Какой-то шум послышался с парапета, где стояла камера для включения. Там началась суета. Сергею не хотелось отвлекаться от текста и выяснять - что же там стряслось. Наверняка, в самый последний момент, прямо перед эфиром, а то и во время него, пропала связь или картинка, а теперь техники пытаются за несколько секунд выяснить причину поломки и устранить ее. Вообще-то, если это не получится, то и его включение может не состояться. Вот не хотел он сейчас об этом думать. Сначала следовало придумать текст сообщения, и лишь потом появится время на все остальное.
- Где эта американская скотина? - вдруг услышал он, поднял голову от листочков, увидел, что по лестнице, оглядываясь, быстро спускается Артур - корреспондент, с которым они делили номер.
- Это ты о чем? - спросил Громов.
- Тут мимо тебя никакой американец не пробегал? - спросил Артур.
- Слушай, ну я вообще-то за этим не следил, но, кажется - нет. А что, ты решил устроить охоту на всех американцев?
- Нет, не решил, - отмахнулся Артур, - но одну звездно-полосатую скотину надо бы проучить!
- Да в чем дело-то?
Так Громов выяснил, отчего была суета возле камеры. Как оказалось вовсе не из-за того, что связь со студией пропала. С ней все было в порядке. Артур стоял возле своей камеры, до нее было метра два с половиной, не больше, и вот во время прямого эфира между ним и камерой прошел американский техник, на несколько мгновений заслонив картинку. Путь в обход - был, так что технику необязательно было идти между камерой и корреспондентом. Да и если бы никакого прохода не было, то в таких случаях все равно все, каким бы важным не было дело, ждут - когда эфир закончится, стараются молчать или говорить как можно тише, чтобы не мешать коллегам и не сбивать их с мысли. А для американца этот общепринятый закон был не писан. Техник вел себя как-то неадекватно, руки у него болтались вдоль тела, и двигался он неестественно, точно укурился травки. Эту накладку могли и вовсе не заметить, если в тот момент, когда американский техник прошел перед камерой, картинку перекрыли кадрами налета.
Ну, прошел и прошел - с кем не бывает, подумал Артур, некрасиво конечно, но да ладно.
Он продолжил эфир, и вдруг краем глаза увидел, что техник возвращается и идет тем же маршрутом, что и раньше. Оператор выскочил ему навстречу и, бросив свою камеру, замахал руками, потому что сейчас было важнее техника остановить. Оператор показывал, что сейчас идет прямой эфир, хотя техник и сам мог бы об этом догадаться. Американцы, конечно, в большинстве своем, тупые, но не настолько же, чтобы не понимать элементарных вещей. Так вот техник оператора просто оттолкнул и вновь прошел между камерой и Артуром, опять испортив картинку. Артуру оставалось говорить несколько секунд. Он попрощался, отстегнул микрофон, подошел к американскому технику и ничего не говоря, смачно заехал ему кулаком в челюсть. Удар этот сбил американца с ног. Артур не стал его добивать ногами, стоял и ждал, когда наглец поднимется, чтобы заехать ему во второй раз. Тот ведь два раза испортил картинку, и должен был получить соответственное количество оплеух. К Артуру бросились турецкие техники, повисли у него на руках, стали успокаивать, а американец в этот момент, воспользовавшись суетой, куда-то улизнул.
- Вот никак это чмо найти не могу, - разочарованно закончил свою историю Артур. - Надо бы ему по бубну настучать.
- Молоток ты, Артур, - сказал Сергей, посмеиваясь, - так и надо с этими американскими свиньями поступать, а то возомнили себя властелинами мира. Но ты не боишься, что когда они в Багдад войдут - этот техник будет тебя искать, чтобы отомстить? Он ведь тогда будет под защитой американской армии, - пошутил Громов.
- Ну да, они смелые, когда знают, что им в отместку ничего не будет, а если дело керосином пахнет, то начинает у них очко играть. Да клал я с высокой колокольни на этих американцев.
