- Отлично, - кивнул генерал. - А что можете сказать об их уровне боевой подготовки, Михаил Антонович?
- Летают и дерутся хорошо. Потери несут приемлемые. Всего один МиГ на три сбитых американца, и это с учетом почти шестикратного превосходства янки в воздухе.
- Вот про американцев я бы и хотел поговорить… Можете мне рассказать про ту историю с захваченным вами "Фантомом"? Только честно. Официальный отчет я прочитал, но… уж как-то натянуто все выглядит…
- Да все так и было, как я описал, товарищ генерал-майор, - невозмутимо пожал плечами Хваленский. "Хорошо собой владеет", - подумал генерал, а вслух произнес:
- Михаил Антонович, ну мы же с вами боевые летчики… - тут он сделал паузу, - и прекрасно понимаем, что вот это, - он постучал пальцем по отчету, - липа. Составленная для особистов, которые в наших летных делах - профаны. Черт с ними, - поверили и отстали. Вам больше и не надо. Но может, все-таки расскажете, как было на самом деле? Без отчетов, без записей на диктофон - просто так, с глазу на глаз. Поверьте, мне это действительно важно знать… - Антипов умолк и откинулся на спинку стула, выжидательно глядя на Хваленского.
Тот молчал, глядя в сторону. И по этому молчанию генерал понял, что отчет все-таки был липовым. И теперь майор лихорадочно думает, как бы выкрутиться с наименьшими потерями.
Прошла минута, другая. Потом Хваленский медленно произнес:
- Хорошо. Я расскажу вам, как все было, товарищ генерал-майор.
- Продолжайте… - кивнул Антипов.
- Когда мы готовились перевооружить первую эскадрилью нашего… виноват, вьетнамского полка… так вот, тогда вьетнамцы из соседнего полка применили МиГ-21 в бою. Не очень удачно… непривычный еще для них был самолет, слишком скоростной и иначе вооруженный… МиГ-17 им казался лучше. Наши курсанты это знали - и не верили, что новые самолеты лучше старых. Их не убеждало даже то, что нойбайский полк успешно воюет на этих машинах. А сами знаете, если человек в свое оружие не верит, он проиграет…
- Так…
- Совершенно случайно нам пришлось столкнуться с американцами в воздушном бою. Они атаковали нашу базу с двух направлений. Ну, детали вы, наверное знаете…
Генерал кивнул.
- Мне пришлось вступить в бой. Я сбил два "Фантома", третьего подбили мои ребята. Когда мы показали вьетнамцам пленки наших фотокинопулеметов, недоверие к новой машине ушло. Вскоре они начали воевать на этих МиГах, и довольно успешно.
- А потом вы зачем воевать стали? - вдруг спросил Антипов.
Снова повисло молчание. Майор с каменным лицом смотрел в пол, и на скулах его играли желваки.
- Ну же, Михаил Антонович… - подбодрил капитана советник. - Это частный разговор, и я не буду настаивать на ответе. Но все-таки интересно было бы узнать… зачем вы снова пошли в бой?
- Друг у меня тут погиб… товарищ генерал-майор, - с злостью в голосе ответил Хваленский. - Над Нойбаем его сбили… когда он истребитель облетывал… - летчик еще крепче сжал зубы и отвел взгляд в сторону. - Двадцать пять только-только исполнилось…
- Простите, майор… - Антипов помолчал. - А не страшно вам было над чужой страной летать? Без приказа, без документов… Ведь случись что, - никто бы, наверное, и не узнал бы ничего…
- А мы привычные… - Хваленский исподлобья взглянул на Антипова, и в глазах его сверкнул холодный злой огонек. - Вы, товарищ генерал-майор, не знаете, каково это, - с "охотниками" крутиться, когда в баках топлива три литра… Ты на "спарке" курсантов вывозишь, - а они по твою душу прилетают… Приземлиться не можешь - собьют десять раз, пока будешь на посадку заходить… Вот и крутишься с ними в виражах… пока или керосин у тебя не кончится, или помощь не подоспеет… У них - ракеты, керосина хоть залейся… А у меня - пистолет… И горючки на двадцать минут… Когда у меня шасси не вышло - я не раздумывая полетел тех американцев валить. Ну, сбили бы меня, - могло быть такое, не спорю… По-вьетнамски худо-бедно говорю, объяснился бы с местными, да на аэродром бы вернулся… Ну, а погиб бы… Не страшно - не ждет меня никто в Союзе, никто и плакать не будет…
- Ясно… А лейтенантов своих зачем втянули в эту историю?
