В самом деле, "Дуглас" заходил уже на посадку. Нужно было поспешать к месту, куда он должен был прирулить.
Георгий немало удивился, когда его догнал на "газике" полковник Лебедев. Посадив штурмана в машину, Викторин Иванович сказал, что прилетел их новый командир дивизии, подполковник Голованов.
- Но ты исчезай с глаз моих на любом самолете, лишь только появится возможность! - строго добавил командир полка.
В этот момент Голованов, высокий и подвижный, легко сбежал по гибкой лесенке. Лебедев представился сам и представил Голованову Молчанова.
Голованов очень просто и деловито поздоровался. Пожимая руку Молчанову, сказал:
- Так это вас в штабе ВВС обыскались?
- Да вот же, - не зная что сказать, заулыбался Молчанов. - Вы, товарищ подполковник, часом не знаете, зачем я им так срочно понадобился?
- Знаю, но сказать не могу, - отпарировал добродушно Голованов. - Вот что… Георгий Павлович, если не ошибаюсь?..
- Так точно.
- Вы все равно до вечера не улетите, а вечером я возьму вас с собой. За это время ничего там не случится, подождут. - И, уже повернувшись к Лебедеву: - Так, Викторин Иванович, познакомьте меня с вашим полком.
Через несколько минут 412-й полк построился у своих кораблей, и новый командир дивизии стал обходить строй.
Уже поздно вечером самолет Голованова приземлился на подмосковном аэродроме, где находился тогда штаб 81-й дивизии. Именно сюда, к начальнику штаба Марку Ивановичу Шевелеву, прежде всего и нужно было явиться Молчанову.
Едва завидев Георгия на пороге, начштаба сказал:
- Наконец-то! Отправляйтесь сразу же в ДКА, разыщите там парикмахера: пусть приведет вашу шевелюру в порядок. После этого разденьте его - он примерно вашей комплекции, - в его костюме и обязательно при галстуке отправляйтесь там же к фотографу; по этой записке он вас сфотографирует. Здесь указаны размер и количество фотокарточек. Предупредите, что фотоснимки должны быть сухими к двадцати четырем часам.
- Зачем все это?
- Сам не знаю, - пожал плечами начштаба. - Завтра отправитесь к девяти в ВВС, там будет ясно.
Когда утром на другой день Молчанов появился в штабе Военно-Воздушных Сил, там уже собралась большая группа летного состава. Многие Георгию были знакомы по совместной службе в НИИ ВВС. Все были взволнованы какой-то предстоящей особо важной командировкой: о ней вполголоса велись толки, но никто ничего путного пока не знал. Ожидали приезда из Ставки Героя Советского Союза Громова. Ему была поручено возглавить собранную здесь группу.
Появление Громова сразу вдруг угадалось по наступившей в мгновение тишине. Георгий обернулся, увидел комбрига, неторопливо проходящего к столу.
- Товарищи! - проговорил он неожиданно тихо. Все затаили дыхание. - Несколько минут, назад я получил от Верховного главнокомандующего задание для нас. Все, что я сообщу, пусть будет строго между нами. По информации советского атташе, торгпредством в США закуплены пять четырехмоторных бомбардировщиков "летающая крепость". Нашей группе поручено перегнать эти бомбардировщики в Советский Союз. Скажу вам кратко о плане предстоящих действий. Итак, первое: в США нас доставят на гидросамолетах северным путем. Второе: после изучения американской техники и тренировочных полетов мы должны перелететь на "крепостях" в Англию. Третье: дозаправившись на одном из аэродромов Великобритании и подвесив бомбы, мы возьмем курс на восток, по пути сбросим бомбы на Берлин, не разворачиваясь, пойдем дальше и посадку произведем на одном из подмосковных аэродромов.
