- Ну-ка, выстави вперед свой тощий зад, - потребовала женщина. - Немедленно!
Гиммлер изогнулся, выставляя вверх свои бледные ягодицы.
- Не будьте слишком жестоки со мной, госпожа, - попросил он тонким, странно изменившимся голосом. - Пожалуйста…
Берта злобно расхохоталась.
- Ты получишь то, чего заслуживаешь, отвратительный негодяй, - и принялась хлестать его хлыстом по заднице. Она хлестала его так сильно, что из груди Гиммлера вырывались неконтролируемые вопли. В них боль была смешана с затаенной радостью. Затем она принялась ломать и выкручивать ему руки. Лицо Берты раскраснелось, по ее телу катились капли пота. А он дрожал и извивался в ее цепких руках и то и дело вопил:
- Пожалуйста, не надо! Ну пожалуйста… Умоляю… остановись…
Через десять минут, весь исполосованный хлыстом, с кровоточащими рубцами на спине, Гиммлер мощно вошел в ее тело и решительно овладел им. Прижимая рейхсфюрера к своей потной груди, Берта то и дело вскрикивала:
- О, как мне хорошо с тобой, Генрих, мне хорошо!
* * *
Сейчас же Генрих Гиммлер стоял перед Бертой со спиной и ягодицами, которые были исполосованы ее хлыстом и побаливали, но зато бесконечно уверенный в себе, в своих силах и в способности вершить судьбы других людей. Теперь он больше не страшился гнева фюрера. Посмотрев на Берту, он сказал ей:
- Дорогая, соедини меня с командиром эскадрильи "Черных ястребов".
- С гауптштурмфюрером Больдтом?
- Да, - деловито кивнул рейхсфюрер. Он уже прокручивал в голове детали предстоящего разговора с летчиком.
Через несколько секунд его соединили с командиром эскадрильи. Это соединение базировалось очень далеко от Берлина, на аэродроме, который располагался вблизи от прежней русско-польской границы; однако слышимость была такой хорошей, что можно было подумать, что Больдт разговаривает с ним из соседней комнаты.
- Больдт, - сразу же перешел к делу Гиммлер, - с вами разговаривает рейхсфюрер СС. У меня есть для вас задание. Наивысшей категории важности и срочности!
- Слушаю вас, рейхсфюрер. - В голосе Больдта, находившегося за тысячи километров от него, слышалось безграничное уважение к Гиммлеру и полная готовность выполнить любой его приказ. Глава СС улыбнулся. Он знал, что к нему полностью вернулось его прежнее умение повелевать другими людьми.
- Ваше задание - установить местоположение батальона СС "Вотан", который дезертировал со Сталинградского фронта…
- "Вотан"? - удивленно воскликнул Больдт. - Но "Вотан", которым командует штандартенфюрер Гейер…
- Не болтайте и слушайте меня, Больдт! - жестко проронил Гиммлер. - Вам предписывается установить местоположение батальона. Как только вы это сделаете, немедленно доложите об этом мне. И тогда я отдам вам приказ уничтожить весь состав "Вотана". Каждый из этих предателей, которые бесчестят славные ряды СС, должен быть уничтожен. Вам все ясно, Больдт?
- Так точно, рейхсфюрер!
- Я рассчитываю, что вы сможете установить местоположение батальона "Вотан" в течение ближайших двенадцати часов. Это задание имеет наивысший приоритет. Немедленно приступайте к его выполнению. Это все. - Гиммлер повесил трубку на рычаг и с триумфальным видом повернулся к Берте. Женщина, на которую все это произвело сильное впечатление, воскликнула:
- О Генрих, как же здорово ты справился! Мне кажется, что нам следует заниматься этим, - она скромно потупила глаза, - не один, а два раза в месяц. Это оказывает на тебя такой благоприятный эффект…
- Ну разумеется, Берта, если только занятия государственными делами мне это позволят, - сказал Гиммлер. - А сейчас я займусь вопросом штурманна из дивизии СС "Мертвая голова", испросившего разрешения жениться на женщине, чей прапрадедушка, как говорят, имел в своих жилах часть польской крови…
Берта взяла свой блокнот. "Какой же огромной нагрузке подвергается мой милый Генрих, - подумала она про себя, записывая то, что он диктовал ей, - постоянно занимаясь всеми этими важнейшими государственными делами. Как же ему тяжело…"
- Высшая степень расовой чистоты, присущая членам СС… - диктовал ей Гиммлер.
