"Впрочем, - поставил он точки на i, - враги третьего рейха не заслуживают гуманного обращения. Террор необходим. Одной болтовней не заставишь народ делать то, что требует от нас фюрер".
5
Когда Карл сдал последний экзамен, в Дрезден-Нойштадте появился Гуго фон Эккарт.
- Собирайся, Карл, - сказал он, - я уговорил вашего генерала отпустить тебя на недельку. Все равно до самого производства в офицеры будешь здесь болтаться без дела.
Во время Лейпцигского процесса над "поджигателями рейхстага" Гуго, будучи в числе ближайших помощников Геринга, сделал неплохую карьеру. Он получил чин штурмбанфюрера СС. Кроме того, и на должностной лестнице шагнул вверх на две ступеньки. Теперь Гуго фон Эккарту были вынуждены улыбаться даже те, кто раньше его не хотел замечать.
Карл, обрадованный недельным отпуском, горячо поблагодарил Гуго и за пять минут собрал чемодан.
- Но учти, что мы едем не домой, - сказал Гуго.
- А куда же? - удивился Карл, недоверчиво глядя на родственника. "Уж не разыгрывает ли он меня?"
- Я думаю, Карл, эту неделю употребить с пользой для твоей будущей карьеры. Мы поедем в Магдебург, полетаем на "клемме".
- Хайль, Гуго! - радостно воскликнул Карл.
Гуго поморщился:
- Никогда, не бросайся такими словами… Твоя глупость может дорого стоить. За длинный язык и неумные шутки сейчас запросто "сконцентрироваться".
- А что это такое?
- Угодить в концлагерь.
- Извини, Гуго.
- Хорошо, что мы вдвоем. Будь осторожным в речах даже с самыми близкими приятелями. Знаешь, сколько появилось доносчиков и тайных осведомителей в гестапо? Поэтому научись в первую очередь держать язык за зубами. В наше время можно сделать блестящую карьеру, но еще легче потерять голову. Ни с кем не делись своими сокровенными думами. Даже лучшие друзья могут предать из зависти или мстя за какой-нибудь пустяк…
За эту поездку в автомобиле Карл услышал от Гуго много поучений, как нужно жить. От некоторых советов попахивало цинизмом. Но Карл внимательно слушал его, запоминая слова наставника.
Центр по подготовке летного состава, созданный под вывеской аэроклуба, находился на окраине Магдебурга. С Дрезденского шоссе были хорошо видны бипланы, летающие по кругу.
- Гуго, ты давно летал на самолете?
- Недели две назад. У меня после тридцатого года не было больших перерывов в полетах. Ты помнишь мои частые заграничные командировки?
- Ну конечно.
― Я выезжал в другие страны, где на правах концессий находились наши летно-тренировочные центры. В одном из них мы полтора месяца тренировались вместе с Германом Герингом. Туда мы приезжали инкогнито, под чужими именами. Вместе летали, жили и проводили свободное время, а это, Карл, здорово сближает, гораздо быстрее, чем обычная служба и протокольные банкеты. Мне удалось завоевать расположение "толстого Германа", а благосклонность "наци номер два" стоит дорого, - самодовольно сказал Гуго, даже не заметив, что он произнес слово "наци", которое его раньше шокировало.
"А Гуго честолюбив и не слишком разборчив в средствах для достижения своих целей", - подумал Карл. Впрочем, это открытие его не огорчило. Он и сам чувствовал в себе бездну честолюбия. "Чем выше взлетит Гуго, тем легче мне будет делать карьеру за его широкой спиной".
- Да, Карл, - вспомнил Гуго, - как поживает наш Эрвин Штиммерман?
- Уже летает в школе "Люфтганза".
Гуго положил в рот мятную таблетку:
- Задал ты мне работы с этим студентом. Еле-еле отскоблил с него дерьмо, которое на него навешали в университете.
При въезде в "аэроклуб" предъявили документы охранникам, штатские костюмы которых не могли скрыть военной выправки.
- Хайль Гитлер! - вскинули они руки, увидев у Гуго удостоверение штурмбанфюрера СС. На их наглых физиономиях засветилось почтение.
Фон Эккарт уверенно ориентировался на огороженной территории "аэроклуба". Попетляв по липовым аллеям и между складских помещений, они выехали к стоянке самолетов. Поставив автомобиль в тень, подошли к подрулившему самолету.
- Привет, Тео! - обратился Гуго к летчику, выпрыгнувшему из кабины "бюккера".
- А, Гуго, здравствуй! - откликнулся тот, улыбаясь одной стороной лица. Вторая половина его была неподвижна, словно окаменевшая.
