– Нет. – Гарри был искренне рад. – Как поживает ваша племянница, добрый доктор?
– Молли? Убивается на работе. Вы ей понравились, Гарри. Я только что общался с Эйзенхауэром, и в разговоре было упомянуто ваше имя.
Гарри был озадачен: "Неужели?"
– Он удивлен, что вы не перевелись к своим.
– А кто же это свои?
– Три эскадрильи "орлов" в Королевских ВВС, Гарри. В сентябре сорок второго они были переподчинены Восьмой воздушной армии США.
– Я знаю, – ответил Гарри. – Большинство из тех, кто перевелся, посылали в Америку инструкторами. Кому это надо?
– Эйзенхауэр, похоже, думает, что вы предаете своих.
– Сильно сказано, – ответил Гарри. – Я начинал в британских ВВС, я и закончу в британских ВВС. Так поступил и мой старик в Первую мировую.
Приехав в Англию, Гарри получил двухнедельный отпуск и отправился в маленький домик, купленный им поблизости от Фарли-Филда. Он бродил по каменистому пляжу и вспоминал воздушные бои, свое падение в Ла-Манш и погибших товарищей. Однажды в конце сентября, холодным дождливым днем, он стоял на берегу и бросал камешки. К пляжу подъехал штабной автомобиль ВВС. Из него выскочил сержант, раскрыл зонтик и распахнул заднюю дверцу. Оттуда появился Тедди Уэст в шикарном вице-маршальском мундире. "Гарри! – помахал он рукой. – Рад тебя видеть".
Гарри поспешил ему навстречу, и они пожали друг другу руки. "Я рад, что вы приехали, сэр".
– Залезай в машину, едем к тебе. Нужно многое обсудить.
В машине Уэст продолжил: "Американцы все еще не оставили попыток заполучить тебя, Гарри. Официально ты до сих пор числишься финном, но это не может продолжаться вечно. У меня есть предложение".
– Какое именно, сэр?
– У Манро секретная база в Колд-Харборе, в Корнуолле. Ты можешь быть там полезен.
– Каковы будут мои обязанности?
– Совершать ночные рейсы во Францию. Испытывать захваченные самолеты. Будешь в некотором роде моим помощником, а это обеспечит тебе определенный уровень защиты, если в ней возникнет нужда. – Уэст раскрыл сумку и достал оттуда новый мундир. – Извини меня, Гарри, но я побывал у твоего портного. Он пришлет тебе счет. Ты теперь – подполковник авиации. Это, насколько я знаю, уравнивает тебя в звании с твоим братом.
– Бог мой! – воскликнул Гарри. – Не знаю, что сказать.
– Просто надень новый мундир, будь умницей, и мы пойдем в паб, пообедаем.
Эндшпиль
1943–1944
Весь октябрь, служа под началом Уэста, Гарри инспектировал эскадрильи и проверял их готовность к тому, что должно было случиться в 1944 году, – высадке в Европе. Это была нудная, но необходимая работа. По иронии судьбы Макс исполнял схожие поручения Галланда, в основном во Франции, хотя он много времени проводил в Берлине. Как и Гарри, он рвался в бой, но Галланд требовал от него терпения.
Единственным человеком, не желавшим проявлять терпение, была баронесса Эльза фон Хальдер. В начале года гестапо провело облаву на евреев, которые были женаты на немках. Более трехсот немецких женщин собрались перед центральным управлением гестапо, чтобы выразить свой протест. В первом ряду демонстранток рядом со своей горничной Розой Штайн, чей муж был арестован, стояла Эльза. Гиммлеру, который наблюдал за всем этим из окна вместе с Буби Хартманом, не понравилось то, что он увидел.
– Порядочные немецкие женщины устраивают уличную демонстрацию, и их поддерживает баронесса из знатнейшего рода. Это даже больший позор, чем то, что они вышли замуж за евреев.
Буби Хартман абсолютно ничего не имел против евреев. Более того, у него была страшная тайна: его прабабка по материнской линии была еврейкой. Слава Богу, все это было в таком далеком прошлом, что всплыть не могло.
– Многие промышленники выразили протест, – заметил Буби. – Все эти люди – высококлассные профессионалы, они достояние рейха. Я припоминаю, что несколько месяцев назад вы указывали фюреру на их полезность.
