* * *
- С чего такая спешка? - обронил Юра, поднимаясь по лестнице. - Какое декану до этого дело?
- Узнаем…
… Декан, сверкая гигантской плешью, откинулся на спинку вращающегося кресла и, глядя на них с нескрываемым любопытством, стащил с носа очки в тонкой металлической оправе. Он выглядел неоправданно сытым и лощенным для своей мизерной зарплаты, выдаваемой с постоянством раз в четыре месяца, и кабинет его, перенесший не так давно современный евроремонт, больше походил на офис благополучного предпринимателя.
- Доигрались, голубчики? - приторно-сладким тоном спросил он.
Они молчали. Как говорится, и рады бы сказать, да нечего.
- А потерпевший… Иванов, кажется, обратился по поводу избиения в больницу. Вот справочка… - В руках декана появился бланк с синей и треугольной печатями. - Диагноз врачей… не считая множественных синяков и ушибов - сотрясение головного мозга!
- Не может быть! - потряс головой Юра. - Нельзя стрясти то, чего не существует?
- Шутник, - неодобрительно отозвался декан, пряча справку. - Знаете, чем это пахнет? Возбуждением уголовного дела.
- За что?! - переглянувшись, воскликнули они в голос.
- За хулиганство! Статья 206 часть вторая, смею напомнить. Вы взрослые люди, и я не собираюсь перед вами кривить душой. Будь Иванов рабоче-крестьянских кровей, вам потрепали бы нервы, потаскали по инстанциям, а если и осудили, то условно. Но вы знаете, кто его отец. Как вы считаете, имеет депутат Областного Совета и президент крупнейшей в регионе корпорации связи в правоохранительных органах?.. Дело не спустят на тормоза, и не надейтесь. И пойдете вы не условно, а на полную катушку… лет на пять.
- Есть, правда, и иной вариант…
Декан неожиданно сменил гнев на милость и выдержал театральную паузу, наслаждаясь произведенным эффектом.
- То, что у нас вы больше не учитесь, уже ясно. Но если вы уйдете тихо, быстро и без скандалов, дадите повод Иванову проявить добрую волю и забрать из милиции заявление. Выбирайте сами. Либо разъезжаетесь по домам, либо отправляетесь на нары.
Выбор за ними. Поддаться давлению или пойти напролом? Потерять год и на будущий снова попытать счастья, но уже в другом ВУЗе? Или стоять на своем и хлебать тюремную баланду?
Головой стены не прошибить…
- Когда освобождать комнату? - спросил Руслан, с презрением глядя в бегающие глазки декана.
Декан переключил внимание на карандаш, вертя его в руке.
- Три часа на сборы. Сдать долги, подписать обходной и получить документы.
- Сука же ты!
Оторопев от наглости, декан соскочил с кресла, так, будто его зад припекали раскаленные угли.
- Что?! Что ты сказал?
- Ты не мужчина! - добавил Руслан. - Дешевка продажная.
* * *
Обходные листы были подписаны лишь во второй половине дня. Получены школьные аттестаты и академические справки. Сложив по сумкам пожитки, они спустились на вахту. Проходя мимо каморки комендантши, Юра приоткрыл дверь и швырнул ключ на стол
- Казенные вещи на месте? - запоздало крикнула она, выйдя в вестибюль.
Бухнула на пружине входная дверь…
Больше получаса она ехали в переполненном автобусе в город. Пересев на метро, добрались до площади Гарина - Михайловского и вышли к вокзалу.
- Прохладно, - поежился Руслан, взглянув на электронное табло, на котором высвечивалась температура воздуха.
- Ничего, скоро будешь дома. У вас, поди, и зимы не бывает?
- Почти, - согласился Руслан. - В горах еще стоят холода, а на равнине… Приезжай в гости, адрес у тебя.
Отстояв длиннющую очередь в кассу, они купили билеты, и вышли на улицу.
- Перекусим? - предложил Юра, увидев переминающуюся на промозглом ветру торговку пирожками.
Жуя остывающие беляши, они нашли пустую скамейку и сели.
- Чем думаешь заниматься? - жуя плохо пропеченное тесто, спросил Руслан. - Что касается меня, на следующий год попробую поступить в наш нефтехим.
- А мне дорога одна. Восемнадцать уже стукнуло. - Юра кисло улыбнулся и вытер жирные пальцы обрывком туалетной бумаги. - Придется мерить сапогами плац. Если повезет, зиму отсижусь дома, а весной сдамся военкому. Крути не верти, а служить все равно придется.
* * *
…Поезд, набирая ход, удалялся от железнодорожного вокзала. Стоя в покачивающемся тамбуре, Руслан прощально смотрел на уменьшающуюся, мокнущую под накрапывающим дождем, одинокую фигуру на пустынном перроне.
