Все посмотрели туда, куда указывал водитель, но никакого парашютиста не увидели.
- Да где же? - спросил Игорь.
- Я видел, видел, - не унимался водитель, - он, наверняка, в Тигр упал.
Для того чтобы в небесах появился парашютист, необходим был самолет, из которого тот мог выпрыгнуть. Самолет подбитый, горящий, ведь иначе летчик не стал бы его покидать. Но пока что иракские ПВО не могли похвастаться результативной стрельбой. Официальные источники утверждали, что сбито несколько американских бомбардировщиков, но их обломки не демонстрировали. Американцы частенько засылали в город беспилотники, который назывались "Кобра". Они совсем не походили на змею, выглядели вполне безобидно, но только - внешне. Беспилотники медленно барражировали над Багдадом и производили аэрофотосъемку. Зенитчики воодушевленно обстреливали маленькие самолеты, летящие на малых скоростях, но и в них попасть никак не могли. Им бы тихо сидеть, не выдавать своего месторасположения, поскольку беспилотник их засекал, для того чтобы во время следующего налета их можно было уничтожить ракетами. Вряд ли средь бела дня американцы решили отправить в город шпиона и уж тем более сомнительно, что они высадили здесь десант. Всех десантников перестреляли бы еще до того, как они долетели до земли.
До Тигра было метров четыреста. К реке, помимо журналистов побежало еще человек пять иракских военных. На ходу они передергивали затворы автоматов, как будто на берегу реки окопались вражеские лазутчики, захватили плацдарм и ждут, когда с другого берега к ним подойдет подкрепление, а эти пять иракских солдат, стало быть, должны сбросить десант в воду.
Громову вся ситуация показалась очень комичной. Но он тоже припустил следом за военными, по дороге обогнал их, ведь у него на ногах были легкие кроссовки, специально предназначенные для бега, а у его соперников высокие ботинки на шнуровке. Игорь отстал. С тяжелой камерой на плече нельзя рассчитывать на высокие спринтерские результаты. Операторы вообще оказались в числе аутсайдеров и замыкали забег.
Добежав до речки, Сергей убедился, что никого там нет. Упади летчик в реку, на ее поверхности должен остаться хотя бы парашют, распластавшийся, точно медуза. Вряд ли летчик не умел плавать, да и не мог он быть таким тяжелым, что пошел камнем на дно, как рыцарь, закованный в латы, и утащил вместе с собой и парашют.
На поверхности воды плавал лишь мусор, который волны постепенно прибивали к берегу. Вдоль него был насыпан только гравий. На такие расходы, как в Москве или в других европейских столицах, когда русло реки, текущее вдоль города, полностью облицовывали бетоном или даже гранитом, здесь пойти не могли. Берег укрепляли бетоном лишь в районе мостов. Вдоль берега пышно росла осока и камыши. Стебли с толстыми мясистыми макушками высовывались из воды примерно на метр и стояли густой стеной, за которой вполне можно было укрыться от чужих глаз, как за частоколом и даже удержаться на поверхности, если не умеешь плавать. Камыши колыхал ветер, вот и показалась кому-то из военных, что это на самом деле летчик в них прячется.
- Он в зарослях! - закричал солдат и стал поливать камыши длинными автоматными очередями.
К нему присоединились и другие солдаты, радостно опорожняя магазины своих Калашниковых. Горячие гильзы летели в разные стороны, сыпались под ноги и раскатывались по асфальту. Несколько из них докатились даже до Громова, хотя он стоял метрах в пятнадцати от военных. Он наступил на одну из них, чтобы не вертелась под ногами, потом - наподдал, будто это мячик. Еще у него от этой стрельбы заложило уши. Не сразу понял, что же именно кричат военные.
- Отойдите, задеть может, - наконец сообразил он.
Военные предупреждали о том, что пуля может срикошетить. Вообще-то актерами они были никудышными и вся эта постановка видимо была импровизацией, чтобы показать иностранным журналистам - на каком высоком уровне моральный дух защитников Багдада. Поимка летчика - операция сложная и трудоемкая. Отправлять на его поиски пять человек - несерьезно, обычно в таких операциях задействовано в десятки, а то и в сотни раз больше людей вместе с собаками, машинами и бронетехникой. Пилоты - элита армии. У всех на вооружении пистолеты и каждый летчик умеет стрелять из него чуть ли не с обеих рук. Окажись в камышах пилот, он перестрелял бы иракцев еще до того, как те открыли свою бесполезную стрельбу. Они сами не понимали - куда надо стрелять и в результате измочалили в пух все камыши. Наверное, с большим удовольствием иракцы обстреляли бы глиняные горшки, повешенные на кольях забора.
- Ну, как? - спросил Игорь, когда иракцы перестали стрелять.
- Утонул, наверное, - сказавший это развел руками.