- Не знаешь, где сейчас полковник Удет?
- Зачем он тебе?
- Я договорился, что приеду полетать на его биплане и поучу вот этого фенриха, - Гуго кивнул на Карла, таращившего глаза на легкомоторный "клемм".
― Эрнста вызвали в Берлин. А машина его вон стоит. Он распорядился, чтобы ее подготовили для тебя.
- Будь здоров, Тео, тогда мы пошли.
― Гуго, а что - Удет уже полковник? - удивился Карл.
- Да, Геринг взял его себе в заместители. Такой летчик, как Эрнст, позарез необходим для будущих люфтваффе.
Пока вызывали механика, Карл с интересом присматривался к здешней организации полетов. Она не была похожа на ту, с которой он сталкивался в "Люфтспортфербанд". В квадрате, размеченном флажками неподалеку от стоянки, сидели и стояли около сотни молодых парней. Они терпеливо ожидали своей очереди, чтобы подняться в воздух.
По кругу над аэродромом летало восемь "клеммов" и "бюккеров". Совершив круг, аэропланы подруливали к квадрату, и очередной счастливчик садился в кабину учебной машины. Полет занимал не более четырех-пяти минут, поэтому очередь подвигалась довольно быстро. "Пожалуй, за летный день они смогут каждый выполнить по пять-шесть полетов", - подумал Карл и поинтересовался:
- Гуго, на сколько часов рассчитана летная программа?
- На тридцать. Пять вывозных и двадцать пять часов налета самостоятельных. У нас будет свой самолет. Я тебе за неделю постараюсь дать такой налет, который они получают за два месяца. Выдержишь?
- Приложу все силы и старание.
- Ну, посмотрим. Все будет зависеть от тебя, как будешь усваивать вывозную программу. На планерах у тебя хорошо получалось. Если меня отзовут в Берлин, с тобой займется Тео. Этот обер-лейтенант - отличный летчик-инструктор.
- Почему у него такое странное лицо?
- Ранение. Пуля зацепила лицевой нерв. Мы с ним летали на Западном фронте. Тео привык к своему лицу, мы тоже, да и ты скоро перестанешь замечать этот мелкий дефект.
Пока механик готовил самолет к полетам, Гуго ознакомил Карла с оборудованием кабины учлета. Рассказал о режимах работы двигателя на различных этапах полета.
― Сегодня запуск и пробу мотора делаю я. А ты до завтрашнего дня должен выучить вот эту инструкцию. - Гуго протянул книжицу в темно-синем коленкоровом переплете. У тебя впереди целая ночь, - улыбнулся он.
В общих чертах Карл был знаком с "клеммом". Этот легкий двухместный самолетик мог развивать скорость около двухсот километров в час. По сравнению с планером это была скоростная машина. Даже ее посадочная скорость - 80 километров в час - была больше максимальной скорости планера "Гунн".
- Сумею ли я посадить самолет на такой скорости? - поделился Карл с Гуго своими сомнениями.
Тот рассмеялся:
- Ничего, если умеешь видеть землю, то прекрасно справишься с приземлением. Главное - правильное направление взгляда: тридцать метров вперед и двадцать градусов влево от оси фюзеляжа. Первый ознакомительный полет полностью выполняю я. Ты мягко держишься за органы управления, ощущаешь, как это делается, и не мешаешь мне пилотировать. Присматривайся к району полетов. А я покажу тебе высший пилотаж.
- Отлично! - обрадовался Карл. Его давняя мечта начинала обретать плоть. Родственник был деловым человеком. Оказывается, он не забыл о своем обещании, данном два с половиной года назад. Засучив рукава, Гуго с ходу брал быка за рога.
Из откровенных высказываний фон Эккарта Карлу становилось ясно, что руководство рейха приступило к созданию военно-воздушных сил.
- Германия сейчас остро нуждается в летных кадрах. Те летчики, которых мы смогли сохранить после войны, - это капля в море. Их едва хватает для инструкторской работы. Даже я вынужден обучать молодежь, хотя занимаю высокую должность в рейхсвере. Это мой долг старого члена НСДАП.
Шурин не только учил Карла летному делу, но и просвещал в других вопросах.
Пока заправляли самолет бензином, готовя к следующему вылету, они отходили в сторону и, лежа на траве, дымили сигаретами. Гуго продолжал вводить Карла в курс событий. Для этого ему не нужно было разглашать государственную тайну. Масштабы строительства ВВС приняли такой размах, что вышли за габариты секретности. Скрыть создание люфтваффе от союзных наблюдателей было потруднее, чем ослу спрятать уши.