- Они самовольно вступили в бой, за что потом были мною наказаны, - пожал плечами Хваленский. - Но в том бою они мне спасли жизнь, поэтому взыскание я с них сразу снял.
- Понятно… А все-таки, как вы тот "Фантом" посадили? В версию с четырьмя "спарками" мне верится слабо…
- Да не на "спарках" мы летали… - вздохнул капитан после недолгого молчания. - На обычных истребителях.
- Понятно. Ну, а цель-то у вас какая была, Михаил Антонович? Зачем его сажали?
- Да просто захотелось… - глухо произнес Хваленский, глядя в пол. - Чтобы допросить экипаж и снять летные характеристики машины. Может, на свободную охоту бы на нем слетал…
- Ну, и как? Удалось? - полюбопытствовал генерал.
- Экипаж-то кое-как допросили… - пожал плечами летчик. - Уточнили кое-какие параметры. А вот машину я облетать не успел… Уже вечером прилетел из Ханоя транспортник с технарями, разобрали они его и увезли… В общем, больше я ничего про него не слышал.
- Ясно… Не буду вас более мучить, Михаил Антонович, и объясню, зачем вызывал, - Антипов сделал паузу. - Смогли бы вы еще раз принудить к посадке американские самолеты?
- Какие именно?
- Ну, например, "Тандерчиф", "Скайхок", "Круссейдер", "F-111"…
- Первые три - запросто, если все грамотно организовать, - не колеблясь ответил Хваленский. - Машины более-менее знакомые. А вот четвертый - какой-то новый… узнать бы его примерные характеристики…
- Точные характеристики у нас скоро будут, - пообещал Антипов. - Пока известно лишь то, что это - новейший ударный и разведывательный самолет, который, скорее всего, работает в ночное время, на сверхзвуковой скорости и минимальной высоте, способен наносить точечные бомбовые удары по различным объектам. В ближайшее время, по донесениям нашей агентуры, эта машина начнет работать по вьетнамским объектам с аэродромов в Таиланде. Этого вам достаточно для начала?
- Так точно, - произнес капитан, и, подумав, заключил:
- Не принудим мы его к посадке, товарищ генерал-майор… Даже мы с ребятами не принудим. Слишком сложная задача - найти в темноте у самой земли сверхзвуковую цель, взять в клещи, да еще пригнать к себе на базу и заставить приземлиться… Наши самолеты, увы, не предназначены для такого. Если бы днем он летал или хотя бы на рассвете-закате…
- Ясно, - тяжело вздохнул Антипов. - Ладно, капитан, вы свободны. Про этот разговор молчите. Возможно, вам еще придется полетать и пострелять… на этот раз уже с моего личного разрешения.
- Хорошо, товарищ генерал-майор.
- И еще… - генерал замялся, потом продолжил:
- Я в курсе того, что вы иногда летаете на свободную охоту. Не могу сказать, что восхищен вашим отношением к приказам, но… препятствовать не буду. Бесполезно. Конечно, можно было бы вас за такое отправить в Союз… но вы там сопьетесь от тоски. Поэтому летайте. На свой страх и риск. Но помните, что если вас собьют, и вы попадете в плен, - маловероятно, что кто-то почешется, чтобы вас спасти… Правительству проще будет откреститься от вас, чем расхлебывать заварившуюся кашу… Даже я мало что смогу сделать…
- Я знаю, - голос капитана был неожиданно спокоен.
