- А в эту войну? - выждав, напомнил Кочергин. - Вы не в Белоруссии ее начинали?
- Нет, не в Белоруссии, - не сразу ответил подполковник. - Ты чего не куришь, Кочергин, или отвык от наших?
- Спасибо, товарищ подполковник! - замялся лейтенант, удивленный неожиданным "ты". - Мало курю, повременю.
- Ну как знаешь, - тряхнул спичечный коробок Бережнов, вынимая из пачки новую папиросу. - В эту войну тоже много чего вспомнить можно… Я начинал в Ленинграде. На Кировском тяжелые танки для двух полков сорок пятой дивизии генерала Соломатина получал, но обратно к нему не успел. Блокада! Затем бои, бои. Струги Красные, Серебрянка, Луга и так до тридцатого августа, когда в своем танке был тяжело ранен и контужен под станцией Поги…
Лейтенанта вдруг удивило, что командир полка, отозвав его из леса по какому-то необычному делу, что-то долго ничем не обмолвился по этому поводу. Но не напоминать же ему? А подполковник перебирал скрещенными на столе толстыми пальцами с короткими, широкими ногтями. Молчал.
- Да у тебя и спичек нет! - постучал он вдруг пустым коробком по столу. - Где ж мои, черт их побери, запропастились? А, вот. - И вытащил спички из-под обшлага полушубка.
- А потом что? - невольно поторопил Кочергин.
- Тогда меня бог уберег, в госпитале очнулся. Не сразу туда попал, но подлатали медики. В госпиталях нашего брата-танкиста и не сыщешь. Горим по большей части, а то взрываемся! В крематориях, считай, воюем!..
Кочергину с этими словами Бережнова представился столб огня над горящим танком, и, вслушиваясь в отдаленное погромыхивание, он, бесцельно сняв и протерев очки, судорожно сглотнув, подумал, что в лесу еще не один танк пропадет так понапрасну.
- Да, Поги!.. Мои ребята тогда двумя кавэ рельсы с путей на попа подняли и на подбитый танк во рву, как на опору моста, шпалами вверх бросили, - продолжал подполковник. - По тому "мосту" и прорвались. Жарко пришлось, но прорвались!.. Долечиваться в Москву перевелся. Семья у меня там, - пряча глаза, пояснил он, - два парня-подростка, жена… Э-эх! Как вспомню, с чего начинал… Из самых что ни на есть бедняков я, Кочергин. У родного деда сколько лет батрачил, пока не призвали. Красная Армия меня растила. А дела, знаешь, какие вершили? Не всем повезло в академию выбиться. Опыт - мой учитель!.. - Бережнов без интереса, скучно посмотрел за спину Кочергина в окно автобуса на безрадостное, будто сумеречное полуденное зимнее небо и, показалось, оглянулся на прожитое.
- Спросишь, потом что? - вдруг улыбнулся он. - Потом наша бригада была брошена на уничтожение Демьянской группировки немцев. Тяжелые были бои. Неудачные. Может, читал? Однако все эти репортажи как костер днем. Никакого впечатления. Раздолбала нас тогда авиация. От нее потерь всегда больше всего. Она - главный козырь всех наступательных операций! Не получилось у нас уничтожение…
- Демьянский выступ? О нем в марте вроде в газетах писали? А что…
- Погоди, погоди! - отстраняюще повел рукой Бережнов.
С улицы послышался шум многих автомобильных моторов. Уловив удивленно-пристальный взгляд медленно встававшего подполковника, лейтенант вскочил, круто повернувшись к окну. Он успел заметить мелькнувшие и скрывшиеся за углом избы два "виллиса", полных солдат в белых полушубках.
- Что-то рановато! - мельком взглянув на часы, начал быстро выбираться из-за стола Бережнов. - В пятнадцать пожаловать собирались, а сейчас и тринадцати нет! И не предупредил Ибрагимов…
Спрыгнув следом за Бережновым со ступени автобуса, Кочергин издали увидел Бубнова, со всех ног бежавшего навстречу.
- Начальство из корпуса и фронта! - кричал он. - Ищут вас, товарищ комполка!
