- О "Лагере дождевого червя" - тоже? - сдерживая легкое раздражение, поинтересовался Донован. - Понимаю, что более обстоятельный разговор получился бы у нас с господином Шту-бером, которого недавно назначили комендантом крепости и который до этого назначения отвечал за безопасность вашей подземной "СС-Франконии", но ведь вы забыли пригласить его в свою компанию.
- Учтем при подготовке следующего визита, - попытался Хёттль свести этот упрек к шутке, но американцы попросту проигнорировали его усилия.
- Так, может быть, вся ваша возня вокруг "Альпийской крепости", - коршуном нависал над ним Даллес, - всего лишь очередной отвлекающий маневр, такая же лжебаза будущего, как и "Регенвурмлагерь"?
- Потому что в обоих случаях этими базами фюрер отвлекал наше внимание от основной - "Базы-211", благодаря которой рассчитывает получить поддержку правителя Внутреннего Мира? - попыхивал сигарой Донован, неуклюже, по-медвежьи как-то переваливаясь с пяток на носки и обратно.
Несколько мгновений американцы молчали, давая возможность Хёттлю прийти в себя. При этом они по-прежнему игнорировали рейхсмедика-СС Карла Гебхардта.
- Мне понятен интерес к очерченным вами тайнам рейха, господа, - произнес штурмбаннфюрер, предварительно прокашливаясь, - однако к подобному повороту разговора я не готов.
- А вы что, всерьез решили, что нас будут интересовать подробности вашего участия в аресте и похищении из Будапешта бывшего союзника Гитлера адмирала Хорти? - уже откровенно издевался над ним Даллес. - Что мы будем выспрашивать вас о его дальнейшей судьбе?
- Кстати, он еще жив? - спросил Донован, обращаясь к Геб-хардту. - Уж это-то рейхсмедику СС должно быть известно. Или тоже отнесено к перечню особых тайн рейха?
- Насколько мне известно, жив, - проворчал группенфюрер СС, вытирая платочком вспотевший лоб. Он и в самом деле почувствовал себя пленным, к которому вот-вот будет применена одна из давно отработанных контрразведками всего мира форм устрашения.
- Видите, как много интереснейших тем вырисовалось в ходе нашей встречи, господин Хёттль, - продолжал благосклонно и почти сочувственно улыбаться Даллес, - о которых мы могли бы поговорить во время нашей следующей встречи, - нагло вербовал его американец.
- Вас, группенфюрер, - добавил Донован, - это тоже касается. А теперь будем считать, что официальная часть переговоров завершена, - взглянул он на часы. - У нас еще остается двадцать минут для непротокольного общения. Кстати, должен предупредить, что все сказанное вами в ходе бесед не будет выноситься для публичного обсуждения. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь?
40
Солнечные лучи, которые все увереннее пробивались с северо-запада, развеивали клубы тумана, как бы оттесняя его остатки в восточную, все еще затененную часть озера. Теперь хижина, бар-кас и лежащие между ними валуны вырисовывались настолько четко, что засевшие на склонах горные стрелки вели по ним огонь, как на полигонных стрельбах. Причем в большинстве случаев - наобум, не обнаруживая живых мишеней.
Когда после пятиминутной пальбы Штубер вновь приказал прекратить огонь и предложил американцам сдаться, то воспользоваться его добродетелью смогли только двое, причем один из них был ранен и, при попытке подняться с поднятыми руками, тут же упал на валун и завис на нем. Жив ли он еще был, или ушел в мир иной - Штубер сказать не мог. Но это его и не волновало, поскольку живой, целехонький "язык" уже покорно поджидал его в баркасе, словно в языческой лодье-жертвеннике.
Вот он покинул свое пристанище, сошел на причал и, все еще не веря, что уцелел, один-единственный из группы, стоял теперь, озираясь с таким страхом, словно на берегу его ждало дикое племя каннибалов.
Там же, привалившись к простреленному борту баркаса, Штубер и учинил ему первый допрос. На свой английский он не полагался, поэтому позволил блеснуть университетскими познаниями лейтенанту Торнарту, превратив его в переводчика.
- Вопрос до обидного банальный, сержант: - обратился Штубер к пленному, который оказался радистом; его неповрежденную походную рацию кто-то из горных стрелков уже поставил у ног своего командира, - какого дьявола вы не позволили нам нормально поспать?
Первым удивленно взглянул на Штубера сам переводчик, а затем уже американский радист-десантник.
- Он извиняется, что потревожил ваш сон, господин офицер СС, - последовал перевод первого ответа в исполнении лейтенанта. - И глубоко сожалеет об этом.
- Вот видите, Торнарт, - поучительно сказал барон, - что значит воспитанность. Американский сержант уже извиняется и сожалеет. А русский, скорее всего, назвал бы нас фашистами, а то еще и полез бы в драку.
