Он с трудом помнил, как добирался до номера. Казалось, что сознание уже отделившись от тела, летало где-то поблизости, подталкивало в спину такое неловкое тело, смотрело на него сверху. Он шел на автопилоте, почти закрыв глаза.
- Спать, - только и смог промычать он, увидев кровать.
Удивительно, но у него еще хватило сил стянуть с себя кроссовки, и даже майку с джинсами. Лучше уж потерпеть еще несколько секунд, зато потом спать будешь со всем комфортом. Игорь упал в кровать чуть раньше. Ему было наплевать на одежду и обувь.
В эти минуты они не услышали бы ни рева сирен, возвещавших о начале авианалетов, ни взрывов бомб. Их ничего бы не смогло поднять с кроватей, даже трубы страшного суда.
Сергей разлепил веки оттого, что в них бил яркий солнечный луч. Было чуть за полдень, на завтрак они не успели. Есть не хотелось, спать, впрочем, тоже. Там в бомбоубежище, Сергей поболтал с коллегами, живущими в "Палестине" и те сообщили, что на две съемочные группы они снимают трехкомнатный номер. Игорь с Сергеем могли занять одну из этих комнат. Все апартаменты было удобнее оплачивать в складчину, а то, когда они принесут счет за проживание в бухгалтерию, там у всех глаза на лоб полезут от проставленной в нем суммы.
Сергей поднялся с кровати, подошел к Игорю и стал его тормошить.
- Эй, соня, вставай. Переселяться пора.
- Фрукты принесли? - спросил Игорь, просыпаясь.
- Нет. Ты вчера совсем не воздавал хвалу Саддаму Хусейну.
- Разве? - удивился Игорь. - Мне казалось, что я много хорошего наговорил в адрес иракского лидера, - при этих словах он отчего-то водил головой по сторонам, как будто хотел понять - где же установлены жучки, и в каком положении его будет лучше слышно.
- Не судьба, значит. Ты, конечно, можешь остаться здесь еще на одну ночь…
- Не дождешься!
Они взяли такси, доехали до "Палестины", поднялись на тринадцатый этаж, где снимали номер коллеги.
- Красота какая, - сказал Игорь, оказавшись в номере.
Одна из комнат выходила на дворец Саддама Хусейна, другая - на реку Тигр и комплекс правительственных зданий, а из холла открывалась чуть ли не на сто восемьдесят градусов панорама всего Багдада. Причем из-за того, что номер располагался высоко, город лежал буквально под их ногами и по высоте с "Палестиной" могли сравниться лишь несколько зданий. В их числе была гостиница "Шератон". Но там мало кто селился. Большая часть номеров пустовала то ли оттого, что в гостинице не работало водоснабжение, то ли была неисправна канализация. Возможно, что там просто были слишком дорогие номера. "Палестина" и "Шератон" навевали воспоминания о башнях-близнецах, которые так эффектно рухнули, точно в их несущие опоры заложили взрывчатку.
- Когда нас начнут херачить, - продолжал Игорь, меряя шагами просторный холл, - ну в смысле бомбить, - поправился он, хотя его никто и не слушал, а кто слушал - и без этих поправок понимал, о чем он толкует, - то отсюда никуда и уходить не надо будет. Все из окна видно. Весь город.
- А ты не думаешь, что гостиница очень уж хорошая мишень? - спросил Сергей. - Над остальными зданиями возвышается так, что прямо сама просится под ракетный обстрел.
- Американцы знают, что это гостиница, а не стратегический объект… - начал было Игорь.
- Это их когда-нибудь останавливало? - тут же перебил его Сергей.
- Нет, вообще-то, - согласился Игорь, - но у них ведь оружие высокоточное… - мысль свою он продолжать не стал. Сам хорошо знал, что американцы очень часто стреляют мимо, а под их обстрелом оказываются жилые кварталы. - Ну ладно, - отмахнулся Игорь, - уж очень здесь вид хороший. Жалко такую возможность не использовать.
