Тот из конвоиров, что шагал впереди - молоденький жандрам, нес в руках сверток. Карабин у него болтался за спиной. За ним понуро шел арестованный. Шествие замыкал пожилой солдат, державший карабин в руках.
- Я беру на себя пожилого, - шепнул Сергей и чуть-чуть опередил Загороднева.
Особого беспокойства гуляки у жандармов не вызвали, тем более что они были так пьяны, особенно тот, что шагал впереди: бедняга прилагал столько усилий, чтобы держаться прямо, но это никак ему не удавалось, его мотало из стороны в сторону, словно шлюпку в штормовом море.
Все произошло в тот момент, когда конвой уже миновал парней. Один из них неожиданно кинулся на заднего конвоира, рванул карабин на себя. Жандарм скорее от неожиданности успел нажать на спусковой крючок, выстрелил в воздух. Но тут же, получив удар ботинком в пах, отлетел в сторону. В этот момент Загороднев успел разоружить молоденького жандарма.
Вдруг из-за кустов раздался выстрел, пуля просвистела над головой Сергея. Неподалеку, за углом дома, оказывается, стояла не замеченная ранее жандармская машина, и стрелял в них шофер.
- Уходите, - кивнул Сергей, - а я вас нагоню. - И, упав в кювет, принялся стрелять.
Загороднев понял, что Сергей имел в виду его и освобожденного француза. Но когда он оглянулся, то арестованного уже не было. Исчез и пожилой жандарм. Лишь молоденький солдат, видимо, все еще не пришел в себя после всего, что произошло, и стоял с нелепо поднятыми над головой руками. Загороднев повалился на землю рядом с Сергеем и принялся ловить шофера на мушку. В это время, пятясь назад, машина выкатилась из-за кустов и, подмигивая подфарниками, разворачивалась, готовая ринуться в город. От очередного выстрела Сергея над капотом вдруг появился крохотный язычок пламени, и вскоре огонь уже охватил всю машину.
- Бежим, - крикнул Сергей и первым кинулся в темный переулок.
Утром, когда партизаны стали анализировать эту стычку с жандармами, то нашли в ней немало погрешностей против той осторожности, о которой говорил Пьер. Но, видимо, без погрешностей не обойтись.
Днем из-под Абвиля вернулся Николай с товарищами. Они принесли пистолет и пару карабинов.
- Мы обнаружили склад с горючим, - доложил Николай, - Объект довольно интересный. Как только добудем оружие, с него и можно начинать!
- А что! - воскликнул Колесник. - Я думаю, что ждать этого дня осталось недолго. Давайте прикинем. Сейчас у нас семь единиц оружия. Это, конечно, негусто. Пока мало боеприпасов. Но если и дальше мы станем добывать оружие столь успешно, то скоро составим серьезную боевую силу.
Тетрадь третья
"10 февраля.
Нам стало известно, что в нашем районе появился подозрительный тип. Его зовут Карье. По-видимому, это шпик и разыскивает партизан.
Обосновался Карье в кафе мадам Креман, это на развилке дорог у Розели".
(Из дневника)
Решили, что Карье займутся Петриченко и Николай.
Через некоторое время разведчикам удалось собрать о Карье некоторые данные.
До войны он служил в почтово-телеграфном ведомстве. По делам службы иногда приезжал в Розель, заходил в кафе мадам Креман - жизнерадостной женщины, быстрой в работе, острой на язык. В первые дни оккупации Карье где-то запропастился, на хуторе не показывался, а когда появился вновь, сразу можно было понять, что он стал шишкой, ведающим продовольственными заготовками: держался с большим достоинством, на боку носил офицерскую сумку.
То, что старый посетитель вновь вернулся в кафе, никого не удивило. Крестьяне любили мадам Креман и охотно посещали ее заведение. Даже в голодный сорок четвертый год здесь всегда можно было выпить чашечку кофе, а приветливые слова и щедро расточаемые улыбки хозяйки заставляли забывать, что кофе сварено из желудей. Поэтому на первых порах визиты Карье никого не удивили. Подвело его не в меру проявляемое любопытство.
- Мадам Креман, - как-то вкрадчивым голосом заговорил он, - что это за странные посетители иногда заходят к вам? Вот за этот стол люди садятся вроде бы разные, а газеты держат одинаковые?
- Неужели, мсье Карье! - воскликнула она. - Я просто поражена вашей наблюдательностью, а сама, признаться, этого не замечала, все дела, все, знаете, некогда…
По селам и хуторам Карье ездил не один, а с пятью вооруженными солдатами. Они скупали у крестьян продукты за бесценок. Ведь немцы не разрешали возить продукты в город на рынок… Странно было только то, что нередко вслед за отъездом "заготовителей" начинались аресты. Один случай, второй… Особенно забеспокоились партизаны после того, как был схвачен паренек, только что бежавший из лагеря и прибившийся к ним. Правда, в отряд взять его еще не успели, но уже присматривались к нему. Жил он на хуторе Розель. После того как там побывали "заготовители", его схватили.
