- Это вы много на себя берете. Хотите делать дело, чтобы люди были счастливы, а сами не знаете, что людям нужно, чтобы быть счастливыми.
Эн-2 встал с дивана, на который он сел минуту назад вместе с Бертой, и подошел к старухе.
- Сельва, - сказал он. - Сегодня я счастлив.
- Счастлив? - сказала Сельва.
Она сидела на стуле, прямая и статная, и слегка откинула назад тонко вылепленную голову с седыми волосами, чтобы смотреть ему в лицо.
- Да, - сказал ей Эн-2. - Это самая солнечная зима аж с тысяча девятьсот восьмого года.
- Только сегодня? - спросила она.
- Сегодня.
- С тысяча девятьсот восьмого года?
- Да, за тридцать шесть лет, - сказал Эн-2.
Тогда Сельва опустила серые глаза, перевела взгляд на Берту.
- А девушка-то наша плачет, - сказала она.
X
- Что случилось? - воскликнул Эн-2.
Сельва взяла лежавшее на столе пальто, подняла с полу чемодан и ушла.
- Берта, - сказал Эн-2.
Он приподнял ее лицо и поцелуем высушил на нем слезы.
- Почему, - сказала Берта, - почему ты столько месяцев даже не пытался найти меня? Как ты можешь уходить и не возвращаться? Как ты можешь оставаться один? Как ты можешь оставаться с этим призраком, с этим платьем у двери? Как ты можешь так делать? Как ты можешь?
- А ты как можешь? - спросил Эн-2. - Как ты можешь?
Берта сказала:
- Тебя арестовали в мае.
- В мае.
- С мая это продолжалось до середины августа.
- До середины августа.
- И каждый день я стояла за дверью тюрьмы.
- Там действительно была ты? А не твое платье?
- Это была я. Ты не чувствовал, что это была я?
- Но я злился на тебя, - сказал Эн-2.
- Почему злился? - сказала Берта. - Как ты мог на меня злиться? Почему, когда тебя освободили, ты не пришел ко мне? Как ты мог не прийти ко мне?
- Я писал твое имя на стене в камере.
- Но ведь я, я сама была там, за дверью. Как ты мог не искать меня?
- Я старался тебя найти. Твой дом был разрушен.
- Ты искал меня? Ты в самом деле меня искал?
- Я все еще злился, но искал тебя.
- Теперь январь, - сказала Берта.
- Январь, - отозвался он. - Зима.
- И с середины августа, - спросила Берта, - ты искал до сегодняшнего дня?
- Почти что до сегодняшнего дня.
- И не мог найти?
- Я искал тебя и не искал, - сказал Эн-2. - Но и ничего другого я не делал. Даже не работал.
- Когда ты снова начал работать? - спросила Берта.
- Всего несколько недель назад, незадолго до рождества.
XI
Они замолчали. Берта уже несколько минут не плакала - все время, пока разговаривала с ним; и теперь, когда Эн-2 снова поцеловал ее, она обвила руками его шею и закрыла глаза.
Он снял с нее шляпу.
- Не бойся, Сельва раньше завтрашнего вечера не вернется, - сказал он.
Берта открыла глаза.
- Что ты говоришь?
- Ну вот, - воскликнул Эн-2, - все уже прошло!
Берта покачала головой.
- Я не могу принадлежать сразу двум мужчинам.
- А полчаса назад ты хотела, чтобы я взял тебя.
- Я и сейчас этого хочу. И всегда хотела.
- Ну так что же?
- Но я хочу не только, чтобы ты меня взял. Я хочу большего.
- Мы оба хотим большего.
- Как ты не понимаешь! Теперь мы этого не можем.
- Все еще не можем?
- Сейчас мне пришлось бы принадлежать двум мужчинам.
Он отодвинулся от нее.
- Ну вот, - сказал он. Лицо его становилось сумрачным, он не смотрел больше на нее, он смотрел прямо перед собой.
- Понимаю, - сказал он.
- Ты снова злишься на меня?
- Нет, это не то, - сказал он.
- Нет, то, - сказала она. - Ты на меня опять злишься и не любишь меня.
- Нет, это не то.
- А что же еще?
- Вот ты чувствовала себя такой…
- Но я это не придумала.
- Что же это было? Ты сказала, что хочешь покончить с этим. С чем ты хотела покончить?
- Я так сказала?
- Ты сказала: покончим с этим.
- Покончим с этим?
- Да.
- Ах, - сказала Берта. - Я не знаю. Я сама не знала, что говорила.
Он снова перевел на нее взгляд, и она добавила поспешно:
- Я тебя хотела - вот и все. Хотела, чтобы ты взял меня, - вот и все. Мне казалось, я смогу принадлежать и двоим сразу, - лишь бы принадлежать тебе. Поэтому я и сказала, что чувствую себя так.