Гиммлер мрачно кивнул, соглашаясь с Буби: "Вы правы. Животные, но если их можно использовать…" Он пожал плечами.
– Очень жаль, – продолжил Буби, – что министр пропаганды ничего не хочет об этом слышать. Это сделано по его прямому приказу.
– Этот идиот Геббельс! Вечно он сморозит какую-нибудь глупость.
– Фюрер будет недоволен. Позволю себе предложить вам, рейхсфюрер, поговорить с ним. Это поставит Геббельса в дурацкое положение.
– Вы правы, Хартман, ради этого стоит пойти к фюреру.
Хартман уже собрался было выйти из кабинета, но Гиммлер остановил его: "Да, еще одно. Баронесса фон Хальдер оказалась в неподходящей компании. Тот факт, что ее сын – один из наших героев, не спасет ее".
Тем же вечером в Овальный кабинет Белого дома в Вашингтоне в сопровождении агента Секретной службы вошел Эйб Келсо.
– Господин президент, вы за мной посылали? – обратился сенатор к сидевшему за столом в инвалидном кресле президенту Рузвельту.
– Наконец-то, Эйб. В январе Монтгомери и Эйзенхауэр встретятся в Лондоне, чтобы подготовить высадку во Франции. Эйб, я хочу, чтобы вы отправились туда в качестве моего личного наблюдателя. Мне нужно знать ваше честное и непредубежденное мнение о том, как они себе представляют высадку союзных войск в Европе. Поговорите с Черчиллем, Эйзенхауэром, Монтгомери, Паттоном и всеми остальными.
Эйб улыбнулся: "Иными словами, вы хотите знать, что на самом деле думают тамошние лидеры".
– Точно. – Президент кивнул. – Ну, а что слышно о ваших внуках? Как они?
– Один, имя которого мы не называем, – теперь уже подполковник Люфтваффе. Обвешан медалями с ног до головы.
– А другой? Гарри, кажется?
– Командир авиакрыла. Тоже с ног до головы в медалях.
Рузвельт нахмурился: "Вы хотите сказать, что он все еще в Королевских ВВС? Эйб, вам не кажется, что его место в наших рядах?"
– Он, похоже, думает по-другому.
– В таком случае я считаю, вам, Эйб, следует на него повлиять. Поговорите с ним, когда будете там. Скажите ему, что это желание президента. А теперь, прежде чем вы уйдете, я приготовлю вам один из своих знаменитых мартини.
Жизнь на Бейкер-стрит в УСО, как и предполагала Сара Диксон, оказалась гораздо интереснее, чем в Министерстве обороны. Прежде всего, несмотря на то, что ее работа была чисто административной, она имела возможность узнать, кто есть кто – Манро, например, или Джек Картер, однажды там появился Уэст в сопровождении Гарри Келсо.
– Кто этот офицер? – спросила она у своей коллеги Мадж Смит, когда они обедали в столовой.
– А-а, это Гарри Келсо. Он потопил "Орсини". Он – американец, служит помощником вице-маршала Уэста и выполняет специальные рейсы для Манро.
– Специальные рейсы?
– Специальные рейсы из Колд-Харбора.
– Как интересно, – сказала Сара.
На следующий день было еще интереснее. Мадж сказала: "Будьте душкой. Отнесите эту папку Нелли в копировальный отдел. Нужно пять копий. Срочно".
Пока Сара шла по коридору первого этажа, она успела заглянуть в папку. В ней лежало донесение в Министерство обороны, которое включало в себя рукописную карту Колд-Харбора. Кроме того, в донесении подробно сообщалось о заброске агентов во Францию, рейсах с лондонского аэродрома Кройдон в Колд-Харбор и прилагался список пилотов. Там был упомянут и Гарри Келсо.
Сара не могла поверить своему счастью. Когда она вошла в копировальный отдел, Нелли, седая женщина средних лет, складывала бумаги в стопку.
– Это срочно, Нелли. Пять копий.
– Господи, что за утро! Сбилась с ног. Не могу даже сходить сами знаете куда.
– Ну так идите сейчас. Я размножу эти бумаги за вас.
– Какая вы прелесть!