Здесь Громов сделал паузу, продолжая смотреть вдаль, словно бы поверх голов собравшихся. Георгию казалось, что Михаил Михайлович прислушивается к биению сердец, взволнованных дерзновенностью идеи…
Георгию вспомнились газеты, пестрящие портретами Громова еще в 1925 году… Крики мальчишек-газетчиков: "Грандиозный перелет советского летчика Громова Москва - Пекин - Токио завершен! Император Японии поздравил советского героя-летчика!.." А через два года: "Покупайте газету! Читайте!.. О новом, самом быстром перелете вокруг Европы в три дня летчика Громова на цельнометаллическом аэроплане "Пролетарий" конструкции Туполева!.." И еще через два года: "Трехмоторный пассажирский самолет "Крылья Советов" покоряет Европу! Его пилотирует прославленный летчик Громов!" И наконец самый большой триумф. 1937 год… К этому времени мальчишек-газетчиков на перекрестках улиц уже не стало. Вещают мощные репродукторы: "Советские летчики Громов, Юмашев и Данилин установили новый мировой рекорд дальности полета, пролетев на самолете АНТ-25 из Москвы в Сан-Джасинто (США, Калифорния) через Северный полюс! Весь мир рукоплещет советским героям!.." С полминуты Громов стоял неподвижно.
- Я разделяю вашу радость, - сказал он, - но это радость порученного дела. Само ведь дело, позвольте вам заметить, еще впереди… И чтобы выполнить его с честью, нужно со всей строгостью отнестись к себе. Как будем действовать в США - станет ясно на месте. А пока что нам предстоит на днях совершить перелет на двух летающих лодках, принадлежащих "Главсевморпути", вдоль побережья Ледовитого океана по маршруту Химки - Архангельск - Игарка - бухта Тикси - Анадырь - Ном - остров Кадьяк - Ситка - Сиэтл. Расстояние около 12 тысяч километров. Утвержденный состав экипажей я объявлю. На все вопросы получите ответы у своих командиров.
Михаил Михайлович развернул лист бумаги и стал чет ко оглашать фамилии.
Пять закупленных "летающих крепостей" - пять командиров корабля, пять вторых летчиков, пять штурманов, пять радистов, пять бортинженеров. И соответственно все другие специальности.
Штурман Молчанов оказался в экипаже полковника Кабанова.
Прежде чем продолжить основное повествование, я должен кое-что рассказать о гидроавиации.
Сейчас осталось не так уж много летчиков, хорошо знакомых с гидроавиацией. Сухопутные самолеты свели морскую авиацию - гидросамолетную - почти на нет. А в те тридцатые годы гидроавиация развивалась едва ли не равномерно с сухопутной, имея множество своих приверженцев.
В юности да и позже, работая уже летчиком-испытателем, я имел удовольствие полетать и на небольших летающих лодках, и на огромной. Это было впечатляюще. Особенно для человека сухопутного, неморяка.
Помнится, получая инструктаж, как нужно выводить амфибию Ша-2 на редан при взлете, как производить посадку на летающей лодке, я выслушал и гидроавиационные анекдоты. Меня предупредили, например, чтоб, приводняясь и пожимая руку механику, я не шагнул за борт по сухопутной своей привычке. Так будто бы бывало с рассеянными летчиками, впервые вылетевшими на гидроаэроплане.
Этого со мной не случилось. Но при первой моей посадке в коктебельской бухте я был изумлен "жесткостью" воды. Нет, лодка моя не ударилась о воду днищем. Ни в коем случае! Она была подведена к поверхности воды так плавно, что, казалось, должна была заскользить по легким волнам темно-синей от тени Карадага бухты, как по маслу.
Каково же было удивление, когда я почувствовал, что лодка загрохотала днищем по воде, как по камням. Правда, ощущение угрожающей жесткости воды так же быстро исчезло, как быстро погасла скорость лодки. Она погрузилась в воду. Как-то сразу осев на полкорпуса вниз, лодка заколыхалась на волне, плескавшейся совсем рядом с сиденьем.
А мой первый взлет с воды произвел на меня еще более сильное впечатление. При первой же попытке оторваться от воды я поспешил заглушить двигатель. Но через несколько секунд приятно удивился, что лодка все же на поверхности. Правда, одежда моя намокла, а на дне посудины плескалось некоторое количество воды.
