- Поскольку я имею все награды вермахта и лично фюрера, а также принадлежу к старинному рыцарскому роду, то меня не расстреляют на месте, а повезут в Берлин для рассмотрения моего дела верховным трибуналом. Там я снова декларирую свою веру, за что буду лишен всех наград, званий и тайно повешен во дворе берлинского гестапо под чужим именем. Через полгода моего исчезновения моя жена подкупит правительственных чиновников, узнает о печальной кончине своего супруга, в соответствии с традициями нашего рода похоронит мои останки в семейном склепе на острове и впишет мою историю в семейную книгу легенд. Пожалуй, по красоте легенды я обскачу даже своего предка, вызвавшего на дуэль Вильгельма Великого, правда им же и зарубленного. Мои потомки будут мной гордиться, а я буду блаженствовать в раю. Решено - я крещусь.
- Но вы же не верите по-настоящему! - воскликнул Алексей, невольно убедившись в серьезности намерений офицера.
- Я солдат и готов поверить в любую достойную идею, мало того - пожертвовать своей жизнью за нее. Разве этого недостаточно?! - гордо парировал комендант и немного печально добавил: - Эх, мой юный друг, ты даже представить не можешь, от какой великой иллюзии я сейчас отказался. - Он вытянул руку к окну и показал на горизонт. - Мои мечты в великую, избранную нацию, способную превратить мир в сказку, лишены будущего. И не только волевое решение стать христианином принудило меня думать так, скорее это следствие, а не причина. Все дело в обычном человеческом несовершенстве. Гнусные, противоестественные пороки, взвизги раненого шакала, а не стон умирающего льва. Нет - немцы совершенны, но только в пределах Германии. Такая же история со всеми остальными - французами, итальянцами, русскими и даже поляками. Народ будущего лишен нации, он враг нации.
- Это христиане?! - то ли высказал предположение, то ли утвердил Алексей.
- Ты гений, русский мальчик! - захохотал комендант, достал из серванта бутылку коньяка, налил себе полный стакан и залпом опустошил его. - За тотальную победу христианства.
Во дворе прозвучало несколько автоматных очередей.
- Что это было? - спросил мальчик.
- Я приказал немедленно расстрелять пять потенциальных бунтовщиков-коммунистов, - спокойно ответил офицер. - Долго не мог решиться, но узнал, что все грехи прощаются списком, и принял это неприятное решение.
- Господи помилуй! - ужаснулся ребенок. - Вы же чудовище!
- Совершенно верно, - согласился комендант и приказал: - Возвращайся к отцу и передай ему, что я его жду у себя ровно в полночь. Со всем необходимым оборудованием.
Вне себя от ужаса, Алексей выскочил из здания комендатуры на улицу и побежал к колодцу, где его отец уже заканчивал крещение.
Палатка
После того как люди разошлись, Алексей с отцом пошли в отведенную для них палатку.
- Надо немедленно отсюда уходить, - на ходу сказал отец.
- Нас до завтра не выпустят, потому что комендант хочет, чтобы ты его крестил ночью, и он уже выбрал себе имя - Иоанн, он родился в день Иоанна Воина, - сообщил Алексей.
- Откуда он все это знает? - изумился отец.
- Я ему рассказал, - признался мальчик.
- Помоги нам, Господи! - вздохнул отец и решил: - Ладно, пойдем хоть перекусим перед этим испытанием.
Лагерь переселенцев
За полчаса до полуночи за ними пришел жандарм с двумя автоматчиками.
- Может, останешься здесь? - с надеждой глядя на сына, спросил священник.
- Это я придумал, - отказался мальчик и стал напяливать на ноги свои старенькие ботинки.
Комендатура. Крыша
Солдаты их провели темной территорией лагеря к зданию комендатуры и помогли подняться на крышу. Там, прямо посередине, в белом исподнем солдатском белье на расстеленном под ногами флагом "СС", скрестив руки на груди, стоял комендант.