- Подготовка летчиков ведется с большой интенсивностью. Ты, Карл, этому свидетель здесь, в Магдебурге. А у нас семь таких аэроклубов. Кроме того, подготовкой летчиков занимается школа "Морской орел" в Варнемюнде и школы "Люфтганза".
- Когда Эрвин закончит ее, он будет военным летчиком?
― Не обязательно. После окончания школы ему присвоят звание унтер-офицера резерва. Чтобы стать лейтенантом, Эрвину придется здорово послужить. У тебя с этим делом получается лучше.
― Герр майор, самолет готов к полетам, - докладывал механик.
- Хорошо, - говорил Гуго, поднимаясь, - давай, Карл, жми. Нам нужно быстрее подготовить из тебя пилота. Сейчас складывается такая ситуация, что опаздывать нельзя.
И Карл летал до чугунной тяжести в голове, до комариного звона в ушах. Ради летной карьеры стоило потрудиться.
Глава третья
1
Гуго фон Эккарт оказался прав: не успели к власти прийти национал-социалисты, как Версальский договор окончательно расползся по всем швам.
Карл фон Риттен, ставший к тому времени кандидатом НСДАП, пристально следил по газетам за событиями в рейхе и за рубежом. Редкие встречи с Гуго не проходили бесследно для него. Шурин делал все, чтобы сформировать у юноши национал-социалистское мировоззрение, сделать его таким же фанатичным поклонником идей Гитлера, каким был он сам. И надо сказать, что Гуго делал это не безуспешно. Семена, падавшие в хорошо разрыхленную и удобренную почву, давали ростки. Карл восторженно преклонялся перед политическим гением фюрера, который, умело испольвуя жупел "большевистской опасности", добивался для Германии все новых уступок со стороны государств Антанты.
- Правительствам Англии и США выгодно иметь сильную Германию, - говорил Гуго в один из своих приездов в Дрезден, - как барьер от большевистской онасности. Франции эта идея тоже нравится. Но французы боятся нашего усиления, ибо помнят слова фюрера о том, что "Франция является смертельным врагом немецкого народа". Это из "Майн кампф".
Гуго смахнул невидимую пушинку с мундира и продолжал просвещать шурина:
- В конце концов французы все же преодолели свои колебания и присоединились к мнению англичан и американцев. Большевиков они боятся больше цитат нашего фюрера.
Газеты, которые Карл брал в руки, пестрели откровенными заявлениями западных государственных деятелей, не затрудняющих себя выбором деликатных выражений: "Сильная Германия - это шпага для борьбы с Советской Россией"; "Германия - последний оплот против "красного потока". Ей необходимы танки и самолеты"; "Вакуум силы, образовавшийся в Германии, может быть причиной того, что большевистские орды захлестнут Западную Европу".
Мировой кризис, охвативший буржуазные страны, меньше сказался на Германии, так как, боясь краха и новой революции, ее освободили от выплаты репараций и долгов по займам. Из-за океана потекли щедрым потоком новые долларовые инъекции. Дюпон, Рокфеллер и Форд вложили огромные капиталы в те отрасли хозяйства, без которых невозможно наращивание военного потенциала.
Карл фон Риттен был весьма далек от того, чтобы "держать руку на пульсе экономики рейха". Но и он чувствовал по косвенным приметам, как фатерлянд начал наливаться хищной силой, как у него отрастали зубы, выбитые Версальским договором.
Весной 1933 года работа Женевской конференции по разоружению зашла в тупик из-за острых разногласий ее участников. Однажды, просматривая "Фолькишер Беобахтен", Карл увидел фотографию Муссолини в его рабочем кабинете "Палаццо Венеция". Дуче, выпятив "булыжную" челюсть, подписывал "Пакт четырех", окруженный улыбающимися послами Англии, Франции и Германии.
Здесь же был приведен текст пакта. Третий пункт его гласил:
"Италия, Франция и Великобритания заявляют, что в случае, если конференция по разоружению приведет лишь к частичным результатам, равенство прав, признанное за Германией, должно получить эффективное применение…"
- Хох! - крикнул Карл, прочитав это разрешение на вооружение Германии, слегка укутанное дымовой завесой дипломатических вывертов. - Именно этого не хватало нашему фюреру!
В середине марта 1935 года радио рейха и все газеты оповестили мир о том, что в Германии принят Закон о строительстве вермахта. Отныне вводилась всеобщая воинская повинность и устанавливалась численность сухопутной армии мирного времени в количестве 36 дивизий. Версальское соглашение было окончательно растоптано.