Уяснив таким образом, что все было нормально и нужно только терпение, я набрал в легкие побольше воздуха, взял полностью ручку руля высоты на себя и снова пошел на взлет, видя перед собой зеленую стену воды, ждал и ждал, пока лодка заглиссирует. И в самом деле, стена воды перед глазами вдруг исчезла, никаких брызг, вокруг чистейший воздух, и лодка, дробно, жестко глиссируя, все еще стучала о слегка взволнованную поверхность.
Тут, казалось бы, все: мгновение - и в воздух!.. Нет. Вовсе не мгновение. Лодка никак не отрывается от воды, продолжая глиссировать. Бегут секунды, десятки секунд, и вот уже кажется, что лодка напрочь прилипла к воде. Легким движением руля высоты пробую осторожно раскачать "прилипшую" лодку… Движения ручкой приводят к внезапному прыжку - в сухопутной авиации он называется "козлом", в гидроавиации куда красивее и элегантнее - "барсом", - и повисаешь в воздухе на высоте четверти метра.
Дальше все проще и мало чем отличается от сухопутного взлета, если не считать, что лодка вовсе не торопится набрать эволютивную скорость, необходимую для безопасного подъема. Но тем и хорош морской "аэродром": он безграничен. Так что минуту терпения, и вы окажетесь на высоте нескольких сотен метров над заливом.
Теперь последний взгляд себе под ноги, чтобы убедиться, что вода из лодки не вытекла и днище, следовательно, цело, даст вам успокоиться и, полетав еще, сколько вам будет угодно, подготовить себя к неизбежной посадке. И здесь, однако, стоит посматривать на воду, чтобы сесть, не дожидаясь, когда по волнам забегают белые барашки. Это, конечно, лишь мое первое юношеское впечатление от маленькой легкомоторной летающей лодки-амфибии Ша-2, подарившей острейшее восприятие гидроавиации.
Утром 28 августа 1941 года группа летчиков Громова, подкатив на автобусах к речному вокзалу Химки, увидела возле причала на противоположном берегу две большие летающие лодки. Несмотря на скверную погоду - дождь и облачность, нависшую над самыми деревьями, - там, на гидросамолетах, готовились к полету, двигатели были расчехлены.
На катерах подошли к лодкам. Георгий Молчанов оказался на борту гидросамолета полярного летчика Задкова и штурмана Падалки. Командиром другого гидросамолета был известный полярный летчик Черевичный.
Провожал их начальник "Главсевморпути" Иван Дмитриевич Папанин. Очень взволнованный, он сказал на прощание:
- Браточки, не ударьте лицом в грязь, не посрамите земли Русской!
Запустили моторы. Полный газ - и машина ринулась вперед. Потоки воды, брызги захлестнули лодку, стекла кабины. Треск, создаваемый ударами воды о металлическую обшивку, о днище лодки, оглушает, даже страшит. Но вот буханье мало-помалу стихает, и теперь лишь слышится правильный гул моторов. Лодка в воздухе. Георгий взглянул на часы: 12.20. Итак, курс на Архангельск. Впереди, в дымке моросящего дождя, между мокрой землей и космами нависших облаков повисла лодка Черевичного. Он лидирует, и перед нами первый этап маршрута: 1200 километров - шесть часов полета!..
От монотонного гула моторов клонило в сон. Когда Молчанов проснулся, увидел знакомые берега Северной Двины. "Архбумстрой", остров Ягодник. Теперь остров был в зелени, но так же безлюден, как и зимой. Притихли моторы - Задков снижался на посадку. Лодка Черевичного виднелась уже на причале.
На другой день, 29 августа, гидросамолетам предстояло пройти расстояние в два раза большее - до Игарки. Проснулись очень рано.
В течение нескольких часов впереди простиралась беспредельная голая тундра с массой мелких озер. Все это время Георгий смотрел вокруг и не нашел заметных признаков жилья. Вдали виднелось сумрачное море. Однообразный и унылый пейзаж.
Вскоре после Нарьян-Мара, небольшого поселка в десять - пятнадцать домов, вошли в облака и потеряли сразу из поля зрения впереди идущую лодку Черевичного. Облака сперва прижали к земле до высоты 20 метров, и Задков стал набирать высоту по приборам. Так и пришлось лететь вслепую несколько часов: тихоходны летающие лодки. Наконец, когда позади оставили еще 800 километров непроглядных для глаз облаков, в космах разрывов показались сразу земля и солнце.
