Возможно, ракеты проламывали его стены, влетали в давным-давно разбитые окна, проваливались сквозь прохудившуюся во многих местах крышу и взрывались внутри. Может там - внутри, и нет уже ничего. Все этажи сложились, осталась только коробка внешних стен. Фирма, что поставляла для нее бетон, поработала на славу. Со стороны, казалось, что дворец все еще жизнеспособен. Он вполне мог послужить символом сопротивления. Возможно, это очень раздражало американцев, вот они все никак и не могли успокоиться, продолжая обстрел дворца днем и ночью.
Всю ночь Игорь просыпался от грохота и взрывов, а под утро сон совсем его покинул и он долго ворочался в кровати, потом встал, тихо, чтобы не разбудить Сергея, подошел к окну, отодвинул краешек тяжелой портьеры, решив посмотреть, что разрушили этой ночью. Его ослепили солнечные лучи, ничего он разглядеть не мог. Тогда Игорь открыл балкон и выбрался на него, наслаждаясь утренним воздухом. На улице оседала пыль и рассеивался дым. В общем, было обычное утро.
- Что тебе не спится? - проворчал Сергей, когда Игорь вернулся в холл. - Полуночник.
- Ой, ну извини, извини, что разбудил, - сказал Игорь. - Кстати, уже давно не ночь, а утро. Я пойду - позавтракаю.
- Вали, а я еще посплю. Да, если уж тебе не спится, позвони-ка в редакцию, спроси у них, чего они от нас хотят. Объясни, что здесь ничего не происходит, и скажи, что мы ничего для них сегодня делать не будем.
- О, как, - обрадовался Игорь, - мне это нравится. Но ты же знаешь, что как только я скажу, что здесь снимать нечего, меня попросят что-нибудь придумать.
- А ты скажи это так, чтобы в редакции поняли, что ничего мы не придумаем. Я решил, что мы можем наконец-то устроить себе хотя бы один выходной.
- Давно пора, - сказал Игорь.
Он взял телефон, вышел на балкон, набрал номер редакции.
- Привет. Из Багдада вас беспокоят, - начал он, когда линия соединилась.
- Вы как там? - услышал он взволнованный голос редактора, а потом он, видимо, чуть отодвинулся от трубки и заорал на всю редакцию: - Тихо! Я с Багдадом разговариваю.
Такое внимание ничего хорошего не предвещало.
- Да все вроде нормально, - начал осторожно Игорь, - ночью бомбили, - и он тут же добавил, - как обычно. Здесь каждую ночь бомбят. Сейчас все спокойно.
- А чего Громов делает?
- Отдыхает, - сказал Игорь, оборачиваясь, но за портьерой он все равно не видел, спит там Сергей или нет.
- Давай быстро его буди. Вы что не знаете, что танки уже в центре Багдада?
- Танки в центре Багдада? - переспросил Игорь, на всякий случай посмотрев чуть вниз - на пустынные улицы, что лежали возле гостиницы. - Вы там подождите, я сейчас Сергея позову. Он с вами поговорит.
Игорь вернулся в комнату.
- Эй, - вставай, - стал он расталкивать Сергея. Вид у того был озадаченный. Тогда Игорь закрыл ладонью трубку, на тот случай, если Сергею не понравится, что его будят, и он скажет что-то не очень эфирное.
- Ну что? - спросил Сергей спросонья.
- Там говорят, что танки в центре Багдада, - сообщил Игорь, кивнув на трубку.
- Пошли их на хрен. Пусть не мутят воду. Не приставай. Я еще не выспался.
- Блин, - сказал Игорь, потому что ему совсем не хотелось продолжать переговоры с редакцией. - У нас все спокойно, - сказал он в трубку. - Какие танки? Ночью только бомбили.
На этот раз Игорь не стал выходить на балкон. Он, конечно, старался говорить потише, но все равно мешал Сергею заснуть и тот недовольно вертелся на диване.