* * *
Находившийся за тысячу километров от них гауптштурмфюрер Адольф Больдт положил ноги в начищенных сапогах на стол и, хмурясь, посмотрел на мрачное ноябрьское небо. За окном непрерывно падал снег. Гауптштурмфюрер Больдт - высокий, атлетически сложенный и в обычных условиях абсолютно безжалостный член СС - был шокирован приказом рейхсфюрера. В 1939 году он сам нес службу в составе "Вотана". Затем, когда проходил набор в воздушные артиллерийские наблюдатели, он вызвался пойти туда добровольцем, и в конце концов вырос в командира единственной авиационной эскадрильи в составе СС. Эта эскадрилья была сформирована в 1941 году по приказу Генриха Гиммлера, который повздорил тогда со всесильным шефом люфтваффе рейхсмаршалом Германом Герингом. В составе этой части было несколько старых бомбардировщиков "штука". Обычно самолеты эскадрильи использовались для того, чтобы оказывать поддержку с воздуха наступающим бронетанковым подразделениям Ваффен-СС, прокладывая им дорогу сквозь вражеские боевые и оборонительные порядки. Сейчас тем же самым бомбардировщикам предписывалось уничтожить одно из таких подразделений…
Больдт поднялся из-за стола и уставился на свое отражение в небольшом зеркальце для бритья, прикрепленном к стене. Он часто проделывал подобную процедуру, чтобы увидеть, не отражаются ли у него на лице какие-то внутренние скрытые сомнения. Сейчас он явственно видел их следы. Как мог он попытаться ликвидировать таких бравых офицеров, как штандартенфюрер Гейер и штурмбаннфюрер фон Доденбург, с которыми он когда-то воевал вместе? Но командир эскадрильи знал, что его ждет, если он начнет колебаться, пытаясь уклониться от выполнения только что отданного приказа. Это может стоить ему его собственной жизни.
- Выходит, парень, - произнес он, обращаясь к своему отражению в зеркальце, - твои яйца находятся сейчас между молотом и наковальней.
Дело обстояло именно так. Как бы он ни поступил в этой ситуации, любое его решение было бы неправильным.
- А может быть, поступить так, - задумчиво произнес он. - Не дергаться. И делать все в порядке очередности. Сначала обнаружить "Вотан". И не очень спешить при этом. Не торопясь обнаружить его - а потом уже решать, что делать. Возможно, что за это время все само собой образуется. Да, именно так и следует поступить, - кивнул он, пристально вглядываясь в свое собственное отражение в маленьком зеркале.
Больдт одел свою кожаную летную куртку, фуражку и обмотал вокруг шеи белый шелковый шарф. Сквозь него проглядывала черно-бело-красная лента Рыцарского креста, который летчик носил с подчеркнутой небрежностью. Довольный тем, что выглядит как заправский боевой пилот, которому сам черт не брат, Больдт вышел в завывающую снежную метель, весело насвистывая себе под нос, точно был самым беззаботным существом на свете.
Через пару минут гауптштурмфюрер вошел в офицерскую столовую. Она была схожа с многими другими офицерскими столовыми, на которые он успел вдоволь насмотреться за свою долгую службу. Часть пилотов сгрудилась вокруг разбитого пианино, во все горло распевая песни. Другие развалились в потертых кожаных креслах, куря и перелистывая старые журналы, большинство из которых были порнографическими.
