото, Иван Федотович решился.
Причитая и бросая косые взгляды на Сергуню, он достал весы, дрожащими от нервного напряжения и страха руками начал ставить гирьки, положив на другую чашку весов часть принесенного золота.
- Примерно кинь… - велел Антоний, - а серебро валом отдам.
Слюнявя пальцы, приказчик начал считать деньги. Бандит протянул длинную руку, выхватил всю пачку.
- Я тебе больше оставил! Цыц, крыса торговая! - прикрикнул он на хотевшего было возразить Алдошина. - Второй выход есть? Веди!
Вернувшись, Головин нашел Шкуратова стоящим около круглой афишной тумбы, густо обклеенной объявлениями. Сосредоточенно читая набранную крупным шрифтом афишку, призывавшую приезжих останавливаться в гостиницах "Тула", "Марсель", "Эльдорадо", "Ливорно", "Новая страна", тот сердито прошипел:
- Чего так долго?.. Едва дождался… Вон они, через черный ход вышли, переулком. Не торопись, пусть чуток подальше отойдут, не потеряем…
Выждав немного, они пошли следом за мужчиной в кожаном пальто и мальчиком. Те, не останавливаясь, быстрым шагом направились к рынку на Смоленской. Напряженно вглядываясь в толпу, милиционеры шли за ними.
Бесцельно покружив несколько минут по рынку, мужчина вывел к остановке трамвая. Встал, цепко держа мальчишку за руку, среди ожидающих вагон.
Рядом, привольно расположившись прямо на мостовой, сидели кружком беспризорники. Один высоким голосом пел:
Как в Москве за Калужской заставою
Жил разбойник и вор Комаров,
Много бедных людей он ограбил,
Много бедных сгубил он голов…
Другой беспризорник пошел с шапкой по кругу, выпрашивая мелочь у стоявших на трамвайной остановке.
- Перекурим… - сказал Шкуратов. - Здесь трамвай десятиминутную остановку делает, а вагона еще нет. Не уедут.
- О ком он поет? - поинтересовался Головин.
- А-а, молодой ты, не знаешь, - улыбнулся Геннадий. - Был такой разбойничек, за Шуховской башней жил и для виду извозом занимался. Предлагал у него лошадь купить, заманивал покупателей с деньгами к себе и убивал. Поймали…
- Это где радиостанция имени Коминтерна?
- Ну да, на Шаболовке. Смотри, опять пошли…
Мужчина в кожаном пальто, немного постояв на остановке, повертел по сторонам головой - видимо, что-то ему не понравилось, и он потянул мальчишку за руку в переулки. На ходу он легко помахивал саквояжем.
- Пустой… - бросил Головин Гене, кивнув на саквояж. - В магазин шел, не махал. Тяжелый был.
- Соображаешь, - похвалил его Шкуратов. - Никак у Кудина опять за старое взялись? Разберемся…
Мужчина в кожаном пальто шагал размашисто, быстро поглядывая то вправо, то влево, словно ища нужный ему номер дома. Несколько раз он оглянулся, шаря глазами по лицам прохожих.
- Задержим? - предложил Головин.
- Не спеши… Надо поглядеть, куда ведет. Иди на другую сторону, - приказал Шкуратов.
Головин перешел на противоположную сторону улицы, на несколько секунд заскочил в первый попавшийся подъезд и вышел из него уже без пиджака, держа его на руке.
Ненадолго остановившись у витрины магазина с вывеской "Бугров и Ревякин. Бакалея", мужчина в кожаном пальто снова завертел головой по сторонам, внимательно осматриваясь.
"Наверняка скоро к Тверскому бульвару выведет, - подумал Шкуратов. - А там павильоны трамвайной остановки, ларьки, киоски, толпа. И шестой номер делает круг на площади, разворачиваясь к Покровскому-Стрешневу. Народу тьма. Могут и потеряться."
Отдав мальчишке саквояж, мужчина в кожаном пальто прикурил, положив мальчику руку на плечо, повел его дальше.
Нет, не к Тверскому бульвару они шли - вывели к Кузнецкому мосту. Гена подтянулся ближе - в толкучке его труднее заметить, но и мужчина может уйти. В том, что это бандит, Шкуратов уже не сомневался - зачем простому, нормальному человеку так себя вести: осматриваться, специально петлять по малолюдным улицам, прикуривая, украдкой поглядывать назад из-под локтя?