Чем-то это все напоминало причитания командира орудия из старого фильма по книжке Юрия Бондарева. Там вот он тоже все жалел, что ему приказали сменить позицию, но до нее так и не добрался, потому что расчет, которым он командовал, встретил по дороге немецкие танки, развернул свое орудие в боевую позицию, и прежде чем их накрыло сразу несколькими попаданиями, успел сделать лишь один выстрел.
Превосходный номер превратился в некое подобие общежития. Сергею с Игорем достался холл с двумя раскладывающимися диванами, которые отлично заменяли кровати. Среди достоинств холла было то, что он размерами превосходил две других комнаты, а недостатком - то, что, по сути, он представлял из себя проходную комнату. Если кто-то из обитателей номера хотел сходить в туалет, ему обязательно надо было идти туда через холл. Такие постоянные хождения, особенно среди ночи, сильно раздражали, но Сергей вспомнил, что грядущей ночью мешать ему спать будут вовсе не соседи, а американская авиация. От таких мыслей сделалось немного грустно. Не хотелось, чтобы эта ночь наступила. Помнил он налеты натовской авиации на Белград. Такое не забудешь.
Помимо людей в номере жил еще и маленький попугай, чуть больше волнистого. Перья у него были зелеными, а хохолок - желтым. Он летал по комнате, совершенно не опасаясь обитателей, порывался сесть на плечо и брал пищу изо рта. Незадолго до начала войны одна из съемочных групп купила его на базаре, причем очень дешево, даже по местным меркам. Попугай был политкорректным. Никаких ругательных слов о местном лидере или о президенте США - не говорил. Он вообще ни слова не говорил. Однако стоило обитателям номера завести беседу, как он тут же появлялся поблизости, садился на диван, люстру или на что-то еще, что ему в тот момент приглянулось, и сразу же встревал в разговор, радостным чириканьем. Никто уж и не помнил, отчего попугая назвали Вовка-бакчи.
Как только в номере появились новые жители, попугай тут же прилетел с ними знакомиться.
- Весело у вас тут, - сказал Сергей, подманивая попугая, - домашней птицей обзавелись.
Правительственные учреждения еще должны были работать. Сергей решил все-таки испытать удачу, попробовать получить аккредитацию, но все традиционные схемы здесь просто не работали.
- Вы же без нас все равно никуда не поедите снимать, - пояснял Сергею сотрудник местного аналога ФСБ, занимавшийся работой с русскими журналистами, - мы вам будем давать сопровождающего. Вам и разрешения никакого не надо будет на съемку, если рядом будет находится наш сотрудник.
Громов во время многочисленных поездок на ближний восток понял, что что-то доказывать местным чиновникам не имеет никакого смысла. Они тебя выслушают, вежливо кивая в ответ, а потом скажут то же, что и говорили прежде, то есть: "приходите завтра" или "разрешение выдать не могу".
Надеюсь, они не подселят к нам своего сотрудника, подумал Сергей, который будет смотреть за тем, чтобы мы и по ночам ничего сами не снимали? У нас мест нет. Если подселят, будет он на полу, на коврике лежать.
От таких мыслей он улыбнулся, а чиновник неправильно понял причину его веселья и сообщил о том, что никаких проблем со съемками не будет - иракцы всегда готовы помочь русским, и благодарны им за то, что они выступают против американской агрессии.
Для работы с русскими журналистами иракцы создали специальный отдел, но его руководитель полковник Ахмед отдавал предпочтение лишь одному из телеканалов, ездил только с его представителями по ночному городу, сообщал им адреса разбомбленных объектов и разрешал их снимать. Между прочим, этого без сопровождающего лица делать было нельзя.
Всем остальным Ахмед рассказывал какие-то небылицы. Он точно нарочно отправлял их по неверному следу, так что вскоре, после нескольких проколов, среди журналистов о нем стали ходит шутки-прибаутки. Например, кто-то рассказал, что сегодня ночью разбомбили "Талялям". Все естественно отправлялись туда, но оказывалось, что министерство информации стоит нетронутым.