Обстановка во всех этих столовых была практически одна и та же. Как и везде, здесь висел знак, содранный с одного из вагонов немецких железных дорог, который гласил: "Строго запрещено пользоваться уборной во время стоянки поезда". И, как и везде, здесь были любовно собраны обломки потерпевших крушение или сбитых самолетов. Здесь даже имелся пропеллер от сбитого британского "Спитфайра".
Сами пилоты также были очень похожи друг на друга. Все они были молодыми, симпатичными и умудрялись выглядеть весьма элегантно даже тогда, когда были в одном лишь нижнем белье. И у всех имелись сувениры и талисманы, приносящие им удачу. Так, граф фон Полски никогда не поднимался в воздух без любимого плюшевого мишки. Бруно фон унд цу Пулитц разъезжал по округе в своем "мерседесе" с открытым верхом в поисках приключений, и когда он возвращался в часть на следующее утро, к антенне его машины была обычно горделиво примотана пара женских трусиков. У князя Меттерниха жил маленький тигр, с которым он любил фотографироваться для иллюстрированных журналов.
Но Больдт отлично знал, что все эти обедневшие отпрыски аристократических семей вступили в СС не потому, что являлись истовыми приверженцами национал-социалистической идеологии. Они ими никогда и не были. А в СС вступили потому, что видели в этом способ вернуть себе прежние привилегии и высокое положение в обществе. Сам Гиммлер преклонялся перед аристократией и всячески благоволил ей. Поэтому все эти люди полагали, что, летая в составе авиаэскадрильи СС, они смогут сделать по-настоящему блистательную карьеру и возвыситься. И если бы перед ними встал выбор между их верностью СС и карьерой, то они не колебались бы ни минуты. Карьера была бы у всех на первом месте.
- Господа, - объявил Больдт, - прошу минутку внимания. Пожалуйста, потише. Мы получили задание.
Через тридцать минут самолеты эскадрильи поднялись в воздух. Сам Больдт неслышно молился про себя о том, чтобы метель, сквозь которую они летели, продолжалась как можно дольше.
Глава десятая
- Однажды я спал со шлюхой, на лобке которой была вытатуирована стрела, - задумчиво протянул роттенфюрер Матц. Рядом с ним в полуразрушенной русской избе, стремясь как-то защититься от пронизывающего холода, скрючился обершарфюрер Шульце.
- Как ты думаешь, почему она это сделала? - без особого, впрочем, интереса спросил он, выуживая мясо из банки с тушенкой. - Впрочем, нет, не надо, не объясняй мне. Эта стрела была специально вытатуирована для таких глупеньких идиотов вроде тебя - чтобы вы знали, где находится дырка, куда вам надо засунуть член.
Его презрительная реплика ничуть не обидела Матца.
- Ну хорошо, а как же ты, жопа с ушами, объяснишь мне в таком случае, почему на ее заднице была вытатуирована мышка? - спросил он Шульце.
- Не знаю. Сдаюсь, - невнятно пробормотал Шульце, приканчивая тушенку и выбрасывая пустую банку на улицу. - Почему?
Матц, с покрасневшего носа которого постоянно капало, торжествующе посмотрел на своего старого приятеля и проговорил:
- И я не знаю. Значит, мышка на заднице - это так же необъяснимо, как и стрела…
Шульце покачал головой с видом человека, который жутко устал, но ничего не сказал. Разговаривать - это тоже требовало лишних усилий, а сил уже не было.
Их марш-бросок длился уже целые сутки. Продвижение было не слишком быстрым, но зато непрерывным. Сейчас они находились в самом центре Сталинградского котла. Здесь не было практически никаких немецких войск. Поэтому они не сталкивались и с русскими партизанами, которые обычно дерзко действовали там, где находились немцы.
Иногда местность, через которую они двигались, была совершенно безлюдной. О том, что идет война, напоминал лишь отдаленный грохот орудий, долетавший издалека.