- Утонул, - засмеялся Игорь. - Да если бы там кто-то был, вы бы его точно прибили.
- Хамдулиля - на все воля божья, - послышалось в ответ. Так говорили афганцы и местные арабы.
Игорь отошел от иракцев.
- Фуфло какое-то, - сказал он Сергею.
- Сам вижу, - ответил тот.
- Никого там не было. Они, наверное, только рыбу оглушили своей пальбой.
Эта комедия чем-то напомнила Громову ту, что пытаются разыграть американцы, уверяя весь мир, будто в Ираке есть оружие массового поражения. И в той, и в другой постановке были слабые сценарии, но у американцев - несравнимо больше бюджет.
Началось все с криков водителя. Вот интересно его расспросить - зачем же он все это затеял. Собственная это его инициатива или руководство попросило? Или может, он подумал, что его сейчас за неверные сведения о том, что "Талялям" разбомбило - побьют или лишат обеда, и хотел вот таким образом вину свою загладить, заработать прощение? Сергей и Игорь обязаны были во время работы водителя кормить, а он очень любил блюда из козлятины и пользовался тем, что в городе места, где можно перекусить, были наперечет.
- Что мы есть-то сегодня будем? - спросил водителя Сергей, когда стало ясно, что никакого летчика в речке они не найдут.
Водитель расплылся в улыбке, показывая, что у него вместо двух передних верхних зубов - золотые коронки.
- Оззу, - говорил он с таким же выражением, с каким лягушка в детском анекдоте сообщала, что больше всего на свете любит конфеты батончики.
Готовили это блюдо в огромных котлах, а само заведение, где его подавали, любой проверяющий из санэпиднадзора должен был немедленно закрыть из-за вопиющих нарушений санитарных норм.
Вопрос Сергея носил риторический характер, потому что скажи он сейчас водителю, что не хочет оззу, что эта вареная козлятина ему опостылела, на лице у того появится растерянное выражение, и он скажет, что больше ничего в работающих ресторанах им не подадут. И нагло соврет, поскольку и курицу, и рис можно было раздобыть. Но вот как раз эти угощения у Сергея уже поперек горла стояли, а козлятина - еще нет.
Утолив голод, они вернулись к "Таляляму" и бродили среди окрестных развалин чуть ли не весь день. В подошвы кроссовок впилось несколько осколков, и Сергей чувствовал, как при каждом шаге, они стучат по асфальту. Сквозь толстый слой пыли, налипшей на кроссовки, все еще можно было различить - какого прежде они были цвета. А вот у Игоря ботинки вообще стали серыми.
На улицах города всегда крутилось много мальчишек, которые подрабатывали тем, что чистили обувь иностранцам. С собой мальчишки таскали чемоданчики со всякими кремами. Игорь сейчас был очень соблазнительным для них клиентом.
- Мистер, давай почищу ботинки! - кричал кто-нибудь из мальчишек.
Раньше от этих навязчивых предложений Игорь отделывался, показывая жестами, что чистить ботинки не собирается, а теперь, взглянув - во что они превратились, понял, что сам их никак не очистит, не ототрет мокрой тряпкой эту въевшуюся уже в кожу пыль, а коричневого крема у него не было. Они вообще никакого крема для обуви не взяли. И на очередное предложение: "мистер, давай ботинки почищу", у него как-то язык не повернулся сказать: "отстань". Мальчик бежал следом за ним, как собачка бездомная, которая думает, что ее хотя бы покормят, если она будет преданно заглядывать в глаза прохожим.
- Ну, давай, - сдался Игорь.
Он подставил один ботинок. Мальчик уселся на коленки, разложил содержимое своего чемоданчика. Там были щетки всевозможных размеров и несколько тюбиков с кремом, главным образом черным.
"Как бы он не намазал мне ботинки черным кремом", - успел подумать Игорь. Но зря он волновался. Мальчик профессиональным жестом смахнул с ботинка пыль, нашел тюбике коричневым кремом, щедро намазал ботинок и стал растирать крем по поверхности. Он так усердно тер ботинок, а после полировал его тряпочкой, что явно намеревался заработать не меньше доллара.
- О'кей, мистер? - спросил он, показывая на результат трудов своих.
Ботинок сверкал. Пожалуй, там можно было и отражение свое поискать.
- Да, - кивнул Игорь, подставляя второй ботинок.
И в этот момент захрипел муэдзин на минарете. Игорь успел посмотреть на небеса, прежде чем противный гул, пролетающего буквально над головой самолета чуть ли не прибил его к земле. Он ощутил на лице теплый ветер. Где-то в районе комплекса правительственных зданий ожила зенитка, может последняя и начала обстреливать самолет.
Игорь посмотрел себе под ноги.
- Ого, - сказал он, потому что мальчишки и след простыл.