Заметив в глазах священника и ребенка страх, он поспешил успокоить их и, кивнув на солдат, сказал:
- Их можете не бояться. Один из них сын моего садовника, а двух других я лично выкупил четыре года назад из камеры смертников. Они грабили поезд и случайно пристрелили стрелочника. По-русски никто не понимает, думают, что я хочу заняться местной магией и стать еще сильнее, в конце концов, они знают - как любой офицер "СС", я прошел оккультную инициацию. Больше им знать ничего не надо. Начинайте ритуал.
Опомнившись от увиденного, отец поспешил спросить офицера: "Хорошо ли вы обдумали свое решение принять Святое крещение? Читали ли вы Библию? Знакомы ли вы с основами православной веры?"
На все вопросы пастыря комендант кивал утвердительно, и отцу ничего не оставалось делать, как начать крещение. Алексей наблюдал за происходящим, сидя на парапете крыши. Иногда его одолевала дремота, и он погружался в сон. Там он видел то отца Аувиана, листающего псалтырь, то маму, руками вышивающую на воротнике подрясника отца крестик красной шелковой нитью, то загадочный валаамский пруд в лесу, где он видел "Бога". Вода в пруду была настолько прозрачная, что Алексею удалось разглядеть лежащую на песчаном дне шпагу своего деда-генерала. Рядом со шпагой плавала "золотая" рыбка с большими синими глазами.
- Сочетахся ли еси Христу? - строго вопрошал отец Михаил.
- Сочетахся, - серьезно отвечал офицер.
- И веруеши ли Ему? - продолжал священник.
- Верую Ему, яко Царю и Богу, - продолжал комендант, иногда все-таки заглядывая в "требник" священнослужителя, чтобы не допустить какой неточности.
Один из солдат принес два ведра с водой и поставил их рядом с расстеленным флагом.
Алексей посмотрел на небо у себя над головой. Такого ясного, звездного неба он еще не видел никогда. По небосклону то и дело скатывались крупные, искрящиеся кометы, исчезая где-то за горизонтом в направлении города. Он отвлекся только тогда, когда отстриженные отцом Михаилом волосы офицера вспыхнули в пламени заботливо поднесенного солдатом факела.
Едва закончив таинство, отец Михаил расцеловал новоиспеченного христианина и надел ему на шею вырезанный из березы крестик, снизу раздались гул колокола и гортанные выкрики часовых. Вдали, у ворот, вспыхнули прожектора, и Алексей сверху увидел въезжающий на территорию лагеря автомобиль.
- Это генерал, - спокойно объяснил комендант. - Он всегда любил неожиданности. Ну что ж, раб Божий Иоанн пойдет встретит бывшее начальство. Кстати… - И он, приблизившись вплотную к отцу Михаилу, спросил его на ухо шепотом: - Взрывчатку вы пронесли?
- Я, - кивнул тот.
- Ну что ж, по словам вашего сына, кстати, я уверен, что его ожидает блестящее будущее, одно из самых эффектных разрешений проблемы греха в христианстве - это мученичество, тогда - аллилуйя! - развел руками офицер и шагнул по лестнице вниз, оставив на бетоне мокрый след ноги.
- Это просто невероятно! - вздохнул отец Михаил и подошел к сидящему Алексею.
- Наверно, нас вместе с ним расстреляют, когда разберутся, - без всякого страха в голосе предположил Алексей.
- Может быть всё, - согласился отец, погладив ребенка по голове.
Двор комендатуры
Они сверху видели, как комендант подошел к машине, как перед ним жандарм открыл дверь, как тот сел внутрь и как через мгновение машину объял пламень, а землю потряс мощный взрыв. Раздались многочисленные выстрелы, крики. По двору заметались тени. Еще что-то взорвалось неподалеку, и, как факелы, вспыхнули палатки полевых кухонь.
Отец с сыном упали на бетон, под прикрытие каменного парапета, и лежали там, пока шум на улице не стих, а из навесных динамиков не раздалась русская речь: "Дорогие товарищи заключенные, вас освободила от немецкого плена отдельная партизанская бригада под командованием капитана Зимина. Всех просим для пересчета потерь на площадь к колодцу. Не пересчитанные будут расстреляны как потенциальные предатели".
- Пошли, что ли, - помог подняться с холодного бетона ребенку отец.
