Около восьми, как обещал, зашел Вихрев. По дороге в столовую, отвечая на многочисленные вопросы Андрея, вводил его в курс дел и событий.
Андрею бросился в глаза образцовый порядок. На столиках стояли цветы, и обслуживали их аккуратные подавальщицы в одинаковых форменных платьях. В авиашколе, где питалось множество людей из постоянного и переменного состава, такого не было.
Андрей ощущал на себе взгляды летчиков, завтракавших за соседними столиками, и изредка сам посматривал то туда, то сюда в надежде увидеть знакомое лицо.
Внимание Андрея привлекли два командира, сидевшие через три стола от них. У одного на френче поблескивал рубиновой эмалью орден Красной Звезды. Лицо властное, неторопливые движения уверенного в себе человека. Он молча слушал сидящего рядом плотного бритоголового человека с мохнатыми черными бровями.
- Кто там сидит? - Андрей показал глазами на заинтересовавшего его командира.
- Который повыше - командир бригады Николаев, - ответил Вихрев, - а с бритой головой - полковой комиссар Нестеренко. Комбриг летает как бог, но крут и очень привержен дисциплине. Советую, если в чем оплошаете, лучше ему на глаза не попадаться… Комиссар у нас из кавалеристов. Летать научился только на У-2, но зато человек правильный и доступный. К нему люди идут охотно со всеми своими заботами. Он вас обязательно пригласит на беседу.
Андрей не мог скрыть своего удивления: комбриг был молод, лет тридцати с небольшим, да и комиссару еще не было сорока. А Андрею будущее начальство представлялось людьми солидными и почему-то с такими же окладистыми бородами, которые он видел на портретах Гамарника или Отто Юльевича Шмидта.
После завтрака на построении был зачитан приказ о назначении лейтенанта Рогачева командиром звена истребительной авиабригады, и он был представлен личному составу. Так началась его новая служба, мало похожая на ту, лрпвычную, что осталась в Борисоглебской авиашколе.
Андрей не обольщался мыслью о том, что свидетельство об окончании курсов командиров звеньев с "хорами" и "очхорами" по теоретическим дисциплинам, а также записи допусков к тренировочным и инструкторским полетам на И-16 и УТИ-4 сделают его с первых дней полноправным командиром летного подразделения.
Но действительность превзошла его самые худшие опасения. Он никогда не думал, что путь к кабине боевого самолета окажется столь тернистым.
Когда командир эскадрильи наметил Рогачеву программу ввода в строй, он почувствовал себя банкротом, угодившим в долговую яму. Оказалось, что он должен пройти врачебно-летную комиссию, сдать зачеты по всем документам, регламентирующим правила летной работы, изучить район полетов в радиусе двухсот километров от аэродрома базирования - так, чтобы по памяти нарисовать все площадные, линейные ориентиры и населенные пункты, сдать зачет по правилам восстановления потерянной ориентировки в приграничном районе, зачеты по знанию конструкции матчасти самолета, двигателя, вооружения и инструкции по технике пилотирования самолета И-16… И еще многое-многое, вплоть до парашютного прыжка со старого, доброго приятеля У-2.
Сдача всех зачетов и экзаменов ознаменовалась не слишком значительным, но приятным событием. Начальник склада ОВС выдал ему роскошный хромовый реглан, зимний меховой, демисезонный и летний комбинезоны, шлемы, унты, шерстяное белье, фетровые носки, очки "бабочка" и многое другое вплоть до навигационного снаряжения: линеек, ветрочета, планшета… Словом, за один раз он все не мог забрать со склада, и ему пришлось относить свою экипировку в два захода.
А с полетами Андрею повезло больше. Комэск, слетав с ним на УТИ-4 для проверки пилотажа, остался доволен. Когда на земле Андрей подошел к пему, чтобы получить замечания, комэск снял шлем и, приглаживая редкие волосы, сказал:
- Нормально, товарищ Рогачев. Кое-что ты делаешь не так, как я. Но ученого учить - только портить. Летать ты умеешь. Поэтому бери свой аппарат, - он указал на И-16 с хвостовым номером "4". - Сделаешь два полета по кругу, на отработку точности приземления и полет в зону па пилотаж.
К июлю месяцу Андрей Рогачев полностью вошел в строй и начал водить на учебные задания свое звено - тройку новеньких, еще пахнущих заводской краской самолетов И-16, которыми заменили бывшие ранее на вооружении бригады бипланы И-15 бис.
2
У Андрея было прекрасное настроение. Сегодня его радовало все: и вечер, который он провел в обществе Марины, и чувство нежной близости, возникшее между ними.