На Кузнецком, завидев приближающийся красный вагон шестого номера трамвая, мужчина неожиданно побежал за ним, быстро вскочил на открытую площадку сзади вагона, втянул за собой мальчишку.
Милиционеры тоже припустили за трамваем, вспрыгнули на ходу. Вот он, бандит, совсем рядом: высокий, жилистый, длиннорукий, в распахнутом на груди добротном кожаном пальто. А мальчишка все-таки кажется странно знакомым - видел его уже Гена где-то или так показалось?
Трамвай пошел на поворот. Из будочки выскочила пожилая стрелочница с длинным металлическим крюком в руках, перевела стрелку. Вагоновожатый дал звонок, тронул с места. Медленно проплывала мимо толпа на Неглинной.
Вдруг мужчина в кожаном пальто резко толкнул в грудь Головина, выскочил на ходу из вагона и нырнул в толпу.
- Стой!
Сергей выхватил оружие и выстрелил вверх. Пуля цокнула о чугунный столб, на котором держались трамвайные провода. Охнув, осела на землю стрелочница: по ее ноге поползло кровавое пятно.
"Рикошетом задело", - понял Генка и, не раздумывая ни секунды, кубарем скатился с площадки вагона. Поднялся и кинулся в толпу следом за мужчиной в кожаном пальто. Мальчишка испуганно взвизгнул, бросил пустой саквояж и метнулся в сторону.
Вагон остановился. Головин соскочил на землю и… наткнулся на вышедшего из открытой машины пожилого человека в военной форме.
- Сдать оружие! - требовательно протянул тот руку.
Головин невольно сделал шаг назад. Кто это, откуда? Оттолкнуть?
- Арестовать! - властно приказал мужчина подбежавшему постовому милиционеру. - В мою машину и в ВЧК! Я заместитель наркома!
- Товарищ! - начал было Головин.
- Арестовать! - замнаркома потянулся к кобуре на поясе. Головин послушно отдал пистолет и понуро пошел к машине.
- Наведите порядок, отправьте трамвай! Раненую в больницу, - отдавал распоряжения пожилой военный прибежавшему на звук выстрела второму постовому. - А с этим мы сами разберемся. Взяли моду стрелять в центре города! Расходитесь, товарищи!
И он не оглядываясь направился к автомобилю, в который первый постовой уже посадил Головина.
* * *
Мужчина бежал быстро - мимо Петровского пассажа, по Неглинной, в сторону Трубной площади. Разлетались в стороны полы его кожаного пальто, быстро мелькали обутые в мягкие сапоги ноги.
Шкуратов припустил за ним. Расстояние сокращалось. Еще десять шагов, пять, три…
Генка прыгнул высокому на спину, сбив его с ног всем весом своего тела. Покатились по мостовой, шарахнулись в стороны прохожие. От расположенного рядом клуба милиции спешили люди.
Сжав преступника могучими руками, словно взяв в клещи, бывший балтиец поднял его с земли, не давая вырваться. Бандит дернулся, но, почувствовав железную хватку, обмяк.
- Позвоните в МУР… - прохрипел красный от напряжения Гена прибежавшим из клуба милиции сотрудникам…
* * *
- Где он? - Виктор Петрович быстро вошел в комнату клуба, в которой Шкуратов, не доверяя никому задержанного, сам его караулил.
Следом за начальником вошли Тыльнер и Козлов. Жора Тыльнер подошел к сидевшему на стуле мужчине в кожаном пальто, пристально разглядывая его с разных сторон.
- Ну что? - не вытерпев, поторопил его Виктор Петрович.
- Он… - улыбнулся Жора и похлопал по плечу Гену. - Молодец. Поздравляю. Это Антоний!
- Та-ак… Назаров Николай Петрович! - остановился перед Антонием начальник МУРа. - Встретились наконец.
- От вас, чертей, никуда не денешься… - усмехнулся Назаров - Антоний. - В преисподнюю провались, и там найдете. Если бы не этот медведь, - кивнул он на Шкуратова, - больше вы меня в Москве так бы и не увидели.