Повернувшись к своему заместителю, Стервятник изрек:
- Пока нам жутко везло, мой дорогой фон Доденбург. Однако удача не может длиться вечно. И нам придется самим ковать ее. - Он прищурился. - Ясно, что к настоящему времени уже стало известно, что мы, так сказать, покинули свою прежнюю позицию. Очевидно, что это уже успели довести до сведения штаба Шестой армии. Очевидно, что в ответ они захотят предпринять в отношении нас определенные действия. Они наверняка сочтут, что если нам позволят поступить подобным образом, оставив нас совершенно безнаказанными, то это негативно отразится на боевом духе всех остальных подразделений Шестой армии.
На лице Куно промелькнуло выражение крайнего беспокойства.
- Я надеюсь, что до этого дело все-таки не дойдет! - встревоженно проговорил он.
- Обязательно дойдет, фон Доденбург, - если только они сумеют перехватить нас раньше, чем мы окажемся в расположении группировки Эриха фон Манштейна. Однако если мы сумеем добраться туда, сохранив основной костяк "Вотана" практически в неприкосновенности, то у нас будет очень хорошая возможность оправдаться. - Глаза Стервятника сузились. - Вспомните, фон Доденбург: прошлым летом на Кавказе был расстрелян один немецкий генерал - за то, что отошел без приказа. Но, по большому счету, его расстреляли за то, что он не сумел отойти вместе со своей армией. Он спасся сам, но его армия полегла. За это его и прикончили. - Гейер помолчал, давая возможность фон Доденбургу осознать сказанное, и произнес: - Поэтому нашим главным приоритетом в создавшихся условиях является одно - сохранить "Вотан". Сделать это нетрудно. Надо лишь сначала избежать столкновений с нашими собственными товарищами по оружию, а затем - с русскими. Вот и все.
- Если честно, то все это мне очень не нравится, - сказал фон Доденбург.
Снег повалил еще гуще. Люди стали бегать и притоптывать ногами, стараясь хоть чуть-чуть согреть замерзшие ступни.
- Никто и не ожидает, что вам что-то может понравиться, фон Доденбург, - жестко произнес штандартенфюрер Гейер. - Но в любом случае вам придется идти до конца вместе со всеми. И вместе со всеми, если так будет суждено, вы будете болтаться на виселице - в случае, если дела примут совсем уж плохой для нас оборот… - Стервятник внезапно замолчал, затем стянул с ушей меховые наушники и внимательно прислушался.
- Что это, черт побери? - рявкнул он.
Фон Доденбург тоже повернул голову и прислушался. Откуда-то доносилось тоскливое завывание, от которого волосы на голове невольно вставали дыбом.
- Волки? - высказал предположение Куно.
Стервятник покачал головой.
- Не думаю. В этой части России волки не… Посмотрите туда, фон Доденбург! - вдруг воскликнул он, указывая пальцем на темную тень, которая неожиданно вынырнула из-за снежной пелены.
Фон Доденбург пригляделся туда, куда показывал Стервятник. Тень остановилась и превратилась в собаку. Задрав вверх угловатую безобразную морду, животное принюхалось.
- Это собака, - выдохнул фон Доденбург. - Но что это приторочено к ее спине?
Он уставился на собаку, не в силах понять, что к чему. Роттенфюрер Матц, у которого было самое острое зрение во всем "Вотане", оказался проворнее.
- Это боевая собака русских! - закричал он.
Находившийся рядом с ним обершарфюрер Шульце мгновенно снял свой автомат с предохранителя. Резкий металлический звук насторожил собаку. Она тут же затрусила по направлению к ближайшему танку немцев. Шульце нажал на спусковой крючок, но промазал. Пули вздыбили снег в десятке метров от животного. Среагировав на выстрелы, боевая собака тут же изменила направление движение и понеслась к другому "Тигру", который стоял в отдалении. Экипаж танка, очевидно, спрятался от снега и холода внутри своей боевой машины и не мог увидеть приближавшуюся к их танку боевую собаку русских.