На завтра намечались полеты в первую смену, поэтому они с Мариной ушли с танцев еще до того, как военный оркестр заиграл "Прощальный вальс".
У дома под ветлами немного посидели на скамейке, наблюдая, как блекнут последние краски заката. Андрею очень не хотелось уходить, но он помнил о том, что завтра в пять утра он обязан быть на аэродроме.
- Мне пора, - сказал он, взглянув на свои призовые часы с наградной надписью.
Марина проводила его до калитки.
- До завтра?
- До завтра, - Андрей привлек ее к себе. В глазах Марины светилось отражение луны.
Андрей возвращался домой по пустынному скверу, насвистывая веселую мелодию. Перед ним на дорожке солнечными зайчиками прыгали блики от электрических фонарей, падающих из густой листвы деревьев, окаймляющих дорожку.
Выйдя на ярко освещенную площадь перед заводским клубом, он услышал последние известия, транслируемые через местный радиоузел:
- …Как передает агентство Рейтер, семнадцатого июля в Испанском Марокко вспыхнул контрреволюционный мятеж дислоцирующихся там частей испанской армии и Иностранного легиона. Во главе заговора, направленного против коалиционного правительства республиканской Испании, встал генерал Санхурхо…
Андрей, занятый мыслями о Марине, чьи поцелуи еще горели на губах, не придал особого значения этому сообщению.
Испанское Марокко было где-то у черта на куличках, еще дальше, чем Абиссиния, в которой совсем недавно закончилась кровопролитная итало-эфиопская война.
Разве мог Андрей предположить, что это, на первый взгляд незначительное, событие может так круто повернуть его судьбу?..
Он даже запел:
Любовь нечаянно нагрянет,
Когда ее совсем не ждешь,
И каждый вечер сразу станет
Так удивительно хорош…
Жизнь была прекрасна. Чудесен был сегодняшний вечер, а завтра его ожидали интересные полеты, а вечером новая встреча с Мариной.
До мятежных ли марокканцев ему или до тех подонков, которые сменили тюремную робу на униформу солдат Иностранного легиона и готовы служить хоть дьяволу - лишь бы платили побольше?
Но через несколько дней, когда радио сообщило, что генерал Санхурхо погиб в авиационной катастрофе, а мятеж, поднятый им, разгорается все больше, Андрей задумался: к чему это может привести и чем кончится? Вместо покойного Санхурхо мятежников возглавил генерал Франсиско Франко, прилетевший в Испанское Марокко с Канарских островов на самолете, который англичане предоставили этому махровому контрреволюционеру.
Франко начал действовать более решительно, с инквизиторской жестокостью расправляться с республиканцами, не заботясь о том, какой резонанс вызовет это в других государствах. Не пощадил он и недавних своих друзей, преданных Республике генералов и офицеров, среди которых были и его родственники.
Он оказался тем человеком, в которого поверили главы фашистских государств и реакционные правительственные круги в Англии, Соединенных Штатах и Франции. Ему отовсюду шла экономическая и военная помощь - из Германии, Италии, Португалии: не только современная боевая техника, но и интервенционные соединения хорошо подготовленных воинских контингентов.
Андрей с болью в сердце следил за героической борьбой республиканцев с фашистами. Прогрессивные люди всего мира начали сбор средств в фонд помощи Республики. С большими трудностями производилась закупка оружия, и тысячи добровольцев-интернационалистов из многих стран поехали в Испанию, чтобы защитить ее от коричневой чумы. Среди них были венгр Матэ Залка и американец Эрнест Хемингуэй, немец Ганс Беймлер и поляк Сверчевский.
В Советский Союз из Испании стали приходить пароходы с детьми, потерявшими родителей.
У Андрея сжималось сердце, когда он смотрел кинохронику о зверствах фашистов в Испании, и все чаще задумывался о своем месте в этой борьбе.
3
Утром противно завыла сирена, установленная на крыше соседнего дома.
"Тревога!" - понял Рогачев и, откинув одеяло, вмиг вскочил с кровати.
В прямоугольнике открытого окна едва серел наступающий рассвет. Андрей быстро обулся, надел комбинезон, опоясался портупеей. "Тревожный" чемодан, заполненный самым необходимым, всегда стоял у порога. Андрей схватил его и побежал к месту сбора.
Через несколько минут переполненный автобус привез летчиков на самолетную стоянку.
Механики и мотористы, прибежавшие сюда из казармы, расположенной близ аэродрома, уже успели расчехлить самолеты и готовили их к вылету.
Командир эскадрильи построил летчиков, прошелся вдоль строя, внимательно осматривая каждого, остановился посередине.