- Где ты тут колокольню увидел? С минарета придется, богохульник.
- Ага, - засмеялся Артур. Настроение у него заметно улучшилось, а турки уже стали слагать легенды о том, как он одним ударом сбил пендоса с ног.
- Прости, не смогу тебе помочь. Мимо меня он точно не проходил. Ты его возле камеры подожди, - посоветовал Сергей, - он ведь для чего-то приходил, провода какие-нибудь сматывать решил, чтобы убраться отсюда. Он за ними вернется. Вот ты его и встретишь. Только, наверняка, не один придет. Приведет с собой дружков, сколько найдет.
- Я его подожду. Но что-то мне подсказывает, что он уже не придет. Притопает за этими проводами кто-нибудь другой.
- Смотри, не разожги международный конфликт.
- Постараюсь, - сказал Артур.
После первого дня массированных налетов, над городом образовалась устойчивая пылевая завеса, накрывшая его точно шлейфом. Это была некая замена утраченным системам ПВО, ведь пылевая завеса сильно усложнила жизнь тем, кто наводил бомбардировщики на цель. Видимо она сводила с ума тонкие электронные приборы точно так же, как полоски фольги, которыми самолеты во время второй мировой войны обманывали радарные системы противника.
Пыль летала по всему городу, лезла в ноздри при каждом вздохе. На улицах лучше было находиться в респираторах или марлевых повязках, как у жителей Токио, которые без таких приспособлений на улицу вообще не выходят. С марлевой повязкой Сергей ходить не хотел, а банданы, для сооружения повязки наподобие той, какие носили ковбои и грабители банков на диком западе, у него не было. Для этих целей еще отлично подходил арабский платок, в среде русских давно получивший прозвище арафатка в честь лидера Палестинской автономии. Но пока Сергей стойко терпел все невзгоды, без его помощи.
В гостинице лучше было не открывать окна, потому что при этом комната могла всего лишь за несколько часов покрыться тонким налетом пыли. Она не даст заснуть ночью. Будет казаться, что вместо простыни, тебе постелили лист наждачной бумаги.
Иракцы посчитали, что пыль - слишком слабая защита и по всему периметру города подожгли несколько десятков цистерн с мазутом. Сергей испугался, когда впервые увидел этот едкий черный дым, окруживший город со всех сторон. Казалось, неприятель взял город в кольцо и хочет просто выкурить его обитателей. В какую бы сторону не подул ветер, он все равно накрывал город черным облаком. Небеса потемнели. Днем стало так же сумрачно, как вечером. А американцы стали очень часто промахиваться.
Сергей с Игорем решили, что бегать от бомб занятие бесполезное. Откуда они прилетят было неясно. И это могло случиться в любое время. Не будешь же вечно в бомбоубежище сидеть, да и не спасет эта переделанная под него автомобильная стоянка от ракет, способных пробить несколько этажей, и взорваться только в подвале. От этого все здание рушилось, как человек, у которого подрубили ноги - за несколько секунд.
Иракцы, чтобы хоть как-то развлечь иностранных журналистов, вновь организовали тематическую экскурсию по местам обстрелов.
Первая остановка была возле университета. Он почти не пострадал от авианалетов, но возле него в асфальте зияли две огромные воронки. В самом университете выбило взрывной волной несколько стекол в окнах, а осколки пробили портрет Саддама Хусейна, что висел перед входом. Этот портрет чем-то напомнил Сергею портреты Ленина, которые когда-то украшали улицы всех городов в Советском Союзе, но там художникам пространства для творчества было немного. Ленина изображали в кепке или без нее, но всегда в черном строгом костюме, а вот Хусейн красовался на этом плакате в черной мантии и четырехугольной шапке, будто был почетным профессором университета. Вероятно, Хусейн изредка устраивал фотосессии, где снимался в различных костюмах, в зависимости от того, где плакат намеревались повесить: если рядом с мечетью, то лидер Ирака позировал в наряде священника, а если возле армейской части - то в камуфляжной форме и с ружьем или автоматом в руках. Интересно, в чем он мог бы позировать для плаката, который предполагалось повесить возле детского сада?
