Выйдя с улицы Гальера с развернутыми знаменами своей Родины, бойцы Сопротивления направились по Елисейским полям. Когда партизаны пересекли площадь Согласия и подходили к статуе Жанны д'Арк, в них неожиданно полетели пули. Это недобитые коллаборационисты, засевшие на чердаках зданий, увидев красное знамя, не сдержали своей ярости, открыли стрельбу.
"Во время этого происшествия, - писала впервые за многие годы вышедшая легально "Юманите", - один лейтенант-артиллерист, сначала бежавший из лагеря на Украине, а затем из лагеря в Польше и наконец очутившийся во Франции, подхватил знамя, выпавшее из рук товарища, и уже не выпускал его из рук до конца демонстрации. Державшиеся под пулями в Париже столь мужественно, как на германо-советском фронте, сыновья страны социализма вчера еще больше укрепили союз нашей родины с великим Советским Союзом" .
- Как это так - начали парад, не очистив чердаков? - расстроился Николай.
- Ничего! Теперь франтиреры и партизаны наведут порядок в городе, - заверили его товарищи.
В конце августа немецкий фронт во Франции рухнул. Фашисты устремились за Рейн. Лишь Северная группа войск, обстреливающая снарядами "фау" Англию, еще стремилась удерживаться как можно дольше. В руках у немцев оставались также многие порты Фрайции. Но что касается Пикардии, то здесь, как только в Париже началось восстание и моторизированные части англичан и американцев появились на берегах Сены, отступление стало паническим. Теперь во Фреване с каждым днем все явственней слышится артиллерийская канонада приближающегося фронта.
Накануне штаб военного комитета департамента Сомма совместно с комитетом освобождения отдал приказ начать восстание. В различных местах департамента прошли стычки участников Сопротивления с немцами. Ожесточенные схватки с противником, в частности, завязались на канале между Бетюном и Боссе. Ночью пришел Роллан с приказом отряду Анри идти на помощь восставшим. "А вам, - сказал он Колеснику, - необходимо взять под охрану городское бомбоубежище, а то еще неизвестно, что выкинут боши при отступлении".
* * *
Гарнизон противника не спешил покидать Фреван. На пожарной вышке, поднявшейся в центре города, немцы установили пулемет. По всему городу шли грабежи, а в это время специальные группы бошей рыскали по улицам, реквизировали автомашины и отправляли награбленное в Германию.
Однако дни пребывания оккупантов в городе были сочтены. Ночью в него скрытно проникли несколько групп партизан. На совете командиров решено было действовать немедленно, не дожидаясь прихода союзников. Колеснику и его бойцам предстояло захватить центральную улицу города. Его бойцы просочились на территорию пожарной части, бесшумно сняли часовых. Коваленко с группой партизан кинулся по лестнице на вышку, им удалось захватить пулемет. В результате значительная часть города оказалась под контролем франтиреров и партизан.
Как только началась стрельба, немногочисленный гарнизон немцев, не зная сил восставших, начал поспешную эвакуацию из города.
В сумерках, когда стрельба в городе уже затихла, вернулся Анри со своим отрядом из Бетюна. В отряде были жертвы, но через канал немцы не прошли. И тем не менее праздновать победу было еще рано. Каждую минуту во Фреване могли появиться отступающие части противника.
В напряженном ожидании прошла ночь.
Утром через связных до партизан стали доходить вести о событиях, происходящих в соседних селах и городах Пикардии. Бои восставших с оккупантами происходили повсюду. В Лилле франтиреры начали бой за освобождение города, и немцы вынуждены были его покинуть. В Валансьенне франтиреры и партизаны не дали противнику при отходе из города уничтожить мост через реку Самбр. И так повсюду. Вот почему союзники продвигались по Пикардии столь стремительно, словно находились на военном учении. Еще двадцать восьмого августа партизанские разведчики видели английские танки под Амьеном, а первого сентября они уже вошли в Дуэ. Расстояние больше чем в девяносто километров англичане покрыли за четыре-пять суток. Не случайно впоследствии главнокомандующий союзных войск генерал Эйзенхауэр признавал, что усилия партизан во Франции равны действиям пятнадцати дивизий, опубликовав по этому поводу специальное коммюнике, перепечатанное всеми партизанскими газетами.
