3
На следующий день Карл и Эрвин нанесли визит, чтобы справиться о здоровье спасенной. Но ее дома не оказалось.
Хозяйка виллы фрау Гиллебранд сообщила, что фрейлейн Луиза чувствует себя вполне хорошо, а сейчас ушла в город с господином Гольдбергом.
- Передайте ей наши лучшие пожелания, - сказал Карл, раскланиваясь.
Спустившись по лестнице, они вышли на улицу, заполненную гуляющими курортниками.
- Ты чего расстроился? - спросил Эрвин. - Смотри сколько девушек!
- Ты понимаешь, они меня сегодня не интересуют.
Из углового гаштета, цокая подкованными каблуками, вышли, слегка покачиваясь, четыре верзилы в коричневой форме СА. Судя по голубым верхам кепи, это были невысокие чины, ниже взводного. Штурмовики были настроены игриво. Они бесцеремонно разглядывали встречных женщин, отпуская плоские шутки. Окружив двух девушек, пытались завязать знакомство, и те еле отбились от них, пустились наутек.
- Держи их! - воскликнул один из штурмовиков и затопал сапогами на месте, имитируя погоню.
Гуляющие пугливо поглядывали на развеселую четверку и обходили ее стороной.
- Скоты! - возмутился Эрвин. - Я бы с удовольствием набил им морду.
- Пьяного дурака и сумасшедший обходит. Тебе охота нарваться на скандал? Не связывайся с дерьмом, их ничем не прошибешь.
- Не понимаю, - продолжал возмущаться Эрвин, - почему фюрер ищет опору в этих подонках?
- Они делают самую грязную работу, которую не станем делать ни ты, ни я. Мы же сторонимся ассенизаторов, могильщиков, уборщиков нечистот, а ведь кто-то должен этим Заниматься…
- Да, пожалуй, ты прав. Интеллект им ни к чему.
Приятели прошли по центральной улице и завернули в сквер. Из-за столика летнего ресторана их окликнул капитан Фриц Шрамм, сидевший с незнакомым господином, которого и штатский костюм выдавал как кадрового офицера.
- Знакомьтесь, господа: ротмистр Эбергард фон Кайзер, мой сослуживец по "Прусской королевской авиации", - представил Шрамм своего друга.
Пожали друг другу руки. Фон Кайзер пригласил новых знакомых к себе в гости. Его поместье располагалось между Кенигсбергом и Раушеном.
- Кстати, Эбергард, этот парень, - Шрамм потрепал Карла по спине, - родственник Гуго фон Эккарта.
- Что ты говоришь? Как поживает эта хитрая бестия - Гуго?
- Он сейчас в Мюнхене у генерала Шперрле заворачивает оперативным отделом, - удовлетворил его любопытство Шрамм.
- Я еще тогда предсказывал, что он далеко пойдет, хотя в полетах Гуго не блистал.
- Он брал другим, хитростью и хваткой… Я думаю, Карл, ты не станешь передавать наши слова? - спохватился Шрамм.
- За кого, господа, вы меня принимаете? - обиделся Карл, но слова Фрица Шрамма и фон Кайзера ему были неприятны, хотя он знал, что они говорят правду.
Подняли тост за знакомство, за успехи. Разговор постепенно перешел на женщин. Карл и Эрвин почти не принимали в нем участия. Зато штаффелькапитана и его бывшего сослуживца занесло в область приятных воспоминаний.
- Как тебе, Фриц, нравятся те дамы, что сидят близ оркестра? Предложим перебраться за наш стол?
- Да ну их! Одеты как-то безвкусно…
- Э, камерад, да ты, наверное, стареешь. Капризен стал и привередлив. Раньше, в войну, девки еще не в том щеголяли, но все равно нашей любовью обделены не были. - Эбергард протянул пустой бокал Карлу. - Плесни рейнвейна, поухаживай за отставным истребителем. - Залпом осушив его, он обнял Фрица за плечи: - Да, брат, ничего не поделаешь. Нет уже той любовной ярости, что швыряла нас в атаку на каждую смазливую мордашку. Нет и того упоения любовью. Прошли времена, когда мы восторженно маршировали за дамскими юбками, словно за полковыми штандартами. - У ротмистра из глаз выкатились пьяные слезы. Смахнув их платком, он шумно высморкался.
Карлу показалось, что среди гуляющих он увидел спасенную им фрейлейн. И он сразу заторопился.
- Пойдем, - шепнул Эрвину.
Штаффелькапитан и его приятель не стали их удерживать.
4
С Луизой Карл встретился через два дня. Она шла по набережной, задумчиво поглядывая на неспокойное море.
- Добрый вечер, - сказал ей Карл, - вы меня узнаете?