Он вдруг поймал себя на мысли, что до слез жалко расставаться с Турбиным.
"Может, еще и свидимся, - с грустью подумал он, когда вокзал пропал из поля зрения. - Тот милицейский сержант кое в чем прав. Земля, она и в самом деле круглая".
… Шел октябрь 1993 года.
Часть первая
Глава первая
В пятнадцати километрах от Омска, по соседству с поселком Солнечный, чье население большей частью составляли семьи военнослужащих, располагалась войсковая часть с длинным шестизначным номером, именуемая в народе "учебкой".
Учебно-мотострелковым полком, в состав которого входили роты по подготовке снайперов, стрелков и командиров отделений, командовал полковник Васнецов…
В то морозное утро 12 декабря 1994 года командир полка и его ближайшее окружение в лице заместителя по воспитательной работе майора Зверева и начальника штаба майора Некрасова закрывшись в служебном кабинете, ломали голову над шифрограммой с грифом "секретно", принесенной четверть часа назад дежурным офицером.
Пришедшая из штаба дивизии директива была лаконично краткой. Смысл ее сводился к необходимости в срок до 21.00 четырнадцатого декабря создать подразделение численностью не менее десяти бойцов из числа рядового и сержантского состава, полностью экипировать, выдать суточные и продпаек на неделю и с закрепленным оружием, под командованием офицера, званием не ниже старшего лейтенанта, направить в расположение дивизии, откуда в составе сводной мотострелковой роты им предстоит убыть в распоряжение 42-го армейского корпуса Северо-кавказского военного округа.
- Что вы на это скажете? - убрав шифровку в стол, спросил Васнецов.
- По-моему, здесь все понятно, - ответил замполит, теребя лежащую на краю стола кожаную папку. - Вы читали вчерашнюю "Звезду"?
Скуластое лицо комполка удивленно вытянулось. Отжав блестящий замочек, Зверев извлек из папки свежий номер "Красной Звезды".
Взяв у подчиненного газету, полковник бросил взгляд на передовицу и негромко прочитал:
- Обращение Президента к гражданам России…
Замолчав, уставился в Зверева, словно уточняя, то ли он читает? И, когда замполит кивнул, опустил глаза в текст.
- Сегодня, 11 декабря 1994 года на территорию Чеченской республики введены подразделения войск МВД и МО Российской Федерации.
Замполит с трудом скрывал торжествующую улыбку:
- К тому дело и шло. Довыпендривался Дудаев.
- … Наша цель состоит в том, - читал дальше Васнецов, - чтобы найти политическое решение проблем чеченской республики, защитить ее граждан от политического экстремизма… Но сейчас мирным переговорам, свободному волеизъявлению чеченского народа препятствует нависшая угроза полномасштабной гражданской войны…
Сложив газету, он выдвинул верхний ящик стола и, достав сигарету, закурил, по привычке разогнав рукой дым.
- Стало быть, свершилось?
- Добром это не кончится, - осторожно высказался начштаба. - Чечены такая дурная нация…
- Причем тут нация? - возмутился Зверев и заговорил с ожесточением:
- Не надо преувеличивать плохие или хорошие качества какой-либо нации. Везде живут обычные люди, такие как мы с вами… которым хочется жить и желательно в хороших условиях, сытно кушать… со своими запросами. И русский ничем не хуже чечена, также как белый ничем не хуже негра. Уж извините за сравнение… А зарвавшихся политиканов, вроде Дудаева, давно пора ставить на место. Мне кажется, руководство страны приняло верное решение. Нельзя знать, что на теле зреет нарыв, и не замечать его! Или делать вид, что не замечаешь. Тогда сегодня сепаратизм пройдет в Чечне, а завтра - Татарстан, Башкирия, Якутия… Что дальше? Хаос? Развал государства? Разруха?.. Итак, уже дошли до ручки! Теперь пусть горячие головы немного остынут. Требование поставлено жестко: беритесь за ум и живите в рамках закона. Не справляетесь самостоятельно с положением? Поможем из Москвы.
- На броне танков? - возразил Васнецов. - До сих пор не навоевались? Мало нам Афганистана, Карабаха, Осетии?..
Майор зашелся бордовой краской. Сохраняя достоинство, он встал и дрожащим от напряжения голосом произнес:
- Я так считаю: пошел против воли государства, отвечай сполна за свои действия и поступки. Молчанкой только демонстрируем собственное бессилие…
Зверев увлекся выдвинутой теорией, продолжая что-то доказывать, и уже не замечал напряженного лица командира, отвернувшегося в искрящемуся шапкой инея окну. За стеклом гудело и завывало, ветер порывами бил фрамугу. Из заткнутых ватой щелей тянуло холодом.
