- Где оно лежит, это счастье? - спросил отец, сурово поглядев на Юсэка. - В море? В горах? Или в чужом кармане? И как ты собираешься его добыть? Грабежом? Убийством?
- Я пойду в Россию.
Старик громко застонал, прерывисто выговаривая:
- Ты видишь - я еле стою! Зачем же ты спешишь столкнуть меня в могилу!
- Я тоже хочу жить, - сказал Юсэк.
- Что ты называешь жизнью? - спросил отец, понизив голос - Как ее понимаешь? Как маклер? Ты тоже мечтаешь о такой жизни?
- Мерзость кругом, - ответил Юсэк. - Маклера не сразило небо за то, что он купил человека. И Санчира не хватил паралич за то, что загнал в крепость честного Бонсека. Оба здравствуют и плюют на совесть.
- Собак не винят, что они кусаются.
Старик видел, что в рассуждениях сына была большая доля правды. Прожил он долгую жизнь. Сочувствовал людям, помогал, как мог. Ну и что с этого?.. Помышлял и он в свое время испытать счастье, пойти в Россию, куда подались многие его знакомые, да не решился - боялся жену с ребенком одних оставить. Переживал, сожалел, когда до него дошли слухи, что беженцы неплохо прижились там. А он уже не мог пойти: болели ноги. Потом умерла мать Юсэка. Так и засохла в нем мечта об этой земле.
Знал старик и то, что в том самом уголке России, куда рвался Юсэк за богатством, началась революция. И что теперь лучшие сыны Кореи поодиночке и группами шли туда. Уходили не за золотом, а в революцию.
А Юсэк этого не знал.
- Кто тебя надоумил пойти в Россию? - спросил Енсу.
- Вы сами, ободи, - сказал тот. - Помните, вы рассказали о Хэ Пхари?
Старик опять промолчал. Снова достал трубку и задымил.
- Хорошо, - сказал он. - Допустим - ты уйдешь. А как же я?
- Тетушка Синай согласилась за вами присматривать, - воспрял духом Юсэк, заметив потеплевший взгляд отца. - Не жалейте денег на еду. Вам их некуда больше тратить. Лекаря позовите…
- А ты подумал о том, что можешь не вернуться?
- Вернусь, ободи, - улыбнулся Юсэк. - Со мной ничего не случится.
- Ты большой, но еще ребенок, - заметил отец. - К тому же с горячим сердцем. А знаешь, чего я боюсь? Закрыть навечно глаза, не увидев тебя еще раз.
Юсэк слушал рассеянно. Он почти наяву видел, как возвращается из России. Наряжает тетушку Синай. Себе он закажет атласную кофту и обувь из китовой кожи. И пойдет к Хэ Пхари. Тот будет польщен, увидев в своем доме знатного янбани, о богатстве которого говорит весь город! Маклер низко поклонится и подаст дорогое вино. Но Юсэк не станет пить его, оно ему не по вкусу. И тут выйдет Эсуги. На ней свадебное платье, на голове высокая прическа из дальби. Он возмутится, увидев убожество ее наряда. И кинет к ее ногам несколько золотых слитков, каждый из которых стоит не меньше тысячи иен! Как она будет поражена! Но нет, он не простит ее предательства…
Неизвестно, в какие дали увела бы Юсэка фантазия, если бы отец не тронул его за плечо.
- Ты ел что-нибудь? - спросил он.
Есть Юсэк хотел, но мечта была слаще самой вкусной пищи. Поэтому он не обрадовался, увидев в миске жареного минтая, не почувствовал запаха свежих пампушек.
- Утром приходил Ли Дюн, - продолжал отец. - Ты его, конечно, помнишь? Рыбак он.
Юсэк кивнул.
- Тебя спрашивал, хотел поглядеть, как ты вытянулся. А Бен Ок ты помнишь?
- Кто она? - спросил Юсэк.
- Дочь Ли Дюна. Проведал бы ее.
Юсэк промолчал.
3
Проснулся Юсэк рано, но отца уже не было. Коляска его стояла на своем месте у входа. Тетушка Синай тоже не знала, куда подевался старик. Юсэк заметил, что кувшин, где хранился мешочек с деньгами, отодвинут от угла на циновку. Заглянул в него - мешочка нет. "Неужели старик поплелся к Хэ Пхари!" - мелькнуло в голове. Зная характер отца и боясь, как бы он чего не натворил, Юсэк кинулся к дому Хэ Пхари. Прячась за деревьями, он подошел близко к окну. Вместо тростниковых штор окно было завешено изнутри темной драпировкой. Солнце еще не взошло, но было душно, как в куксикани дяди Сон. "Зачем я прячусь? - подумал Юсэк. - Не лучше ли войти в дом? Как ни говори - вдвоем и убедить легче. Нет, не стоит горячиться. Может, старик сумеет разжалобить маклера?.." Юсэк был убежден, что отец не выведет из калитки Эсуги, и в то же время где-то в глубине его души теплилась надежда.
А Енсу, долго не рассуждая, вытряс перед Хэ Пхари содержимое мешочка, сказав, что принес долги за Денними. Хозяин немало удивился, увидев столько денег у человека, вид которого не вызывал сомнений в его бедном происхождении.
- Кто вы, старик? - спросил он, как всегда, с почтением.
- Я отец Юсэка, - ответил Енсу.
- Вот как! - нахмурился Хэ Пхари, с интересом разглядывая гостя. - Что вас побудило отказаться от таких денег, в которых, я вижу, вы сами нуждаетесь.
- Да, - сказал Енсу, - в этих деньгах мои молодые годы, мои болезни, надежды. И я их отдаю вам, чтобы Эсуги вернулась домой. Мой сын полюбил ее в том юном возрасте, когда еще нельзя осмыслить свои чувства. Он не плакал, следуя за гробом матери. Он страдал, потеряв Эсуги. Вот почему я здесь.
Собрав с пола деньги и вернув их старику, Хэ Пхари сказал:
- Верю, что отцу дороги слезы сына. Но Эсуги давно уже забыла детские шалости. Теперь она хозяйка этого дома. Счастлива и мать, определив ее столь выгодно.
- А Эсуги? - спросил Енсу. - Довольна ли она своим положением? Могу ли я услышать об этом от нее самой?
- Кто вы такой, чтобы допытываться у девушки о ее чувствах? - Хэ Пхари злобно сощурился.
- Это верно - нет у меня прав, - согласился старик.
Хэ Пхари отошел от него к двери.
- На прощанье примите один полезный совет - перестаньте упорствовать и оставьте Эсуги в покое. Прощайте.
Старик нехотя направился к выходу.
Глава восьмая
ЮСЭК ИЩЕТ ДРУЗЕЙ
1
Главная улица города упиралась в базарную площадь. На ней когда-то жили самые знатные янбани, и ходить здесь не всем было дозволено. Но с тех пор как в старых, почерневших от времени домах с резными колоннами и фигурными крышами поселились имперские чиновники и торгаши, прибывшие с острова Хоккайдо, улица стала открытой для всех. Теперь здесь рады прохожим; с вежливой улыбкой лавочники навязывают им всевозможные ткани, белье и дорогие платья с маркой Великой империи. Теперь на этой торговой улице всегда многолюдно. Толпы стариков с коромыслами, женщины с привязанными за спиной детьми и ношами на голове тянутся к базару. От тяжести трещат коляски рикш. Здесь же на улице предсказывают судьбу гадальщики. У входа в куксикани валяются изнуренные жарой бродяги. Люди спешат. Трудно найти в этой толчее старого рикшу, самого старого и вездесущего. Недаром его все называли сенсами , хоть он не умел ни писать, ни читать. Юсэк познакомился с ним в первый же день, когда впрягся в коляску. Стыдно самому сейчас вспомнить о том, как произошло знакомство. Полный сил и задора Юсэк носился с коляской, как молодой, необъезженный жеребенок. Но странное дело - почему-то все предпочитали старого рикшу, который, очевидно, уже не помнил своего возраста. Решил он тогда подшутить над ним. Однажды, когда старик, оставив коляску на базарной площади, куда-то отлучился, Юсэк вывернул из колес его коляски оба золотника. В это время в нее сел ожиревший, с одышкой европеец. Вернувшись, старик, не мешкая, впрягся в поручни и поднатужился. Но не тут-то было. "Ага, старая кляча! Так тебе! - радовался Юсэк, наблюдая, что будет дальше. - Силенок-то нет. Сейчас пассажир пересядет в мою коляску!" Старик не сдавался. Поплевав на руки, он крепко ухватился за поручни и рванул коляску с такой яростью, что шляпа европейца сползла на затылок. Набрав разгон, он через минуту скрылся из виду. Когда рикша вернулся на площадь, Юсэк отдал ему золотники и сказал виновато:
- Простите меня, дедушка. Я подшутил… Хотел узнать, насколько вы еще крепки.
Старик не обиделся, почесав затылок, он поглядел на колеса и сказал:
- А я думаю: ну и жирная же туша досталась! И чем они только питаются, эти европейцы. - И, улыбнувшись, добавил: - А ведь я с него содрал вдвойне. Выходит, нужно тебя не ругать, а благодарить.
Глядя на старика, который вел себя с ним как ровесник, Юсэк с огорчением подумал о своем дряхлом отце.
- Ну коль ты хотел испытать мою силу - давай поборемся, - сказал старый рикша, закатывая рукава и привычно поплевывая на руки.
- Вы хотите со мной бороться? - спросил Юсэк, оглядывая собравшихся рикш. Ему было стыдно состязаться со стариком, к тому же он не был уверен в своей победе, поэтому промямлил чуть слышно: - Но здесь не место для потехи…
Рикши хохотали, подзадоривая и без того разбушевавшегося старика:
- Он еще не знает нашего деда!
- Нарвался, бедняга!
Видя, что Юсэк не собирается с ним бороться, старый рикша сказал:
- Мы лучше с ним посостязаемся в беге. - Отобрав из толпы двух тучных мужчин, он одного усадил в свою коляску, другого к Юсэку и пояснил: - Кто первый сойдет с дороги - тому больше не появляться на этой стоянке. Согласен?
Юсэку ничего не оставалось, и он кивнул головой.
- Поехали! - крикнул кто-то.
Взяли старт. Старый рикша не спешил. Он бежал размеренным шагом. Выбрались за город. Осилив крутой подъем, они спустились в долину и побежали по густо поросшему свежаку. Юсэк надеялся, что здесь-то старик завязнет со своей коляской, у которой колеса все еще были спущены. На одних ободках он не протащит ее по такому густому бурьяну. Но старик бежал уверенно, опершись грудью о ремень. Держался и Юсэк. Пот резал глаза, стягивал губы. Не хватало дыхания. Расстегнуть бы ворот, да заняты руки.
- Давай, давай! - кричал старик, заметив, что Юсэк отстает от него.
Начался новый подъем. Дорога была каменистая, с глубокими выбоинами. Перед глазами Юсэка плыли круги, под ногами сыпались камни. Еще шаг, другой, и он упал…
Толпа не расходилась. Кто же победит? Старик или юноша? Спорили, делали ставки. Наконец из-за угла показался старый рикша. К его коляске была прицеплена другая, в которой полулежал вконец измотанный Юсэк.
Такая прогулка надолго остудила пыл молодого рикши. Он стал уважительней относиться к людям, и особенно к старику. Позже он узнал, что этого человека по имени Хон почитали все. О нем ходили легенды. Говорили, будто он в поисках корня жизни пешком исходил всю Корею. И что, найдя три корня, съел их разом, словно редьку. Старики не верили в это, зная, что с корнем жизни шутки плохи: хватишь лишку - и отдашь душу небу! Просили не раз и самого Хона открыть секрет бодрости. Он отвечал коротко: "Орел и в старости настигнет фазана. Иначе худо дело". Старика почитали за мудрость. Он мог часами рассказывать о возникновении древней Чосони и жизни первых королей от Когурё до королевы Мин .
Острый язык старика многим не нравился, поэтому не раз ему приходилось коротать дни в подвалах полицейских управлений.
Старого рикши не было ни на главной улице, ни на площади. Кто-то указал его адрес, и Юсэк поспешил туда.
В узком дворике перед лачугой, сидя на корточках, Хон возился над разобранной коляской. Подойдя к нему, Юсэк поклонился:
- Здоровья вам, Хон сенсами. Вы меня, конечно, помните?
- Еще бы! - воскликнул старик, поднимаясь. - Из-за твоих шуток я до сих пор нянчусь с этой коляской.
- Погорячились вы тогда зря, - сказал Юсэк.
- Чтобы поправить человека - не жалко поломать тачку, - ответил Хон.
Юсэк стыдливо улыбнулся.
- Да, это было здорово. Научили вы меня кое-чему. Потому и пришел к вам за советом.
- Советы я даю охотно, - сказал старик. - Только вот времени сейчас у меня нет. Развалилась тачка-то. Заменить бы ее, да все думаю - дотяну. Мало осталось тянуть.
- Вы хотите бросить коляску?
- Жизнь так хочет, - сказал старик. - Рикша никогда не обгонит машину. А их теперь сам видишь сколько.
- Это верно, - согласился Юсэк. - А я ведь бросил коляску.
- Бросил? - Хон еще раз поглядел на Юсэка. - Ты нашел другую работу?
- Хочу в Россию… - Юсэк не договорил, заметив, что старик вздрогнул и приложил палец к губам. - А что? - шепотом спросил Юсэк. - Почему вы испугались, Хон сенсами?
- Разве ты не знаешь, что сейчас за одно упоминание о России тово… - Хон рукой провел по шее.
- Почему?
Старик не ответил и, присев к коляске, стал завинчивать на колесе гайку.
- А ты зачем туда? - спросил он тихо. - Что ты там потерял?
Юсэк подсел к нему, сказал также тихо:
- Не потерял я. Найти хочу.
- Что?
- Счастье.
- Счастье… - Старик косо поглядел на Юсэка: - Ты его как собираешься найти?
- Вы, конечно, знаете владельца ювелирной лавки Хэ Пхари? - спросил Юсэк.
- Ну и что?
- Он ведь нашел, - сказал Юсэк.
Старик засмеялся.
- Вот ты о каком счастье мечтаешь! Нет, дружок, на такие вопросы и я не отвечу.
- Вы все знаете, - произнес Юсэк обиженно. - Вы ведь знаете, только не хотите сказать… Разве вам это трудно?
Хон поманил пальцем Юсэка и шепнул на ухо:
- Дурень, революция там.
От кого-то Юсэк слышал это слово, но, до сих пор неясно понимая его значение, спросил:
- Революция? А что это?
- Эге, дружок, - вздохнул Хон. - Ты, вижу, и впрямь кладоискатель. Но придется тебе, наверное, отложить свое путешествие в страну золотых гор. Туда сейчас люди идут не за золотом.
- А зачем еще? - спросил Юсэк.
- Ну вот что! - обиделся наконец старик. - Вали-ка отсюда, а то мне и до ночи не справиться с моей кормилицей. - Он постучал по сиденью коляски. - И чего это я должен тебе обо всем рассказывать.
Юсэк не хотел и не мог уйти, особенно после того как уверился, что старик многое знает о России. Но и оставаться было нелепо. Сделав несколько нерешительных шагов, он остановился, пробормотав несвязно:
- Пожалуйста, не сердитесь. Кроме вас… Вы людей знаете. Вы все знаете. Мне нельзя оставаться в этом городе. У вас нет времени, я бы рассказал…
Что-то неладное заметил старик и в голосе Юсэка, и в глазах. Поэтому подошел к нему:
- Хорошо, если ты считаешь нужным поделиться со мной - я тебя выслушаю. Только зайдем в дом.
Он внешне мало отличался от других, но войдя Юсэк почувствовал разницу: здесь было уютно и не так тесно, как у них с отцом. Циновка на ондоле была застелена мягким одеялом, тюфяки разных размеров и расцветок лежали один на другом у стены, затянутой ярким ситцем. Потолок обклеен оберточной бумагой и газетами. На полках, поверх дверной рамы, стояли деревянные кувшины и позеленевшие от времени бронзовые тазы. Ковши из сухой коры тыквы, связки чеснока и сушеной капусты висели на крючках в углу. Пахло соей и вяленой рыбой.
Пока Юсэк разглядывал жилище, Хон о чем-то говорил с мужчиной в очках, сидящим у окна. Оба они поглядывали на Юсэка. Он понял, что речь идет о нем.
- Садись, Юсэк, и знакомься, - сказал старик. - Это мой сын Ир.
Тому было лет сорок. Строгим лицом и одеждой он напоминал деревенского учителя. Юсэк поклонился и сел на ондоль.
- Стало быть, ты собрался в Россию? - Ир привычным жестом снял очки, прищурился на Юсэка: - Это верно?
- Да.
- За золотом?
Юсэк помялся, поглядел на старика и на Ира, стараясь угадать, не хотят ли они посмеяться над ним. Он молчал, не зная, что рассказать раньше: о том, как ему необходимо это золото, или про Хэ Пхари, отнявшего у него любимую девушку.
- О чем ты задумался? - спросил старик Хон. - Можешь быть уверенным, что у моего сына доброе сердце.
- Как фамилия твоего отца? - Ир придвинулся к Юсэку.
- Ким Енсу, - ответил Юсэк.
- Ким? А чей пон? - спросил Хон.
- Кимга пон, - пояснил Юсэк.
- Так ты приходишься моему сыну младшим братом! - изумленно воскликнул Хон, переглянувшись с Иром. - Вот уж не ожидал! Я ведь и твоего отца давно знаю. Но никак не думал, что мы родня.
Юсэк не верил ни в небесную силу, ни в чудеса идолов, но сейчас подумал, что кто-то из этих богов пожалел его и столкнул со стариком Хоном. Теперь он может, не стыдясь, открыть им сердце! И он уже в который раз стал рассказывать о своей жизни.
Юсэку показалось странным, что и старик, и его сын оставались равнодушными к его печальному рассказу. А ведь тетушка Синай плакала. Душа, видать, у нее чувствительней, чем у этих мужчин.
- Ну, допустим, ты нашел золото, - сказал Ир строго. - Что ты собираешься с ним делать? Откроешь ювелирную лавку? А потом переманишь чью-то девушку и будешь счастлив. А тот бедный юноша, у которого ты отнял девушку, разве не станет страдать и убиваться, как и ты сейчас?
- А кто сочувствует моему горю? - пробормотал Юсэк. - Никто.
- А ты задумывался, почему это происходит? - спросил Ир. - Ты хочешь стать богаче других. Известно, что разбогатевший нищий милостыню не подает. Зачем тогда тебе сочувствовать?
- Я не стремлюсь быть богатым, - сказал Юсэк, насупившись. - Я хочу доказать…
- Ты хочешь доказать волку, что есть еще и тигры? - перебил его Ир. - Отец знает о твоих планах?
- Да.
- И он согласился тебя отпустить?
- Да, - соврал Юсэк.
Заметив смущение Юсэка, Ир сказал:
- Твоему отцу я не скажу, что ты соврал. А убедить старика, зачем его сыну необходимо быть в России, постараюсь.
- Вы все-таки хотите помочь мне? - оживился Юсэк.
Ир поглядел на юношу тем снисходительным взглядом, каким обычно смотрят родители на непутевых детей:
- Представь себе - хочу. И ты, я верю в это, обретешь богатство, только другого рода.
- Какое еще? - спросил Юсэк.
Ир похлопал Юсэка по коленям.
- Ты не понимаешь, отчего тебе трудно. А вот твои земляки, ушедшие в Россию, хорошо знают, за что бедняк терпит позор и унижение. Они не ищут сочувствия, как ты. Они сами смогут защитить и себя, и своих невест. У тебя горячее сердце, Юсэк, и ты бы мог быть в их рядах.
Не все, сказанное Иром, понял Юсэк. Главное, этот добрый человек пообещал поговорить с отцом и он поможет найти Россию. А там будет видно…