- Еще бы! Мой спаситель! - улыбнулась она, подавая руку. - Я много думала о вас эти дни.
- Позвольте мне представиться официально. - Карл назвал себя.
- Луиза фон Вальштадт.
- Скажите, а где ваш неразлучный спутник? - спросил Карл.
- Не так уж он неразлучен, если сейчас его нет со мной, - отшутилась Луиза.
Пасмурный вечер сгустил сумерки. На набережной ярко вспыхнули электрические фонари, стилизованные под старинные светильники. Из черного мрака накатывались невидимые волны и, подойдя к освещенному берегу, затормаживали на отмели, опрокидывались и шумя откатывались белой пеной. Сотни чаек дремали у берега, убаюканные покачиванием волн.
Тяжело дышащее Янтарное море швырялось округлой галькой и редкими кусочками окаменевшей смолы, которую по утрам собирали жители и курортники.
- Сколько, по-вашему, сейчас времени? - спросила Луиза, показывая на цветочную клумбу, исполненную в виде солнечных часов.
Свет от трех электрических фонарей, стоящих неподалеку, отбрасывал от штока одновременно три тени: на девять, двенадцать и три ночи.
- Выбирайте сами, какое подойдет вам больше.
- Лучше девять. В час ночи фрау Гиллебранд не пустит меня домой. Хозяйка получила четкие указания от моего родителя. Контроль за моей нравственностью возложен также и на господина Гольдберга. Поэтому мне пора.
Когда они подошли к крутой лестнице, ведущей к ее дому, Карл предложил:
- Не хотите ли подняться наверх тем же способом, каким я доставил вас в прошлый раз?
- Простите, - улыбнулась Луиза, - но я совершенно не помню, как оказалась дома и что со мной происходило до тех пор, пока вы меня не напоили коньяком.
- Могу показать, как это было, - сказал Карл, пытаясь взять ее на руки. Но Луиза ловко уклонилась.
- Не позволяйте вольностей, барон. - Сегодня перед ним была совсем другая девушка, непохожая на то жалкое, беспомощное существо, с которого он снимал мокрый купальник.
Не спеша поднялись на сто шестнадцать ступеней, которые он, задыхаясь, отсчитал в тот раз. Глухо шумели кроны трехсотлетних дубов.
- Вот я и дома. До свидания, барон. Заходите к нам завтра. Фрау Гиллебранд готовит вкусный кофе.
- Почту за честь. А все же, почему не видно рыцаря, чуть не утопившего вас?
Луиза внимательно посмотрела на Карла и покачала головой:
- Вы недобрый человек, хотя и сделали для меня так много. Ну а если вас интересует Герхард, посмотрите вниз.
Карл обернулся и увидел, что на лестнице появилась мужская фигура.
- Скажите, кто он для вас?
- Дальний родственник по матери, друг детства. Возможно, - Луиза на несколько секунд задумалась, - нас помолвят в недалеком будущем.
- По-моему, он не чистый ариец. Неужели вы рискнете выйти за него замуж?
- Чистота крови не имеет большого значения для моего отца. Ему часто приходится иметь дело с дельцами-евреями, и он высокого мнения об их способностях. Для него важнее акции "ФБ - Индустри" или "Сталь - Верке", держателем которых является Гольдберг-старший, чем национальность и вероисповедание будущего зятя. Герхард сейчас учится на экономическом факультете Берлинского университета и одновременно в художественной студии. Он талантливый скульптор и художник. Кстати, новый фонтан в раушёнском сквере - это его прошлогодняя работа.
Шаги Гольдберга раздались рядом. Карл закурил сигарету.
- Куда ты исчезла, Луиза? Я искал тебя весь вечер.
- Гуляла у моря и встретила барона фон Риттена. Познакомьтесь, в прошлый раз вам, вероятно, было не до этого.
- Очень рад, барон. Примите мою сердечную признательность за то, что вы сделали, спасая мою невесту.
"Ишь ты, уже невесту, - подумал Карл, - а она не возражает против этого".
- Не стоит благодарности, господин Гольдберг. Долг любого порядочного человека - оказать помощь ближнему.
"Разве может наци быть порядочным человеком?" - подумал Гольдберг, но вслух произнес другое:
- Прошу извинить нас, барон, но становится прохладно. Фрейлейн Луиза еще не совсем оправилась от того ужасного случая. Ей нужно отдыхать. Прощайте, барон.
- Спокойной ночи, фрейлейн Луиза. - Карл поцеловал ей руку. - Кстати, чтобы у вас не было водобоязни, нужно обязательно завтра поплавать в озере под моей опекой. Я буду там днем до пяти. Честь имею, господин Гольдберг. - Карл приложил руку к козырьку фуражки и, круто развернувшись, зашагал вниз.