- С рассвета пятого августа "синие", сосредоточив свои войска вдоль государственной границы, перешли в наступление, - заговорил он глухо и серьезно. - Пограничники и передовые части войск "красных" сдерживают натиск "синих". К месту боев подтягиваются бронетанковые и стрелковые соединения "красных". Авиация "синих" действует группами в восемь-двенадцать бомбардировщиков под прикрытием истребителей, нанося бомбовые удары по войскам на поле боя, подходящим резервам, по аэродромам и железнодорожным станциям. - Комэск на минуту оторвался от листа с боевым распоряжением. - Вам ясна боевая обстановка?
- Ясна! - за всех ответил Рогачев.
- Наша бригада, - повысил голос комэск, - с семи ноль-ноль уничтожает авиацию противника в воздухе, действуя из положений "барражирование в воздухе" и "дежурство на земле" в первой готовности.
Спрятав в планшет боевое распоряжение, комэск поспешил на командный пункт.
В первом вылете звено Рогачева перехватило шестерку самолетов СБ с накрашенными поперек фюзеляжей черными полосами.
Бомбардировщики летели вдоль железной дороги, идущей от Новоград-Волынского. Скорость группы была около 400 километров, и, если бы истребители не имели превышения, позволившего на снижении разогнать "ишачков" до скорости 500 километров, они едва бы перехватили группу на заданном рубеже.
Атаку Рогачев произвел сверху сзади одновременно всем звеном. Удерживая ведущий СБ в трубке прицела, он наблюдал, как на сближении происходит рост контуров цели, на которую он наложил нить перекрытия.
Уже можно было различить, что стрелок на СБ начал двигать стволом турельного пулемета, имитируя ведение оборонительного огня.
- Пора! - мысленно сказал себе Рогачев и, нажав на гашетки пулеметов, начал выводить самолет из атаки.
Во втором вылете звено Рогачева было направлено в зону боевых стрельб.
Андрей издали заметил длиннокрылый самолет, сверкавший в лучах солнца, словно начищенный серебряный полтинник. Сзади СБ на длинном тросе тянулась полотняная мишень цилиндрической формы, которую в авиации называли почему-то конусом.
Перестроив ведомых в правый пеленг, Рогачев скрытно сблизился с целью и внезапно атаковал ее снизу. Это обеспечивало звену максимальную безопасность в случае отстрела конуса, но не гарантировало большого количества попаданий в мишень, так как стрельба велась заградительная, с выносом упрежденной точки вперед конуса.
"А теперь бьем поочередно", - решил он, подавая знак ведомым эволюциями самолета. Повторная атака давала свободу маневра при прицеливании. Теперь он стрелял так, как его научил командир отряда в Борисоглебской школе. Этот метод стрельбы назывался чкаловским.
Подойдя к конусу метров на пятьдесят, он уравнял скорость и, довернув на него, сделал крен с обратным скольжением. Когда конус на секунду замер в перекрестии, Андрей всадил в него все заряды, оставшиеся в ленте. Теперь он не сомневался - попаданий хватит с избытком на все звено, для того чтобы получить оценку "отлично".
После августовских учений за звеном Рогачева установилась лестная репутация воздушных снайперов.
Летчики его звена научились стрелять со скольжением. Но Рогачев не раз поучал своих ведомых:
- Прием этот, товарищи, хорош, но в бою опасен. Применять его нужно с умом. Когда мы ловим конус на скольжении, наш самолет тоже замирает в прицеле стрелка бомбардировщика. Палка о двух концах… Но если в прицеле моего самолета окажется фашист, я применю этот прием не задумываясь.
4
Накануне Дня авиации Андрей Рогачев освободился со службы поздно. Когда они с Мариной выбрались в город, то едва успели на последний сеанс кинофильма.
Перед началом показали хронику испанских событий: республиканцы, закопченные пороховым дымом, отбивали атаки фашистов, бросая в них гранаты из-за укрытий, сложенных из мешков с песком.
Когда же в небе Мадрида появились трехмоторные бомбовозы "Юнкерс-52" и "Савойя-Маркетти-79", сеющие смерть на кварталы жилых домов, Андрей совсем забыл о Марине: сейчас он был там, с республиканскими летчиками, которые на "чатос" и "москас" атаковали неповоротливые туши бомбовозов, расстреливая их в упор.
Чадили густые дымы, и машины с косыми крестами на килях рушились вниз под радостные возгласы жителей Мадрида, которые, покинув убежища, с азартом наблюдали за "воздушной корридой".