- Не думайте, что я оскорбляю вас. Напротив… я даже восхищен вашими успехами. Просто предостерегаю… Вы сейчас - слишком редкий и ценный специалист-загонщик, - улыбнулся Антипов. - Можете идти. Да, кстати, вот письма вам и вашим парням, - генерал извлек из ящика объемистую папку и передал ее майору. - Чуть не забыл с этим "сто одиннадцатым"…
- Спасибо, товарищ генерал-майор, - Хваленский вышел.
Антипов достал из ящика стола секретный приказ и снова перечитал его:
"…Нашим ученым требуются образцы западной техники для изучения потенциальных возможностей авиации вероятного противника. Вам предписывается получить в свое распоряжение и обеспечить доставку в СССР как можно большего количества летательных аппаратов, используемых ВВС США. Предпочтение отдается машинам, пригодным к полетам, имеющим исправную аппаратуру и вооружение, однако допускается и вывоз фрагментов сбитых самолетов и вертолетов. Наиболее необходимы следующие самолеты - истребитель-бомбардировщик F-105 "Тандерчиф", ударный самолет AC-130, палубный бомбардировщик А-6 "Интрудер", палубный истребитель F-8 "Круссейдер", а также новый американский истребитель-бомбардировщик с крылом изменяемой стреловидности F-111. Из вертолетов особый интерес представляют UH-1 "Ирокез" в транспортном и штурмовом вариантах и CH-47 "Чинук".
Разрешается применять любые меры для получения данных летательных аппаратов, вплоть до захвата их вооруженными группами специального назначения или принуждения к посадке силами союзных ВВС. В случае захвата не только самолета, но и экипажа принять все меры по переправке такового в СССР вместе с захваченной техникой. Вам предписывается оказывать содействие группе специального назначения под командованием полковника ГРУ Д.И. Колотилова, также занимающейся вопросами получения различных образцов американского вооружения и снаряжения…".
- Любые меры… - невесело улыбнулся генерал, пряча приказ в стол. - Ну что ж, любые, так любые…
Глава 2
Визит костлявой
…Вертолет шел на бреющем, с каждой минутой удаляясь от Ханоя. Хваленский сидел на лавке напротив двери и размышлял, невидящим взором глядя в открытый люк. Думы его были одна другой горше: "Погеройствовал, бля! Тогда наградили, а сейчас голову снимут, если снова не пригонишь какого-нибудь янки… Все припомнят, начиная с обоссаных пеленок…".
Мысли плавно перетекали в другое русло. Летчик вспоминал свою жизнь. Все ведь почти было как у людей - послевоенное детство, аэроклуб, прыжки с парашютом, потом две попытки поступить в Качинское летное училище… Потом учеба, служба, инструкторская работа, командировка на Кубу, а спустя два с небольшим года - командировка сюда… Вот только перекос получился в сторону карьеры. Семьи так и не сложилось, хотя романов было немало, и сложится ли она теперь - одному небу было известно…
Хотя насчет этого майор не беспокоился. "Молодой еще, - отшучивался он, - успею".
Командировка должна была закончиться через месяц. Потом предстояло вернуться обратно в Кубинку, или еще куда - как решит командование. Уже в чине майора - ему это звание присвоили всего месяц назад. Тогда же капитаном стал Володя (и было за что - он подготовил курсантов даже больше, чем Вася и Ашот). Остальные дохаживали в старших лейтенантах последние деньки, ожидая повышения со дня на день - бюрократическая машина военного министерства еще обрабатывала их документы.
Особый отдел, правда, изредка интересовался, почему это товарищ Хваленский позволяет себе в нарушение приказа летать на свободную охоту. Однако майор лишь пожимал плечами, - дескать, показалось вам… Летать он летал, - но ничем себя не выдавал. Радиообмен вел по-вьетнамски, не позволяя ни одного русского слова, в Южный Вьетнам не залетал, - максимум в демилитаризованную зону или в Лаос. И, заметив американский самолет и вертолет, безжалостно расстреливал его. А пленки ФКП передавал вьетнамцам, искренне не понимавшим такого поведения инструктора. Тот лишь усмехался в ответ. Он никогда не брал с собой ведомых, придумывая тому все новые причины. Когда однажды Володя открыто возмутился такому недоверию, майор, уже сидевший в кабине МиГа, рявкнул:
- Это моя война, Маргелов! Не твоя! Не мешай!