Он снова глядел на нее, но остался сидеть поодаль.
- А! - сказал он тихо. - Тебе и в самом деле пришло в голову верное слово.
- Ты думал, что я говорю о другом?
- Должен признаться, я не думал, что ты говоришь только об этом.
- ао чем, по-твоему, я говорила? О том, чтобы совсем уйти к тебе?
XII
Он встал с дивана, стал кружить по маленькой, скудно обставленной комнате, открывать дверцы шкафов.
- Неужели здесь ничего не найдется выпить? - сказал он.
Он открыл дверцу низенького шкафчика, потом отворил стенной шкаф, потом снова вернулся к шкафчику и взял два стакана, перешел к стенному шкафу и стал шарить в нем, стоя между створками.
- Вот если бы мне не чувствовать себя так, - сказала Берта с дивана.
- Верно, - сказал Эн-2. - Верно. - Он по-прежнему стоял между створками. - Хорошо бы выпить чего-нибудь.
- Почему тебе хочется выпить? - сказала Берта. - Прошу тебя, не надо на меня сердиться.
- Я не сержусь.
- Сердишься. Или будешь сердиться.
- Не буду,
- Ты меня перестанешь любить, - сказала Берта. - А если бы я стала твоей, ты бы разлюбил меня еще скорее.
Стоя у шкафа, он оглянулся на нее. В руках у него была бутылка.
- Я бы еще скорее разлюбил тебя?
Не глядя на нее, он рассматривал бутылку на свет.
- Ты бы не вытерпел, что я принадлежу и ему тоже.
Он все еще разглядывал бутылку.
- Давай не будем об этом, ладно? - сказал он. - Ведь мы друзья и можем оставаться только друзьями.
Он налил из бутылки в оба стакана и поднес ей один.
- Хочешь?
- Нет, нет.
- Ты не хочешь, чтобы мы были друзьями?
- Мы не можем быть друзьями, когда есть этот призрак.
- Я могу. Мы с этим призраком дружим уже десять лет.
Берта встала.
- Я прошу тебя только дать мне еще немного времени. Не сердись на меня. Я не хочу быть женщиной, которая спит с двумя мужчинами. Я хочу быть твоей подругой.
- Зачем это нужно? - сказал он.
- Нужно. Мне нужно. Не сердись на меня.
- Мы можем с этим покончить.
- Не можем, - сказала Берта.
- Для того чтобы с этим покончить, мне вовсе не обязательно взять тебя. Разве нельзя со всем покончить без этого? Если мы останемся друзьями, все равно с этим будет покончено.
- Почему ты так злишься на меня? - воскликнула Берта. - Совсем как тогда, когда ты попал в тюрьму.
- Нет, - сказал он. - Вот увидишь, что я на тебя не сержусь. Увидишь, - добавил он, - что я тебя отыщу.
- Но я теперь не живу в Милане, - сказала Берта.
- Не живешь в Милане? - переспросил он, и лицо его сразу стало испуганным.
- Я приезжаю каждые два или три дня. Останавливаюсь у родственников мужа.
- Я найду тебя у них.
Он распахнул дверь и поднял на плечи велосипед.
- У меня свидание без четверти двенадцать, - сказал он. - А сейчас одиннадцать.
Берта пошла за ним.
- Ты придешь ко мне? - спросила она, когда оба спустились на улицу.
- Приду.
- Я боюсь твоей теперешней работы.
- Тебе нечего бояться.
- Что это за работа?
- Я тебе в другой раз объясню. - На лице у него по-прежнему был испуг. - Почему ты не живешь в Милане?
- Дом разрушен, - ответила она.
- Да, правда.
Он сел на велосипед, довез ее на раме до остановки первого номера и подождал, пока она сядет в вагон.
- Пока - сказал он.
- Пока, - ответила Берта.
XIII
Некоторое время он ехал рядом с трамваем и видел ее в окно, между окном и толпою, видел, как она приложила к стеклу ладонь, приветствуя его, как расширились ее светлые глаза и стал блестящим взгляд, вновь увидел блестящее зимнее небо, помахал ей рукой, сделал разворот и поехал в другую сторону.
До одиннадцати сорока пяти он ездил взад и вперед по широким бульварам бастионов, от Новых до Венецианских ворот; без четверти двенадцать он остановился у киоска.
Синьора, которая покупала газету, подошла к нему.
- Какой мрачный вид! - сказала она.
- Правда? - отозвался Эн-2.
Она открыла сумочку, и он вытащил из нее револьвер, который тотчас же исчез в кармане его пальто.
- Молодцом, - сказал он ей.
- Молодцом, - сказала она ему.
XIV
Трое в серой рабочей одежде, с сумками, как у жестянщиков, через плечо ожидали его немного дальше, за большим домом. Их велосипеды стояли у тротуара.
- Эй! - окликнул он их.