- Мне не приходилось встречаться с русскими, - сдержанно обронил Торнарт. - Но американцев ненавижу не меньше, чем их. И напомню, что перед нами все тот же американский сержант. Пусть даже и воспитанный.
- И все-таки: что вам здесь понадобилось? - осмотрелся штурмбаннфюрер так, словно и в самом деле рассчитывал обнаружить где-то поблизости предмет интереса этой группы коммандос.
- Рядом с озером должна находиться пещера. Где именно, я не знаю, карта у офицера, а он погиб, - кивнул пленный в сторону хижины, на крыльце которой в самом деле покоилось тело американского лейтенанта.
- Значит, и вас тоже к пещерам потянуло. Опоздали, там уже сидел мой горный патруль. И что дальше?
- Мы должны были создать там базу и вести разведку. - Пленному, наверное, еще не было и двадцати. По существу, это был мальчишка, и в группе оказался только потому, что успел окончить курсы радистов. - По возможности, нам надлежало захватить замок Шварцбург, который тоже должен быть где-то неподалеку.
- Нет, ты только послушай этих америкашек! - апеллировал Штубер к лейтенанту. - Совсем озверели. О чем ты нам здесь рассказываешь, сержант? Еще раз спрашиваю: какое задание было у вашей группы? Причем сведения о пещерах, замках и баркасах меня не прельщают.
- Командование интересует какая-то "Альпийская крепость".
- Вот с этого признания, сержант, и следовало начинать наше знакомство, - подбодрил его Штубер.
- Представления не имею, где именно эта крепость находится, но только лейтенант, - вновь кивнул радист в сторону хижины, - вообще сомневался, что таковая существует.
- Неужели сомневался?
- Сам признался мне перед первым радиосеансом.
- Странный командир вам попался, сержант.
- И генерал, который посылал нас сюда, тоже в этом сомневался, считая, что это всего лишь очередная фантазия Геббельса. А как на самом деле, господин?.
- Майор СС, - подсказал ему Штубер.
- …Господин майор СС, она, эта крепость, все-таки существует?
Вопрос показался Штуберу настолько мальчишески-наивным, что он, а вслед за ним и все его горнострелковое воинство, рассмеялись.
- Твой генерал, как всегда, оказался прав, - похлопал он радиста по плечу, - крепости как таковой действительно не существует, этот наш доктор Геббельс чего только не придумает!
Выстрелами милосердия добив двоих раненых, стрелки побросали трубы в озеро и, прихватив пленного, отправились назад к замку.
- А почему бы вам, господин майор СС, и вашим солдатам не воспользоваться случаем и не сдаться армии США? - вдруг всполошился радист, когда его уже сводили с причала. - Я вызову по рации пару самолетов, которые способны садиться на воду, и они заберут всех нас. Войну-то все равно проигрывает вермахт, а не объединенное командование войск союзников в Европе.
- Какой же ты наглец, парень! - почти искренне возмутился Штубер. - Ты еще и медальки паршивой на фронте не заслужил, а уже хочешь предстать перед миром в роли сержанта, пленившего в германском тылу почти роту горных стрелков во главе с комендантом "Альпийской крепости"!
41
Оставив номер Даллеса в пресквернейшем настроении, германцы молча зашли в номер Гебхардта, молча уселись в кресла и в течение какого-то времени старались не смотреть друг на друга.
- И что мы будем говорить Гиммлеру? - по старшинству нарушил их бессловесность рейхсмедик СС. - О чем решимся докладывать?
- Так, может, вообще не стоит решаться?
- Вы все шутите, штурмбаннфюрер, - угрюмо укорил его Геб-хардт. - А между тем американцы вели себя с нами так, словно мы пришли к ним набиваться в агенты Управления стратегических служб США или в Си-Ай-Си.
- Это не американцы нас так воспринимали, это мы с вами, господин группенфюрер так вели себя, словно пришли наниматься в обе эти службы сразу.
Гебхардт недобро как-то взглянул на штурмбаннфюрера. Он всегда, при любых обстоятельствах, требовал от младших себя по чину уважительного отношения. Но как этого потребовать от Хёттля, он не знал. И потом группенфюрер прекрасно понимал, что теперь они связаны тайной этих явно неудавшихся, но тем не менее в глазах врагов Гиммлера, преступных переговоров. А врагов у рейхсфюрера становилось все больше.
- На вашем месте я бы не прибегал к подобным выводам, Хёттль. Это недостойно офицера СС, а главное, неправдиво. Только так, и во имя рейха.
- Тогда докладывайте о том, что переговоры прошли успешно, - с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла, проговорил Хёттль. - Причем одной этой фразой предлагаю ограничиться.