К Игарке подошли на закате, отчего совсем черным представился прекрасный, как тушью выведенный Енисей.
С воздуха Игарка выглядела крупным поселком у берега залива. Но основную площадь здесь занимали склады лесных матерналов, уложенных рядами в штабеля. Их-то и приняли сперва за дома и улицы.
Очень порадовала проголодавшихся прекрасная столовая в порту. До гостиницы громыхали по бревенчатой мостовой на грузовике. Деревянные небольшие домики, аккуратно срубленные, напоминали белорусские поселки. Оказалось, что жителей в Игарке несколько тысяч человек.
А 30 августа на рассвете снова в путь. Люди к лодке уже стали привыкать, и она все больше нравилась теперь сухопутным авиаторам. Георгий, правда, заметил, что для штурмана в ней плохой обзор. Падалке приходилось метаться от окна к окну. Но опытный штурман легко справлялся со своим делом. Вообще, всем было заметно, что в экипаже Задкова люди сработались и понимают друг друга с полуслова. Бывалые, выносливые, спокойные. Настоящие трудяги арктического неба!
Путь на Нордвик, бухту Тикси. Тундра. Однообразная и все же поиестрей картина: множество небольших рек, ручьев. Холмистая местность с отдельными небольшими пиками. Множество гусей, уток, даже красавцев белых лебедей встречается в пути.
Но что делать в таком длительном полете, когда на тебе, авиаторе, лишь обязанности пассажира?
Андрей Юмашев коротает время с большим блокнотом в руках. Зарисовал пилота, штурмана за работой. Летчики по очереди помогают Задкову пилотировать лодку. У них время проходит не так томительно, как у штурманов. Но вот и радость! Все бросаются к окнам: лодка планирует, впереди бухта Тикси. Задков искусно подводит к воде машину. В воздухе пробыли 8 часов 20 минут и оставили позади еще 1600 километров.
Задкова, его экипаж и здесь встречают, как родных. Шутки, смех, обмен новостями, разговор об общих знакомых.
Завтра предстоит пройти 2200 километров - последний этап над землей советской. Велика ты наша матушка-Родина!.. На одном краю - битва, какой земля еще не знала, на другом не слышно разрывов снарядов.
Разница в Тикси с Москвой по времени - десять часов. 31 августа. Чуть рассвело. Вдали на рейде пароходы в огнях. В бухте тихо-тихо. Не слышно даже крика чаек, всплеска рыб. В прозрачном воздухе улавливается морозная прохлада, хоть и плюс пять. И уже когда выруливали на взлет, на горизонте появилась ярко-красная лента с переливами радуги. Но солнце вспыхнуло, когда поднялись ему навстречу за облака.
Почти весь путь до Анадыря прошли над облаками за 11 часов 40 минут.
Пока лодки рассекали грудью хмурые воды залива, Георгию казалось, будто уже совсем недалеко отсюда "край земли".
Но вот причалили и сразу попали в объятия к добрым, сердечным людям. Начались было расспросы, обмен впечатлениями, и тут кто-то крикнул:
- Хватит, товарищи! Люди устали, голодные. Скорей, скорей в столовую!
За ужином на каждом из столов было по миске кетовой икры - ешь хоть ложкой. На второе - внушительный кусок "бычка" - так называют здесь оленину. Мясо нашли вкусным, хоть и пришлось поработать зубами. Потом на столах появились кипящие самовары, и здесь народ московский не растерялся. Пять ведерных самоваров опустошили!
Спали в новом бревенчатом доме на оленьих шкурах. Великолепно! Заснули под крики мечущихся чаек и отдаленный шум волн.
А утром снова в путь, к берегам Аляски.
Перелет Анадырь - Ном совершался советскими летчиками впервые.
Над Беринговом проливом сперва была низкая облачность, и лодки, летя строем, совсем прижались к воде. Потом они угодили в морской туман и сразу потеряли друг Друга из виду. Задков тут же пошел вверх, и уже на высоте четырехсот метров оказался над туманом. Здесь сияло солнце, торжествовало чистое небо, а внизу - сырость и непроглядный мрак до самой воды. Вся надежда на моторы: если они вдруг откажут, сесть нельзя… Ну разве лишь чудом.
