А онемевший Маркелов не мог оторвать глаз от широкой груди Пригоды, на которой едва помещались многочисленные ордена и медали; про Татарчука и говорить было нечего – тот сверкал, как новый иконостас. Офицер перевел взгляд на Кучмина и Ласкина – у тех тоже было чем похвастаться – покраснел до корней волос, и дрожащим голосом сказал:
– П-пожалуйста, идите… – И уже тверже добавил: – Я, к сожалению, сегодня… занят.
После ухода разведчиков Маркелов бросился на полати и, уткнувшись лицом в чей-то старый ватник, попытался успокоить внезапно вспыхнувшую мальчишескую зависть. Так и уснул, не дождавшись разведчиков.
Перед завтраком не знал, куда девать глаза. "Маменькин сыночек! За орденами на фронт припылил! Кому позавидовал…" – вспомнил спину Татарчука, испещренную шрамами, след пулевого ранения на шее Кучмина, обожженную руку Ласкина…
Занятие по физподготовке явно не получалось. И день был хорош, и за неделю во втором эшелоне силенок поднабрались, а против бега на пять километров с полной выкладкой был даже безотказный Кучмин.
Повинуясь приказу, с горем пополам пробежали чуть больше двух километров, а затем начали валять "Ваньку". Пригода "неожиданно" подвернул ногу, у Татарчука спину прихватило, Ласкин дышал, как чахоточный, а Кучмин просто остановился и, не поднимая глаз на Маркелова, присел возле подорвавшейся на мине полуторки и стал перематывать портянку.
– За два с половиной года набегался… – ворчал Татарчук.
– Та якбы нэ нога… – Пригода пытался изобразить страдание.
Маркелов вздохнул, пнул в сердцах покореженное осколками ведро, которое валялось возле машины, и сказал:
– Ладно, перекур.
– Возьмить мого табачку, – протянул Пригода кисет. – Сам гэнэрал хвалыв. Як закурыв, то сказав, шо Бэрлин побачыв…
Покурили, помолчали, изредка украдкой посматривая на Маркелова, который вдруг повеселел и загадочно улыбнулся.
– Значит, физподготовка разведчикам ни к чему… – как бы размышляя вслух, сказал он, оглядывая своих подчиненных. – Я вас правильно понял?
– Та мы ж нэ проты… – Пригода снова принялся ощупывать ногу. – Ото якбы нэ нога, то всэ б було добрэ…
– Ну а если вам придется встретиться с хорошо обученным и тренированным немецким разведчиком из абвера? Тогда как?
– Було дило… – многозначительно посмотрел на свои кулаки Пригода. – И не раз. Та тилько воны шось дуже хлыпки.
Маркелов вдруг снял ватник и обратился к Пригоде:
– Сержант Пригода!
– Я…
– Представьте, что перед вами гитлеровец. Его нужно взять живым и доставить в качестве "языка". Вам понятно? Начинайте!
– Як жэ цэ? – растерялся Пригода.
– Очень просто, как вы до этого делали. Причем неоднократно. Ну!
– Не, я так нэ можу. Вы ж свий.
– Товарищ младший лейтенант, – вмешался Татарчук. – Сломает ведь…
– Сержант Пригода, я приказываю! Перед вами немец, фашист. Чего вы ждете?
– Ну, як шо вы так хочэтэ… Будь ласка… – меланхолично вздохнул Пригода… и неожиданно стремительно прыгнул на офицера, пытаясь захватить его руку.
Маркелов мягким, пластичным движением ушел в сторону и молниеносно провел какой-то прием. Взлетев в воздух и смешно кувыркнувшись, Пригода зарылся носом в сугроб. Разведчики ахнули.
Растерянный и злой сержант подхватился на ноги и снова бросился на Маркелова. Тот стоял спокойно, улыбаясь. Пригода уже обхватил его своими ручищами, сжал – и вдруг, изменившись в лице, со стоном опустился у ног младшего лейтенанта. Казалось, что Маркелов даже не ударил, а лишь несколько раз коснулся тела богатыря.
Когда Пригоду привели в чувство, Маркелов с виноватым видом сказал:
– Вы извините меня. Немного не рассчитал… Это японское джиу-джитсу.
– Хай йому грэць… – помотал Пригода головой. – Шо тилько нэ прыдумають оти бисови японци…
В конце декабря 1943 года запасной стрелковый полк, получив пополнение, отправили на передовую. И вскоре спецгруппа разведчиков во главе с младшим лейтенантом Маркеловым получила свое первое боевое задание – ушла в глубокий немецкий тыл.
Глава 7
Западня
Мотор, чихнув, заглох. Трехтонный "опель-блиц" прокатился по инерции несколько метров, мигнул фарами и остановился на обочине. Из кабины выскочил водитель, открыл капот.