- Кто тебе сказал, что "Талялям" разбомбили? - спрашивали тогда у того, кто первым об этом заикнулся.
- Полковник Ахмед, - следовал ответ.
- Да что же ты сразу не сказал? Мы бы тогда куда-нибудь в другое место поехали.
Полковник Ахмед стал именем нарицательным, обозначавшим источник информации не заслуживающий доверия. Но своим фаворитам, то есть тем, кто ему отстегивал взятки, он исправно сообщал верные сведения.
Громов хотел узнать сколько они ему платят, но все как-то не подворачивался удобный случай, да и не смог бы он перекупить этого полковника, да и не стал бы этого делать. Беда была в том, что без взятки никто сопровождать журналистов по ночному городу не хотел.
Возможно, тот чиновник из иракского ФСБ тоже хотел выдоить у Сергея немного денег, но тому совершенно не хотелось платить за это из собственного кармана. Ему ведь никто не даст документ, заверенный печатями, в котором будет прописано - сколько Сергей сунул денег чиновнику, а без этой бумажки в бухгалтерии расходы не возместят.
- Не переживай, - успокаивал Игорь своего друга, - если уж так приспичит, то давай из своих суточных заплатим. Фиг с ними.
- Посмотрим, - сказал Сергей.
- Да и зачем ночью на место ехать? Ты что забыл - какой у нас вид из номера открывается? Нам и этого будет достаточно. Я тебе так из номера наснимаю, что на классный сюжет хватит.
Но ему даже снимать ничего не пришлось, потому что на крыше одного из высотных зданий были установлены четыре видеокамеры, направленные в разные стороны. Картинка с них тут же передавалась по спутнику во все точки мира, так что происходящее в Багдаде - в прямом эфире, мог видеть любой, у кого есть спутниковая антенна. Сергея попросили сделать прямое включение на вечерний выпуск. Когда решали, что будут показывать, то сошлись во мнении, что картинки с этих четырех камер будет достаточно, чтобы перекрыть слова Сергея. У зрителей появилось бы ощущение присутствия на месте событий.
Возле "Таляляма" были построены пандусы, на них установили камеры и оборудовали позиции для прямых включений. В одно и тоже время могло выходить несколько человек. Эмоциональные выступления соседей сбивали с мысли. Хорошо еще, что все они говорили на абсолютно разных языках. Игорь, подготавливая видеокамеру к включению, изредка поглядывал на небеса.
- Думаешь, вот сейчас бомбежка начнется? - спросил его Сергей.
- Мне кажется, они позднее начнут бомбить. Ночью. А сейчас еще рано. Конечно, было бы эффектно, если все начнется, когда ты в прямой эфир выйдешь, - Игорь хитро подмигнул. - Как будто ты за эти спецэффекты пендосам заплатил.
- Типун тебе на язык, - отмахнулся от него Сергей.
На "Таляляме" все еще находилась позиция ПВО.
О ней теперь знали и американцы, так что министерство информации будет одним из первых объектов, который подвергнется бомбардировке, и было бы очень опрометчиво оказаться где-то поблизости, когда здание начнет разваливаться, после того, как в нее угодят ракеты.
Судя по часам - эфир уже пошел, но Сергей все никак не слышал в наушнике звук из студии. Он показал это знаками техникам. Те его успокоили жестами, пытаясь объяснить, что студию он услышит только когда дело дойдет до его включения. Он знал с точностью до нескольких секунд, когда будет в прямом эфире. Наконец он услышал в наушнике сообщение об Ираке, редактор писал его, основываясь на том, что передавали информационные агентства. Громов появился на экране и ведущий, представив его, задал первый вопрос. Порядок их был заранее обговорен, и поэтому можно было отвечать, даже не особенно к ним прислушиваясь.
- Что творится на дорогах, ведущих к Багдаду?
Громов в течение минуты рассказывал, о том, что дороги почти пустые, машин очень мало, а на бензоколонках очереди за бензином.
- Готов ли Багдад к обороне и обстрелам?