Рейхсмедик СС вновь впал в глубокое депрессивное молчание, а затем,* опустив голову на грудь, в позе человека крайне истощенного и разуверившегося, пробормотал:
- Сказать придется правду. Только так, и во имя рейха.
- Говорить правду - всегда сложно, - легкомысленно согласился штурмбаннфюрер, все еще не открывая глаз. При этом голова его оставалась запрокинутой на спинку кресла. - И, как правило, опасно. А потому в большинстве случаев бессмысленно.
- А правда, - ожесточенно довел Гебхардт свою мысль до логического конца, - заключается в том, что, в обмен на свободу и неприкосновенность рейхсфюрера СС, американцы потребовали от него свести на нет создание "Альпийской крепости", спасти всех англо-американских пленных и, что самое страшное, - захватить в свои руки и передать армии США весь германский атомно-бомбовый арсенал.
Штурмбаннфюрер натужно, по-стариковски изъял свое тело из глубины кресла и медлительно перенес к застекленной лоджии.
- Он что, действительно есть у нас, этот атомный арсенал?
- Оказывается, есть, раз американцы по этому поводу так занервничали, - передернул плечами рейхсмедик СС.
- Убийственный довод! Знать бы, по поводу чего американцы еще настроены нервничать.
- И много их изготовлено, этих бомб?
- Этого мне знать не положено. Однако я знакомился с заключением медицинской группы разработчиков. Сила в этой бомбе непостижимая. Одной такой штуковины хватит, чтобы маршал Жуков остался как минимум без одной из своих армий, все коммунисты - без доброй половины Москвы.
Над дальней вершиной хребта появился истребитель. По всей видимости, он был швейцарским, поскольку летчик не спеша описал над хребтом круг и принялся выделывать фигуры высшего пилотажа. Получалось у него пока что коряво, очевидно, пилот был из молодых, но азарт в нем явно присутствовал.
- Почему же мы до сих пор ни одну из этих "матильд небесных" не пустили в ход? Хотя фюрер, не говоря уже о Геббельсе, десятки раз угрожал им и Сталину, и Черчиллю.
- Такие решения принимает только фюрер, - угрюмо объяснил Гебхардт.
- Чего же он ждет?! - вопрос был сугубо риторическим, однако не задать его Хёттль уже не мог. - Когда придут русские и скажут ему за этот арсенал "спасибо"?
- Значит, вы сторонник того, чтобы передать их американцам?
- Пока что я решительный противник того, чтобы они оказались в арсеналах русских или англичан. Возможно, все до единой бомбы следует уничтожить.
- Понятно: вместе с чертежами, обоснованием и всеми, кто имел отношение к созданию этой смертоносной "Матильды"…
- А что, существуют какие-то другие варианты? - уловил Хёттль в голосе рейхсмёдика-СС иронические оттенки.
Гебхардт поднялся из кресла и остановился у лоджии рядом со штурмбаннфюрером.
- Есть один. Правда, тоже сомнительный, но, за неимением ничего лучшего…
- Речь идет об Антарктиде?
- О ней. О "Базе-211", о "Новой Швабии", "Райском саде", наконец. Однако перспектива - остаток дней своих провести во льдах Антарктиды - Генриха Гиммлера не привлекает. Предпочтет с бомбой в обнимку предстать пред очи генерала Эйзенхауэра.
- А кто, по-вашему, готов отдать предпочтение Антарктиде? Кто уже сейчас порывается сделать это по собственной воле?
- Этого я не знаю. В самом деле, не знаю, - почти клятвенно подтвердил "рейхсмедик СС", почувствовав, что Хёттль способен не поверить ему.
Исчезнувший было с поля их зрения истребитель швейцарских ВВС вновь появился над вершинами хребта. Поскольку "Горный приют" располагался на одном из склонов соседнего хребта, создавалось впечатление, что свои пируэты пилот проделывает на огромном киноэкране.
- Что может быть удивительнее посреди всего этого ада мировой войны, нежели невоюющий истребитель в небе невоюющей державы?! - мечтательно произнес Гебхардт, наблюдая за очередным переходом самолета в умопомрачительное пике.
- Очевидно, вы хотели сказать: "Что может быть бессмысленнее?", - саркастически уточнил Хёттль.
- Увы, все, что не охвачено войной, еще долго будет казаться нам бессмысленны.
Часть вторая. АЛЬПИЙСКАЯ КРЕПОСТЬ
В этой войне каждый сам волен был избирать свою судьбу.
Да только на деле получалось так, что избирал-то он именно ту судьбу, которая уже давно и необратимо избрала его самого.