Шульце выпустил по собаке повторную очередь. Остальные пехотинцы последовали его примеру, целясь в пса. Но животное, казалось, было каким-то заговоренным. Оно находилось уже совсем близко от танка. Над грузом взрывчатки, притороченным к спине собаки, угрожающе раскачивались металлические усики взрывателя. Достаточно было, чтобы они задели о днище или корпус танка, чтобы сработало взрывное устройство.
- Дьявол вас всех побери! - вскричал в отчаянии Матц. - Неужели никто из вас не способен справиться с этой проклятой псиной, прежде чем…
Его остальные слова потонули в грохоте взрыва - добежав до танка, собака попыталась поднырнуть под его гусеницу, и в тот момент, когда она пыталась это сделать, усики взрывателя зацепились за один из танковых катков. Во все стороны полетели окровавленные ошметки собачьего мяса. Взрывом перебило правую гусеницу танка. Из моторного отсека тут же повалил густой черным дым. Прошло несколько секунд - и взорвались топливные баки "Тигра". Танк оказался мгновенно объят пламенем. Один из членов экипажа, пытавшийся выбраться через люк, скорчился и затих в безумном пламени пожара. Механик-водитель, которому удалось выскочить из горящего танка, катался по снегу, безуспешно пытаясь сбить пламя со своего комбинезона.
Теперь боевые собаки русских наступали со всех сторон. Все они нацелились на танки и другую бронетехнику "Вотана". Их специально натаскивали так, что они шли на запах бензина и стальных корпусов. И теперь лохматые диверсанты неудержимо стремились навстречу немецким танкам и своей собственной смерти, в то время как все бойцы "Вотана" отчаянно палили по ним из всех видов оружия, пытаясь преградить путь своей смерти.
Затем, так же внезапно, как и началась, атака боевых псов столь же неожиданно прекратилась. Собаки с притороченными к их спинам грузами взрывчатки вдруг исчезли, растворившись в снежной пелене. Воцарилась странная тишина, нарушаемая лишь скулением одного из псов, которого эсэсовцам удалось ранить, и шипением пламени, вырывавшегося из искореженного корпуса взорванного танка.
Стервятник вытер пот со лба.
- Все ясно. Значит, это все-таки произошло.
Фон Доденбург кивнул.
Крадущийся Иисусик удивленно переводил взгляд с лица Стервятника на лицо фон Доденбурга и обратно. Наконец, не выдержав, он спросил:
- Что… что произошло?
Фон Доденбург с презрением покосился на злобное, как у хорька, лицо гауптштурмфюрера.
- Если бы вы провели на фронте чуть больше времени, то вам было все понятно. Речь идет о партизанах. Именно они чаще всего используют боевых собак для борьбы с танками. Ведь, кроме псов и бутылок с зажигательной смесью, у них не имеется больше никакого противотанкового оружия.
- И это означает, - хмуро подхватил Стервятник, - что где-то рядом находятся партизаны. И они нас уже заметили. Если они оповестят регулярные части о том, что в этом месте находится бронетанковый немецкий батальон, это означает, что боевое столкновение с русской армией предстоит нам еще до того, как мы выберемся за пределы Сталинградского котла. - Он потер руки. - Ну что ж, адъютант, надо действовать. Выступаем. Лучше уж мы будем двигаться вперед, чем стоять на месте. Так у нас будет чуть-чуть больше шансов уцелеть. К тому же сейчас мы двинемся под прикрытием этой мощной снежной бури…
Увязая в глубоком снегу, Крадущийся Иисусик побежал предупредить экипажи танков о том, что им предстоит немедленно начать движение, Штандартенфюрер Гейер повернулся к фон Доденбургу:
- Штурмбаннфюрер, я назначаю вас командовать антипартизанской операцией. Выделяю вам роту пехотинцев на полугусеничных бронетранспортерах. Ваша задача: обеспечивать боевое охранение основной колонне "Вотана" на глубину в полкилометра с обеих сторон. Радиообмен между мной и вами должен быть сведен к минимуму. Я не желаю, чтобы русские - равно как и наши собственные коллеги-немцы - смогли определить истинное местоположение батальона, прислушиваясь к разговорам в эфире.