- Мне жалко Иоанна, - признался Алексей. - Он, наверняка, как благочестивый разбойник, уже в раю.
- Это я пронес бомбы, - признался отец, - но я не знал. Кто-то мне их засунул в сумку. Боюсь признаться себе в этом, но я предполагаю - кто.
- Жалко детей Иоанна, - повторил мальчик. - Они не скоро узнают о подвиге своего отца.
- Пошли, - дернул его за рукав отец, и они спустились по лестнице на улицу.
Прямо на улице им встретился куда-то бегущий Петька.
- Всем к колодцу, там наши! - сообщил он Алексею и побежал дальше.
- Твой отец там? - крикнул ему вслед мальчик.
- Умер папка, вышкой завалило, - донесся голос Петьки.
Колодец
- Фамилия! - встретил их вопросом бородатый мужик в телогрейке с автоматом за спиной, стоящий в свете прожектора с какими-то бумагами в руках.
- Отец Михаил, - ответил отец.
- Не немец? Чего-то рожа немецкая, - насторожился мужик.
- Не немец, не немец, наш - швед, это он взрывчатку в лагерь пронес, - послышалось у него за спиной, и в свет вышел отец Виталий с револьвером в руках.
- Значит, динамит подложил ты? - насупился отец.
- Прости, боялся, откажешь, а тут люди, - ответил отец Виталий. - Тебя не проверяли. Да что вспоминать - теперь у нас в руках генерал.
- Я думаю, что теперь на звуки взрыва сюда едут несколько танков и человек пятьдесят на них, - предсказал отец.
- Не забывай - у нас генерал, - напомнил ему отец Виталий. - Не сунутся. Побоятся за жизнь командира.
Позади послышались гортанные крики, и двое партизан выволокли под фонарь упитанного немца с перекошенным от ужаса лицом, залитым кровью.
- Не бейте его - это только повар, - попросил отец.
- Да зачем его бить, давайте посадим его в суповой бак и сварим! - захохотал мужик.
- Точно, точно! - закричали другие партизаны.
- Что же вы делаете, братья! - закричал отец. - Мы же не фашисты!
- Он прав, - согласился с ним отец Виталий и выстрелил в голову повара из револьвера, отчего тот судорожно дернулся и затих.
- Тебе же нельзя, ты священник! - ужаснулся отец. - Ты не сможешь больше служить.
- Уже и так не смогу, да и негде, - горько усмехнулся отец Виталий и, обращаясь к партизанам, громко объявил: - Наступают сроки, о которых нас предупреждали святые пророки! Антихрист рядом, но мы костьми ляжем, но не дадим тьме окутать землю богосозданную! Аллилуйя!
- Брось ты тут свою поповскую агитацию! - осек его один из партизан. - Там три танка и человек сорок автоматчиков.
Лагерь переселенцев
- Парламентер, видать, - шепнул один из партизан. - Будет за генерала просить.
- Шиш им, а не генерала! - крикнул отец Виталий.
- Перебьют нас всех здесь, - вздохнул бородатый мужик с автоматом. - А карты наступления никакой у него нет. Хоть ты и обещал. Даром поляжем. До леса не успеем добежать. Тут двадцать минут езды.
- Поменяйтесь с ними, - посоветовал отец Михаил. - Вы им генерала, а они пусть к лесу пропустят.
- Ночью идти нельзя, из-за кустов навалиться могут, "мама" не успеем сказать, - сказал мужик. - Надо дня ждать.
- Партизаны, вы окружены, нам нужен человек для переговоров, - раздался высокий голос немецкого парламентера из-за изгороди.
- Кто пойдет? - посмотрел на собравшихся мужик в телогрейке.
- Где же командир - капитан Зимин? - осторожно поинтересовался Алексей.
- Я капитан Зимин, - заявил мужик и почесал заросший черной щетиной подбородок. - Хорошо бы действительно потянуть время.
- Хотите, я пойду, я немецкий знаю, чего-нибудь придумаю, - неожиданно предложил отец Михаил.