- О! - ликовал подполковник фон Гильза, - с такими силами мы сможем почистить зубы кое-кому из соседей.
В апреле поступил приказ на откомандирование лейтенанта фон Риттена в Магдебургский летно-тренировочный центр: снова сработали скрытые механизмы, на кнопки управления которых нажал Гуго. Имея такое положение и связи, оказать услугу Карлу ему не составляло большого труда.
По приезде в Магдебург было необходимо пройти летно-медицинскую комиссию.
Прошли те времена, когда Блерио летал через Ла-Манш с костылями в кабине, не успев оправиться после аварии. Если в годы мировой войны в авиацию нередко шли люди с покалеченными ногами, не пригодные к службе в пехоте, то теперь к здоровью пилотов предъявлялись повышенные требования. Едва ли один из десяти юношей мог удовлетворить этим требованиям. Уже одно заключение "годен к службе в авиации" возносило счастливчика над его менее удачливыми приятелями, не пропущенными врачами. Но не только здоровье было тому причиной. Немало парней было отбраковано эсэсовскими "эскулапами", которые не изволили даже надеть белые халаты на щегольские мундиры. Эти "медики" производили им одним понятные манипуляции, обследуя на предмет принадлежности к арийской расе кандидатов в летчики. Они тщательно замеряли, сверяясь с таблицами, объем черепа, расстояние между глазными впадинами, форму носа, губ и т. д.
Для некоторых парней эта проверка оказалась непреодолимым барьером на пути к кабине самолета. В авиацию брали только тех арийцев, чистота крови которых не вызывала сомнений. Так в империи создавалась еще одна элита - элита "наци номер два".
Карл радостно вздохнул, когда закончилось врачебное обследование, хотя этой процедуре подвергался не впервые.
Фон Риттена зачислил к себе в летную группу прошлогодний знакомый - обер-лейтенант Тео Рейнгард. Карл с удовольствием вспоминал полеты на "клемме" с этим человеком.
- Ну что, барон, вы не забыли, где на самолете стоит сектор газа? - спросил он, улыбаясь своей односторонней улыбкой.
- Никак нет, герр обер-лейтенант, - ответил Карл, радуясь, что попал в его группу.
- Изучайте моноплан "Ардо-96". Через неделю начнем вывозную программу, - сказал Тео, набивая трубку турецким табаком.
Здесь, в центре, Карл встретил своих знакомых по отряду "Гитлерюгенд" - забияку Руди Шмидта и его дружка Ганса Хенске. Нельзя сказать, что это была встреча старых друзей. Для того чтобы указать кандидатам в летчики их место под солнцем, лейтенант фон Риттен полчаса тренировал их в отдании чести и передвижении по местности на получетвереньках. И только после того как парней прошиб третий пот, соизволил поинтересоваться новостями об общих знакомых. Великое дело - прусская система военного воспитания. Тут сразу становится ясно любому кретину, кто начальник, а кто нет. Прав был Гуго, посоветовав прежде всего получить офицерский чин. Ведь он давал не только высоко обеспеченное содержание, но и власть над подчиненными, всеобщее уважение со стороны цивильных.
Со следующего дня Карл и другие прибывшие для обучения кандидаты в летчики занялись теорией полетов. Моноплан "Ардо" мог развивать скорость около трехсот километров. Но теперь, после полетов на "клемме", Карла это не смущало. Успешно закончив курс "А", он уверовал в свои способности.
Его инструкторы Гуго фон Эккарт и Тео Рейнгард не стали тогда разубеждать его в этом, но Тео посчитал своим долгом предостеречь учлета от зазнайства:
- Вы, фенрих, со временем научитесь летать прилично. Но это произойдет в том случае, если не будете считать, что вам и черт не брат. Нет предела летному мастерству, как нет предела в искусстве музыкантов и художников. Все дается трудом, летной практикой. Но не дай бог явится мысль, что вы все постигли и вам можно делать все. Авиация не терпит зазнаек. Она обязательно выберет момент и подставит ножку. Не успеешь опомниться, как будет полон рот земли. Поэтому относитесь к полетам серьезно, будьте всегда начеку и в готовности выйти из любой передряги, из любого сюрприза, который может преподнести самолет.
Карл крепко запомнил слова этого прекрасного педагога с внешностью двуликого Януса, лучше которого в Германии летал, наверное, только один человек - Эрнст Удет. Карлу, поднимавшемуся в воздух с Гуго и Рейнгардом, бросалась в глаза разница в чистоте выполнения элементов полета. Родственник его, летавший от случая к случаю, "пахал" небесные нивы довольно коряво.