- У нас информационные агентства молнии шлют, что танки вошли в Багдад и уже находятся в его центре, - не унимался редактор, - мы уже ваше прямое включение на утренний эфир заказали.
- Эй, вставай, - опять пихнул Игорь Сергея, - они от тебя не отстанут. Что я буду, как испорченный телефон работать? Вставай и сам им все объясняй. Я ничего не понимаю.
Игорь немного скис. От его радостного настроения, когда он узнал, что они в этот день будут отдыхать, почти ничего и не осталось. Теперь он понял, что никакого выходного устроить опять не получится.
"Мы тут как каторжные вкалываем, - раздраженно думал Игорь, - просто задолбали".
- Хай. Ну чего вам? - развязно спросил Сергей, взяв трубку. С дивана он не вставал, так и оставался лежать, потом сел, прислонившись спиной к краю дивана. - Танки в центре Багдада, говорите? - переспросил он. - Так вот я как раз в центре Багдада нахожусь и никаких танков не вижу.
- "Fox news" уже показали картинку: идут танки на фоне указателя "Багдад", потом они показали танки на улицах города.
Твою мать, подумал Сергей, может этот указатель обозначал не начало города, а показывал - сколько до Багдада еще осталось?
- Сейчас я выйду на балкон и еще раз посмотрю, - сказал он в трубку.
Злило, что после такого разговора, даже если ему удастся уговорить редакцию отменить прямое включение, заснуть он уже вряд ли сможет. Но отменить уже заказанное включение практически невозможно. За него в любом случае придется платить деньги тому информационному агентству, которое его обеспечивает, поэтому уж лучше его сделать, пусть и говорить придется всякую ерунду, чем от него отказываться.
- Черт, - сказал Сергей, решив выкинуть эти мысли из головы.
- Танки? - раздался голос в трубке.
Очевидно, редактор услышал раздраженную реплику
Сергея, но неправильно понял причину.
- Нет, - язвительно сказал Громов, протянув в своем ответе гласную в несколько раз больше положенного. - Слушайте, вы можете, кому угодно говорить, хоть в эфире, что наш корреспондент находится в центре Багдада и опровергает сообщение ведущих агентств, что здесь появились танки. Никаких танков здесь нет. Нет!
- Отлично. Отлично. Зачем же нам опровергать мировые агентства? Ты их и опровергнешь и расскажешь в прямом включении, что никаких танков в Багдаде нет.
- Хорошо, - сказала Сергей, опять растягивая гласные, надеясь, что вот сейчас от него отстанут.
- Ну что? - обреченно спросил его Игорь. Он сидел на диване и ждал конца разговора.
- Придется включаться, но потом, пошли они все на хрен. Будем бездельничать. Черт, поспать не дали, изверги.
Вся эта ситуация была очередным признаком ведущейся идеологической борьбы. Мировые агентства поддерживали вторжение в Ирак и передавали сообщения о том, что войска коалиции победоносно движутся по стране. Иракцы же говорили, что каждый пройденный километр обходится захватчикам очень дорого, десятками сожженных машин и убитых солдат. И, те и другие сообщения не совсем соответствовали истине. Для того чтобы получить объективную картину происходящего следовало искать золотую середину.
Турки в этот день вернули свою тарелку к "Таляляму". Объяснялось это тем, что им надоело делать включения на одном и том же фоне, и они решили сменить обстановку.
- Офигительно, - сказал Громов, узнав об этом.
Ему совершенно не хотелось тащиться к министерству, да и не стоило таких усилий прямое включение. Ничего ценного он по большому счету не сообщил. Просто в течение двух с лишним минут красочно описывал ситуацию в Багдаде, а закончил свое выступление, сказав, что по информации иракского командования танки коалиции находятся еще на полпути к Багдаду, но добавлять о том, что таким темпами они дней через пять уже достигнут иракской столицы - не стал.
- Чудненько, - сказал ему звукорежиссер, когда эфир закончился, - спасибо.
Сергей позвонил в редакцию, выслушал слова благодарности и сказал, чтобы к нему сегодня больше не приставали.
- Будем отдыхать, - сообщил он Игорю.
Однако расслабиться опять не получилось. Днем по городу распространились слухи, что американцы высадили десант в районе аэропорта имени Саддама Хусейна. С той стороны, где располагался аэропорт, в течение нескольких часов слышалась автоматная стрельба и взрывы, а потом они затихли и эта тишина была не менее зловещей, чем звуки сражения. Спустя час мимо "Палестины" промчалось несколько полицейских машин, в которых почему-то сидели военные. Неужели у них своих машин не было? Солдаты, выставив в окна автоматы, периодически нажимая на курки, выпускали в небо очередь за очередью. Так они радовались тому, что отбили атаку американцев.
Щелк, щелк, щелк!
По дороге разлетались гильзы.
Военные совершенно не думали о том, что машина способна, к примеру, подпрыгнуть на кочке и тогда следующая очередь может задеть какого-нибудь прохожего. Солдаты что-то кричали, а жители, приветствуя проезжающие машины, хлопали в ладоши.
Сергей все ждал, что их вновь соберут на пресс-конференцию и сообщат о том, сколько уничтожено в аэропорте американцев, расскажут о подробностях боя, продемонстрируют тела погибших или хотя бы фотографии, но местным властям давно уже было не до журналистов. Постепенно они утрачивали контроль над Багдадом. Ощущалось, что скоро власть в городе сменится, что через несколько дней здесь будут хозяйничать американцы. Они установят новые порядки, а пока эти времена не наступили, горожане буду грабить магазины. Сергей знал, что в течении нескольких дней в городе воцарится хаос и безвластие, а все знают, что у любого из иностранцев, оказавшегося в Багдаде, наличных денег с собой столько, что местному жителю их и за год не заработать. В "Палестине" было чем поживиться. Она так же привлекательна для грабителей, как и банк, вот только охраняли ее похуже.
Надо было думать о том, как выбраться из города и когда - до того, как в него вступят американцы или все же позже. Уличные бои - самая скверная штука, какая может случиться. Там будут вначале стрелять по любой движущейся мишени, а уж потом думать - в кого попали.
Ближе к ночи, когда закончились перегоны, и можно было чуть расслабиться, все журналисты собрались в номере, расселись на полу, разложив перед собой еду и питье. Сидели в темноте, а когда кто-то высекал огонь из зажигалки, от этого крохотного света, у всех начинали светиться глаза. Как только завязывался разговор, в него тотчас вступал попугай, принимался чирикать, ведь его так и не удалось обучить ни одной человеческой фразе. Все решили, что оставлять попугая в Багдаде нельзя, потому что он своим веселым чириканьем скрашивал серые вечера в гостинице.
По телевизору в новостях в очередной раз показывали сгоревшие автобусы и машины. Накануне вечером в Багдад не сумела прорваться новая группа. Она ехала на смену коллегам, сидевшим в иракской столице вот уже почти месяц. Никто и не предполагал, что они так надолго здесь задержаться. Максимум на пару недель. Исходя из этого - им и выдали в бухгалтерии деньги. Смена все не ехала и возникли подозрения, что скоро придется просить милостыню на улицах Багдада, чтобы оплатить номер или проситься на постой к другим группам. Пусть хоть в прихожей выделят им по половичку, где можно переждать ночь. Потом деньги, чуть ли не используя какую-то контрабандную или шпионскую схему, им передали. Уж кто о ней прознал - выяснять не стали. По слухам в Москве кто-то отвез деньги на одну из квартир, находящуюся на окраине города. Там сообщили адрес в Багдаде, где эти деньги можно получить. Процент за нелегальный перевод денег брали небольшой. Журналистам, сидящим в Багдаде, пришлось по указанному адресу ездить дважды. В первый раз в доме никого не оказалось, а во второй дверь лишь едва приоткрылась, после того, как русские сообщили - кто они и что приехали за посылкой, в щель просунулась рука с конвертом. Когда журналисты взяли конверт - дверь захлопнулась. Они так и не видели лица того, кто его им передал. Его содержимое они проверили тут же, не отходя от двери, но их не обманули. В конверте оказалась пачка долларов. Так они и смогли протянуть до приезда смены.
Новая группа приехала из Иордании. По дороге они снимали все, что видели, а видели они - как обстреливали дорогу. Безопасных участков на ней не осталось. Почти все развязки были разрушены, а на асфальте во многих местах зияли пробоины. Водитель должен был ощущать себя слаломистом, которому, спускаясь со склона горы, надо обойти стороной многочисленные препятствия, а если он заденет хоть одно из них, то угробит машину и переломает руки и ноги. На обочине стояли сгоревшие машины.
Этим маршрутом им и предстояло возвращаться. От такой перспективы по спине пробегал холодок страха, но новой группе придется еще хуже - им предстоит остаться в городе, когда начнется его штурм.
Новая группа привезла с собой песенку, которую сложили журналисты, находящиеся в Иордании, чтобы поддержать своих коллег в Багдаде. Они чуть переиначили песню "Любе" о комбате. В новой интерпретации припев этой песни звучал вот так:
Саддам-батяня, батяня - Саддам,
За нами Киркук, Умкаср и Багдад,
Летят томагавки и "Абрамсы" горят,
Саддам, е Саддам, е Саддам, е Саддам.
Получилось не очень в рифму, но патриотично. Иракский лидер, услышав такую песню на улицах Багдада, в полном восторге, должен был спросить у своих подчиненных; "а кто это меня поминает всуе?". Вряд ли он мог понять что-то, кроме своего имени. "Русские", - должны были объяснить ему подручные, сбегав быстренько к подвыпившей компании - выяснить кто они такие. "Русские? Я так и думал, - мог сказать Хусейн. - Вот из кого надо гвардию набирать. Они ни черта не боятся. Им наплевать на американские ракеты".
Вот только, даже если горланить эту песню хоть во всю глотку, отнюдь не луженую, перекричать гул низко летящих самолетов было уже трудно. После того, как иракские системы ПВО оказались подавлены, самолеты летали на очень малых высотах, уже не беспокоясь, что их смогут сбить. Своим ревом они трепали нервы горожанам, ну прямо как немцы во время Второй мировой войны, когда вместо бомбы сбрасывали бочку с дыркой в боку. Падая, бочка издавала такие противные звуки, что от них можно было сойти с ума, а у иракцев за время налетов и так нервы пришли в полное расстройство.
Сергей все думал, что отметит свой день рождения дома, считал - сколько до него осталось. Дата подходила, а они так и оставались в Багдаде без каких-либо шансов покинуть его в скором времени. Накануне дня рождения он оповестил всех коллег об этом событии и сказал, где намеревается его отметить.
- Всех жду, - сообщил он, - можно без подарков.
Это был пир во время чумы. В городе к тому времени осталось работать только три ресторана, но к счастью, к их числу относился и тот сирийский, который Сергей заприметил еще в самом начале командировки. Если не надо было кормить водителя, он старался есть только там. Постепенно они с Игорем стали там постоянными посетителями, и официанты радовались приходу богатых клиентов.
Публики в ресторане почти не было. Багдадцы боялись выходить изломов, ожидая, что в любой миг может начаться очередная бомбежка. Не то, что в Белграде, когда на время бомбежек, люди напротив покидали дома и собирались на площадях.
Город бомбили безостановочно. На американских кораблях, вероятно, стояли конвейеры, которые бесперебойно извлекали из трюмов ракеты и запускали их в сторону Багдада. Сергей, сидя в ресторане, чувствовал, как дрожит земля, и чуть дребезжат стекла. Взрывы были далекими, но от них гремела посуда на столах, а на окраинах города, наверняка, вспухали огненные грибы. Ракета за несколько секунд покрывала огромные расстояния. Кто там предскажет - куда угодит очередная?
В глазах собравшихся читалась тревога. Наступай еще на город американцы, то ситуация стала бы смахивать на ту, в которой оказались мушкетеры из романа Дюма, когда они поспорили, что позавтракают в бастионе Сен-Жерве и продержатся там не меньше часа, как бы их не старался оттуда прогнать неприятель. Русские журналисты решили не позавтракать, а поужинать.
Для начала они заказали огромного карпа, водившегося в Тигре. После бомбежек на поверхности воды должно плавать много оглушенной рыбы. Так что такую рыбину могли раздобыть прямо здесь, в Багдаде, и вовсе без удочки. Однако именно ее, и Громов это знал, поймали в районе Басры.
Рыбу готовили в печке, наподобие тандыра, прикрепляя к стенке, как это делают, когда пекут лепешки. Потом карпа резали пополам, то есть из одной рыбы получалось две порции, но и одной можно было накормить троих. Считалось, что эта рабы приготовлена на гриле, относилась она к деликатесам, и по местным меркам стоила очень дорого - около 30 долларов за порцию, а зарплата учителя в месяц была не более пятнадцати долларов. Но Сергей мог себе позволить это роскошество. Когда еще удастся вот так же посидеть в теплой компании под аккомпанемент взрывов гугенотских, то есть американских, ракет. К тому же, ужин на всех приглашенных укладывался в суточные Сергея за один день.
Стол был уставлен тарелками с салатами, мелко нарубленными помидорами и огурцами, обильно политыми уксусом, а так же сероватой смесью, которая называлась цимис. Она походила на ту, что дают в Израиле, но Сергей иначе как замазкой ее не называл. После двух недель, проведенных в Багдаде, он уже терпеть не мог и то, как цимис выглядит и то, какой он на вкус. Но без него за столом никак было не обойтись.
- Поздравляю тебя с днем рождения, - начал Игорь, встав со своего места и поднимая пиалу с виски, - желаю тебе…
Он замолчал, видимо обдумывая, что же пожелать своему приятелю; денег, счастья и всего, что обычно в таких случаях желают, но самое важное, конечно - это выбраться из Багдада живым и здоровым. Понимая, что такое поздравление выглядит слишком мрачным, Игорь никак не мог придумать, что же ему сказать дальше. Пауза слишком затянулась и, понимая это, Игорь кашлянул. Пусть ее спишут на то, что он поперхнулся.
- Желаю тебе всего, что ты сам себе хотел бы пожелать, - наконец закончил Игорь.
- О, спасибо на добром слове! - сказал Громов.
Формально спиртные напитки продавать здесь запрещалось, но ведь запреты и существуют для того, чтобы изобретать способы - как их обойти. Это заставляет пошевелить мозгами. В Афганистан приходилось провозить водку в запаянных пластиковых бутылках из-под воды. На такие ухищрения в Багдаде идти было не нужно. Только и требовалось, что подозвать к себе официанта, и нисколько не опасаясь блюстителей нравственности, сказать ему; "эй, милейший, виски притащи".
Сергей, когда говорил эту фразу, вспоминал финальные сцены фильма "Брат-2" и не мог сдержать улыбки. Официант, получив заказ, бежал на кухню, через минуту приносил фарфоровый чайник, куда и было налито поллитра виски. По цвету оно мало чем отличалось от чая. Особенно издали. И не поймешь, что там гости разливали из чайника по пиалам. Пили они содержимое чайников, конечно, странно - залпами, будто жажда их мучила, а еще чокались перед этим, и что-то говорили на своей тарабарщине, но может в той далекой холодной стране, из которой они приехали, где по слухам по городам зимой ходят медведи, только так и принято пить чай?
Электростанции давным-давно были выведены из строя. В ресторане в подсобке стоял небольшой генератор, но все угощения готовили на огне и пока что надобности его запускать - не было. В зале становилось с каждой минутой все темнее и темнее, но так было даже интереснее.