Марина чувствовала, что Андрей в эти минуты был далеко от нее. Она слышала о добровольцах, и ей вдруг стало страшно: а если и Андрей решится…
Кинофильм кончился, захлопали кресла, а Андрей все еще сидел, погруженный в раздумья. Наконец поднялся, как-то грустно посмотрел на нее и предложил:
- Пойдем поужинаем, я чертовски проголодался.
- Поздно, - возразила Марина.
- Без пяти двенадцать. - На вокзале ресторан работает до трех.
До моста, переброшенного над железнодорожными путями, они шли молча.
- О чем ты задумался? - спросила Марина.
Андрей попытался отшутиться:
- Иду и думаю, пойдешь ли ты за меня замуж. Давно собирался спросить, да духу не хватало.
Он и правда собирался сделать ей предложение, но все ждал ответа на рапорт, который подал месяц назад: он просился в Испанию. Ответа все не было, а предложение сейчас само слетело с уст.
- Что-то раньше я не замечала у тебя робости, - засмеялась Марина.
- Робость не робость, а причина повременить была, - сказал Андрей серьезно, думая, как ей объяснить, чтобы не разглашать тайну. - Решается моя судьба, загремлю я или нет на целый год к белым медведям в Арктику. Если не командируют, поженимся в сентябре, если придется ехать, отложим свадьбу до возвращения.
Марина молча прижалась к его груди. Они стояли на пустынном мосту, пока маневровый паровоз не обдал их паром.
Со смехом они сбежали вниз на привокзальную площадь, стараясь не думать о возможной разлуке.
5
Спустя несколько дней после объяснения Андрея с Мариной ночью к нему постучали.
Андрей встал, включил свет, открыл дверь.
- Можно? - На пороге стоял военный с двумя шпалами в петлицах.
- Заходите, - Андрей пропустил майора в комнату.
- Вы лейтенант Рогачев Андрей Петрович?
- Да, - удивленно ответил Андрей.
- Прошу предъявить документы.
Заметив недоумение на лице Рогачева, нежданный ночной гость успокоил его:
- Мне нужно точно знать, с тем ли человеком я буду говорить.
Андрей предъявил документы. Внимательно изучив их, майор удовлетворенно кивнул.
- Ваша просьба о выезде в качестве добровольца в Испанию удовлетворена. Сейчас за группой летчиков прибудет самолет. Вам нужно немедленно собраться и убыть в Москву.
Андрей ждал этого сообщения, но не думал, что все произойдет столь стремительно.
Вещей много не берите. Всем необходимым вас экипируют в столице, - предупредил майор.
Он терпеливо ждал, пока Андрей собирался.
Затем они спустились и сели в эмку, стоявшую у подъезда.
- На аэродром, - распорядился майор. Они проехали через пустынный, спящий глубоким сном авиагородок, ставший Андрею дорогим, где у него появилось много друзей.
На КП командира бригады собралось четверо летчиков. Среди них был и Иван Вихрев, подчиненный Андрея.
- Привет, командир, - обрадовался летчик, - нашего полку прибыло.
Когда в воздухе послышался гул самолета, заходящего на посадку, на КП приехал комиссар бригады Нестеренко. Вытерев платком вспотевшую бритую голову, он ласково посмотрел иа летчиков.
- Ну что, дорогие мои товарищи, речей длинных говорить некогда. Вы сами добровольно изъявили желание ехать туда, где рука об руку с республиканцами ведут смертный бой с фашистами лучшие сыны нашей Родины. Будьте мужественными, стойкими и не посрамите высокое звание коммуниста-интернационалиста. Счастья вам! Желаю достойно выполнить свой долг и вернуться домой.
- Спасибо, - дружно поблагодарили летчики.
- Может быть, будут какие просьбы?
Секунду помолчав, Андрей решился:
- Нельзя ли отлучиться на несколько минут попрощаться с невестой? Она живет рядом.
- Нет, - твердо ответил за комиссара майор, привезший его. - Ваш отъезд носит секретный характер, и с этого момента никаких встреч.
- Оставьте ее адрес, товарищ Рогачев, я сообщу вашим родителям и невесте, что вы убыли в длительную командировку, - сказал комиссар и потрепал расстроенного Андрея но плечу: - Вы, товарищи, теперь на особом положении. У вас скоро будут другие имена и биографии.
Через полчаса, дозаправившись топливом, самолет взлетел и взял курс на Москву. Рассветало. Внизу уже можно было различить контуры спящего Коростеня. Вот там, в домике под деревьями, спит, ничего не подозревая, Марина. Как она отнесется к его внезапному отъезду? И придется ли им встретиться еще?
Он долго смотрел в иллюминатор, пока город не исчез в предутренней дымке.