Он поведал о баррикадах на улицах, о системах ПВО. Он не сказал только, что против самой современной армии мира, Ирак долго не продержится и Багдад тоже, если только его не будут защищать так же, как защищались японцы во время Второй мировой войны. Тогда каждый японец, при надобности, мог стать камикадзе и готов был с радостью отдать жизнь за императора и свою родину. Американцы знали об этом, подсчитали в какие потери им выльется оккупация Японии, и решили, что лучше обойтись пока что двумя ядерными взрывами, а если Япония не капитулирует, то продолжить атомные бомбардировки пока это не произойдет. Иракцы так обороняться не будут.
- Насколько активна американская авиация?
- Багдад пока что не бомбят.
Этот вопрос был последним.
- Все теперь. Все ОК, - Сергей показал техникам большой палец, когда прямой эфир закончился.
- Мы есть пойдем? - спросил Игорь, сворачивая провода и снимая камеру со штатива.
- Все бы тебе брюхо набить.
- А ты что на диету сел? Не толстый вроде.
- Не сел. Пошли - поедим. Завтра надо будет чего-то снимать. Картинкой только с камер мы не обойдемся.
- Да я разве против? - демонстративно удивился Игорь. - Я всегда рад немного поработать.
Игорь поставил камеру на штатив в центре холла, сел рядышком и стал задумчиво смотреть в окно. Он просидел так чуть ли не час. Давным-давно на город спустилась ночь и для того чтобы не привлекать самолеты погасли почти все огни.
Громов подумал, что наверняка бомбить прилетят на рассвете. Это самое удобное для летчиков время, поскольку зенитчики, всю ночь простоявшие возле орудий, от усталости начинают засыпать, а реакция у них замедляется настолько, что они не могут поймать даже рукой комара.
Он лег на диван, так просто было удобнее ждать налет, и чтобы не заснуть - включил телевизор. Это не помогло, и вскоре Громов задремал, но минут через десять очнулся. Игорь все так же сидел возле камеры.
- Ты бы спать лег, - посоветовал ему Сергей, - успеешь к камере, если бомбить начнут. Сирена заранее предупредит, у тебя будет куча времени.
Говоря все это, он вспомнил одного оператора, с которым он снимал какую-то нудную пресс-конференцию. Она затягивалась, было вообще непонятно, когда начнется, а оператор жил далеко за городом, на дорогу до работы тратил часа два, поэтому, чтобы поспеть вовремя - ему приходилось вставать еще затемно. Он никогда не высыпался и использовал каждую минуту, чтобы хоть немного вздремнуть. Перед той пресс-конференцией, он конечно задремал. Немного погодя Громов решил вовсе ее не ждать, потому что вполне мог и без нее сделать сюжет. Он подошел к оператору, чтобы сказать, что они уезжают, тронул его за плечо. Так вот оператор, после этого, еще не проснувшись, совершенно рефлекторно, с закрытыми глазами, кинулся к штативу с камерой. Он спросонья подумал, что пресс-конференция уже началась и, значит, ему надо видеокамеру немедленно включить.
- Ну, ты дал, - смеялся над ним после Сергей, - ты прям как зомби к камере пошел.
- А что, - тоже смеялся оператор, - реакция-то правильная была.
- Правильная, - улыбаясь, соглашался Громов.
Игорь оставил камеру на штативе, лег на второй диван и сонно спросил:
- А может, они и не будут сегодня бомбить?
- Будут, если уж не бомбить, то хотя бы прилетят точно, для того чтобы надавить психологически. Станут прилетать каждую ночь. Разве не помнишь, как все это бывает?
- Помню, - сказал Игорь.
Через несколько минут, Громов услышал посапывание оператора. Оно не очень мешало. Вот если бы Игорь захрапел, тогда заснуть было бы труднее. Пришлось бы толкать оператора в бок, чтобы он храпеть перестал.
Тревогу все-таки объявили в шестом часу утра. Громов проснулся от воя сирены, а потом еще несколько секунд лежал, пытаясь понять, что происходит.