– Что случилось, Вилли? – окликнули водителя из проходящей мимо машины.
– Вода закипела…
Водитель открутил пробку радиатора и резко отпрянул в сторону – пар со свистом вырвался наружу.
– Помочь? – подошел к нему пассажир – молоденький солдат, недавний член гитлерюгенда, которому едва исполнилось восемнадцать лет.
– Я сам, Курт, – водитель откинул брезентовый полог и полез в кузов грузовика, под тент. – Ты лучше побереги силы для девок, которые ждут нас сегодня в борделе.
Курт поправил ремень винтовки, закурил и неторопливо принялся расхаживать по шоссе. Он улыбался своим мыслям и насвистывал какой-то легкомысленный мотивчик.
Мимо продолжали идти грузовики автоколонны, к которой принадлежала и машина Вилли. Интервалы между машинами из-за плохой дороги были большими, и колонна растянулась почти на километр.
– Эй, Курт! Поехали! – Водитель бросил полупустую канистру обратно в кузов и протер ветошью руки. – Где ты там?
Курт молча залез в кабину и захлопнул дверку.
– Все в порядке, – удовлетворенно констатировал Вилли и повернулся к Курту. – Дай закури… ы-ы…
Водитель на миг лишился дара речи – на месте Курта сидел незнакомый солдат в камуфляже и со страшными глазами, в которых Вилли увидел свою смерть.
Водитель был тертый калач. Он не растерялся, не потерял голову от страха, и даже попытался выскочить на шоссе. Но не успел. Ласкин ударил его ножом в горло в такой же манере, как змея делает свой бросок, – молниеносно и беспощадно.
Когда автоколонна миновала перекресток и шоссейная дорога запетляла среди лесных зарослей, один из грузовиков неожиданно резко свернул на малоприметную грунтовую дорогу и скрылся за деревьями. Вскоре последняя автомашина перевалила в долину, и на шоссе воцарилась тишина…
Они оторвались от немецких контрразведчиков к ночи. Пригода и Ласкин бесшумно сняли заслон из двух эсэсовцев, и разведчики по узкому скалистому коридору вышли к реке, а затем спустились вниз по течению и очутились на шоссе, где незаметно захватили один из грузовиков автоколонны.
Судя по всему, этот вариант для контрразведчиков вермахта был полной неожиданностью, поскольку разведгруппу никто не преследовал, в чем Маркелов не замедлил удостовериться, едва машина прошла первые десять километров по грунтовой дороге. Мотор заглушили и устроили небольшой привал.
Степан Кучмин время привала провел несколько своеобразно. В кузове грузовика он обнаружил около двух десятков деревянных противотанковых "хольцминен" и примерно такое же количество старых немецких металлических мин круглой формы. Взрыватели к ним были упакованы в деревянные ящички и обложены ватой.
Пока разведчики ужинали, Степан перекусывал на ходу; он бегал с саперной лопаткой вдоль дороги, устанавливая и маскируя мины.
Дальше они ехали без остановки до самого утра. Несмотря на удачу с машиной, разведчики были угрюмы и немногословны. Что-то их томило, но что именно, они понять не могли. Когда из-за горизонта показалось солнце, машину, заминировав, бросили.
До цели оставалось совсем немного…
Это было то самое место, где разведчики впервые обнаружили макеты танков и пушек. Маркелов решил начать проверку разведданных последовательно. Уже на подходе к долине они услышали рев моторов; густая желтая пыль поднималась к безоблачному небу, а лязг танковых гусениц не умолкал ни на минуту.
Проход в колючей проволоке, ограждающей танковые позиции, который разведчики проделали в прошлый раз, был аккуратно заплетен, а на бруствере свежевырытого окопчика по другую сторону заграждений сидели два немецких солдата. Танки, если они там были, скрывал плотный частокол из деревьев.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – зло сказал Татарчук. – Как они нас, командир, а?…
– Век свободы не видать… – буркнул злой, как черт, Ласкин. – Кинули, как последних фраеров…
Все выходило на то, что возвращение в часть откладывалось, и он опасался, что припрятанные в блиндаже две бутылки отличного коньяка, реквизированные у какого-то важного чина из румынской администрации, нечаянно угодившего в "невод" разведчиков, найдут и выпьют другие.
А Ласкину так хотелось отметить свой день рождения по-человечески. И заодно обмыть орден, который плутал где-то по штабным закоулкам…
– Поживем – увидим, кто кого кинул, – упрямо нахмурив брови, ответил Маркелов и еще раз уточнил координаты. – Цыплят по осени считают. Для начала пойдет первая связка – Кучмин и Ласкин. Степан, твоя задача – мины. Проверь подходы. Остальным – контроль. И смотрите в оба!
– Подождем до вечера? – спросил Кучмин.
– Времени в обрез… – Маркелов внимательно посмотрел на заграждение. – У нас еще много точек для проверки. Мы должны все сделать обстоятельно, чтобы на этот раз без дураков. Так что нужно идти туда сейчас. И очень хочется, чтобы без лишнего шума. Вы уж постарайтесь, ребята.
– Без драки не пройдем, – сказал Ласкин.
– Я же сказал – без лишнего шума. А как вы это сделаете, не суть важно. Мы уже "засвечены", так что терять нам нечего.
– Понял, командир… – Ласкин хищно оскалился.
Он полз среди высокой травы вслед за Кучминым. Вдруг старший сержант остановился, некоторое время полежал в полной неподвижности, а затем дал знак, чтобы Ласкин не двигался. Взяв немного вправо, Степан пополз дальше.
Возвратился Кучмин спустя десять минут, как определил по своим наручным часам Ласкин. Не говоря ни слова, он кивком головы позвал ефрейтора следовать за ним. Вскоре оба очутились у прохода в "колючке", где их с нетерпением ждали остальные.
– Все проходы, как и предполагалось, заминированы, – хмуро доложил Кучмин. – Теперь нас тут уже не ждут. Закрылись наглухо.
– Пройдем? – озабоченно поинтересовался старший лейтенант.
– Конечно, пройдем. Как скоро – вот вопрос. Да еще средь бела дня…
– Могут заметить… – Маркелов посмотрел на часы и вздохнул. – Но другого выхода нет. Придется снять передовое охранение. От окопа должна быть не заминированная тропинка…
Кучмин провозился с разминированием почти час. Возвратился он мокрый от пота и дышал словно загнанная лошадь.
На этот раз пошли Ласкин и Татарчук. Иван был более подготовлен для таких операций. В разведроте он прослыл мастером маскировки. За его способность подобраться незамеченным к врагу, о которой уже ходили легенды, какой-то штабной умник переименовал Татарчука в Чингачгука.
Кто это такой, Иван не знал. Но, судя по пиетету, с которым было произнесено это прозвище, Чингачгук был по меньшей мере Героем Советского Союза. Татарчук намеревался узнать у Маркелова, на каком фронте воюет Чинганчгук, да все забывал.
Теперь на бруствере сидел лишь один солдат и что-то жевал. "Где же второй?!" – злился Татарчук, который лежал в трех метрах от окопа. Напарник чревоугодника, который вблизи оказался плотным, хорошо упитанным коротышкой, не показывался.
Чуть в сторонке притаился Ласкин, дрожа от нетерпения. "Объект" его забот был как на ладони, и ефрейтор уже мысленно отработал все свои действия. Он ждал сигнала от старшины. Наконец Татарчук подобрался, крепко сжал нож, чуть слышно щелкнул языком и ринулся вперед.
Оба разведчика вскочили на ноги почти одновременно. Часовой-чревоугодник, выпучив с испугу глаза, успел произнести лишь что-то нечленораздельное, когда Ласкин опрокинул его на землю. Татарчук с разбегу ухнул на дно окопа, где мирно посапывал второй немец, и коротко взмахнул финкой…
После того как убрали пост, подтянулись и остальные. Увидев убитых немцев, Пригода белозубо оскалился и показал большой палец – отлично!
Скажи Петру кто-нибудь до войны, что он будет смотреть на покойников-немцев как на мертвых баранов, он никогда бы не поверил. Но теперь Пригоду интересовала по отношению к гитлеровцам лишь техническая сторона дела: откуда был нанесен удар, в какую точку и настолько он эффективным оказался. Главное, чтобы враг подох, даже не пискнув.
Поэтому "работу" Ласкина и Татарчука он оценил по высшему баллу…
Не заминированную тропинку, которая вела к танковым позициям, обнаружили без особого труда по невысоким вешкам с привязанными лоскутами белой материи. Дорога через лес уже была им знакома, и разведчики шли быстро. На выходе из леса они наткнулись на взвод румынских солдат, которые рыли большой котлован; обошли их стороной.
– Ну что там, командир? – Татарчуку не терпелось.
Они затаились на удачно выбранном наблюдательном пункте, представлявшем собой заросший кустарником пригорок. Маркелов разглядывал в бинокль танковые позиции, куда то и дело подъезжали бензозаправщики, а Иван охранял тыл. Остальные разведчики находились поблизости – на всякий случай держали круговую оборону.
По пыльной дороге, которая змеилась на дне долины, шли крытые грузовики, бронетранспортеры, штабные легковушки. Сколько мог окинуть взглядом Маркелов, все пространство было нашпиговано разнообразной военной техникой, которая заполнила почти всю долину.
Но взор старшего лейтенанта был прикован только к танковым позициям, на которых затаились под маскировочными сетками огромные стальные махины – танки неизвестного разведчику типа. Два танка еще только заползали на предназначенные им позиции, поэтому разведчики могли рассмотреть их во всех деталях. По внешнему виду они напоминали "тигров", но были повыше и пошире.
"Пушка, по-моему, та же, что и у "тигра", – восемьдесят восемь миллиметров, – прикидывал в уме Маркелов. – Но пулеметов не три, а четыре. И один из них зенитный. Что-то новое…"
– Смотри, – передал бинокль старшине.
– Ого! – вырвалось у Татарчука. – Таких зверюг видеть еще не приходилось. Держи, Степа, – Татарчук протянул бинокль Кучмину. – Полюбуйся, что фрицы нам приготовили. Сюрприз.
– Да-а, – протянул Кучмин. – Сюрприз. Может, мы познакомимся с ними поближе? – спросил он у Маркелова.
– Предлагаешь взять "языка"?
– А почему бы и нет? По крайней мере доложим в штаб по всей форме.
– Нельзя. Переполошим фрицев. Это первое. А второе – нам нужен технарь, а не какой-нибудь занюханный румын или немецкий солдат из охранения. Как его выдернуть из этого "загона", где сколько живности копошиться? Была бы ночь… Пересчитаем и будем уходить. Нужно немедленно выйти на связь; теперь сведения у нас вполне на высоте.
– Как с остальными пунктами, где были обнаружены макеты? – спросил Татарчук.
– Доложим все, как есть, все наши сомнения. В том числе и то, что, похоже, гитлеровцы затеяли с нами крупную игру. А это неспроста. Пусть в штабе делают соответствующие выводы. Прикажут – продолжим проверку…
Последним сквозь проход в проволочном заграждении полз Ласкин. Впереди мелькали сапоги Пригоды, сшитые по спецзаказу – из-за большого размера. "Все…" – обрадованно вздохнул Ласкин, когда куски обрезанной проволоки остались позади.
Неожиданно раздался крик Пригоды:
– Тикайте, хлопци! Фрицы! Ах вы ж!..
Кто-то застонал, затрещали ветки кустарника, словно по ним прошелся ураган, где-то в лесу, невдалеке от заграждений, раздались выстрелы.
Ласкин рванулся к Пригоде, но тут на него выскочили из кустов сразу три эсэсовца. Ласкин с разворота полоснул по ним короткой очередью и, перескочив через одного из них, который свалился прямо под ноги, выбежал на поляну, где ворочался клубок тел. Несколько взмахов рукой с ножом – и Ласкин помог раненому Пригоде освободиться от немцев.
И тут сильный удар в спину швырнул Ласкина в высокую траву. Тупая, невыносимая боль парализовала мышцы. Ефрейтор попытался закричать, но крик застрял в горле. Уже теряя сознание, Ласкин невероятным усилием поднял автомат и выпустил последние патроны в группу немецких солдат, которые окружали поляну.
На календаре значилась дата 5 августа 1944 года.
5 августа 1944 года. Из сводок Совинформюбро. "Северо-западнее и западнее города Резекне (Режица) наши войска заняли более 60 населенных пунктов, в том числе Викшни, Сленыэки, Лабаны, Ромули, Зелтыни, Даркевичи, Одзиена, Руцани, Межраритес, Сикстули. Северо-западнее и западнее города Каунас (Ковно) наши войска заняли более 40 населенных пунктов, среди которых крупные населенные пункты Дидзюли, Кальнишки, Буткишки, Круки, Илгово, Юргбудзе, Стошки, Дыдвиже, Дрейбулины, Семенелишки.
Севернее и северо-западнее города Седлец наши войска заняли более 70 населенных пунктов, в числе которых крупные населенные пункты Каменьчик, Дзежбы, Яблонна, Рогув, Кожухув, Ярославы, Ковесы, Сьвиняры, Монободы, Менчин, Прошев.
В треугольнике слияния рек Сан и Висла наши войска вели успешные бои по ликвидации плацдарма противника и овладели городами Розвадув и Тарнобжег, а также заняли более 30 других населенных пунктов, в том числе крупные населенные пункты Майдан, Сковежин, Вжавы, Гожице, Собув, Мокшишув и железнодорожные станции Розвадув, Збыднюв, Собув, Тарнобжег.
Юго-западнее города Сандомир наши войска продолжали вести бои по расширению плацдарма на левом берегу реки Висла и заняли несколько населенных пунктов. Северо-западнее города Жешув наши войска заняли более 40 населенных пунктов, среди них крупные населенные пункты Войкув, Рожняты, Млодохув, Цыранка и железнодорожные станции Падев, Ясьляны, Хожелюв.
Войска 1-го Украинского фронта, продолжая наступление, форсировали реку Стрый и 5 августа штурмом овладели крупным железнодорожным узлом и важным опорным пунктом обороны немцев в предгорьях Карпат – городом Стрый.
На других участках фронта – без существенных изменений".