- Возможно… - кивнул Виктор Петрович. - Но встретиться нам все равно пришлось бы. Поедем сейчас в МУР, там и поговорим. Выводите.
Антония повели к дверям. Виктор Петрович отозвал в сторону Шкуратова:
- Как получилось, что Головина арестовали? Мне уже звонили из ВЧК.
- Не знаю… - Гена пожал широкими плечами. - Он выстрелил в воздух, когда Антоний побежал, а я кинулся следом за Антонием.
- Аккуратнее надо работать. Устроили народное шествие с буффонадой и стрельбой… - недовольно поморщился начальник. - Вы вместе были, поэтому ты поедешь товарища выручать. Мы уже письмо приготовили, чтобы его освободили. Возьми его у Козлова и гони на Лубянку. И смотрите у меня!
* * *
Сергуня прибежал к дому в Лосинке запыхавшийся. Покрутился у палисадника, высматривая Пашку Заику. Того не было видно - может, ушел куда, на его счастье?
Походив немного под окнами и посидев у поленницы дров во дворе, Сергуня отдышался и наконец решился постучать. Дверь открыла толстая неразговорчивая хозяйка, молча пропустила в дом, ни о чем не спрашивая.
Прошмыгнув мимо нее в укромный закуток за печью, мальчик начал быстро собирать свои нехитрые пожитки: приготовленный загодя небольшой шматок сала, аккуратно завернутый в чистую тряпицу, коробок спичек, перочинный ножик, ржаные сухари в полотняном мешочке, серебро и медь в старом кошельке.
Он твердо решил: ни в колонию не пойдет, ни здесь больше ни дня не останется! Домой, в деревню надо подаваться. Может, и не разобрали еще на дрова их избу? А и разобрали, так соседи хоть на время приютят. Узнает, с какого вокзала идут поезда на Тулу, как-нибудь пристроится и поедет. Ничего, язык, говорят, до Киева доведет.
В деревне летом привольно: лес, грибы пойдут, ягоды. Речка течет, можно рыбу ловить, купаться, лежать на берегу, зарывшись в теплый песок, и смотреть, как плывут по небу лохматые, невесомые облака…
Чья-то тень заслонила от него свет. Подняв глаза, Сергуня увидел Пашку. Сжался в своем углу, подтянув к груди острые коленки, - если пнет сапогом, так хоть по ногам, а не в ребра.
- Ты один? А сам где?
Не дождавшись ответа, Пашка, протянув руку, за шиворот выволок мальчишку из-за печи, встряхнул.
- Чего молчишь? Язык проглотил?
Из Сергуниных глаз покатились крупные слезы обиды за свою несчастливую судьбу - надо же, опять придется сносить побои, пинки, унижения, а родная деревня уже казалась такой близкой.
Пашка его слезы понял по-своему. Побледнев, поставил мальчишку перед собой, наклонился, с тревогой заглядывая ему в лицо:
- Неужто взяли? Где? Да говори же ты наконец!
- В центре… - всхлипнул Сергуня, - после магазина Кудина… Он с трамвая прыгнул, а те за ним. Стреляли.
- Убили? - мелко перекрестился Пашка.
- Не-ет… Повели.
- Та-а-ак, - Заика быстро заходил из угла в угол, соображая. - Пойдешь к МУРу, - приказал он мальчику. - День и ночь там торчи, а высмотри, когда его привезут или куда отвезут. Вечером я сам тебя найду там. И гляди у меня, ежели уйдешь - прибью. Меня жди! А это что? - выхватил он из рук Сергуни приготовленное им для побега. Повертел, со злобой отбросил в угол. - Слинять хотел? Нет, милок, не выйдет. Пойдем, к центру отвезу. И спаси тебя Господь не сделать, что велят…
* * *
Антония доставили в МУР, временно поместили в комнату дежурного Хромова.
По коридору Антоний шел с независимым видом, держа фуражку в руке, нахально скалился, глядя на сидевших на лавках людей, вызванных на допросы. Сев на стул в комнате Хромова, развалился, спросил разрешения закурить. Наблюдая, как дежурный постоянно снимает трубку телефона, Антоний загадочно улыбался в ответ своим мыслям.
- Скоро на допрос? - словно невзначай поинтересовался он.