Она выбежала из комнаты, а Сара напечатала шесть копий, опустив первую себе в карман. Когда Нелли вернулась, все было готово.
– Я только-только закончила, – сказала Сара.
– Господь вас вознаградит. Я успела покурить. Передайте Мадж от меня привет.
Прошло четыре дня, прежде чем Жуэль Родригиш вручил донесение Труди, секретарю Буби Хартмана. Она тут же отнесла его шефу.
– Это же золотая жила, – сказал Буби. – Прочтите.
Она быстро пробежала документ глазами. "Вы обратили внимание на имя одного из пилотов?"
– Гарри Келсо.
– Вы собираетесь сказать барону?
– Конечно, нет. Но Гиммлеру – безусловно. Хотя бы для того, чтобы продемонстрировать, какую важную работу мы делаем. Передайте Диксон, что нам нужна вся возможная информация. И поставьте братьев Родригиш на двойное денежное довольствие.
Макс летел на "Юнкерсе-88С" из Берлина на авиабазу в Ферманвиле на побережье Франции. В два часа ночи при переменной облачности он пересек границу между морем и сушей. Он связался с Ферманвилем и сообщил свои координаты.
– Кто вы? – прозвучал голос авиадиспетчера.
– Полковник фон Хальдер. Должен вам доставить нового "черного дрозда".
– У вас есть стрелок?
– Нет.
– Жаль, барон. У меня есть для вас цель.
– Дайте мне ее координаты, и я на нее взгляну.
– Следуйте курсом ноль-шесть-семь градусов. Расстояние до цели – три мили.
"Юнкерс" вышел из облака, и Макс увидел свою жертву: бомбардировщик "ланкастер", из правого двигателя которого шел дым.
– Вижу цель, – доложил он на базу.
"Ланкастер" был очень сильно поврежден – так сильно, что задняя турель просто отсутствовала. Макс ушел в облако и, снизившись на пятьсот футов, вынырнул прямо под бомбардировщиком. На "Юнкерсе-88С" устанавливались две 20-миллиметровые пушки, направленные вверх. Если Макс откроет огонь, он распорет брюхо бомбардировщика.
Он взглянул вверх и подумал о бойне, которую он сейчас начнет: холодный ветер, прорывающийся сквозь зияющие в фюзеляже дыры, мертвые и умирающие летчики. И по какой-то непонятной причине неожиданно для себя самого он решил: все, хватит. Он развернулся, отчетливо в лунном свете разглядев пилота вражеского самолета, который отсалютовал ему рукой, и полетел в другую сторону.
Приземлившись в Ферманвиле, Макс вырулил на запасную полосу и вылез из машины навстречу аэродромной команде. Он отошел от самолета, подавленный, усталый и обеспокоенный. Верная добыча, а он ее отпустил. Почему? Он никогда не совершал подобных поступков, он всегда был готов уничтожать противника.
– Что с тобой происходит, старина? – тихо спросил он самого себя.
Гарри впервые отвозил Манро и Джека Картера в Колд-Харбор. Начался новый год, и корнуоллский ландшафт рассекали струи свинцово-серого дождя. Они подлетели к месту на высоте около тысячи футов, внизу можно было разглядеть бухту и причал с пришвартованным к нему судном.
– Разве это не немецкий торпедный катер? – спросил Гарри.
– Совершенно верно, – весело ответствовал ему Манро. – Но вас это не касается. Здесь каждый занимается только своим делом.
– А местные жители? – спросил Гарри, приступая к снижению.
– Всех выселили, старина, – ответил Картер. – Правда, мы сохранили паб, в нем и в усадьбе командует Жюли Легранд.
Серый камень, башни – усадьба выглядела весьма внушительно, – за стеной сад, спускающийся к реке. Озеро. "Мило", – отреагировал Гарри.
– Там размещаются агенты, которых мы готовим к заброске во Францию.
Самолет пролетел над усадьбой, едва не задев ее крышу, и опустился на поросшую травой взлетно-посадочную полосу. Рядом стояли два ангара, несколько домиков и два немецких истребителя. Гарри заглушил двигатели, открыл люк и вместе с Манро и Картером вылез наружу.
– Спешу удовлетворить ваше любопытство, мой мальчик, – пояснил Манро. – В нашей работе иногда бывает целесообразно воспользоваться вражескими самолетами.