Эти аресты встревожили и франтиреров.
- Церемониться с ним нечего, - сказал капитан Луи, когда Колесник рассказал ему о наблюдениях своих разведчиков. - Все ясно - это платный шпик!
- Да, но он француз, - замялся Колесник.
Капитан посмотрел на него недоуменно:
- Француз? Ах, вы вон о чем. Дипломатия… Хорошо. Тогда вместе с вами пойдут и мои парни. Карье они возьмут на себя. Согласны?
- И еще вопрос, - продолжал Колесник, - в случае, если мы отнимем у "заготовителей" продукты и скот, куда все это девать?
- Ну, эту проблему решить нетрудно, - улыбнулся Капитан, - отдадим семьям расстрелянных патриотов.
* * *
Накануне стало известно, что Карье и сопровождающие его солдаты вечером должны возвращаться из-под Дуллана в Амьен - центр департамента. В лесу, на развилке дорог, была устроена засада. Уже в сумерках Николай подал сигнал:
- Едут!
Вначале послышалось цоканье подков о щебеночное шоссе, затем игра на губной гармонике… Вот из-за кустов вынырнула первая фурманка, за ней вторая.
Сытые, лощеные битюги, несмотря на груз, шли крупным шагом. Для них этот груз - не груз. Солдаты, развалившись на мешках и свертках, дремали, а тот, что устроился на первой фурманке, играл на губной гармонике. Сам Карье полулежал на последней подводе. За ней шел привязанный скот.
Особое внимание партизаны обратили на солдата, видевшего впереди. И не только потому, что он ехал первым и играл на губной гармонике - больно уж комично он выглядел: крохотная головка, большие, словно лопухи, уши. В первый момент "гармонист" показался им рохлей, этаким недотепой. Но этот недотепа чуть не наделал беды…
Как только первая подвода поравнялась с тем местом, где партизаны спрятались в кустах, Колесник подал сигнал. Бойцы выскочили из укрытия с такой быстротой и внезапностью, что Карье и его солдаты не успели даже взяться за оружие. Зато тот, что сидел впереди, проявил удивительную прыть. Он раньше всех заметил партизан, тут же сиганул в кусты и запетлял между ними словно заяц.
Карабин немец прихватить не успел. Поэтому все надежды у него были на ноги, а ног он не жалел. За ним кинулся Жан - неплохой спортсмен. Однако расстояние между ним и беглецом начало быстро увеличиваться. Франтиреры и партизаны намеревались провести операцию тихо, без единого выстрела. К сожалению, Жан вынужден был выхватить из-за пояса пистолет. Только он прицелился - беглец сиганул в кусты и был таков, словно провалился сквозь землю. "Куда же он девался?" - недоумевал француз. В тот момент, когда Жан пробегал мимо куста, за который нырнул немец, он чуть не кувыркнулся через кучу барахтающихся тел. Оказывается, солдат наскочил на секретный пост, выставленный Колесником. Услышав хруст веток, а затем и увидев самого беглеца, партизаны затаились, подпустили его ближе, сбили с ног и скрутили руки.
Подводы тут же были отправлены в укромное место под разгрузку. С ними ушел и скот, а Карье и солдат увезли с собой франтиреры.
В этой операции было захвачено пять карабинов и один пистолет. Два карабина оказались в руках франтиреров. Но старший группы Телье подошел к Колеснику и сказал:
- Возьмите и их, эти карабины по праву принадлежат вашим парням.
- Спасибо, - поблагодарил лейтенант, - но ведь вам тоже не хватает оружия…
- О, я имею неплохой автомат! - возразил Телье.
Сунув руку за пазуху, он вытащил пятнадцатизарядный пистолет, подбросил его на ладони и весело рассмеялся.
Оружие, переданное французами, было для русских партизан самым дорогим подарком.
* * *
Утром дождь, ливший всю ночь, наконец прекратился, выглянуло солнце. Над полями закурились легкие облачка испарений.
Едва батраки ушли в поле и усадьба опустела, в мансарде появился Андрей, самый молодой боец отряда, и с тревогой в голосе доложил:
- Товарищ лейтенант, возле партизанского дома я только что видел Лефевра…
- Какого еще Лефевра? - не понял Колесник.