Не было ни его, ни чемоданчика. И не у кого было спросить - куда он подевался. Громов бродил где-то возле развалин банка. Игорь стоял на тротуаре в нелепой позе, чуть выставив вперед ногу в грязном пыльном ботинке. Он поставил обе ноги вместе. Теперь казалось, что он обут в разные ботинки. Оставалась еще надежда, что мальчишка убежал недалеко и вернется за честно заработанным долларом, а заодно и дочистит второй ботинок. Игорь поглядел по сторонам, достал сигарету, закурил, но мальчишка так и не появлялся, видимо самолет его очень сильно напугал.
- Ну ладно, - сказал Игорь сам себе, - зато деньги сэкономил.
Ему очень не хотелось самому чистить второй ботинок.
В гостинице Сергея встретила Златка и попросила у него камеру вместе с оператором. Оказалось, что она решила снять интервью с бывшим руководителем представительства CNN в Багдаде.
- У меня кассета есть, - рассказывала Сергею Златка, - на нее и снимем интервью. Мне только камера нужна и оператор
- Хорошо, - сказал Сергей.
Он объяснил Игорю, что продал его в рабство на пару часов и рассказал, что от него требуется. Игорь, конечно, устал, хотел отдохнуть, но не мог же он отказать в помощи смелой девушке, которая осталась в Багдаде совершенно одна.
- Ладно, чтобы тебе не очень обидно было, - сказал Громов, - я готов с вами отправиться и штатив тебе, как ассистент потаскать.
- Да на кой черт ты мне нужен? Только все испортишь.
- Ты что собрался потом Златку на свидание пригласить?
- Все тебе расскажи. Ладно - бери штатив.
Сергею и самому понравилась эта съемка. Он подумал о том, что если ему совсем не о чем будет делать сюжеты, то он тоже запишет интервью с бывшим руководителем бюро CNN в Багдаде. Его история была поучительна. Его постоянно просили придумывать сюжеты, которые не совсем соответствовали действительности, о том, как народ ненавидит режим Саддама Хусейна, о том, что власти всячески преследуют свободомыслящих людей, но запрещали говорить о том, что авианалеты буквально стирают Багдад с лица земли и среди мирного населения есть многочисленные жертвы. Репортер старался соблюдать хоть какую-то объективность и отсылал сюжеты, которые его начальникам совсем не нравились. Наконец чаша их терпения переполнилась и руководителя представительства - уволили. Ему в тот же миг предложил работу канал "Аль Джазира" - арабский эквивалент CNN, но это был уж очень резкий переход, так что репортер согласился на другое предложение и стал сотрудничать с Катарским телевидением.
Через несколько дней после начала войны в городе появились пацифисты. По разрезу глаз и цвету кожи, можно было сделать предположение, что они приехали со всего мира. Но, судя по их малочисленности, большая часть цивилизованного мира, если уж и не была против этой войны, так старалась ее не замечать. Их было человек двадцать на весь Багдад, а зданий, перед которыми они намеревались устраивать пикеты - гораздо больше, так что в лучшем случае на одно здание выходило по одному или по два пацифиста. Видимо, они распределяли, кому куда идти, - жребием. Вот одного из них возле здания миссии ООН и встретили Сергей с Игорем. Встреча эта была неожиданной. Они смотрели поначалу на пацифиста, как на сумасшедшего и только спустя пару минут Игорь наконец-то догадался, что все происходящее надо запечатлеть для истории.
У этого парня лет двадцати кожа была темной и черные волосы. Он мало чем отличался от рядового жителя Багдада. Разве только тем, что одет был в бесформенные штаны цвета хаки и в такого же цвета майку без рукавов, а на его груди черной краской был выведен пацифистский знак.
Парень с ног до головы был обвешан цепями с толстыми звеньями и это напоминало революционную постановку, о том, как рабочий класс сбрасывает оковы, которыми опутали его капиталисты. Эти цепи должны были весить несколько килограммов. Носить на себе такую кучу металла было очень тяжело, но парню они нисколько не мешали. Сергей успел удивиться и даже позавидовать спортивной подготовке пацифиста, подумав, что вероятно, между акциями, они собираются в каком-нибудь лагере и там проходят обучение на выносливость, как коммандос или боевики. И вдруг он понял, что цепи бутафорские. Одно из звеньев согнулось ровно на половине, по нему пробежали морщинки, а после оно приняло прежнюю форму. Выходило, что цепь сделана из резины, а пацифист позаимствовал ее в каком-нибудь театре.