5
Солнце палило еще жарче, чем накануне. Озеро было заполнено купающимися. На берегах пестрели зонты и купальники загорающих курортниц. Луиза появилась после обеда в сопровождении Гольдберга. Увидев Карла и Эрвина, приветливо помахала рукой и направилась к ним. Бесцеремонно стала раздеваться, как перед давними знакомыми. На ней был другой, синий купальник, который шел к синим глазам еще больше. Карл сразу же позвал ее в воду. Крепко вцепившись ему в руку, она пошла за ним и лишь после того, как почувствовала, что вода держит ее, поплыла сама.
- Не заплывайте далеко! - крикнул им с берега Гольдберг. Своей суетливой беспомощностью он напоминал курицу-наседку, высидевшую утят.
- Луиза, мне нужно с вами встретиться наедине, - проговорил Карл. - А ваша тень - Гольдберг начинает действовать мне на нервы.
- Не думала, что, они такие слабые у летчиков. А по-моему, сильнее на нервы действуете ему вы… Давайте возвращаться, хотя мне с вами совсем не страшно.
- Вы мне не ответили.
- Это почти невозможно. Герхард не оставляет меня одну.
- Сегодня вечером после десяти я буду на скамейке у вашего дома. Если вы не придете, мне будет грустно. Помните, я приду в любую погоду, даже если с неба будут падать камни.
- Хорошо, - согласилась она, окуная вспыхнувшее лицо в воду…
В десять вечера окно Луизы еще ярко светилось. Карл тихо подкрался и остановился за кустом. Через открытое окно из комнаты довольно отчетливо доносился раздраженный голос Гольдберга:
- Если вы, Луиза, не прекратите знакомство с этим навязчивым офицером, я буду вынужден сообщить родителям, что мы не можем здесь оставаться больше.
- Во-первых, этот "навязчивый" офицер спас мне жизнь, - прозвенел голос Луизы, - а во-вторых, что это за тон? Какое вы, господин Гольдберг, имеете право ограничивать круг моих знакомств?
- Луиза, дорогая, вы же знаете, как ваш отец относится к военным. И я не допущу, чтобы этот обер-лейтенант перешагнул порог вашей гостиной.
- Но мы можем встречаться и в другом месте! И вы, Герхард, прекрасно знаете, что если я захочу это сделать, то меня ничто не удержит. - И совершенно другим, спокойным тоном она заключила: - Уже поздно, мой друг. Не расстраивайте меня и себя на ночь…
Карл дождался, пока темная фигура Гольдберга скрылась внизу, и, неслышно подтянувшись на руках, перевалился через подоконник в комнату.
Луиза стояла перед зеркалом, надевая легкое пальто. Ему показалось, что она не удивилась его появлению.
- Послушайте, флибустьер, - сказала она, когда Карл привлек ее к себе, - разве я дала повод… - Но не уклонилась от поцелуя…
Назавтра Карла ожидал сюрприз. Когда он появился в доме фрау Гиллебранд с букетом роз, хозяйка сообщила, что Луиза уехала.
- Она получила из дома телеграмму. За ней заехал на автомобиле господин Гольдберг, и они укатили в Берлин.
Карл грустно посмотрел на роскошный букет, усмехнулся и протянул его хозяйке:
- Поставьте цветы в воду.
Матушка Гиллебранд поблагодарила, посмотрела на Карла хитрыми глазами:
- Ах, чуть не забыла! Луиза просила передать вам вот этот конверт.
Карл вскрыл его и прочел написанное крупными торопливыми буквами короткое письмо:
"Прости, что уезжаю так неожиданно. Меня вынуждают обстоятельства. Целую, мой дорогой флибустьер". И адрес с телефоном.
Карл откланялся и пустился на поиски Эрвина. Ему сейчас было необходимо мужское участие. Эрвина он нашел в сквере у фонтана с неразлучной японской книжицей в руках.
Приятель внимательно выслушал его.
- Не понимаю, почему ты рычишь на этого парня? Он борется за свое счастье и не собирается уступать невесту.
- Но мы с Луизой любим друг друга!
- Любим, - усмехнулся Эрвин, - разве может быть вечная любовь в нашем бренном мире, где человек сегодня жив, а завтра нет? Просто она ушла с тропы любви, и тебе придется в одиночестве коротать свои ночи… Это говорит тебе мудрый автор "Двадцати тысяч строф", - и Эрвин потряс книжицей в ярком переплете.
Когда проходили мимо фонтана, Эрвин кивнул на мраморную статую:
- Обрати внимание на ее лицо.