Он видел, как Игорь подбежал к камере, занял за ней боевую позицию, совсем как зенитчики на крыше "Таляляма". Он ждал, что вот скоро начнут вспухать в разных частях города взрывы, посматривал в видоискатель, потом окидывал взглядом панораму города, но взрывов так и не дождался. Он все никак не мог разглядеть - бегут ли по улице люди в бомбоубежище. Сами они туда спускаться не намеревались. В каком-то старом фильме о блокаде Ленинграда один ученый высчитал вероятность того, что в его дом попадет бомба и она оказалась очень мала. Он долго не спускался в бомбоубежище, но однажды соседи его там все-таки встретили.
- А вы что тут делаете? - спросили они у ученого.
- Да вот решил спуститься, а то в Ленинграде был всего один слон в зоопарке, так и его разбомбили, - отвечал, стесняясь, ученый.
Был ли в Багдаде слон? Будут ли Сергей с Игорем спускаться в бомбоубежище, если этого слона разбомбят?
Американцы вновь не бомбили. Самолеты пролетели мимо.
- Успеем еще немного поспать, - сказал Игорь, когда объявили отбой воздушной тревоги.
- Успеем.
Ломать голову над тем, что снимать поутру, не пришлось. Обо всем позаботилось министерство информации, подготовив для русских журналистов тематическую поездку по Багдаду, жители которого плюют с высокой колокольни, вернее с минарета на все эти авианалеты. Поездку организовывали с пропагандистской целью, а маршрут, наверняка, был согласован на самом верху, хотя вряд ли лично Саддам Хусейн тыкал в карту города карандашом, объясняя своим подчиненным - куда можно журналистов везти, а куда не стоит.
Зная, что показывать, наверняка, будут потемкинские деревни, никто, тем не менее, отказываться не стал.
К "Палестине" подогнали автобус и повезли журналистов кататься по городу. В любой момент автобус можно было остановить, если кто-нибудь видел из окна интересную сценку на улице, и ему хотелось ее запечатлеть на видеокассету. Обычно остальные пассажиры соглашались с этой остановкой, выходили на улицу и начинали снимать все подряд.
Город пытался жить повседневной жизнью, вот только народа на улицах было очень немного. Торговцы открывали витрины магазинов, старались зазывать прохожих, а, увидев журналистов в сопровождении представителей властей, напускали на себя грозный вид, демонстративно размахивали кулаками и кричали в едином порыве слова мантры: "Буш - собака".
Накануне этой командировки Сергей отсматривал в архиве материалы коллег, сделанные в Ираке. Ему запомнился сюжет о русскоязычной школе. Так вот дети в том сюжете держали в руках плакаты, на одном из которых было написано: "Путин наш друг", а на другом: "Буш - собака". Собаки здесь были самыми презираемыми животными, самыми бесправными. Сергей, правда, не видел, чтобы их закидывали на улице камнями, но подозревал, что такое случается.
На одном из переулков стояло несколько мальчишек. Они держали в руках банкноты с изображение иракского лидера и кричали: "Саддам Хусейн - наш президент". Выглядело все это очень колоритно. Игорь буквально руки от удовольствия потирал, снимая происходящее, а на лице его было такое умиленное выражение, как у кота, который вдоволь наелся вкусной сметаны. Надо признать, разработавший сценарий поездки потрудился неплохо. Похоже именно этими банкнотами мальчишкам и заплатили за участие в шоу. На митинги в Москве тоже часто приглашают массовку с какой-нибудь киностудии, а статистом дела нет - ходить ли на втором плане на съемках фильма или на митинге создавать массовость. Главное - сколько тебе заплатили.
Мальчишкам заплатили не очень много. Гораздо меньше, чем получает статист в голливудских постановках. Это и понятно. Масштабы разные. Да и зарплата в двадцать долларов в месяц, которую получал учитель, считалась в Ираке неплохой. Правда в местной валюте эквивалентная сумма была с большим числом нулей.