Богдан Сушинский
1
На рассвете на секретный аэродром "Альпийской крепости" прибыл военно-транспортный самолет люфтваффе. Белый цвет, в который аэродромники окрасили его фюзеляж, трудно было считать маскировочным на фоне недавно зазеленевшего луга, однако никто особо маскировать его здесь, на "Люфтальпен-1", и не собирался.
Первым из чрева машины выскочил рослый плечистый детина в короткой меховой куртке, высоких горнолыжных ботинках и в черном берете. Круто выпяченный подбородок, большой, по-орлиному изогнутый нос и цепкий взгляд выдавали в нем человека, привыкшего повелевать, причем делать это жестко и жестоко.
- Что вы там расселись, шкуродеры иллирийские?! - рявкнул он, как только умолкли двигатели "юнкерса". - Всем выйти и оцепить аэродром!
Все как один рослые и до угрюмости молчаливые, эти коммандос, облаченные в такие же, как у их командира, куртки, соскакивали на бетонные плиты и, повинуясь командам унтер-офицеров, направлялись в отведенный им сектор оцепления. Наблюдая за ними, Штубер ощущал, что с прибытием Свирепого Серба с его зомби-воинами он вдруг почувствовал себя увереннее.
Оцеплять аэродром никакой необходимости, конечно, не было: он находился внутри "Альпийской крепости" и достаточно хорошо охранялся гарнизонами местных дотов. Однако Свирепый Серб действовал именно так, как обязан был действовать командир десантников при высадке на любой незнакомой местности или в зоне боевых действий.
Еще через несколько минут, после короткого техосмотра двигателя, пилот вновь запустил его и поднялся в воздух, а над окрестными вершинами уже заходил на посадку второй самолет.
- Сколько всего зомби-воинов решено было перебросить сюда, гауптман? - спросил Штубер, как только Арсен Ведо-вич, он же - Свирепый Серб, приблизился к нему для доклада.
- Триста пятьдесят человек, - гортанно прокричал командир отряда зомби. - Рад, что мы снова служим вместе, господин комендант!
- Это вы… радуетесь, Ведович?! Что-то раньше я за вами такой способности не замечал. Особой сентиментальности тоже не обнаруживал.
- Потому что пришлось какое-то время послужить с обычными пехотными командирами вермахта. Они не понимают, что такое зомби, понятие не имеют, в чем особенность зомби-воинов, вообще многого не понимают и даже не хотят понять.
- Ну что вы хотите, Ведович: пехота - она и есть пехота.
- Кстати, в разряд воинов мы перевели наиболее подготовленных зомби из подразделений зомби-шахтеров, зомби-охранников, а также из аварийной и прочих команд.
- Где же остальные?
- На какой-то секретной военно-морской базе субмарин "Фюрер-конвоя". "Стаи "Фюрер-конвоя", как ее называют сами подводники.
- Их куда-то отправляют? - насторожился барон. Он знал, что скрывается за определением "Фюрер-конвой", поэтому тут же вспомнил о недавнем разговоре с Борманом.
- Пока нет. Как мне было сказано штандартенфюрером Овер-беком, пока что они проходят ускоренную военно-морскую подготовку на субмаринах. Мы же в это время будем проходить специальную горно-ледовую подготовку на все еще заснеженных альпийских лугах, - прошелся он взглядом по вершинам окрестных гор, пытаясь убедиться, что они все еще заснеженные.
- Армейская метеосводка утверждает, что завтра здесь, - указал пальцем на взлетную полосу, - снова будет лежать снег, - успокоил его Штубер.
- Это хорошо. Нам приказано: две недели прожить, зарываясь в снега. Окопы в снегу, блиндажи из снега, лежанки тоже из хорошо утоптанного, прикрытого плащ-палатками снега.
- Приходилось воевать в России?
- В югославских горах своего снега хватает, - сдержанно возмутился Свирепый Серб.
- Хорошо: две недели горно-ледовой подготовки на склонах и перевалах Альп…
- И в горных пещерах, - уточнил Свирепый Серб.
- Что за этим последует?
- Потом нас поменяют с командой зомби-подводников, чтобы тоже обкатать на субмаринах. Адмирал Дениц желает заранее знать, как зомби-воины поведут себя во время длительного плавания под водой, во чревах его субмарин. Некоторые офицеры "Фюрер-конвоя" опасаются, что во время длительного перехода зомби могут взбунтоваться, погубив при этом и себя, и экипажи.
- Но ведь страхи эти вполне обоснованы, а, как вы считаете, Свирепый Серб, повелитель зомби? Плаванье-то будет немыслимо длительным.
Офицеры встретились взглядами. Они прекрасно понимали, что ускоренной морской и горно-ледовой подготовке могут предавать только солдат, которым предстоит отправляться в Антарктиду. Однако вслух название континента произнесено так и не было. Хоть какая-то дань режиму исключительной секретности все же должна была отдаваться.