Казалось, что американцы метили как раз в здание университета или скорее - в портрет, но уничтожать наружную рекламу - слишком нерационально, да и сам университет никак нельзя было причислить к стратегическим объектам. Впрочем, в любом случае, ракеты чуть сбились с курса и не долетели до него. И только когда Сергей подошел поближе, встал чуть ли не на самом краю сперва одной воронки, а потом другой и заглянул вниз, он понял, что американцы хотели попасть именно сюда. Он увидел на дне воронок перерезанные, развороченные кабели, которые сплелись между собой, точно клубок отвратительных змей. Раньше их тела были красными, синими, зелеными, желтыми, а может даже и серебряными, но теперь все они обгорели, стали черными.
- Ого, точнехонько по линиям связи долбили, - прокомментировал увиденное Игорь.
Как раз вот эти воронки показывать журналистам не стоило, ведь они доказывали, что американцы напрасно свои боеприпасы не используют, что мирное население не убивают, а стреляют лишь по инфраструктуре Багдада. Экскурсоводы быстро осознали свою ошибку, забирать отснятые кассеты не стали, но отвезли на рынок, куда угодило сразу две ракеты в тот момент, когда здесь шла торговля. Бойкая или нет - Сергей не знал. К тому времени, как он приехал на рынок, убитых уже убрали, раненных развезли по больницам и лишь на асфальте то и дело попадались пятна запекшейся крови, которые смывать никто пока не собирался.
То ли в системе наведения произошел сбой, то ли система ПВО, пока ее не уничтожили, повредила хвостовые оперения этих ракет, вот они и сбились с первоначального курса, взорвавшись на рынке.
Сотрудник "Таляляма", сопровождавший журналистов, показал пальцем на одно из этих пятен, потом присел рядом, и стал рассказывать, что здесь стряслось. Он говорил по-арабски и сопровождал свой рассказ эмоциональными жестами. Вскоре вокруг него собралась большая толпа то ли торговцев, чьи прилавки пострадали во время бомбежки, то ли прохожих, которым повезло уцелеть во время налета. Ни слова не понимая по-арабски, Сергей мог без труда догадаться о большей части того, что они говорили. Они манили за собой журналистов и водили их по рынку, показывая дырки от осколков - в стенках магазинчиков, на прилавках и в асфальте. Один из прилавков был залит кровью, как будто здесь разделывали мясную тушу. Кровь чуть подсохла, но все равно пахла отвратительно.
- В больницу поедем раненых снимать? - спросил Игорь.
- Если повезут - то поедем, - сказал Игорь.
В больницу их так и не доставили, очевидно, этого пункта в экскурсии не было, а чтобы он появился - требовалось много согласований. Но и то, что они сняли во время этой экскурсии, Громова вполне устраивало.
Он так и не успел дойти до автобуса, когда за несколько минут небо потемнело, точно наступило затмение. Ему не хотелось думать, что американцы применили здесь какое-то секретное оружие. Потом небо приобрело какой-то кровавый оттенок. Такое должно висеть над адом. Оно стало красным, как будто повсюду пылали пожары. Наверное, такое же небо висит над Марсом.
Громову в эти минуты совсем не хотелось оказаться на месте тех, кто высаживается на марсианскую поверхность и стоит под этим страшным небом, все никак не решаясь воткнуть в красный песок древко с флагом своей страны. От такого зрелища могут сдать нервы даже у самых стойких людей, кого вид крови нисколько не смущает.