В миссии ООН, скорее всего, никого из чиновников уже не было, ну разве что какой-нибудь советник по культуре, который всегда совмещает свою основную деятельность со шпионской. Вернее сказать, шпионская - является его основной деятельностью, а все остальное - лишь для прикрытия. Пацифисту нужны были зрители из числа чиновников, но ими стали лишь прохожие. Они охотно останавливались, видя, что парень за свое выступление денег не требует. Правда никаких замысловатых фокусов он не показывал, огнем не плевался, ножей - не глотал, вот и не мог надолго удержать возле себя зрителей.
Парень, похоже, ждал появления хоть кого-то из журналистов. Увидев русских, он стал приковывать себя к железной ограде, что опоясывала миссию. Он приковал себе только одну руку, так чтобы второй можно было в любой момент открыть замок. Местные власти ничего об этой акции не знали. Теоретически полицейские должны были этого пацифиста задержать за нарушение общественного порядка, но за свою свободу он мог не опасаться. Никто его здесь не тронет. Вздумай кто-то из миссии, выйти и забрать этого парня, чтобы тот не порочил имя организации, полицейские бросились бы на его защиту.
- Нет войне! - кричал парень. - Америка - империя зла.
- О, какие он правильные слова с идеологической точки зрения говорит, - стал комментировать его выступление Игорь.
Подставлять микрофон к губам парня не стоило, все равно сказанное им переводить придется.
- Откуда ты? - крикнул ему Сергей.
- Из Иордании.
Парень был оппозиционером. Правительство его страны полагало, что такой человек как Саддам Хусейн на посту руководителя соседней страны - очень опасен и непредсказуем и как только появилась возможность его сместить, то тут же выступило за военную операцию. Благо, все будет сделано чужими руками.
- Мы приехали из разных уголков планеты, - продолжал парень на ломанном английском. Слово "мы" звучало очень странно, учитывая, что возле миссии ООН он был один, но в эти секунды, вероятно, где-то в других местах Багдада его коллеги тоже приковали себя наручниками к оградам, - мы приехали для того, чтобы остановить войну в Ираке.
Такими акциями войну в Ираке остановить было невозможно. Они не остановили бы ее, даже бросаясь под гусеницы американских танков. Вскоре пацифисты поняли, что все их пикеты остаются абсолютно незамеченными, потому что из официальных иностранных учреждений в городе работало разве что российское посольство, а из журналистов остались в Багдаде тоже только русские, которые живут в гостинице "Палестина". Устраивать пикеты возле посольства было нетактично. Ведь именно Россия выступала резко против этой войны. Вот и решили пацифисты проводить пикеты возле "Палестины". Так они не распыляли свои силы и могли собраться в одном месте все вместе.
Зрелище было колоритным и даже радующим глаз российского телезрителя, потому что среди маек со стандартными надписями типа "NO WAR", попалась и с такими вот словами "PEACE ДА". Понять ее скрытый смысл могли лишь те, кто хорошо владел русским языком, вернее его определенной частью. Вероятно, эти пацифисты действительно объехали весь мир, и однажды судьба заносила некоторых из них в Россию. Где бы они еще могли раздобыть подобную майку? Впрочем, и майки и прочую одежду украшать именно русскими фразами стало модно. Сергей в Лондонских бутиках встречал кожаные куртки, на спине которых красовалось слово "БАНДИТО". Поспособствовали популярности кириллицы в мире и девушки из "Тату", которые во время мирового турне выступали в майках со словами "Х…й войне".
Эти акции протеста очень выручили Сергея, поскольку ему уже осточертело писать о бомбежках. Однако не будешь же каждый день делать репортажи о пацифистах, хотя они были готовы давать интервью в любое время. Только попроси.
Сергей так и не узнал, где они обитали. Настроился уж снять сюжет об их быте, представлял, как они на окраине города в каком-нибудь парке разбили палаточный лагерь, на открытом воздухе готовят себе еду, а вечерам поют песни у костра. Ему казалось, что они должны вести такой же образ жизни, как хиппи, кататься по странам автостопом, а о завтрашнем дне думать только тогда, когда он наступит.
Но он так и не успел этого сделать. Пацифисты вдруг исчезли. Они не появлялись у стен "Палестины" с той самой поры, как американцы стали бомбить Багдад какими-то жутко мощными боеприпасами. Эти удары приходились куда-то на окраины города. После таких взрывов в небо поднимался гриб очень схожий с ядерным, стены гостиницы ходили ходуном, как будто началось землетрясение, а спустя две-три минуты набегала взрывная волна и Сергей, даже закрыв окна, чувствовал, как она бьется в стены гостиницы.
Без пацифистов стало скучно и противно. У Сергея было подавленное настроение. Всем было ясно, что из Багдада надо уходить, пока его не сравняли с землей. В развалины превратились уже многие кварталы, но Дворец Саддама Хусейна отчего-то стоял, хотя каждый день в нем взрывалось несколько ракет.
- Во, как утюжат, - приговаривал Игорь, глядя как над дворцом вздымается очередной дымный столб.