Погрузившись в раздумья, Васнецов не слушал болтовни замполита, думая о своем, наболевшем…
Еще в конце ноября, отслеживая происходящее в Чечне, он пришел к выводу о начале нечистой политической игры с изрядной примесью крови…
Российские наемники… У него до сих пор свежо в памяти лицо потерявшего возраст, заросшего щетиной танкиста, клявшегося перед телекамерой, что является капитаном из Кантемировской дивизии, что попал на Кавказ не свергать опального генерала от авиации, а… подзаработать… Такие вот нынче времена настали: русский офицер на заработках. Глупо звучит! Глупо, но не для России.
И полковник верил этому изможденному танкисту, прошедшему и огонь и воду, а не заплывшим жиром министерским генералам, открещивающимся от своих людей. Начало положено, а чем дальше в лес, как известно, всегда больше дров…
И все-таки большего его угнетало другое. Его сын Максим, не так давно окончивший артиллерийское училище, умница, сумевший без оглядки на папины погоны и протекции за неполный год подняться до командира батареи, оглушил вчера поздним звонком. Сообщил, что находится в командировке в Моздоке, где-то на осетино-чеченской границе, передавал родителям привет и просил не беспокоиться.
Полковник не мог не волноваться за единственного сына, ибо знал, чем заканчиваются подобные командировки. Ведь восемь лет назад, отправляясь в Афганистан, также врал жене, прикрываясь затянувшимися учениями в Средней Азии…
… - разоружить дудаевские вооруженные формирования, эти необученные толпы, которые баранами разбегутся при первом же выстреле. А потом поставить на ключевые посты здравомыслящих людей… И все войдет в свое русло. Народ хочет спокойно жить, работать и зарабатывать, а не бояться быть убитым или ограбленным.
- Не нравится мне это, - воспользовавшись временным затишьем, пока Зверев переводил дух, повторился начштаба.
- Хорошо, товарищи офицеры… - Васнецов сделал над собой усилие, отстраняясь личного и становясь прежним жестким и волевым командиром. - Наше дело не обсуждать, а выполнять приказы. Из каких резервов выделим бойцов? Ваши мысли, Некрасов.
Начальник штаба встал и кашлянул в кулак.
- Девяносто процентов вверенного нам личного состава составляют курсанты, которые уже приступили к сдаче итоговых экзаменов. Иными словами контингент, нам уже не принадлежащий. Уже пришли разнарядки из войск, и скоро они разъедутся. Далее - командиры строевых подразделение, а это офицерский состав. Остаются тыловики: свинари, повара, банщики. И младшие командиры.
- Откомандировать десяток сержантов из учебных рот означает фактически оголить целую роту, - отреагировал Зверев. - Не надо забывать, что именно на них мы опираемся в учебном процессе. Они - первые воспитатели молодого солдата! Я категорически против!.. Если только не отобрать из числа несостоявшихся, не справившихся с обязанностями и нарушителей дисциплины. Кстати, они тоже не дети в плане боевой подготовки, прошли курс молодого бойца, многое знают и умеют.
- Сколько таких наберется?
- Да есть на примете, - неопределенно намекнул замполит. - К примеру, младшие сержанты Быков и Сургучев.
Полковник насторожился.
- Это не те, которые устроили неуставщину в третьей роте?.. Вы же сами, Сергей Леонидович, настаивали, чтобы передать материалы в военную прокуратуру.
Зверев расплылся в елейной улыбке и разъяснил:
- Зачем торопиться? Росчерком пера мы избавляемся сразу от двух проблем. Какой нам интерес выставлять полк в неподобающем свете… Да и мало ли у нас таких Сургучевых?
- Что за люди? - сухо поинтересовался Васнецов.
- Не далее, как вчера я совершал вечерний обход подразделений. В первом батальоне произошло ЧП, доложить о котором я вам не успел. Трое солдат: сержанты Кошкин, Турбин и рядовой Коновалов при прямом попустительстве ответственного по роте лейтенанта Черемушкина, употребили спиртные напитки. Причем не просто употребили. Все трое не держались на ногах. Они препровождены на гауптвахту, лейтенант отстранен от наряда… Итого, уже пятеро кандидатов. Если принять во внимание, что на "губе" содержится еще один залетчик, из-за которого в полку только неприятности, насчитываем уже шестерых. Думаю, подберем и остальных.
- С нас, майор, спрашивают подготовленных бойцов, а не кандидатов в дисбат.
- По-вашему, Иван Макарович, лучше развалить учебный процесс? Что они, в штабе дивизии, не знают, что лишних единиц у нас нет? И отвечать мы, в первую голову, будем за выполнение прямых обязанностей - за обучение молодых специалистов.