Было такое впечатление, что пришло время страшного суда. Сейчас с небес начнут спускаться архангелы или кто уж там должен спустится с небес, чтобы забирать души праведников на небеса, а грешников … Лучше уж спрятаться где-нибудь, хотя бы в ближайшем доме, чтобы тебя никто не нашел или зарыться в землю. Но дома стали мрачными, мертвыми и чужими, а Сергею показалось, что их населяют мертвецы. Они сейчас начнут выбираться из своих жилищ - искать тех, кто еще остался жив.
- Что это? - спросил Игорь.
Ответа он не ждал, знал ведь, что никто ему не ответит.
Автобус, на котором они приехали, вдруг показался тем местом, где можно спрятаться от новой напасти, как можно было спрятаться в детстве от ночных кошмаров, если накрыться с головой одеялом.
- Песок, - успокоил всех сопровождающий, - это только песок. Начался ураган. Называется Хамсин.
Сергей подумал, что идея спрятаться в автобусе - не самая хорошая. Его ведь может унести ураган, как он унес домик с Элли, перенес его через неприступные горы, и она оказалась в Волшебной стране. Но если этот ураган подхватит их автобус, то никакой волшебной страны они не увидят. Они вообще больше ничего не увидят в этой жизни.
- Это знак, - услышал Сергей, но так и не понял, кто это сказал.
Он увидел, что знакомый фотограф, который работал на одно из иностранных агентств, в упоении снимает это красное, кровавое небо. Потом он узнал, что когда тот послал свои фотографии в Москву, ему сказали, что они вышли очень хорошие, беда только в том, что он забыл поменять фильтр на фотоаппарате. В Москве не поверили, что вот так может где-то на земле выглядеть небо.
Солнце едва-едва проглядывалось за плотными тучами песка, которые ветер принес из пустыни, но ураган прошел стороной, так и не затронув город.
Вечером в гостинице они сели смотреть телевизор, но там транслировались лишь местные каналы, а по ним шли очень однообразные передачи - несколько пропагандистских роликов, которые гоняли по кругу, так что если посидеть возле телевизора час-другой, то выучишь их наизусть.
Сергей думал, что по телевизору выступит с речью Саддам Хусейн, чтобы вдохнуть силы в свой народ. Но на экране он так и не появился. То ли не отошел от шока, то ли ему так еще не подготовили речь. Хотя, что может быть проще? Такие речи писались и не раз, можно на худой конец скомпилировать ее из нескольких, а начать, к примеру, со слов: "братья и сестры…".
В одном из роликов иракцы демонстрировали оперение сбитой ракеты, они вертели его в руках, хвастаясь перед камерой, как рыбаки пойманной рыбой.
- Ой, - сказал Игорь, хотел добавить, что он тоже это снимал, но так и не успел, потому что как раз в эту секунду в ролике показали его с камерой на плече.
- Ой, - сказал Громов, - так ведь это ты.
- Я, - согласился довольный Игорь. - Это же возле "Таляляма" снимали. Помнишь - там неподалеку ракета взорвалась? Вот я ее и снял, пока ты к включению готовился, ну а кто-то из местных - снял меня.
- Боюсь, что ты теперь у американцев в черном списке.
- Почему?
- Ты думаешь, они по головке погладят тех, кто в иракских пропагандистских роликах снимался?
- А меня никто не спрашивал. Вообще-то гонорар мне положен, за съемки в ролике. Не знаешь, сколько за это дают?
- Полгода в Гуантанамо, - пошутил Сергей, - ну, может, тебе срок немного скостят.
- Ха, - сказал Игорь, - не дождутся. Жаль только переписать этот ролик нельзя. Я бы с удовольствием переписал.
- Показывать знакомым?
- Да.
- Спроси у полковника Ахмеда. Может, он поспособствует.
- Ты же знаешь, что от него зимой снега не допросишься.
- Здесь снега ты вообще не достанешь.
- Ролик, похоже, тоже. Будь магнитофон - с телевизора списал бы.