- Отличная идея! - обрадовался коренастый партизан, ранее предлагавший сварить немецкого повара живьем. - Во-первых, попа не жалко, во-вторых, боец он никакой, раз стрелять не может. Не то что наш боевой друг Виталик. В-третьих, может, правда чего выведает. - И он пригрозил заскорузлым пальцем отцу. - Только смотри не показывай, что их говор знаешь.
- Нет, - покачал головой Зимин. - Он чужой для нас человек. Придется все-таки Виталика. Он тоже по-немецки шпарит неплохо. Хоть и жалко.
- Почему сразу жалко? Прорвемся! - попытался взбодрить партизан отец Виталий.
- Куда там! - огорченно крякнул капитан. - Не отпустят они тебя, пока мы генерала не отпустим, а генерала мы не отпустим. Выходит - расстреляют тебя, брат.
- Поверьте мне - это не самое страшное, - пожал плечами отец Виталий и спросил: - О чем именно вы хотели бы договориться с немцами?
- Завтра, на рассвете, они отпустят всех людей из лагеря, и через час после этого нашему отряду с генералом нужно будет выйти из лагеря и добраться до оврагов, где церковь с этим гадом, оврагами мы мигом до леса доберемся, - сообщил Зимин.
- Что за церковь и что за гад? - наивно заинтересовался отец Михаил.
- Церковь обычная, с одним куполом, а гад - тамошний поп, - мрачно проинформировал командир.
- Почему же - гад?! - не согласился с ним отец Виталий. - Я прекрасно знаю настоятеля, это отец Илия. Монах и подвижник. В конце концов, ему уже восемьдесят пять!
- Не лезь ты в эту историю! - посоветовал коренастый партизан. - Ваш такой святой-пересвятой Илия в революцию у Колчака в полковниках ходил, а у товарища Зимина отца колчаковцы шашками порубали насмерть. Правда, в другом районе.
- Все, Пашка! Заткнись! - оборвал его рассказ капитан. - Дело давнее, хотя потом разобраться стоит. - Он повернулся к отцу Виталию: - Иди и скажи, что мы к церкви утром пойдем, там их генерала и оставим. Всего нам нужно три часа. Понял?
- Понял, - кивнул тот и переспросил: - Еще что-нибудь?
- Куда больше, - отмахнулся Зимин и обнял его. Отец Виталий попрощался с каждым партизаном и подошел к отцу Михаилу.
- Наверное, невесть что теперь про меня думаешь?
- Ты смелый человек, - уклончиво сказал отец Михаил и пообещал: - Мы помянем тебя на "Рцем вси". Заздравно.
- Спаси, Господи, - поблагодарил его отец Виталий, погладил стоящего рядом с отцом ребенка по затылку и зашагал к ожидавшему ответа немецкому парламентеру, напевая на ходу: - "Елицы во Христа крестестеся, во Христа облекостеся. Аллилуйя!"
Через несколько минут немец со священником скрылись в темноте за изгородью, и еще через минуту неподалеку зашумел мотор легкового автомобиля.
- В передвижной штаб повезли, - определил коренастый партизан.
- Будем готовиться, - приказал капитан и позвал: - Гордийко, ко мне!
Из-за ближайшей палатки вышел высокий, богатырского телосложения партизан с пулеметом в руках.
- Ты, Олег Викторович, со склада все ленты с патронами забери, пригодятся.
- Так уж забрал, - ответил тот.
- На сколько выйдет? - поинтересовался Зимин.
- Час простреляем, как с куста. Много нашел, три пота сошло, пока все вышки облазил, - похвалился Олег Викторович.
- Молодцом, - плотнее закутался в телогрейку командир и посмотрел на Алексея: - Замерз, пацан?
- Совсем нет, - захорохорился мальчик.
- Тем не менее иди с отцом в здание, там теплее, - посоветовал Зимин.
- Мы с вами, - отказался Алексей.
- Боюсь, не по дороге нам, попович, - улыбнулся капитан и приказал отцу Михаилу: - Уводите ребенка.
Комендатура
Священник взял сына за руку и повел к зданию. Они поднялись на второй этаж, вошли в кабинет коменданта и сели на кожаный диван.