Карл посмотрел внимательно. Мраморная, обнаженная Луиза стояла, преклонив колено, перед источником, держа на голове кувшин с водой, из которого били зеркальные струи. Ему стало тоскливо, будто он потерял ее навсегда.
- Однако я тебе забыл сказать, Эрвин, что этот фонтан дело рук скульптора Герхарда Гольдберга.
Глава третья
1
Карл фон Риттен был мелкой пешкой в большой игре, затеянной Гитлером и его окружением. Разумеется, он ничего не знал о совещании, которое фюрер провел в августе 1939 года с высшими чинами люфтваффе, армии и флота. На это торжественное совещание не был приглашен даже Гуго фон Эккарт, ставший "золотым фазаном" в рейхе. Главный вопрос совещания - роль германских ВВС в предстоящих "молниеносных кампаниях". На совещании были окончательно решены и утверждены принципы использования "незаконнорожденного детища рейхсмаршала Геринга".
"…Те результаты, которых можно добиться, действуя в первые дни войны против неприятельских сухопутных войск, не идут ни в какое сравнение с ущербом, который способна нанести вражеская авиация, если она останется полностью боеспособной".
Эти слова из выступления начальника главного штаба ВВС генерала Ешоннека были положены в основу боевых действий люфтваффе. Главной задачей первых ударов ВВС должен быть разгром авиационной группировки противника и завоевание господства в воздухе.
Мысли Ганса Ешоннека относились к области стратегии - на то он и был генерал. "Мелкая деталь" немецкой военной машины - обер-лейтенант Карл фон Риттен мыслил категориями куда более скромными и выше тактических соображений не возносился. Но задачу, поставленную ему, знал великолепно и был готов ее выполнить. Их авиаотряд должен был нанести внезапный штурмовой удар по польскому аэродрому Тарунь и блокировать его, воспретив взлет истребителей противника.
В начале 1939 года авиагруппа майора Келленберга в третий раз перевооружилась на новую технику. На сей раз им пришлось освоить двухмоторный многоцелевой истребитель "Мессершмитт-110", который несколько уступал в скорости и маневренности Ме-109Е, но имел более мощное вооружение и больший радиус действия.
2
Оперативный аэродром на юге Восточной Пруссии был укутан густым мраком, но чувствовалось, что он не спал в эту ночь, а был занят подготовкой к полетам. Отовсюду слышались приглушенные голоса. Вдоль стоянок медленно переезжали от самолета к самолету спецмашины, подсвечивая дорогу тусклыми огнями подфарников. То в одном, то в другом месте вспыхивали светлячки карманных фонариков.
Люди были взвинчены, насторожены. Не слышалось даже громкой фельдфебельской брани.
Летчики звена обер-лейтенанта фон Риттена заняли места в кабинах истребителей. Стрелки-радисты, сидящие в задних кабинах, задвигали турельными установками, пробуя плавность их хода.
Все было готово к боевому вылету: баки заполнены бензином, патронные и снарядные ленты введены в приемники пулеметов и пушек, на балочных держателях подвешены по две пятидесятикилограммовых фугасных бомбы. Карл, как и в первый раз в Испании, рвался в бой - есть возможность проверить себя после морального потрясения: не угас ли в его крови зов предков - рыцарей-тевтонов, для которых война была обычным делом. И все-таки временами закрадывалась тревожная мысль: "А вдруг получится так же, как в Испании, - меня собьют в первом же вылете? Поляки наверняка будут сражаться отчаянно".
Карл стремился гнать от себя эти назойливые думы, завидовал своему командиру отряда, который имел большой боевой опыт. Фриц Шрамм держался уверенно, словно собирался не в бой, а на свидание.
- Неплохо бы, герр обер-лейтенант, выпить сейчас по чашечке кофе, - прервал мысли Карла воздушный стрелок: тоже, видно, волновался.
- Помолчи! - оборвал его Карл. - Слушай команду на запуск.
К четырем часам утра Геринг получил доклад, что на всех аэродромах Германии, Австрии и Восточной Пруссии силы 1-го и 4-го Воздушных флотов приведены в полную готовность.
Командующий 1-м Воздушным флотом генерал Кессельринг в Берлине и командующий 4-м Воздушным флотом генерал Леер в Вене тоже волновались, как необстрелянные пилоты: во-первых, они не имели боевого опыта массированного использования авиации; во-вторых, они отлично сознавали, что, выполняя приказ Гитлера на воздушную атаку объектов Польши, начинают войну с государством, связанным договорными обязательствами о взаимопомощи с Англией и Францией. Большую войну, полную всяких неожиданностей…
Небо начало светлеть. Утро 1 сентября 1939 года. В 4.45 поступил сигнал: "Полет Остмарк!" - приказ на вылет.