Все трое были молоды и веселы, глаза у всех троих были смеющиеся.
- Так что же?
- Я вам все показал вчера. Они отправятся отсюда ровно в полдень.
- Остается всего три минуты.
- Вы проезжаете вперед на велосипедах, даете им время сесть в машину.
- А когда они сядут, даем им жару?
- Как только машина тронется.
- А не как только они сядут?
- Как только машина тронется.
- А ты?
- Я уже говорил вам. Я буду сзади.
Трое переглянулись.
- В этом нет необходимости.
- Пошли, - сказал Эн-2. - Уже двенадцать.
Тройка села на велосипеды.
- Ну, молодцом!
- Молодцом!
Они отъехали, а человек по имени Эн-2, ведя за руль велосипед, прошел вдоль фасада большого дома, между черным автомобилем и невысокой лестницей, наверху которой стоял на часах немец - белобрысый парень в эсэсовской форме. Вдруг часовой резко дернулся, из дверей на солнце вышли четверо в длинных черных шинелях.
Эн-2 на миг увидел их лица - три немецких, одно итальянское (брови у итальянца были седые) - и прошел дальше, до угла, не оглядываясь.
XV
Трое на велосипедах пересекли ему дорогу. Они разговаривали между собой и ехали медленно, не глядя на него. Их каштановые волосы отливали в лучах зимнего солнца тусклым блеском, как мех животного. Эн-2 повернулся, словно собираясь сесть на велосипед. Он увидел на лестнице белокурого парня, который окаменел в своем резком движении, увидел машину с отворенной дверцей, которую придерживал какой-то человек в черном, увидел четверых в длинных шинелях - они уже спустились до подножья лестницы.
Трое с немецкими лицами стали прощаться, четвертый, с лицом итальянца, немного опередивший их, стоял понурившись, потом вдруг, словно приняв внезапное решение, уселся в машину.
Трое на велосипедах уже поравнялись с нею, а немцы все еще прощались. Эн-2 видел, как его ребята спокойно проехали дальше.
- Хорошо, - сказал он. - Так еще лучше.
Двое немцев сели в машину, человек в черном захлопнул дверцу и тоже занял свое место, а немец, который остался на тротуаре, все еще отдавал честь и кланялся. Эн-2 посмотрел на белобрысого парня на верху лестницы, потом на офицера, который отдавал честь, стоя у ее подножья. Машина тронулась.
Трое ребят свернули к тротуару, пропуская машину, и все оказались по одну сторону от нее. И тут Эн-2 увидел, как взметнулись их руки, услышал - на три счета - взрыв.
- Готово, - сказал он.
Потом вскочил на велосипед и вытащил револьвер.
Сверху белобрысый парень, вскинув черный автомат, целился в ребят, мчавшихся прочь, а у подножья лестницы офицер, только что опустивший поднятую для приветствия руку, нажимал на предохранитель своего пистолета.
Он что-то кричал по-немецки.
- А тебе чего надо? - сказал Эн-2. - Того же самого?
Он нажал на спуск и еще раз нажал, и белобрысый парень, согнувшись, упал на свой автомат, а офицер обернулся и выстрелил в Эн-2.
Офицер стал как будто бы больше. Он становился все больше и больше, Эн-2 выстрелил в это разросшееся тело - и увидел за ним черную машину, которая дымилась, перегородив улицу, словно черная руина.
XVI
Он был уже у заднего фасада дома.
Свернул на узкие улочки, где разбегались побледневшие люди, помчался прочь вместе с другими, также удиравшими на велосипедах. Подъезды запирались, падали вниз ставни лавок, лица были бледные, и он спросил, что стряслось.
- Черный Пес! Черный Пес! - отвечали ему.
- Черный Пес? - переспросил он.
- Черный Пес идет!
Перед молочной стояла очередь. Хозяин хотел закрыть лавку, но женщины хотели прежде получить молоко.
- Да ведь Черный Пес идет! - кричал хозяин.
- Что же все-таки стряслось? - спросил Эн-2.
Он заметил ту, которую искал. Она стояла между молочной и парикмахерской, заслоненная бегущей толпой. Это была та женщина, что подходила к нему без четверти двенадцать.
- Кажется, взорвали немецкий штаб, - ответила она.
В ее лице не было страха, она улыбалась. "Черт побери", - подумал Эн-2, глядя на нее. Других слов он не нашел и, отвечая ей, сказал вслух:
- Черт побери!
Синьора на глазах у всех открыла сумочку, вынула из нее платок и высморкалась.
- Много убитых? - спросил Эн-2.
Синьора заглянула в сумочку и увидела, что револьвер снова на месте.
- Кажется, да, - ответила она. - Человек тридцать-сорок.
Рассыльный из бакалейной лавки толкнул ее мимоходом. Он шел и кричал:
- Генерала прикончили!