Игоря показали мельком, всего на несколько секунд, а теперь показывали, как в двух шагах от какого-то религиозного центра маршировали люди с автоматами. Они размахивали оружием и что-то кричали. Наверное, что готовы отдать жизнь за своего лидера и свою родину. Но Сергею с трудом верилось, что из них получатся хорошие камикадзе.
- Надоело мне смотреть эту ерунду, - сказал он Игорю. - Давай переключим канал или ты хочешь дождаться, когда тебя опять покажут?
- Хочу, но, боюсь, нескоро это будет. Переключай, а лучше пошли - поедим чего-нибудь.
Насчет "чего-нибудь" - это Игорь дал маху. Выбор в местных ресторанчиках оказался не очень богатый; разными способами приготовленные рис и курица. Впрочем, для желудка это было куда полезнее, чем та гадость, что должны были сейчас, уже вернувшись на базы, есть пилоты американских бомбардировщиков.
Раз в два-три дня в "Шератон", что находился по другую сторону дороги от "Палестины" приезжали иракские военные, собирали журналистов в огромном конференц-зале, чем-то напоминающим тот, где проводят в Москве брифинги сотрудники российского министерства иностранных дел. Однажды в том зале собирал пресс-конференцию сильно постаревший "Крутой Уокер" - Чак Норрис. Для того, чтобы выглядеть фотогеничнее, он наложил на лицо толстый слой грима, но иракские военные к таким ухищрениям не прибегали, хотя тоже работали на публику. Они развешивали огромные карты и на хорошем английском поясняли, где проходят бои. Впрочем, какие-то объективные сводки Громов получить и не надеялся.
Электростанцию, что питала "Шератон", уже вывели из строя, поэтому в гостинице не работали лифты, и не было света. Освещался только конференц-зал, но и там была полутьма, как будто здесь собрались члены какого-то тайного общества, для того чтобы обсудить план переворота.
С правой стороны от стола, за которым сидели участники пресс-конференции, прямо на пол был поставлен портрет Саддама Хусейна в полный рост. На нем Иракский лидер был изображен в парадном мундире с многочисленными орденами. Лицо его было спокойным, приветливым, но ощущение все-таки создавало такое, что это Большой брат наблюдает за всеми твоими действиями.
- Американские войска с большими потерями продвигаются вглубь страны, - говорил один из военных. Иногда он смотрел на портрет, будто спрашивал у него совета.
Сергей слушал доклад в пол уха. Его занимали другие мысли. Он старался поддерживать связь с российским посольством. Мобильная связь здесь не работала, а когда американцы разбомбили телефонную подстанцию, то перестала работать и городская. Каждое утро Сергей и Игорь ездили в посольство, узнавали там новости, да и просто приятно было перекинуться несколькими словами с соотечественниками. Приезжая в посольство, Громов смотрел CNN и знал, что американцы долго и безуспешно штурмовали Басру, зубы об нее не обломали, но взять своими силами отчаялись и переложили эту проблему на плечи англичан, а сами пошли дальше. Англичане обложили город со всех сторон, так что из него и мышь не могла ускользнуть. Совсем как в стародавние времена, когда города брали измором, дожидаясь, пока у защитников закончатся боеприпасы, еда и вода, когда в городе начнутся эпидемии, а его защитникам волей-неволей все-таки придется сложить оружие и отдаться на волю победителей.
Американцы походным маршем двигались по бездорожью. Дороги могли быть заминированы. Наступали они быстро, так же как немцы в первые месяцы Великой Отечественной. Вот только сопротивления американцам почти никто не оказывал. На бумаге, в сравнительных таблицах, казалось, что иракская армия сильна и многочисленна, но на деле получалось все совсем иначе, будто эта армия только на бумаге и существовала, а в реальности - она была фантомом.
А Басра… Она так и не стала иракской Брестской крепостью - символом сопротивления, где началась коваться победа…