- Когда нужен будешь, позовут, - оборвал его Хромов и снова поднял трубку тревожно звонившего телефона. - Слушаю… Что? Записываю… Да помедленнее вы, я не успеваю… Так. Принято.
- Мне в туалет надо, - неожиданно сообщил Антоний.
- Потерпишь.
- Не могу, начальник, я больше терпеть. С утра все терплю. Неудобно же будет к твоим руководителям с непотребными штанами идти? Или тебе в углу сделать?
- Чертова болячка… - раздраженный Хромов встал, открыл дверь. - Идем!
Антоний не спеша поднялся, тщательно поправил полы своего пальто, взял фуражку.
- Картуз зачем?
- Может, у вас там дует, а я не люблю, когда сквозняк, - ухмыльнулся бандит. - Ну пошли, я готов.
Снова зазвонил телефон. Хромов метнулся к столу.
- Иди в конец коридора, я сейчас… Алло, дежурный слушает, - он прижал к уху трубку. - Да, я… Сейчас, пишу…
Антоний, немного помедлив, вышел в коридор. Заложив руки за спину и бросая по сторонам сердитые взгляды, пошел мерным шагом мимо сидевших на скамьях.
Одна из дверей, выходящих в длинный коридор, открылась. Оттуда, тяжело отдуваясь и кланяясь, вышел полный человек с красным, словно распаренным, апоплексическим лицом, держа в пухлой руке квадратную бумажку пропуска.
- Гражданин! - сурово окликнул его Антоний. - Подойдите!
Толстяк оглянулся: высокий мужчина в кожаном пальто и защитной кепке приказывал ему подойти. Грозно встопорщенные усы, суровый вид: явно какой-то начальник. За последние дни в жизни толстяка произошло столько всего, что лучше пока оставить свой гонор за дверями этого учреждения. И он послушно подошел.
- Фамилия? - спросил Антоний, боясь, что в любую минуту может выйти из дежурки Хромов, и тогда конец всему.
- Федорин. Порфирий Михайлович Федорин, - нэпман еще больше покраснел. Неужели его задержат, не позволят наконец уйти отсюда?
- Дайте ваш пропуск, я отмечу. Ждите тут. - Антоний ловко выхватил из рук Федорина листок пропуска и быстро пошел по коридору к выходу…
* * *
Греков, осторожно приоткрыв дверь, заглянул в кабинет Виктора Петровича.
- Можно?
- Заходи, заходи… - начальник, встав из-за стола, пошел навстречу ему и Черникову. - Рад увидеться с вами, Анатолий Николаевич, читал ваши статьи… Прошу, присаживайтесь. Я в общих чертах уже знаком с тем, что вы рассказали, но хотел бы сам с вами поговорить, кое-что уточнить, ну и поблагодарить тоже.
- За что? - изумился Анатолий.
- Как за что, за помощь.
- Да что вы, - смутился Черников, - разве это помощь? По-моему, каждый должен…
В кабинет, не постучавшись и широко распахнув дверь, быстро вошел Козлов. Лицо его было хмуро.
- Антоний бежал!
- Ты что? - привстал из-за стола Виктор Петрович. - В своем уме? Бежать из МУРа?
- Собрались вызвать на допрос, а у Хромова его нет: якобы попросился в туалет. Хромов говорит, что он хотел его сопровождать, как положено, да отвлек телефонный звонок. А в коридоре Антоний обманом взял пропуск у одного из свидетелей, кстати, вызванного на допрос по делу его же банды, и, предъявив его постовому, вышел.
Виктор Петрович молчал, потрясенный услышанным. Черников сидел в кресле, готовый провалиться сквозь пол. Зачем ему пришлось здесь быть в такую минуту? Как, наверное, неприятно этим людям, занимающимся очень серьезным и опасным делом, знать, что здесь присутствует посторонний, да еще журналист, который может о них черт знает что подумать и написать.
Требовательно зазвонил телефон на приставном столике. Виктор Петрович снял трубку.
- Алло… Да, я… Здравствуйте… Спасибо, спасибо… Будем еще работать, пока не конец, нет… Да, еще раз спасибо. Всего доброго.
Бросив трубку на стол, нажал на рычаги, дав отбой.
- Митрополит звонил. Благодарил за поимку главаря банды… Коля, Федор, что же со всеми нами Хромов сделал, а?