Синьора закрыла сумочку и удержала рассыльного за рукав.
- Что они сделали?
- Прикончили начальника трибунала.
Рассыльный был бледен, но глаза у него были счастливые.
- Бац-бац, - сказал он. - И нет его.
Синьора отпустила его, поглядела на Эн-2, который закуривал, не слезая с седла, и перешла дорогу. У другого тротуара Эн-2 нагнал ее.
- Молодцом, Лорена, - сказал он.
- Молодцом, - ответила Лорена.
XVII
Он обогнал ее и остался один. В городе была пустыня. Пустыню загромождали остовы домов, призраки домов: подъезды были заперты, окна заперты, магазины заперты.
Солнце пустыни блестело над зимним городом. Такой зимы не было с тысяча девятьсот восьмого года; такой пустыни не было больше нигде, даже на краю земли.
Она была не похожа на пустыни Африки или Австралии, в ней не было ни камней, ни песка. И все же такими бывают пустыни во всем мире. И таким же бывает пространство камеры.
Эн-2 видел, что вокруг пустыня, он пересек ее, думая о Берте, и доехал до самой дальней части Симплонского проспекта, где был его дом.
Сзади он все время слышал крик Черного Пса, летевший над пустыней.
Си вошел в свою комнату - свою камеру.
XVIII
На следующее утро Лорена пришла к Эн-2 известить его, что сегодня в пять в одном доме собирается штаб патриотов и Эн-2 должен быть на этом собрании.
Лорена одна знала, где живет теперь Эн-2; она была его оруженосцем, его адъютантом, а когда снимала пальто и шляпу, оказывалась молодой и стройной, совсем еще девушкой. Дома у Эн-2 Лорена всегда снимала пальто и шляпу.
- Тебе нечего делать? - спросил у нее Эн-2.
Он еще лежал в постели, а его вещи были свалены на стуле. Поэтому Лорена уселась на подоконнике.
- Нечего, - ответила она, - до самого полудня.
- И ты собираешься до самого полудня просидеть так на подоконнике?
- Я тебе надоела? - сказала Лорена. - Если да, я сейчас же уберусь.
- Вовсе ты мне не надоела, - ответил Эн-2.
Не вставая, он отвернулся в другую сторону и стал глядеть на зимнее солнце, которое проникало в комнату через окно и касалось стены своими тоненькими пальцами
- Тебе не нужно пришить пуговицу? Или носки поштопать? - спросила Лорена.
Она встала посмотреть, найдется ли для нее работа у Эн-2, потом снова села на подоконник, поджав ноги, и стала штопать.
Взгляд Эн-2 скользнул вдоль долгих пальцев солнца до самого окна. И остановился на женщине.
XIX
- Что, у тебя ничего внизу не надето? - спросил он.
- Почему не надето? - ответила она. - Трусики.
Эн-2 приподнялся на локте, чтобы лучше видеть.
- Трусики? А кажется, что там ничего нет.
- Есть. Я-то знаю, что есть.
- Я вижу тебя всю насквозь.
Лорена взглянула на свои ноги, склонившись над подолом платья.
- Ты видишь мои ляжки, вот и все.
Она раздвинула ноги шире и склонилась снова, чтобы поглядеть себе на ноги, потом поправила трусы.
- Ты сейчас выглядела просто неприлично, - сказал Эн-2.
- Почему? - спросила Лорена. - Ты что, никогда не видел, что такое женщина?
Эн-2 закинул руки за голову.
- Я уже много лет не прикасался к женщине.
- Что? - переспросила Лорена. - Много лет не прикасался к женщине? - Она перестала штопать. - Как так?
Эн-2 глядел теперь на потолок, его голова ушла в подушку. Он вспоминал все эти годы и считал их. Вспоминал всю свою жизнь. Когда он последний раз прикасался к женщине?
- Сам не знаю, - ответил он.
Потом вдруг спросил:
- А у тебя, Лорена, есть друг? Есть мужчина?
- У меня? - сказала Лорена. - У меня нет.
- Никого нет, Лорена?
- Никого.
- И никогда не было, хочешь ты сказать?
- Один раз был.
- Так, значит, - сказал Эн-2, - тебе безразлично, что я с тобой говорю о таких вещах.
- Да, - сказала Лорена, - да.
Она штопала, а мужчина по имени Эн-2 смотрел на нее.
- Ты думаешь, что нельзя жить без женщин? Очень даже можно, - сказал он. - Только потом уже сам не знаешь, мужчина ты или нет.
Он сел в кровати.
- Черт! - воскликнул он. - Было бы досадно, если бы я перестал быть мужчиной.
- А с чего тебе перестать? - сказала Лорена. - По твоему виду этого не скажешь.
- Не скажешь? По-твоему, я все-таки мужчина?
- Думаю, что да, - сказала Лорена.