- Да… - Васнецов вышел из-за стола и в раздумье прошелся по кабинету. - Что ж, раз другого выбора у нас нет, придется довольствоваться имеющимся. В обед все десять солдат должны быть у меня. Вместе с Черемушкиным. Займитесь этим, Сергей Леонидович. А пробелы в боевой подготовке будем восполнять. За оставшееся время гонять до седьмого пота по стрельбе и тактике. И готовить к отправке.
Глава вторая
Командиры отделений второй учебно-мотострелковой роты младшие сержанты Турбин и Кошкин считали себя приятелями с детства. Ибо родились они с разницей в несколько часов в апреле семьдесят пятого, жили в одной пятиэтажке на окраине города, ходили в один детский сад, потом в одну школу…
В отличие от усидчивого дружка, Володька Кошкин знаниями никогда не блистал, учился слабо и с трудом в конце года переползал из класса в класс. Лет в двенадцать, втихую от родителей и учителей, стал покуривать за школой. В пятнадцать, связавшись с компанией таких же оболтусов, попробовал вкус вина.
В восьмом классе Володька окончательно забил на учебу, и, если бы не соседство с Турбиным, да не его тетради, остался бы наверняка на второй год.
Сдав выпускные, под облегченный вздох преподавателей, Володька покинул многострадальные школьные стены и подался в монтажный техникум. Надо ли говорить, что учеба его по-прежнему мало интересовала, и свободное время он прожигал в развеселых компаниях с девчонками, вином и драками на дискотеках?.. Пока Кошкин мучился сам, изводя, вдобавок, педагогов и участкового, Юра закончил одиннадцатый класс и уехал в Новосибирск. И хотя по двору ходили слухи, что он сумел поступить аж в Университет, и мать пилила беспутного Володьку, ставя ему в пример, уже в конце октября он вернулся домой злой на весь белый свет и на вопросы о несостоявшейся учебе предпочитал отмалчиваться.
… Они снова сошлись следующей весной в коридоре райвоенкомата.
Володьку Кошкина, как уклоняющегося от призыва, доставили под конвоем милиции.
- И тебя припахали?! - хохотнул он, падая рядом на скамейку. - Что, учеба не помогла?
- Да я сам пришел, - спокойно ответил Юрий. - Мне отсрочка не нужна.
- Ну, ты совсем!.. - изумился Володька и выразительно покрутил пальцем у виска.
… Медкомиссию они прошли без проволочек. На сборном пункте, по странному стечению обстоятельств, преследующему обоих еще с рождения, их зачислили в общую команду, и очень скоро выяснилось, что служить придется под боком у родителей. По крайней мере, первые полгода учебки.
Не зря считается, что армейская служба способна из охламона сделать человека.
Дурь из Володькиной головы выветрилась вскоре после принятия присяги, в первом же карауле.
Охраняя склады с боеприпасами, он остался наедине с самим собой и молчаливым наблюдателем - холодным звездным небосклоном, и, возможно впервые задумался, кто он есть и для чего создан. Ведь не просто, чтобы небо коптить, а с особым, пока ему неведомым предназначением…
Копаясь в себе, он машинально, не замечая прохлады и времени, отходил положенные два часа, и лишь когда у ворот арсенала послышались шаги смены и в свете фонарей блеснули штыки, пришел к интересному выводу.
Он вдруг осознал себя не просто Володькой Кошкиным - жертвой неудачно сложившихся обстоятельств, попавшим сюда по недоразумению, и отбывающий срочную, как каторгу, а частью сложного армейского механизма, крохотным, но нужным винтиком, без которого эта громоздкая машина не сможет нормально работать. Мало того, может и вовсе сломаться, наделав немало бед, подобно велосипеду, у которого слетела крепежная гайка с колеса.
Вывод этот странным, но весьма полезным образом подействовал на него. Володька стал меняться на глазах, а к концу учебки стал одним из лучших бойцов во взводе…
Турбин тоже не плелся в отстающих, наподобие заучившихся маменькиных сынков, достигших совершеннолетия, но державшихся до призыва за спасительную юбку. Стрелял он неплохо, не терялся на "тактике". На полевом выходе, когда "противник" вывел из строя командира отделения, принял командование на себя, сумев захватить опорный пункт неприятеля.
После сдачи государственных экзаменов ротный вызвал к себе Турбина, Кошкина и еще двух отличившихся солдат и предложил остаться для дальнейшего прохождения службы, командирами отделений.
Вчерашние курсанты группами разъехались по округу. И вот настал день, когда в пустой и непривычно тихой казарме появились новобранцы - патлатые и стриженные под машинку, еще в гражданской одежде и с гражданскими мыслями.
Приняв отделения, приятели взялись за молодежь, обучая всему, что знали сами, водили на полигон, на полковое стрельбище, отстаивали сутками в караулах и нарядах, постепенно становясь не просто сержантами, заменяющими молодым бойцам мамок и пап, но воспитателями…