- Это наша общая война! - вскипел Володя, но Хваленский уже захлопнул фонарь и знаком приказал ему отойти от самолета.
…Шум двигателей чуть изменился. "Вертушка" сбавила ход и начала разворачиваться, заходя на посадку. И тут Хваленский почувствовал - что-то не так. Что и где, он сказать не мог, - но что-то явно изменилось за те часы, что он отсутствовал. Он глянул в иллюминатор: разрушенные ангары, бетонка, остов вертолета… Все как обычно. И в то же время немного не так.
Вертолет коснулся земли, и майор, не дожидаясь, пока борттехник опустит лестницу, выпрыгнул из салона. И сразу понял, что предчувствие его не обмануло: пахло гарью. Это было чем-то новым - не каждый день на аэродроме что-то жгли. Сегодня, судя по запаху, горела резина и еще что-то сладковато-тошнотворное. Над дальним концом аэродрома поднимался слабенький дымок. Майор облегченно перевел дух - в той стороне был пустырь. Значит, горели не лагерь и не самолеты. И не ангары.
К вертолету уже приближался "газик", за рулем которого сидел Володя. Он затормозил рядом и козырнул. Увидев его лицо, Хваленский понял, что рано радовался. Неспроста столь угрюмо выглядел свежеиспеченный капитан…
- Привет, Володь, - кивнул майор. - Все в порядке?
- Нет, - глухо ответил капитан. - Беда у нас… Ашот погиб.
Майора словно огрели дубиной. Он растерянно посмотрел на подчиненного:
- Как это - погиб?
- Сегодня утром… Загорелся заправщик… Все побежали… В-вася сунулся к машине… р-руки обжег сильно и лицо. А Чапай… - капитан сжал зубы и отвел взгляд, потом все-таки закончил:
- Чапай… он уже в комбезе был… и в шлеме… оттащил его… сел за руль - и по газам… метров триста проехал… и взрыв… - Володя снова замолчал. Хваленский, чувствуя, как вдруг опускается на плечи непонятная тяжесть, без единого слова стащил с головы пилотку и утер ею лицо.
- Где Вася? - тихо спросил он.
- В медсанбате… - отозвался капитан. - Смотреть страшно… весь в бинтах… лица не видно… Глаза вроде не пострадали…
- Это хорошо, - медленно произнес майор. На душе у него было паршиво. Очень паршиво. Еще утром он видел Ашота - как всегда, гладко выбритого, улыбающегося, - и даже не предполагал, что через несколько часов его не станет. А теперь старлея не было. Долгожданные капитанские погоны украсят плечи мертвеца…
- Товарищ майор! Товарищ майор! Очнитесь! - Хваленский почувствовал хлесткий удар по щеке, потом еще один - и пришел в себя. Он лежал в пыли возле джипа, а склонившийся над ним Володя тряс его, пытаясь вернуть на грешную землю. Как он отключился, майор не помнил. Просто в какой-то миг подкосились ноги, и перегруженное убийственным известием сознание покинуло тело. Которое незамедлительно рухнуло наземь.
- Поднимайтесь! - сказал Володя. Майор попытался встать, но снова подкосились ноги, и он бессильно сел возле джипа:
- Блядь… Не могу…
- Можешь, Миша! - неожиданно жестко сказал капитан, переходя с привычного "вы" на "ты". - Можешь! Поехали в лагерь… лечиться будем…
Майор, удивляясь сам себе, напрягся - и сумел-таки подняться на ноги. Нетвердым шагом он обошел машину и плюхнулся на сиденье рядом с водителем. Володя сел за руль и, развернувшись, покатил по рулежке в сторону лагеря.
- Где Ашот? - спросил Хваленский.
- В ангарах у ребят, - ответил капитан. - Там холодок. Я уже доложил в Ханой, его утром вертолетчики заберут…
Майор кивнул - говорить уже не было сил. Он чувствовал, как им овладевает странная апатия. Ничего не хотелось. Хотелось напиться и забыть про все. Приехав в лагерь, он достал из холодильника бутылку водки и разлил по стаканам. Володя молча сидел рядом.