На поле появился джип, которым управляла женщина лет тридцати с небольшим. У нее было приятное и спокойное лицо.
– Жюли Легранд… Гарри Келсо, помощник вице-маршала Уэста, прошу любить и жаловать.
– О-о, слава подполковника идет впереди него.
– Мы сядем в джип. – Манро повернулся к Гарри: – Вы возвращаетесь на аэродром Кройдон. Жюли, накормите его и сразу же проводите.
Столовая оказалась достаточно скромной: несколько столов и стульев, стойка бара, кухня. Внутри никого не было.
– Хотите кофе? – спросила Жюли.
– Нет, – ответил Гарри, – я теперь пью чай. Британцы варят самый отвратительный в мире кофе.
Он уселся за столик и стал ждать. Она появилась через некоторое время с заварным чайником и тарелкой с сандвичами.
Эйзенхауэр и Монтгомери прибыли в Англию в январе 1944 года, тогда же Люфтваффе возобновило бомбардировки Лондона. "Маленький блиц", как его назвали, не был столь ужасен, как первый, но его последствия были достаточно тяжелыми. "Юнкерсы", базировавшиеся в Шартре и Ренне, точечно бомбили избранные цели, и Макс, уговоривший Галланда вернуть его в строй, летал на одном из них. В операции было задействовано всего от шестидесяти до семидесяти самолетов, и, хотя "Маленький блиц" принес большие разрушения, он вскоре выдохся.
В один прекрасный день Макс прибыл в главное управление Люфтваффе в Берлине на доклад к Галланду. Он нашел его в столовой за пивом с бутербродами.
– Я думаю, нам надо поговорить. – Макс сел рядом с ним. – Наша последняя баталия над Лондоном, судя по всему, закончилась. Я бы хотел вернуться на "мессершмитт", "юнкерсы" – не моя стихия.
Галланд нахмурился, затем кивнул.
– Я сделаю тебя своим личным представителем на французском побережье. У тебя будет свой собственный "Ме-109". Чем ты будешь заниматься, когда я этого не вижу, – твое дело. Это тебя устраивает?
– Совершенно.
– Хорошо. Кстати, мне сказали, что гестапо на днях арестовало генералов Прина и Кребса и еще несколько офицеров. По слухам, они готовили покушение на фюрера. Все они были членами бридж-клуба и собирались в гостинице "Адлон".
– Ну и что? – спросил Макс.
– Разве твоя мать играет не там?
Макс замер как громом пораженный: "Я не уверен".
– Я думаю, ей стоит ходить в другой клуб, – сказал Галланд. – Времена сейчас неспокойные. – Он повернулся и вышел.
Рейхсфюрер Гиммлер изучил доклад о деятельности французского Сопротивления, который принес ему Буби Хартман, и кивнул: "Весьма основательно. Все эти террористы будут выловлены и расстреляны".
– Безусловно, рейхсфюрер.
– Мне необходимо ехать в бункер на встречу с фюрером.
– Что-нибудь случилось? – осторожно поинтересовался Буби Хартман.
– Точно не знаю, хотя он вряд ли обрадован недавним покушением на свою жизнь. Мое специальное подразделение, конечно же, арестовало всех, кто в этом замешан. Бридж-клуб, представляете? Все они тут же были уничтожены: Прин, Кребс, Линдеман, еще несколько офицеров и две женщины.
Буби побледнел: "Они были расстреляны, рейхсфюрер?"
– Слишком много чести для такого отребья. Нет. Фюрер отдал четкий приказ: удушить рояльной струной. Нет, полковник, мать вашего друга, прекрасная баронесса, не вошла в их число. Против нее недостаточно улик.
– Понятно, рейхсфюрер.
Буби направился к двери, но Гиммлер его окликнул: "Я бы посоветовал вам, Хартман, подумать о своей дружбе с бароном. Вы ценный работник, но незаменимых людей нет".
Макс сидел в баре "Адлона" и пил коньяк, чтобы успокоиться. Ему было страшно, но не за себя, а за мать. Какую глупость она сморозила, какую невообразимую глупость! Вошел Хартман и сел рядом, рукою отослав официанта.
– Буби, слава Богу, ты пришел, – произнес Макс.