И так пять часов подряд, не видя моря. Берега Аляски крутые, гористые, поэтому бесконечно идти над облаками нельзя, надо выходить под них. К счастью, облака редеют, появляются разрывы, все чаще проглядывает море, погода лучше и лучше.
А вот и темно-голубые берега Аляски, открытой в XVIII веке нашими мореходами. Радиокомпас точно выводит лодку Задкова на город Ном. Тут же заметили в прозрачном воздухе лодку Черевичного. Все хорошо. Задков пристроился к ней. Стали кружить вместе, к ним подошли два американских самолета, в знак приветствия покачали крыльями. Американцы подходят к нашим летающим лодкам еще ближе, так близко, что великолепно видны улыбающиеся лица пилотов. На наших лодках все прилипли носами к окнам, радуются встрече в воздухе с самолетами союзной державы.
Ном расположен на берегу моря. Здесь нет ни заливов, ни причалов для гидросамолетов. Море, как на зло, взбудоражилось, бушует, волны с громадной силой бьют о скалистый берег. Невозможно садиться без риска повредить лодку. Американцы жестами показывают куда-то вдоль берега вперед: мол, туда идите.
В самом деле, повернули туда, и увидели озеро у берега моря. Благополучно произвели посадку. Озеро оказалось мелкое. Партиями по четыре-пять человек на резиновых лодках переправлялись на берег.
Вскоре появились автомобили: один, второй, третий… Из первого донесся голос: - Хау ду ю ду, мистерс!
Автомобили все подкатывали, появились люди, недурно говорящие по-русски. Публика настроена тепло, гостеприимно. Американцы с интересом разглядывают костюмы и лица русских, то и дело обмениваясь между собой первыми впечатлениями.
После недолгих переговоров хозяева предложили гостям отправиться в город. Георгий Молчанов попал в автомобиль неизвестной марки, хозяином которого оказался общительный и крайне любознательный фермер. Он останавливался перед каждым встречным, чтоб поделиться впечатлениями о прилете русских.
Наши летчики ему втолковывали, как могли, и словом, и жестом, чтоб он не задерживался, а он, выражая на лице величайшее умиление, кивал головой и что-то непрерывно тараторил, однако снова и снова останавливался, не проехав и мили. Наконец въехали в город. У одного магазинчика он притормозил и, не вылезая из авто, крикнул:
- Алло, Фру-Фру!
В дверях показались старички - тетушка и дядюшка, толстые и добродушные. К немалому удивлению пассажиров, они заговорили на чистом русском языке, пояснив, что еще в молодости покинули Москву, и вот с тех пор живут здесь, в Номе, на самом краю света.
- Не хотите ли, добрые молодцы, с устатку тяпнуть винца или виски? - лучезарно сияя, предложила тетушка Фру-Фру. Нужно было как-то выходить из положения, чтоб не обидеть стариков. Стали благодарить, извиняться, сказали, что времени нет, что ждут товарищи. Когда тронулись, старики заморгали, в руках у них появились белые платки. И пока машина не скрылась за поворотом, они все стояли у своей двери и прикладывали к глазам платки.
Ном - небольшой городок. Домики деревянные, ладные. Зелени в городе нет, а смотрится он приятно.
Расквартировали гостей в казармах военных летчиков. Здесь нашлась горячая вода, чтобы принять душ перед обедом.
И вот все сидят за длинным столом, накрытым белой клеенкой. Сперва отхлебнули из бокалов томатного соку. Затем им предложили винегрет из фруктов. Сразу же черный кофе, а за ним жареный бекон с картофельным пюре. Дальше блины с вареньем, пирог с фруктами и в заключение снова кофе. Георгий тут же подметил: съел - вмиг предложат новую порцию. Не хочешь - торопись кричать "ноу", иначе придется есть.
Пока с этим освоились, наелись так, что дышать стало трудно. А в общем, и гости и хозяева вышли из-за стола в отличном настроении.