- За Чапая, - вздохнул майор и опрокинул в себя огненную жидкость. Сморщился. Заел черствым рисовым хлебом.
Володя молча выпил. Хваленский налил еще.
- Мне хватит, - отказался капитан.
- А мне нет, - пожал плечами майор и опустошил второй стакан.
Вскоре бутылка опустела. Швырнув ее в окно, Хваленский с трудом встал из-за стола и, пошатываясь, побрел к двери. Водка уже ударила ему в голову, и соображал он весьма туго.
Выбравшись из хижины, майор незамедлительно рухнул наземь и уснул мертвецким сном. Поспешно выскочивший следом Володя затащил его обратно и уложил на матрас. Вьетнамские часовые сочувственно смотрели на офицеров.
- Суки… - бормотал майор в пьяном бреду. - Всех… порву… Чапай… справа ниже… Чапай… смотри…
- Порвешь, порвешь, - тихо сказал капитан. - Потом.
Он позвонил в ангары и приказал техникам ни в коем случае в ближайшие дни не давать Хваленскому самолет.
- Что, рвет и мечет? - сочувственно спросил техник.
- Да. Как бы не сбили его… Ну, ты меня понял.
- Понял. Не дам.
- Спасибо.
Хваленский метался на койке в пьяном бреду:
- Вася… Чапай… Фантомы слева… бей…
…Ранним утром улетела в Ханой "вертушка", на которой накануне вернулся на аэродром майор. Вертолетчики забрали с собой тело Ашота, которому предстоял долгий путь домой, в жаркий Сухуми.
Прощание с погибшим было недолгим. Офицеры, сняв пилотки, молча постояли рядом с гробом, а потом скорбный груз затащили в гулкое нутро вертолета, и машина пошла на взлет.
- Ну, вот и все… - пробормотал кто-то.
Володя задумался и не сразу заметил, что Хваленского рядом с ними уже нет. Оглянувшись, он увидел, как майор подъезжает на своем джипе к рулежке и залезает в один из истребителей дежурного звена, предварительно отобрав у вьетнамского пилота гермошлем. Когда он успел переодеться в летный комбинезон, было непонятно. Но - успел. И теперь выруливал на старт.
Володя молча проводил взглядом одинокий истребитель, с ревом ушедший в небо, - а потом пошел на КДП. Вьетнамец-дежурный, увидев его, молча уступил свое место. Капитан сел за пульт и, придвинув к себе микрофон, произнес по-вьетнамски:
- "Леопард-два" вызывает Первого. Прием.
Этим позывным Володя не пользовался уже много месяцев. Позывные часто меняли, чтобы запутался противник. Путался не только противник, но иногда и свои. Впрочем, по ряду причин чаще путались-таки американцы.
- Да, Второй, слушаю тебя, - не сразу отозвался Хваленский. Метка, обозначавшая его самолет, вот-вот должна была исчезнуть с экрана - майор приближался к границе действия аэродромного локатора.
- Будь осторожен, Первый, - попросил капитан.
- Буду. Я в Кхесань, - голос майора, пропущенный через микрофоны и наушники, звучал чуть приглушенно и равнодушно. - Завалю там что-нибудь - и домой.
В течение следующих десяти минут Володя слышал, как майор изредка отрывисто ругается, - а потом вдруг прозвучало:
- Володя, черт, двиг… - и наступила тишина.
- "Леопард-один", прием! - произнес капитан. Радио молчало.
- Товарищ майор! Ответьте!
Хваленский не отзывался. Вызвав его еще раз, Володя пулей вылетел с вышки и метнулся к самолетам дежурного звена, стоявшим на рулежке. Возле МиГов о чем-то разговаривали летчики-вьетнамцы в летных высотно-компенсирующих костюмах. Эти комбинезоны позволяли в полете компенсировать изменения давления с увеличением высоты, и при разгерметизации кабины летчик оставался живым.
- Ван Бао, снимай костюм! - приказал капитан, подбежав к ним.
- Зачем? - удивился вьетнамец.