- Ну, жандарма, который иногда наведывается на наш хутор…
Усадьба, где находился домик, облюбованный партизанами для своих встреч, расположилась неподалеку от кладбища. Состоятельный хозяин покинул свою усадьбу еще в сороковом году, в дни отступления французской армии. Покинул и не вернулся…
С приходом немцев в ней некоторое время жили зенитчики. Они сожгли мебель, повыворачивали полы и двери. Потом дом опустел, дорога, ведущая к нему, заросла побегами плюща и омелы. В доме скрипели сорванные с петель двери, хлопали оторванные ставни, мяукали одичавшие кошки. Эту усадьбу и облюбовали русские партизаны. В ней они собирались в канун проведения операций, здесь была запрятана часть их оружия.
Утром у Андрея начались рези в желудке, ему сказали, что в таких случаях помогают ягоды остролиста. Его немало растет вокруг заброшенного дома. Разыскивая старые, засохшие ягоды, он вдруг увидел притаившегося в кустах одетого в коричневую форму жандарма. Стараясь быть незамеченным, тот внимательно наблюдал за усадьбой, прислушивался, нет ли кого в доме. Возможно, жандарм стал догадываться, что батраки, которых в последнее время становится все больше в округе, - довольно странные батраки. Вот он и решил познакомиться с ними поближе…
- Возвращайся назад и не спускай с него глаз, - приказал Колесник.
Днем Лефевра видели возле домика вновь. Значит, его приход не случаен.
* * *
В сумерках, когда жандарм катил на велосипеде в город, возможно, для того, чтобы доложить начальству о своих первых наблюдениях, ему перегородил дорогу невысокого роста вертлявый, слегка прихрамывающий на правую ногу человек.
- Мсье, прошу!
Лефевр резко притормозил велосипед.
- Что еще за мода останавливать людей на дороге? - недовольно проворчал он.
Но не успел еще жандарм сообразить в чем дело, как другой, тот, что шагал по обочине шоссе, предостерегающе положил ему руку на плечо и, ловко выхватив из кобуры пистолет, спокойно сунул его в свой карман.
- Что это значит? - побледнел ошарашенный жандарм.
- Ничего особенного - заговорил вертлявый. Увидев легковую автомашину, идущую им навстречу, весело воскликнул: - Что же мы стоим, идемте же…
Они шагали по дороге и беседовали, как хорошие друзья.
- Мы партизаны, господин Лефевр, те самые партизаны, которых вы разыскиваете. Я француз, а вот он - парень из России…
- Русь? - Жандарм недоверчиво посмотрел на парня, вытащившего у него пистолет.
- Невероятно, не правда ли? - продолжал хромой (это был Телье). - Но это так, за войну этот парень и его товарищи много повидали и пережили, их трудно чем-либо удивить. И все же ваше поведение им кажется странным. Эти русские помогают Франции, а вы? Правда, вам еще не поздно сотрудничать с нами.
Говоривший пристально посмотрел в лицо Лефевра.
- Я вас понял, - глухо проговорил жандарм. - Что от меня требуется?
- Пока ничего… Но если ваши коллеги всерьез заинтересуются нами - поставить нас вовремя в известность. Только не извольте шутить, господин жандарм. Таких шуток мы не примем!
Лефевр кивнул головой.
- Да, в отношении вашего оружия! А что, если мы оставим его себе? Вы сможете обойтись без пистолета?
- Вполне.
- Вот и прекрасно!
Договорившись о месте и времени встречи, партизаны исчезли так же быстро и неожиданно, как и появились. А жандарм, вынув из кармана платок, еще долго стоял на шоссе, утирая вспотевшее лицо и обдумывая происшедшее.
Было о чем подумать и партизанам. Сдержит ли свое слово Лефевр? На всякий случай решили принять меры предосторожности. Те из партизан, кто не был зарегистрирован в качестве батраков в полиции, стали постоянно менять место ночевок. Колесник поселился теперь на гумне. Утром сюда пришел Петриченко и сообщил, что из Острикура вернулся Сергей, привез десять "аусвайсов". Это, конечно, ни в коей мере их не удовлетворяло, но обстановка с документами в отряде несколько разрядилась. Сергей повидал Жана - одного из руководителей городского подполья Острикура. Тот рассказывал, что недавно на шахтах опять прошли аресты.
Вместе с Сергеем пришло пополнение: трое парней. К сожалению, они были так истощены, что об их участии в боевых операциях в ближайшее время нечего и думать… Прежде всего ребят надо было откормить, а для этого их следует пристроить на фермы батраками. Но куда?
- Я думаю, что за этим дело не станет, - сказал Загороднев.
Однако его оптимизм не оправдался. На следующий день выяснилось, что постоянных рабочих в ближайших хуторах фермеры набрали достаточно, а сезонных пока не требовалось: до начала уборки было еще далеко, а с севом обходились своими силами. На помощь пришел Телье:
- Есть у меня знакомый фермер, - оказал он, - человек, правда, небогатый и батраки ему вряд ли нужны, но все же я поговорю с ним.