"2 сентября.
Едва англичане заняли Фреван, как солдаты в красных, а офицеры в темных беретах тут же разбрелись по городу и принялись осаждать бистро и кафе.
Вели они себя довольно беспечно. Их танки и броневики стояли на площадях совершенно открытыми. Несколько семидесятимиллиметровок были брошены прямо у дороги, куда их дотянули тягачи. Хорошо, что немецкие самолеты уже несколько дней, как над городом не появлялись…
Итак, пришла наша долгожданная свобода. Сколько мы мечтали о ней! Сколь труден и тернист был наш путь к победе. Но на душе у нас почему-то неспокойно. Мы еще чего-то ждем. Ведь война не кончилась. Да и неизвестно, как отнесутся к нам англичане.
Теперь мы размещаемся в одном из пустующих зданий. Живем открыто. Узнав, что во Фреване есть русские партизаны, к нам то и дело приходят гости - французы. А сегодня заявились несколько английских солдат во главе с длинным белобрысым сержантом. Все они были навеселе. Сержант знал несколько русских слов. Пытался поговорить с нами по-русски. Но без переводчика разговора не получилось. Отыскали переводчика, уже немолодого француза. Английские солдаты слушали его с большим вниманием. "О!" - то и дело восклицал сержант. И удивленно крутил головой".
(Из дневника)
Утром сержант прикатил к русским партизанам на мотоцикле уже с официальным визитом, сказал, что начальник гарнизона хочет видеть русского партизанского командира. Колесник переглянулся с Коваленко: "Что обещает эта встреча?"
Англичане заняли под штаб один из особняков в центре города. Комната, куда привели командира русских партизан, окнами выходила в сад. За массивным столом из темного дуба сидел уже немолодой майор. Справа от него стоял средних лет, но успевший располнеть лейтенант. Ответив на приветствие гостя, майор что-то сказал лейтенанту, тот спросил:
- Майор интересуется, кто вы и почему с оружием?
- Лейтенант Красной Армии, командир русского партизанского отряда, - ответил Колесник.
- О! Я слышал, вы неплохо дрались в этих местах, - вежливо улыбнулся майор. - Десант, да?
Узнав, что партизаны - бывшие военнопленные, майор удивленно развел руками, быстро спросил:
- А где вы взяли оружие?
Колесник ответил и на этот вопрос. Офицеры переглянулись.
- Чем занимаются ваши люди теперь?
- Приводят себя в порядок.
Майор вышел из-за стола, задумчиво прошелся по кабинету, вновь что-то сказал лейтенанту. Тот перевел:
- А как у вас обстоит дело с питанием? Вы не испытываете в этом затруднений? Майор может отдать приказ о зачислении ваших людей на довольствие.
"Ах, вот оно что, - мысленно улыбнулся Колесник, сразу догадавшись, куда он клонит, - поставит на довольствие, а потом возьмет под свое командование!.." А вслух сказал: - Благодарю! Мы ни в чем не испытываем недостатка, французы о нас заботятся.
Лицо майора внешне оставалось бесстрастным. Но не успел еще лейтенант закончить перевод, как он заговорил вновь. Лейтенант торопливо переводил:
- Майор говорит, что война не кончилась. Просит еще раз обдумать его предложение. Кроме того, он имеет приказ командования, обязывающий гражданских лиц сдавать оружие. Ответ скажете завтра.
"Так-так! Вопрос ребром: или, или… Или идите на службу к англичанам, или сдавайте оружие!" Колесник встал.
- Благодарю за беседу. Я был рад познакомиться с вами. Что касается ваших предложений, то я сообщу о них своему командованию.
Брови майора поползли вверх.
- А разве во Франции есть еще русские партизаны и свое командование?
- Да, есть. Нас не так уж мало, - как можно беспечнее заметил Колесник. Пусть майор поразмыслит над этим фактом. - Есть еще русские партизанские отряды, существует и единое командование, - добавил он. И сразу понял, что попал в цель: лица офицеров вытянулись.
Выйдя из особняка на улицу, Колесник не спеша зашагал по скверу. Надо было все обдумать, все взвесить. Нет, не таким ему представлялся разговор с союзниками…
На скамейке, возле которой он проходил по аллее, сидел маленький щетинистый старичок в древней потертой шляпе. Он держал в руках газету, изредка поглядывая поверх очков на внука - бледнолицего мальчика лет четырех, копавшегося в песке у его ног. Над стариком кружились опадавшие с деревьев окрашенные в багрянец листья. Начало сентября, а по вечерам уже сгущается туман, ночью в лесу сыро и прохладно. Колесник поймал на лету лист каштана и прибавил шагу: в отряде его, наверное, уже заждались.
- Ну, зачем ты им понадобился? - нетерпеливо спросил его Коваленко, как только тот переступил порог дома.
Колесник рассказал ему о своей встрече с английским майором.
- Союзнички! - раздраженно процедил Коваленко сквозь зубы. - Еще неизвестно, оставят ли они нас в покое в этом Энен-Льетаре?
- Причем тут Энен-Льетар? - не понял Колесник.
- В соседней комнате отдыхает Алексей, - пояснил Коваленко, - он привез приказ Комитета всем русским партизанским отрядам собраться в Энен-Льетаре.
- Ах вон оно что! - сразу повеселел лейтенант. - Это уже совсем другое дело.
Алексей нисколько не удивился содержанию разговора Колесника с майором.
- Точно так же ведут себя англичане и американцы и в других местах, - сказал он, - они повсюду стараются заманить в свою армию русских людей, щедро обещают им всяческие блага. Видимо, на этот счет у них есть далеко идущие планы… Вот потому Комитет и прилагает сейчас все усилия для того, чтобы поскорее собрать русских партизан в одном месте. Возможно, тогда с нами будут больше считаться. Что касается оружия, то майор прав: война не кончилась, оружие может пригодиться и нам. Но надо сделать так, чтобы, как говорится, и волки были сыты, и овцы целы.
- Ясно, - усмехнулся Колесник, - так, значит, едем в те места, где воевали пориковцы. Как он там, Василь, готов встречать гостей?
Алексей как-то странно посмотрел на него, в свою очередь, тихо спросил:
- А разве ты не знаешь, что он погиб?
- Погиб? - поразился Колесник. - Впервые слышу!
- К сожалению, это так… До освобождения Франции не дожил всего нескольких недель.
И принялся рассказывать, как это случилось.
Двадцать второго июля, почти выздоровев после ранения, Порик ехал из Гренэйя в Льевен. Неподалеку от Льевена ему неожиданно преградил< путь шахтер. Василий притормозил велосипед: "В чем дело?" В этот момент на него накинулись еще несколько "шахтеров". Как потом выяснилось - это были переодетые фашистские молодчики. В тот же день Порик был расстрелян.
Всего лишь два раза Колесник встречался с этим парнем, но ощущение было такое, словно он потерял близкого друга… Смерть всегда неожиданна, и, хоть она приходит каждый день, к ней нельзя привыкнуть. Он вышел на улицу и долго бродил вокруг дома, в котором они размещались. Над Пикардией давно уже опустилась ночь. В небе тускло мерцали далекие звезды, кругом стояла благодатная тишина, но на душе у него было невыразимо тоскливо. Он думал о том, что уже немало русских парней сложили головы на французской земле, но война, по существу, еще не окончена, их положение по-прежнему неопределенное.
"3 сентября.
Утром Алексей засобирался чуть свет. Ему нужно было побывать и в других отрядах. "Я очень прошу тебя послать связных к дулланским и сен-польским партизанам с приказом немедленно выезжать в Энен-Льетар", - попросил он. "Это я сделаю с большим удовольствием", - пообещал я.
Едва укатил Алексей и было собрано ненужное нам оружие для сдачи его англичанам, как послышался знакомый треск мотоцикла. "А вот и гость", - нахмурился Коваленко. Это был все тот же английский сержант. "Я за ответом", - небрежно козырнул он. "У крыльца грузовик, - ответил я, - в нем наше оружие, а мы уезжаем".
Сержант внимательно посмотрел мне в глаза и, круто повернувшись, зашагал к трофейному грузовику".
(Из дневника)
* * *
В полдень пришел Анри. Узнав об отъезде русских партизан, стал грустным.
- Так значит, расстаемся! Вы уезжаете, а я возвращаюсь к своей старой профессии дорожника… Вчера коммунисты ячейки избрали меня своим вожаком, а Мориса - казначеем. Теперь мы вновь мирные люди…
- То есть как это мирные? - не понял Колесник. - А отряд?
Анри усмехнулся.
- Разве ты не знаешь, что еще двадцать восьмого августа генерал де Голль подписал декрет о роспуске внутренних сил Сопротивления?
- Как это подписал? - еще больше удивился Колесник. - Ведь война не кончилась?
- А вот так! Генерал спешит разоружить народ… Включение сил ФФИ в армию обеспечило бы личным составом минимум тридцать дивизий. Но де Голль никогда не думал делать солдат Сопротивления своей опорой. Он мечтает иметь профессиональную армию, как оружие классового господства. Массовая же народная армия для этих целей не годится… Вот почему генерал решил распустить внутренние силы Сопротивления. Впрочем, об этом хватит, - продолжал Анри, - хватит!
Анри не может долго быть грустным. Лицо его вновь расплывается в улыбке. Он заговорщицки подмигивает своему другу, Морис тут же куда-то исчезает. Назад он вернулся не один, а привел бойцов отряда. На столе появилось вино, закуска. Анри весело сказал:
- Как бы там ни было, а война в Европе идет к концу. Вправе мы выпить за ее скорейшее окончание? - И, весело посмотрев на всех улыбающимися глазами, сам же ответил на поставленный вопрос: - Вправе!
Казалось, Колесник неплохо знал Анри, знал его как волевого командира, незаурядного организатора, хорошего товарища. А тут, в компании друзей, Александр открыл в этом парне еще одну неизвестную ему черточку: бесшабашную веселость. Вначале Анри играл на скрипке, затем полушутя-полусерьезно принялся декламировать стихи Вийона:
Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя,
Куда бы я ни пошел - везде мой дом…
Вийон - самый что ни на есть национальный поэт. Его стихи - ключ ко многим душевным тайнам французов. Не случайно они так обожают этого поэта. Слушая Анри, Колесник всматривался в знакомые лица сидящих за столом партизан. Ему почему-то вспомнились слова Карамзина: "Я хочу жить и умереть в моем любезном отечестве; но после России нет для меня земли приятнее Франции, где иностранец часто забывается, что он не между своими". Как он был прав! Годы, проведенные в этой стране, убедили Колесника в том, что у французов нет национальных предрассудков, что народ щедр и гостеприимен. Ему полюбились в национальном характере удивительное острословие, привязанность к умной, острой шутке, умение побалагурить и приободрить в трудные минуты жизни.
Гости начали расходиться уже поздно ночью. Прощаясь, Анри вынул из кармана конверт, подал его Колеснику, небрежно заметил: "Взглянешь, Саша, на досуге!" По привычке он все еще называл своего друга подпольной кличкой, хотя уже знал его настоящее имя - Иван Рябов.