Бережнов, не замедляя бега трусцой, молча махнул рукой и, ловко сбросив трофейный реглан, полуобернувшись, сунул его Кочергину.
- Вот хрен! - ругнулся он. - Даже не встретил их как положено, - и поправил на бегу резким движением кобуру, проверяя заправку гимнастерки ребром ладони за поясом: - Хоть бы шифровку дал Иван Михайлович…
Добежав до угла избы, Кочергин задержался за врубкой венцов, у плетня. У входа в избу стояли три "виллиса" и две "эмки". Сначала ему бросилась в глаза белизна новеньких полушубков автоматчиков охраны, толпившихся возле автомашин. Солдаты раскуривали цигарки, зажав под мышкой или перекинув через плечо свои ГШШ. Чуть поодаль, на фоне улицы, глаз, утомленный однообразием зимнего военного колорита, в котором примелькался натуральный коричнево-серый шинельный цвет, радовала чинная группа гостей, светившаяся сизоватым, выцвеченным шинельным сукном из белого мериноса с лоском касторовой отделки. Головы некоторых командиров украшали светлые смушковые папахи, из них три алели верхами. Особенно сверкала маковым цветом одна, может быть, потому, что ее владелец был меньше других ростом и, несмотря на полноту, очень подвижен.
Прикрываясь солдатами охраны, лейтенант быстро обежал угол и с ходу влетел в сенцы. Толкнув дверь, он чуть не разбил лоб ординарцу, который едва успел отскочить. Неплотно прикрытая дверь позволяла ему видеть и слышать все происходящее возле избы. Сунув ему реглан, лейтенант потребовал шинель подполковника. Ординарец ринулся за ней в избу и тут же появился снова с шинелью в руках. Дверь в спешке он оставил приоткрытой, и просвет тотчас заполнил окутанный паром низенький силуэт, в котором лейтенант не вдруг узнал Софью Григорьевну. Она, может быть, предположив, что за шинелью зашел ее владелец, выглянула в этот неранний час с неприбранными, распущенными волосами, в шинели, наспех накинутой поверх какой-то длинной белой рубахи, вроде бы мужской, в шлепанцах на босу ногу. Удивленный Кочергин не успел поздороваться, как она поспешно захлопнула дверь. Схватив шинель, лейтенант на мгновение замешкался: его новенькая, свердловского портного, комсоставская шинель осталась в автобусе, а показаться в ватнике он не решился. Однако терять время было нельзя, и, выскочив вон, он, пригибаясь, постарался незамеченным поближе подойти к "эмкам", чтобы под предлогом шинели не пропустить ни звука из разговора прибывшего начальства. Это ему удалось, несмотря на косые взгляды солдат в полушубках… Маленький, живой генерал-лейтенант с красными петлицами вдруг показался Кочергину до удивления знакомым. Однако он был совершенно уверен, что раньше никогда генерала не видел, разве что его портреты. Рядом стояли Вольский и высокий, плотный генерал-полковник с черными петлицами.
Было неожиданно видеть здесь, чуть ли не на переднем крае, генерала-танкиста в таком высоком звании и трудно представить, кто же он.
- Так вот он каков, твой Бережнов! - обращаясь к Вольскому, щедро улыбался маленький, нос гвоздиком, генерал-лейтенант. - Ишь жених, зимой голый бегает… Или только из танка выскочил?
- Танкисты - народ горячий, товарищ член Военного Совета, - отшучивался Вольский. - Командиру полка иначе нельзя, он пример показывает!
- Ну ты все ж надень шинель, Бережнов, - в тон ему ответил генерал-полковник, скользнув взглядом по Кочергину, протянувшему подполковнику шинель. - Не томи ординарца! Иначе нам снимать шинели придется, а мне, признаться, нежарко!
- Есть надеть шинель! - по-уставному повернулся Бережнов, но тут же, сделав полный круг снова, приложил руку к ушанке. - Зайдемте в избу… товарищи!..
Он, наверное, счел, что Софьи Григорьевны дома давно уже нет.
- Благодарю! - поднял руку в серой лайковой перчатке генерал-полковник. - В другой раз непременно, а сейчас поскорей одевайся и поедем смотреть работу твоих ремонтников. Проверим, как выполняется приказ по бронетанковым и механизированным войскам фронта… Времени мало. Вот товарищ Пошкус, - взглянул он на стоявшего поблизости стройного, горбоносого полковника. - Иные, не менее важные дела, вам готовит! Так что поторопимся! Так, Василий Тимофеевич? - перевел он взгляд на Вольского.
Тот слегка кивнул. У Кочергина отлегло.
"Генерал-полковник - начальник бронетанковых войск фронта - Новиков. Потому вместе с членом Военного Совета приехал! - сообразил он. - Неспроста что-то…"
Командира полка пригласили в "эмку". Воспользовавшись заминкой, Кочергин быстро забрался в стоявший рядом "виллис", потеснив и без того плотно сидевших солдат охраны. Водитель вырулил в голову колонны. Ехать было недалеко. Ремонтные аппарели вырыли на другом конце Немков, неподалеку от берега речки, в которой когда-то застряла полуторка. В полку оставалось немногим более двадцати боевых машин, в основном тридцатьчетверок, и случалось, что две трети из них одновременно ремонтировались. Так было и на сей раз. И броневичок Кочергина, служивший многим, ремонтники возрождали уже дважды. Услышав приближение автомобилей, из-под брезентов, накрывавших ямы-аппарели, на дне которых стояли восстанавливаемые танки, стали выглядывать и вылезать техники и солдаты РТО. Погасли голубые сполохи газовой сварки. Вперед выскочил помпотех полка Басов в цигейковой безрукавке, в гимнастерке с рукавами, завернутыми до локтей. Приложив черную, замасленную руку к ушанке, он лихо отрапортовал.
- Доложите, военинженер, как работаете, каковы результаты, покажите нам ваше хозяйство, - после команды генерал-полковника "вольно" заговорил Вольский. - Поделитесь опытом, - ободряюще улыбнулся он, - и ты, Бережнов, тоже. Показывайте, военинженер!
И тут Кочергин в стоявшем впереди, вполоборота к нему, высоком полковнике в темно-серой танкистской шинели тонкого сукна узнал бывшего начштаба полка Ванченко. Тот с блокнотом в руках шел сразу за Новиковым.
С ближайшей аппарели сняли брезент. Открылась квадратная яма глубиной около трех метров, все земляные стены которой, кроме одной, были отвесны. Пологий откос вместо четвертой стены, вроде слипа на промысловых судах, давший название яме, позволял на тросах спускать танки вниз. На дне отрытой аппарели стояла тридцатьчетверка. Все, столпившись вокруг, ее рассматривали.
- Машину к концу дня вернем в строй, - заговорил Басов.
- А вот хозяина ее уже нет… Погиб он…
- Заместитель мой, капитан Мотаев, - уточнил Бережнов.
- Когда? - вырвалось у Карапетяна.
- Сегодня рано утром штурмовал блиндажи и в кустарнике танком мину накрыл.
Ибрагимов подался вперед. Кочергина поразило выражение лица всегда невозмутимого замполита. Будто боль свела в тугой шнур его черные брови, горькие складки залегли в углах рта. Никогда раньше ему не приходилось замечать, чтобы батальонный комиссар, прочно защищенный своей мудрой невозмутимостью, позволял в себя заглянуть.
- Автоматчики! - лаконично добавил Бережнов. - Разрывными бьют…
- Не горюй, Ибрагимов! - нарушил общее молчание генерал-лейтенант. - Найдет генерал Новиков другого капитана заместо погибшего! - сверкнул он верхом папахи и бодро кивнул круглой головой в сторону обратившегося в само внимание генерал-полковника. - А политсостава большая убыль в полку?
- Такая же, как командного. Большая, товарищ член Военного Совета, - сухо ответил Ибрагимов.
- Ну что ж, принимая во внимание неблагоприятные для танковых частей условия боевых действий, - вмешался Новиков, - естественная убыль личного состава здесь выше среднего уровня на Сталинградском фронте. Люди не машины. Вернемся, однако, к делу.
- Ну, молодцы! Быстро машину эвакуировали для ремонта, - удивился Вольский.
- Эвакуируем теперь не дожидаясь ночи, товарищ генерал-майор, - пояснил Бережнов. - Буквально из-под носа у противника тащим.
- Мои немцев огнем прижимают, а ребята Бережнова в это время подбитые танки оттаскивают, - пояснил комбриг.
- Ну и мои тоже не только оттаскивают, Асканаз Георгиевич! - покосился на него Бережнов.
- А кто этакую штуку придумал вырыть? - почему-то улыбнулся Новиков, обращаясь к Бережнову. - Сами сообразили, или противник надоумил?
- Сами, товарищ генерал-полковник, - слегка замялся Бережнов. - У немцев, правда, соляровые печи позаимствовали. На морозе не очень сноровисто танковые моторы перебирать. Ремонт-то только называется средним…
- Сколько ремонтов делаете одновременно?
- Сейчас много, шестнадцать, товарищ генерал-полковник! - перехватил взгляд Бережнова Басов. - В девяти танках, наряду с прочим, ремонтируем моторы. Такой ремонт занимает суток пять иногда. Вот четыре танка к ночи обновим. В строй вернем!
- В эртэо по заводскому примеру созданы специальные ударные бригады, товарищ генерал-полковник! - вставил Ибрагимов. - Люди спят по очереди, иной раз не более двух часов в сутки…
- Кормят вас как, солдат? - перебил батальонного комиссара член Военного Совета, обращаясь к ближайшему ремонтнику, который, сдвинув на затылок ушанку, снизу во все глаза смотрел на генералов.
- Как сказать, товарищ генерал… - уклончиво ответил тот, вытерев нос тыльной стороной руки и наложив новый мазок на испачканное лицо.
- Ну что ты, к примеру, сегодня ел, солдат? - широко улыбнулся маленький генерал-лейтенант. - Или невкусно приготовили?
- Мы вроде бы и ели, и не ели, товарищ генерал, - поправив ушанку и приложив к ней руку, подтянувшись, уже бойко ответил солдат. - Два дня на пустую полку глазели, а нынче вчерашнее разогревали!
Взрыв смеха покрыл его слова. Только Бережнов и Ибрагимов были серьезны. Маленький генерал вытирал платком проступившие слезы.
- Как зовут тебя, солдат? - наконец вымолвил он, характерно оттопырив нижнюю губу.
- Лобзик, товарищ генерал!
- Ишь ты, Лобзик! Жох парень видать, молодец! - все еще смеялся генерал. - Будешь сыт! Накормить тебя в наших возможностях.
- Мой помощник по хозчасти в последнее время с фронтовых складов почти пустой возвращается, - улучил момент Бережнов. - Туговато приходится, товарищ член Военного Совета!
- Да, гитлеровская авиация непрестанно наши транспорты бомбит! - покачал тот головой. - С доставкой гээсэм и боеприпасов у Сталинградского фронта серьезные затруднения.
- А какие нужды по ремонту машин? - озабоченно посмотрел Новиков на Бережнова. - В чем полк испытывает нужду?
- Больше всего в двигателях, товарищ генерал-полковник, - поспешил ответить Бережнов. - И… нет коробок передач для транспортных машин.
- Аккумуляторов, - вставил помпотех.
- Запишите! - обернулся Новиков к Ванченко, видимо, своему адъютанту. - Помогите полковнику составить полный список, военинженер, полный! Все будет. Я позабочусь! Срочно готовьте грузовые машины. Пойдут вместе со мной. Завтра доставят вам необходимое, по списку…
Кочергин приметил, что Бережнов старается держаться подальше от Ванченко. Ибрагимов как ни в чем не бывало шел рядом.
- И еще один список составьте, товарищ Ибрагимов! - добавил генерал-лейтенант. - Наградной. Всех отличившихся ремонтников представьте к правительственным наградам. Наградные листы пришлите в штаб фронта… Через командира корпуса, в установленном порядке.
- Но не мешкайте! - добавил Вольский.
- Не посрамил Бережнов старого друга! Спасибо, хвалю за службу! - повернулся Новиков к Бережнову.
- Служу Советскому Союзу! - отчеканил подполковник.
- Бережнов у меня начальником штаба был, когда я запасным танковым полком в Киеве командовал, перед финской, - пояснил Новиков члену Военного Совета. - Опытный боевой командир!
Генералы медленно направились вдоль аппарелей, закрытых брезентом, который Новиков приказал не снимать. Командир полка и помпотех, идя по обе стороны рядом, что-то ему поясняли.
- А ночью со светом как выходите из положения? - послышалось впереди.
- Один из исправных моторов гоняем, товарищ генерал-полковник, - громко ответил военинженер. - А плафоны сняли с машин, не поддающихся восстановлению. Свету хватает!
- Ваш опыт другим бы частям, недостает его им! - сказал Новиков. - А вас, товарищи, командование поблагодарит, я об этом похлопочу… Ну, пора поторопиться, темнеет уже, - поднял он близко к глазам запястье левой руки. - Мы здесь больше времени потратили, чем рассчитывали. Готов список, военинженер?
- Так точно, товарищ генерал-полковник! - взял помпотех список из рук командира РТО, чтобы передать его Ванченко.
Кортеж легковых и грузовых автомобилей, возглавляемый и замыкаемый "виллисами" с солдатами охраны, направился в сторону Логовского. Карапетян и несколько старших командиров плотно уселись в оставшуюся "эмку", а Бережнов повернулся к своему "виллису".
Машины, набирая скорость, катились куда-то по широкой улице Немков. Подмораживало. В провале сине-черного неба прорезались редкие колючие звезды.
- Кочергин! - обернулся Бережнов. - Орлика и Козелкова сыщи, они здесь, в деревне. Все трое в мою избу! Чтоб не больше, как через… двадцать минут.
Оттолкнувшись, лейтенант на ходу выпрыгнул из "виллиса".
Козелков и Кочергин, пригнувшись под притолокой, вошли в горницу. Следом шмыгнул Орлик. Все трое встали рядом у стены в положении "смирно".
- По вашему приказанию явились, товарищ подполковник! - шагнул вперед Кочергин.
- Вольно, товарищи, вольно! - поздоровался с каждым за руку Бережнов. - Сейчас поедем на оперативное совещание.
По-видимому, в Немках еще оставалось начальство. Любимый реглан подполковника сиротливо висел в сенцах. Бережнов, тужась, затягивал неподдающийся ремень, который тянул пистолет, щеголявший серебристой цепочкой немецкого шомпола.
- Глянь-ка, Кочергин, нет ли кого за лежанкой? - шепнул Бережнов. - Нет? Добро, - продолжал он громче. - Хозяйские ребятишки, что ли, там шуровали, пострелята. По горшкам, верно, лазят, пока мамки нет!
Подумав, он с усилием затянул ремень еще на одну дырку.
- По левому берегу Дона, ниже по течению, и далее до полосы 51-й армии на пространстве более пятидесяти километров вот уже третью неделю только рейды кавалеристов генерала Шапкина. Но и они нечасты. В общем с юго-запада, со стороны Тормосина могут просочиться немцы. Тогда под угрозой окажется левый фланг корпуса. И это не самое паршивое. Понятно?
Командиры выжидающе молчали. Не очень-то все было понятно.
- Ну что ж, идемте, нас ждут! - И, открыв наружную дверь, обернулся. - А вот и Бородкин бежит!
На крыльце все остановились. Тяжело дыша и придерживая голой рукой болтавшуюся кобуру, висевшую на ремнях, как у моряка, к ступеням подбежал молодцеватый, подобранный командир 1-й роты и громко отрапортовал о прибытии. На грубоватом, обветренном лице, с тяжелым, раздвоенным подбородком, блуждала легкая улыбка, вроде извинения, в результатах которого не сомневаются.
- Ну, добро, поспешим! - направился подполковник к машинам.