Вернулся он поздно вечером с набитым чем-то под завязку мешком на плечах. Весело объявил: - Все в порядке. Вопрос решен положительно! Констан сказал: "Раз русские - приводи хоть троих!" А это вам от него гостинец…
- Русские? - насторожился Колесник. - А откуда он знает об этом?
Телье улыбнулся.
- Я, конечно, про поляков начал толковать. Мол, парни нам очень нужны, надо их куда-то пристроить… А он засмеялся: "Эх, Рейман, Рейман, ты и врать-то как следует не умеешь. Знаю, что это за поляки…" Сгреб пустой мешок, пошел в кладовку, набил его продуктами, сказал: "Вот, возьми и передай от меня гостинец русским. Это им за "заготовителя", а их командиру скажи: возьмут в свой отряд - пойду с удовольствием. Ведь Карье и его подручные не только грабят крестьян, у меня, например, они зарезали две свиньи, но и шпионят… Вот за то, что русские рассчитались с этими подонками, передай им большое спасибо!"
- Кто этот Констан? - спросил Колесник, удивленный и в то же время заинтересованный рассказом Телье.
- Мы с ним старые друзья, - улыбнулся тот. - Перед приходом немцев во Францию вместе служили на бельгийской границе, были в одной роте. Несколько месяцев резались в карты, писали письма домой, а потом вместе отступали… Я родом из Арденн, но Констан уговорил меня пойти в его деревню, помог устроиться батраком. Когда я пошел в партизаны - приглашал его, но Констан отказался. Трагедия, пережитая на бельгийской границе, убила в нем всякие надежды на то, что Франция вновь станет свободной. Он старался ни о чем не думать, занимался лишь своими крестьянскими делами. Но когда ваша страна вступила в войну с Германией, а тут еще он услышал, что на французской земле с немцами сражаются русские - Констана будто бы подменили, так он воспрянул духом. Перед уходом он еще раз напомнил: "Если возьмут меня в свой отряд русские - все брошу, пойду к ним".
"Выходит, наше пребывание на хуторе не тайна, - с тревогой подумал Колесник. - Следовательно, надо быть готовыми ко всяким неожиданностям. И как ни трудно, прежде всего следует установить на хуторе скрытое круглосуточное дежурство".
"7 марта.
После обезвреживания Карье настроение у бойцов приподнятое. Хорошо бы эту бодрость духа сохранить и впредь. Важно подобрать такую операцию, которая бы увлекла, захватила бойцов, прошла успешно. Я все думаю про склад с горючим. У нас было уже немало планов по его уничтожению. Но все их мы сами же и отвергали. Вчера возле склада вновь побывали разведчики. Не скажу, чтобы это посещение внесло полную ясность. Склад этот сильно охраняется. Подступиться к нему непросто. Поэтому над тем, как перехитрить врага, надо еще много думать…
(Из дневника)
* * *
По вечеру вместе с разведчиками в район склада отправился и Колесник. На хутор партизаны вернулись уже за полночь. В мансарде лейтенанта поджидал Телье.
- Наконец-то, - обрадовался он, - вас ждет Капитан!
- Капитан? - удивился Колесник. - Зачем я понадобился ему в столь поздний час?
В ответ Телье лишь пожал плечами. За спиной у него был рюкзак. "Собрались на операцию", - решил Александр.
Окна комнаты Телье были плотно закрыты ставнями, однако в щель одной из них прорезался тонкий пучок света, падал на куст сирени. Пропустив вперед Колесника, Рейман остался на крыльце. В углу на диване дремал Капитан. Когда лейтенант скрипнул дверью, он встрепенулся, поднялся со своего места, подал руку.
После обезвреживания Карье эта была их первая встреча. Луи поздравил Колесника с успешно проведенной операцией, поблагодарил за продукты, спросил:
- Среди трофеев, кажется, есть оружие?
- Да, пять карабинов и пистолет…
- Вот видишь, - улыбнулся он, - я же говорил, что "прокат" вам понадобится ненадолго. Молодцы, ребята! - И, подумав, добавил: - Правда, с таким оружием в открытую на врага не пойдешь, но я надеюсь, что вы и не собираетесь этого делать.
- Да, конечно, - согласился лейтенант, еще не понимая, куда он клонит.
- Какие у вас планы на ближайшее будущее? - поинтересовался Капитан.
Колесник сказал, что они готовятся поджечь склад с горючим по дороге Дуллан - Амьен.
- Знаю этот склад, - нахмурился Луи, - Объект довольно крупный, но и охрана там солидная и подступиться к нему непросто.
Капитан потер виски, видимо, его беспокоила головная боль, и заговорил вновь: