Перевалив через железную дорогу, углубились в степь. Встречались редкие хутора-зимовники, косяки пугливых золотистых дончаков. На зимовниках стояли посты. Степь широко просматривалась кавалеристами Глазенапа и Покровского. На светло-голубом небе кружились барашковые облака. Впереди и по сторонам на расстоянии ружейного выстрела передвигались всадники головного и боковых дозоров.
- Предусмотрительный и осторожный офицер, - сказал Деникин, наблюдая за начальником конвоя, - вы хорошо сделали, назначив его, а не "печального хана" Резак-бек-Хаджиева. После смерти Корнилова он постепенно теряет ум. А этот Брагин, кажется, близок Гурда ю.
- Земляки, - ответил Алексеев и, помолчав, добавил - Есаул Брагин очень честно выполнил ряд моих секретных поручений. В частности, на него возложена связь с нашими людьми, приближенными к советским главкомам.
- Информация от… как его… Шаховцова?
- Да.
- Надо поощрять, Михаил Васильевич, - сказал Деникин, - тут следовало бы вэше личное представление. Чин есаула маловат для способного и преданного офицера… - Деникин приложил руку к шапке, вгляделся.
- Кто это?
По дороге, навстречу им, двигались подводы.
- Узнаем, - сказал Кутепов. - Вообще не опасно, поскольку пропустило охранение.
Брагин ускакал вперед. Вскоре вернулся, козырнул.
- Делегация прикубанских станиц, ваше высокопревосходительство. Возглавляет член Законодательной рады - Велигура.
- Почему же они отсюда? - спросил Деникин. - Кубань не в той стороне.
- В объезд.
- С хитринкой, - пояснил Алексеев, - мужички. И честь соблюсти, и капитал приобрести! Направляйте к Никите Севастьяновичу Гурдаю.
Лука внимательно и с некоторым волнением осматривал проезжавших генералов.
-: Нету сановитости, - сказал он Велигуре, - наш Никита Севастьянович от них отменней. Чего это у них ни лент нету, ни крестов? Не заслужили?
- Кто же в такую жару ленты цепляет. От крестов тоже груди печет, - ехидно вставил седой гунибовец.
- Они и без отличий как-ся обидно руки до шапок подкинули. Видать, гребуют нами, - со вздохом сказал кряжистый старик из Камалинской.
Резко вмешался Ляпин, не привыкший к такой непочтительности по отношению к военному начальству:
- А через чего они обязаны перед вами шапки ломать? Товарищам ворота отчинили, тетешкаетесь с ними. По моему разумению, слава богу, в кнуты нас не взяли.
- И верно, - строго произнес Велигура, - чего языки распустили? Чего же они, до вас в обнимку пойдут? Генерал - это не какой-нибудь подхорунжий.
Старики примолкли. Подводы тронулись к Мечетин-ской. Станица старикам не понравилась. Дома какие-то мелкие, зелени мало, амбары выкрашены только синим. Речушка - воробью по колено.
- Скушная у них жизнь, степовая, - сказал Лука, вздыхая и оглядываясь, - воды нету, тени мало. Найти бы нам нашего Никиту Севастьяновича, решить дела и, пока кубышки на плечах целы, - домой!
В Манычской прифронтовой повстанческой станице, расположенной на берегу Дона, Деникина встретил офицер-донец с двумя ординарцами и сопроводил к небольшому домику станичного атамана.
Краснов заставил ждать себя не больше двадцати минут, но и это промедление, по-своему истолкованное, покоробило щепетильного Деникина. И когда Краснов вошел в комнату, Деникин находился в сдержанно-взвинченном состоянии. Алексеев, с холодным бесстрастием наблюдавший их беседу, невольно вспомнил натянутую обстановку своей первой встречи с покойным Корниловым. И тогда и сейчас это было беседой двух претендентов.
На столе лежали заранее приготовленные карты, расписанные цветными карандашами. За окнами изредка ржали кони и слышались окрики конвойцев. Деникин, чтобы сразу же подчеркнуть германофильство Краснова, приступил к изложению своего недовольства диспозицией, о которой перед отъездом доложил ему Романовский.
- Согласитесь с тем, что это недопустимо, - сказал он, помахав бумажкой. - Добровольческая армия не может иметь ничего общего с немцами. Категорически настаиваю на уничтожении этой диспозиции.
- Уничтожить историю нельзя, Антон Иванович, - покровительственным тоном сказал Краснов, - если бы эта диспозиция относилась к будущему - другое дело, но она относится к сражению, которое было три дня назад и закончилось полной победой полковника Быкадорова, а уничтожить то, что было, невозможно. Давайте лучше побеседуем о будущем, там уж мы будем, может быть, несколько осторожней. Что вы решили о походе на Царицын?
Деникин прошелся по комнате. Одетый в кубанскую форму, он казался короче и грузнее. Он чувствовал неловкость в этой узкой одежде горцев, специально приспособленной для всадников. Краснов молчаливо наблюдал собеседника, и на его моложавом тонком лице появлялась и гасла улыбка то ли удовлетворения, то ли насмешки.
- Итак, Антон Иванович, решили?
- Нет, - останавливаясь напротив Краснова, твердо произнес Деникин. - Добровольческая армия перенесла тяжелый поход и нуждается в отдыхе и пополнении.
- В чем это выражается… более конкретно?..
- Армии нужны более широкие квартиры, нежели редкие поселения Сала с их туземными хижинами, армии необходимо иметь правильно организованный тыл. Мы вернулись, обремененные ранеными, и требуем устройства лазаретов и госпиталей, этапных пунктов и вербовочных бюро в Ростове и Новочеркасске. Поскольку мы обеспечиваем тыл Дона со стороны Советской Кубани, мы требуем оружия, снаряжения, денег, легких батарей и тяжелой артиллерии.
Деникин тяготился своей ролью просителя. Краснов, отлично понимая его состояние, держался с покровительственным видом тороватого хозяина, внешне маскируясь подчеркнутой почтительностью.
- Правительство Дона решило ассигновать вам, заимообразно конечно, шесть миллионов рублей, - сказал Краснов, - разбогатеете, вернете.
- Когда мы сумеем получить, ваше превосходительство, деньги? - спросил Алексеев, нарочито подчеркивая чин атамана обращением "ваше превосходительство".
- Переговоры о займе велись кубанским правительством. Мои финансисты намерены вести всякие расчеты с ним.
Алексеев пожал плечами, из-под очков посмотрел на Краснова, спокойно выдержавшего его взгляд.
- А оружие? - спросил Деникин.
- Насчет оружия хуже, - ответил Краснов, - оружие надо брать у немцев. А немцы очень осторожно проводят все эти комбинации. Ведь все же как-никак у них мирный договор с большевистской Россией… Но вы можете не беспокоиться. Тайные пружины действуют и подталкивают. Мне удалось предварительно договориться с генералом фон Кнерцером. Русская винтовка с тридцатью патронами расценена немцами в один пуд кондиционной пшеницы или ржи. Хотя на Кубани нет ржи…
Деникин опустил старческие жиловатые веки и тихо, раздельно сказал:
- Мне безразлично, где вы возьмете оружие и какой ценой я получаю его от вас. - Он поднял веки и смотрел недружелюбными, настороженными глазами. - К тому же на Украине остались громадные склады русского Юго-западного фронта. Добровольческая армия является прямой наследницей Юго-западного фронта, и поэтому Украина и ее нынешнее правительство в лице Украинской рады обязаны передать нам имущество складов.
- Но эти склады, Антон Иванович, опечатаны немецкими печатями и к ним приставлены немецкие часовые.
- Послушайте, ваше превосходительство, - вмешался Алексеев, - вы находите особое удовольствие в уточнении формулировок и положений. Ваша близость к германскому командованию сейчас наиболее кстати. Напомните им, что оружие и боевые припасы ускорят наше выступление. Их неприятности на Ростовском фронте - от большевиков. Наша задача - борьба с большевиками. Может быть, это напоминание откроет печати складов.
Краснов понимающе кивнул. Напряжение несколько разрядилось. Деникин перешел к следующему вопросу, беспокоившему его:
- На территории Дона действует офицерский корпус полковника Дроздовского. Союзная нам Франция ассигновала несколько миллионов франков на переброску корпуса из Бессарабии в район действий Добровольческой армии. Французское командование именно так и договорилось с генералом Щербачевым, организуя эту сложную операцию. Поэтому я требую немедленного присоединения Дроздовского к Добровольческой армии.
- Мы не будем препятствовать полковнику Дроздовскому в выборе фронта, - уклончиво ответил Краснов. - Где бы то ни было, он везде принесет пользу.
- Печально, что офицеры бывшей русской армии развращаются возможностью произвольных поступков… Особенно если им в этом еще и потакают, - говорил Деникин, медленно, продумывая каждое слово и этим как бы давая понять, что все сказанное им идет не от запальчивости, а является следствием зрелого решения. - Поэтому я считаю нелишним подтвердить вам еще раз доктрину Корнилова, доктрину, завещанную нам Лавром Георгиевичем, о необходимости единого командования. Военный совет Добровольческой армии считает жизненно необходимым установление твердого единого командования с присоединением донских частей к Добровольческой армии.
Совещание затягивалось, и Деникин решил действовать прямолинейней, чтобы поскорее выяснить обстановку и либо достигнуть соглашения, либо разойтись и получить свободу действий. Краснов ожидал предложений Деникина о едином командовании и был заранее подготовлен к ответу и на этот вопрос. Краснов уже имел задание штаба германской оккупационной армии, согласованное с Берлином, захватить крупнейший опорный пункт красных - Царицын, что развязало бы руки немцам в дальнейшем наступлении на Кубань, Северный Кавказ и Закавказье.
Сумерки как бы обесцветили лица генералов. Адъютант Краснова принес зажженную лампу, долго устанавливал ее на столе и поправлял круглый фитиль. Краснов, выждав, когда адъютант уйдет, подвинул к себе карту.
- Единое командование возможно только при условии осуществления единого фронта, - сказал он и окружил тупым концом карандаша заранее отмеченный им Царицын. - Если Добровольческая армия считает возможным оставить Кубань и направиться к Царицыну, то все донские войска Нижне-Чирского и Великокняжеского районов будут автоматически подчинены вам, Антон Иванович. Уверяю вас, что движение на Царицын, при том настроении, которое замечено в Саратовской губернии, сулит Добровольческой армии полный успех. В Саратовской губернии уже начались восстания крестьян. В Царицыне, и вообще на Волге, мы имеем своих эмиссаров.
- Если вы имеете в виду Носовича и Снесарева, то эмиссаров имеем мы, а не вы, - поправил Алексеев.
- У нас единство цели, и поэтому… - вспыхнул Краснов.
- Я просто уточнил обстановку, - сухо перебил Алексеев. - Вы же сторонник точных определений.
- Простите, господа, - вмешался Деникин и обратился к Краснову: - Вы не докончили свою мысль.
- Этот город, - продолжал Краснов, - даст хорошую, чисто русскую базу, пушечный и снарядный заводы и громадные запасы всякого войскового снаряжения, не говоря уже о деньгах. Вам, вероятно, известно, что комиссар Орджоникидзе направил туда же около трех миллионов монеты золотой чеканки, изъятой из харьковских и ростовских банков. Взяв Царицын, мы отрежем Советскую Россию от хлебных окраин, а вы перестанете зависеть от казаков. - Краснов поднялся, зашагал по комнате. - Кроме этого, занятие Царицына сблизило, а может быть, и соединило бы нас с чехословаками и Дутовым. Вот и единый грозный фронт против совдепии. Опираясь на Войско Донское, пополняясь кубанцами, армии могли бы начать марш на Самару, Пензу, Тулу, и тогда донцы заняли бы Воронеж…
Сквозь ставни доносилась невеселая украинская песня, которую пели вполголоса кубанцы из деникинского конвоя. Песню заглушали командирские выкрики и так хорошо известный всем сидящим здесь шум передвигающейся пехоты и обозов.
- Кто там? - спросил Алексеев.
Краснов вызвал адъютанта.
- Какие части вошли в станицу?
- Офицерский корпус Дроздовского, паше превосходительство.
На лице Деникина промелькнула самодовольная улыбка.
- Дроздовекий сам сделал выбор, - сказал он Алексееву, - необходимо пригласить его сюда.
- Ваше решение? - нетерпеливо спросил Краснов.
- У меня давно созрело решение, - сказал Деникин. - Вы, безусловно, нравы. Направление на Царицын создаст единый фронт, о чем только может мечтать полководец в этой странной гражданской войне, которую каждому из нас приходится вести впервые. Но я не могу в данный момент принять ваши планы.
- Но промедление опасно! - воскликнул Краснов, удивленный упрямством Деникина. - Надо не допустить, чтобы сумели оправиться колонна Ворошилова, части Киквидзе, Сиверса.
- К сожалению, нам самим тоже приходится оправляться, - Деникин кисло улыбнулся и покусал усы. - Кубанцы из своего войска никуда ие пойдут, а сама Добровольческая армия пока малочисленна и бессильна. Кубань хотя и поднимается, но сильно нуждается в добровольцах. Оставить кубанцев одних нельзя. Ни в коем случае нельзя. Большевики одержат верх, и ваш тыл будет под угрозой.
- Что же вы предлагаете? - спросил Краснов, обескураженный местническими тенденциями своих со юзников.
- Разрешите мне, - сказал Алексеев. - Мы считаем необходимым наступать только на Кубань. И, чтобы не нарушать вашего основного стратегического хода, мы готовы обрушить свой удар по линии железной дороги Торговая - Тихорецкая. Нам даже выгодней сделать именно так. Таким образом мы отрезаем армию красных и территорию Кубани от Царицына, от Советской России и лишаем их хлеба, скота, нефтепродуктов и пополнений людьми.
Краснов достигал желаемых результатов, хотя наружно высказывал неудовольствие. Предложение Алексеева отвечало его тайным замыслам. Отпадал вопрос о едином командовании, а Добровольческая армия фактически помогала ему в нанесении с юга удара по Царицыну. Деникин принял согласие Краснова как победу, тем более что атаман "Всевеликого Войска Донского" дал обещание немедленно наладить снабжение Добровольческой армии оружием через степь на грузовых автомашинах.
Когда Краснов собирался уезжать, в комнату вошел запыленный офицер, одетый в походную форму.
- А, полковник Дроздовский! - воскликнул Краснов.
Обрадованные его появлением, Деникин и Алексеев поднялись и пошли навстречу.
- Привет освободителю России, - торжественно произнес Деникин, раскрывая объятия.
Гурдай радушно принял земляков. Их появление предвещало близкое окончание изгнания. То, что делегацию привел Велигура, посланный для агентурно-вербовочной работы, заставило его пожалеть о стычке с Алексеевым. Гурдай хлопотливо усадил стариков, попросил хозяйку приготовить чай и закуску. Луке понравилось его теплое гостеприимство. Неприязненное чувство, возникшее при встрече с Деникиным, постепенно рассеивалось.
- Ишь какой, не’ то что те, - сказал он, подталкивая в бок Ляпина, - казацкая кровь везде видна. Когда же это он успел барашки нажарить, а? Аль поджидал нас?
За столом Гурдай принял несколько официальный тон. Зная слабость казачьего старшинства, решил потрафить им.
- Давненько не видались, господа старики, - сказал он. - Как и полагается по давнему обычаю, обязан дать отчет вам, представителям станиц, о делах наших.
Старики расправили усы, огладили бороды, весьма довольные столь почтительным вступлением.
Гурдай, проницательно оглядев собеседников, продолжал:
- В свое время, совершая объезд отдела, я предупреждал вас… Вижу по вашим лицам, глубоко раскаиваетесь теперь в содеянном. Не будем вспоминать старого…
- Промашку дали, - сказал старик из Камалинской, - еще какую промашку!
Гурдай рассказал о деятельности краевого правительства подробно и в духе тезисов, проработанных в штабе: ие напирая на самостийность; добром вспомнил Корнилова и похвалил нового военного вождя - Деникина.
- Под Екатеринодаром дух армии был наполовину сломлен, - говорил Гурдай. - Мы решили отступать, но куда? Оставить Кубанский край? Нет. Ни в коем случае. Направиться в Баталпашинский отдел, в предгорные станицы, которые усилиями посланного туда полковника Шкуро постепенно оздоравливались, - оттуда можно было начинать чистку края, - но вскоре мы получили известие о консолидации крупных сил Красной гвардии в этих районах, о резко враждебном отношении черкесов к белому движению. Прибывшая с Дона делегация изменила наши планы. Решено было отправить только один полк к Армавиру для организации восстания, но поход не состоялся.
- Зря, - хмуро сказал Ляпин. - Нам бы хоть какую-нибудь зацепку. Откопали бы оружию, пулеметы.
Генерал развел руками.
- Так, вероятно, было предопределено свыше. Волею судьбы мы очутились здесь, на территории дружественного нам Войска Донского. Вступив в Мечетин-скую, мы вступили в очередной фазис развития нашего движения. Это фазис внешних сношений. Мы устанавливаем связи с Доном, Украиной, Германией.
- Никита Севастьянович, - вмешался Лука, - вроде несподручно так, а? Ну Дон там аль Украина - дело понятное, а германец как же, а?..
- М-да, - помялся генерал, уклоняясь от ответа.
- Войско рвется на Кубань, но для этого надо, чтобы пробудились все уголки. Мало того, для планомерного наступления на родину надо иметь достаточно сил, вооружения, снаряжения…
- На Кубань сейчас трогать вам несподручно, там свои, русские, - снова сказал Лука, туго осмысливший дипломатию своего родственника, - надо было сперва чужое войско отогнать.
- Мы воюем с теми, кто нас затрагивает, - со сдержанным раздражением сказал Гурдай. - Зачем же нам воевать с теми, кто нас не трогает?
- Как не трогает? - Лука приподнялся. - Уже десятые сутки из-под Батайска раненых везут. Павло письмо прислал: бои идут.
- Мало того, - сказал седой казак-гунибовец, - на Тамань войско высадили, с Тавриды идет, от Керчн-города. Слухи были, Таманскую станицу захватили, Ахтанизовскую, Вышестеблиевку.
- Не всякому слуху верьте, - сказал Гурдай, - да и к тому же дисциплинированные иностранные войска предпочтительней большевистских банд.
- Что банды то банды, - охотно согласился Лука, - и смех и грех, Никита Севастьянович. Козлу и тому роги золотым блеском вымазали. Чертова свадьба, чего и говорить! - Приник к Гурдаю: - Как же с царем, а? Лаврентия-то подвалили товарищи. Какого же царя поднимать будем? Может, Вильгельма? Может, для того и войско он прислал до нас, чтобы под свой скипетр казачество подвести? Не пойдет народ…
Ляпин дернул Луку за штанину.
- Замолчи ты, придурковатый. Аль не видишь - гневаются. Пристал, как репях. - Наклонился, сказал шепотам: - Будь доволен, что он твоего Павлушку запамятовал.
Лука метнул испуганный взгляд на Лапина, потам на генерала и сразу потух.
Гурдай расспрашивал о станицах, поинтересовался своим имением и землями. Получив скользкий ответ, понял, что там не все благополучно. Благодушное настроение окончательно исчезло. Генерал раздраженно, в резких тонах, поставил делегатов в известность о скором выступлении армии, о размерах поддержки, которую потребует командование от населения, довольно прозрачно намекнул о репрессиях в случае невыполнения требований.
- В недалеком будущем большевики проведут мобилизацию двух присяг казаков, - сказал он. - Получив оружие от красных, казаки должны маршевым порядком подходить навстречу нашей армии. В бой не вступать. И переходить на нашу сторону. Наши авангарды беспрепятственно пропустят парламентеров. Так сообщите вашим детям.
Генерал встал, и все поняли, что прием окончен.