– Лишь на этот раз, Макс. Я не могу рисковать. Дела очень плохи.
– Объясни.
Что Буби и сделал, не упустив ничего: "Теперь ты все знаешь".
– Господи Боже, они на это не способны.
– Способны, поверь мне. Твоей матери следует соблюдать осторожность. – Он встал. – Мы больше не будем встречаться, Макс. Гиммлер лично предостерег меня.
Эльза сидела в своих апартаментах на диване у камина с бокалом в руке, когда в комнату вошел Макс.
– Мой дорогой мальчик. Ты как раз к коктейлю.
– Плевать на коктейль. У меня для тебя новость. Генералы Прин и Кребс, полковник Линдеман и все остальные, плюс две женщины, все – члены вашего бридж-клуба, эти имена тебе что-нибудь говорят?
– Прошел слух, что у них какие-то проблемы.
– Проблемы заключаются в том, что они пытались взорвать фюрера. Все твои друзья мертвы, мутти, их повесили на рояльных струнах.
Эльза явно была потрясена.
– Хартман рисковал своей головой, чтобы предупредить меня. Гиммлер до сих пор не арестовал тебя только потому, что у него пока нет неопровержимых доказательств.
– Будь он проклят! – вскричала Эльза. У нее на глазах выступили слезы бессильного гнева. – Они не посмеют.
Дверь гостиной открылась, и появилась Роза. Глаза ее опухли от слез. Макс спросил: "Что случилось?"
– Они отправили Хайни в Освенцим, – ответила Эльза.
– Как же так, мутти? Ты только что сказала мне: "Они не посмеют". Разве это не твои слова?
– Иди к черту, Макс.
Она набросилась на него с кулаками, он схватил и сжал ее руки: "Ты думаешь, что баронесса фон Хальдер такая важная птица? Ты думаешь, Геринг тебе поможет? Ты, мутти, всегда была только декором, как и я. Черный Барон в летной форме, весь обвешанный орденами".
– Макс, пожалуйста…
– С меня хватит. Если ты будешь и дальше идти по той же дорожке, ты всех возьмешь с собой. – Он повернулся к Розе: – Так они взяли Хайни? Ничего. Благодаря моей матери скоро возьмут вас. Может быть, даже и меня.
Он направился к двери. Эльза окликнула его: "Макс, послушай…"
Он повернулся: "И ради всего этого мы уехали из Бостона? Ради баронской спеси фон Хальдеров я лишился брата?"
Он вышел за дверь, а она, рыдая, упала на диван.
"Мерседес" Гиммлера повернул на Фоссштрассе и направился в сторону рейхсканцелярии и бункера, подземного командного пункта Гитлера. Тридцатиметровая толща бетона должна была защитить фюрера от любой бомбы, сброшенной союзниками на Берлин.
"Мерседес" въехал на автомобильную стоянку. Приветствуемый часовым-эсэсовцем Гиммлер вылез из машины и спустился в подземелье. Он прошел по слабо освещенным, бесконечным коридорам, тишину которых нарушало лишь легкое гудение электрических вентиляторов, и наконец оказался у двери, охраняемой еще одним эсэсовцем. Войдя в помещение, Гиммлер увидел там Геббельса, фон Риббентропа, личного секретаря Гитлера Мартина Бормана и адмирала Канариса. Все они сгрудились у стола с разложенной на нем картой. Из кабинета фюрера доносился рассерженный голос.
– Что здесь происходит? – спросил Гиммлер у Бормана.
– Он недоволен.
Дверь кабинета открылась, и оттуда вышли фельдмаршал фон Рундштедт, Роммель и фельдмаршал фон Клюге. Замыкал шествие фюрер: "Убирайтесь отсюда. Вернетесь, когда начнете соображать".
Военачальники смущенно удалились, Роммель выглядел подавленным. Гитлер обратился к оставшимся: "Они говорят только о том, где высадится неприятель. В Па-де-Кале или в Нормандии, какая разница? Мы разобьем их на пляжах".
– Безусловно, мой фюрер, – поддакнул Борман.
– Так почему же эти шуты не могут предложить ничего стоящего? – Он хлопнул себя по ляжке и рассмеялся. – А знаете ли, господа, что действительно стоит сделать?