Утром, вспомнив про конверт, Колесник-Рябов вынул из него листок, пробежал глазами: "Ячейка коммунистической партии во Фреване. Настоящим удостоверяется, что Рябов Иван бок о бок с нами сражался и участвовал в освобождении Франции как командир русского партизанского отряда в количестве двадцати восьми человек. Поздравляем товарища, который проявил при этом храбрость, находчивость и смекалку настоящего командира.
Секретарь ячейки компартии города Фревана А. Детурни. Казначей - М. Куртье" .
Незадолго перед этим до них дошли слухи, скорее всего пущенные предателями-власовцами, что на Родине все русские, попавшие в плен, не будут прощены. Видимо, об этом узнал и Анри. И хотя Колесник не был в числе тех, кто поверил этим слухам, от внимания Анри на душе стало теплее.
* * *
В полдень из Сен-Поля прикатил на велосипеде Дмитрий.
- Отряд в пути, - доложил он, - но среди партизан есть раненые, и он придет не раньше вечера.
Раненые и больные были и во фреванском отряде. Поэтому для поездки в Энен-Льетар нужен был транспорт. Скорее всего придется добираться узкоколейкой. Вот только ходят ли поезда?
На станцию лейтенант послал Коваленко. Назад тот вернулся довольно скоро.
- Все в порядке, - доложил он бодро, - движение по узкоколейке восстановлено. Военный комендант завтра же обещал выделить нам вагоны.
Колесник, не ожидавший такой прыти от англичан, посмотрел на него с недоверием.
- А что тут особенного? - принялся рассуждать Коваленко. - Ведь как-никак союзники, ну и чтобы не мозолили им глаза - спешат скорее от нас отделаться…
Возможно, он и прав, этот Коваленко. Но лейтенанта почему-то одолевало сомнение.
Сен-польские партизаны пришли уже поздно ночью. К немалому удивлению фреванцев, они были неплохо вооружены, помимо карабинов и автоматов, у каждого бойца сбоку на ремне висела граната, приволокли они и пару пулеметов.
- Как это вы проскочили с оружием? - удивился Колесник.
- А вот так и проскочили, - загадочно улыбнулся Исайкин.
На следующий день комендант и в самом деле выделил русским партизанам пять вагонов. Этого им было вполне достаточно, тем более что Петриченко со своими людьми не пришел. Видимо, отряд его отправился в Энен-Льетар самостоятельно.
Как только вагоны были поданы, партизаны погрузились, разошлись провожавшие их франтиреры, все принялись ждать: вот-вот к составу подцепят паровоз, и он немедленно тронется. Но уже в сумерках вместо паровоза к платформе подкатил "джип". Из него вышли знакомый лейтенант-переводчик и представительный военный в накидке, скрывающей погоны, но ясно было, что это тоже офицер. Они прошлись по платформе, вернулись к "джипу" и тут же укатили. Партизаны недоуменно переглянулись. Чем вызван этот странный визит?
Состав продолжал стоять. Лишь в полночь к нему прицепили паровоз. Партизаны думали, что теперь-то их уж наверняка отправят в Энен-Льетар, облегченно вздохнули, но вагоны еще долго катали по путям с места на место, сцепляли и расцепляли, и только на зорьке, когда уже все спали, они наконец-то тронулись в путь.
Состав катил не спеша, паровозик натужно пыхтел на подъемах, убыстрял бег при спусках. Их болтало из стороны в сторону, нещадно трясло, как в грузовике, бегущем по проселочной дороге.
Неожиданно послышался чей-то крик:
- Братцы, а ведь нас везут не в том направлении!
Все повскакивали со своих мест, прилипли к окнам.
Брезжил рассвет, вон мелькнула деревня, мимо проплыла роща. Разобраться, в каком направлении двигался поезд, было непросто. А в это время тот же возбужденный голос продолжал:
- Смотрю я, братцы, а за окном мелькнула знакомая ферма, на которой мне приходилось бывать по партизанским делам. Вначале я даже опешил: как так? Ферма находится к западу от Фревана, а мы должны ехать на северо-восток. Но потом сообразил: нас везут в противоположном направлении…