- Поспи, - сказал отец, доставая из внутреннего кармана пиджака служебник.
- А ты? - спросил мальчик.
- Я тоже, только светильничные вычитаю, служить завтра, - успокоил его священник.
Алексей положил ему голову на колени и закрыл глаза. Их разбудил голос капитана, прозвучавший из дверного проема:
- Подъем! Скоро выходим, остальные уже час как ушли.
- Немцы согласились? - поинтересовался отец, поднимаясь с дивана.
- Да, - ответил Зимин и начал скручивать самокрутку.
- Вы мне действительно так не доверяете? - осторожно уточнил священник.
- Не знаю, но мне стало жалко ребенка, у меня таких трое дома, - сказал командир.
- Где вы служили раньше? - попробовал его расспросить отец Михаил.
- В штрафном батальоне, потом был в плену, потом с Олегом Викторовичем в фашистской разведшколе, потом нам удалось сбежать, - сообщил Зимин и хмуро добавил: - Мы очень, очень рассчитывали с Олегом Викторовичем на документы генерала с планом наступления, теперь все запуталось окончательно. - Он прикурил самокрутку и загромыхал сапогами по коридору прочь.
Дорога к церкви
Вдали, за рощей, показался купол старинного деревянного храма, а вскоре и сам храм со стоящим стариком-священником на пороге.
Двор церкви
- Велики дела Твои, Господи! - то ли поприветствовал, то ли оценил происходящее он. - Неужели дождался грешный чернец, что люди в храм вернулись?!
- Беда пригнала, полковник, беда, - зло рявкнул на него капитан, спрыгивая с коляски и подзывая жестом к себе Пашку. - Расставь всех по точкам на расстоянии ста метров и стрелять по сигналу.
Боец понятливо кивнул и начал собирать вокруг себя людей.
Пока Зимин и Пашка отдавали приказы, отец с Алексеем подошли к Илии и поприветствовали его.
- С праздником, отче святый! - сказал отец.
- С праздником, чадо возлюбленное, - ответил тот.
- Разрешите сослужить? - попросил отец Михаил.
- Если прещений нет, тогда почему нет. Сослужи, - благословил старик и пошел в глубь храма.
Отец собирался было пойти за ним вслед, но незаметно подошедший сзади Зимин потянул его за рукав к себе:
- Куда собрался?
- Служить, - отдернул рукав отец.
- Нет, - покрутил у него перед носом пистолетом командир. - Хватит культа. Теперь послужишь Родине. Иначе я прикажу храм закрыть.
Плотницкая
Он привел священника в хозяйственную пристройку и показал на привязанного к табурету у плотницкого верстака генерала.
- Вот твоя служба. Будешь стеречь. Бери пистолет. - И он выложил на верстак пистолет.
- Я не имею права брать оружие, - отказался отец. - От меня мало проку.
- Ничего, будет случай, возьмешься, - огрызнулся капитан. - Виталий Семенович так долго не думал.
- Вы так ничего и не поняли, - вздохнул отец Михаил. - Священник без литургии мертв. Поэтому отец Виталий так легко и пошел на это самоубийство. Он сам себя погубил раньше, когда за оружие взялся, а вы ему помогли.
- Ну, не знаю, - смутился Зимин, но повторил: - Будешь сидеть и стеречь. Не спорь со мной. Сколько идет эта ваша служба?
- Наверное, час, - внутренне смирившись с происходящим, ответил священник.
- Надо уложиться в сорок минут, - приказал капитан. - Мы тут отойдем и пошумим немного, пока люди в лес уходят. Извиняйте. Господи, почему мы вообще все это затеяли?! Хотя пусть фашисты знают, что нам спешить со своей земли некуда.
Он привычным жестом почесал подбородок и вышел на улицу.
- Что делать? - испуганно спросил у отца неотступно следующий за ним Алексей.
- Я бы на твоем месте пошел в храм и помог отцу Илии, ему будет тяжело, - посоветовал отец, присаживаясь на стоящий у стены стул. - Это лучше всего. Передай отцу Илии, чтобы помянул отца Виталия на "Рцем вси…".