И вовремя, ибо пятнистый фургон уже разворачивался в сторону улицы Шазал и две другие машины были готовы прикрыть его своими случайными телами.
Начиналась погоня, непредвиденная вначале, но тем не менее неизбежная, больше того, продуктивная - и не единственно с литературной стороны.
Город, однако, остался глух к развернувшимся событиям. Продолжали дремать на солнцепеке благообразные старики, кондуктор доругивался, обернувшись вслед "опель-капитану", трамваи двигались вперед неритмичными толчками, словно сердце города давало сбой.
Пятнистый фургон мчался по площади святого Патрика, и полицейский, завидев воинский номер, услужливо вытягивал жезл.
Незапланированная погоня постепенно входила в график.
18
- Добрый день. Утром я вас не видел.
- Сегодня я работаю с двух часов. А вы, похоже, еще не обедали?
- Увлекся. Пожалуйста, сделайте мне ксерокопии.
- Какое дело? Листы?
- Вот это. Папка 15 зет-а, листы третий, четвертый и далее, я отметил белыми закладками и указал номера.
- Сколько экземпляров?
- Я думаю, три. Да, три экземпляра мне определенно хватит.
- Хм, протоколы допросов, донесения, приказы - порядочно листов. Это влетит вам в копеечку.
- Что делать! Ведь ваш архив построен не с той целью, чтобы наживаться на прошлом.
- Мы сидим на дотациях, и нам их все время режут. Завтра утром вы можете получить копии. Надеюсь, работа прошла успешно?
- Пока и сам не знаю: то ли я нашел?
- Искали родственников?
- Вряд ли.
- К нам часто обращаются с запросами, особенно вдовы. Они готовы плакать над этими бумажками.
- Вы их не одобряете?
- По мне куда приятнее читать Сименона, там хоть есть загадка. И вообще: я в этой бойне не участвовал ни в качестве мясника, ни в качестве барана. Когда Гитлер покончил с собой, мне было семь лет. Я к этим делам непричастен. Но я вам скажу: у них был порядок, они свое дело знали. Возьмите хоть эти папки, которые вас заинтересовали. Лист к листу, каждая случайная записка пронумерована и подшита. Зафиксировано каждое слово, в нем даже интонация чувствуется. Так пусть бы и лежали себе на полках…
- По-моему, вы что-то недоговариваете?
- Почему? Я свободный гражданин свободной страны. Мое твердое мнение такое: не надо ворошить это прошлое. Мы от него освободились, и оно нам ни к чему.
- Вот как? Это интересно. И у вас имеются мотивы и доказательства?
- Отвечаю. Мне было семь лет, я говорил. Я ничего не помню. А что помнил от этого детства, постарался забыть. Теперь у нас другая страна, другая мораль. Мы в другом веке. Нам не нужно ничего завоевывать, у нас все есть.
- По-моему, это еще не ответ.
- Отвечаю дальше. Мы не можем быть объективными к нашему прошлому, и потому нам не дано судить его. Наш архив не для настоящего, но для будущего. Вот вы пришли искать своих родственников, как те вдовы…
- Я лишь историк.
- Тем более вы пристрастны. Пусть разбираются в этих документах через сто лет люди, не отягощенные личными симпатиями и антипатиями; они поймут то время лучше, нежели мы с вами, хотя мы стоим к нему ближе. Это был поиск, уверяю вас. Немецкий гений искал себя в пространстве, затем в себе самом.
- Вы имеете в виду классическую немецкую философию? Вам не кажется, что вы понимаете ее несколько своеобразно?
- Да, я за слияние духа и материи, в этом наша истина. Конечно, сейчас вы объявите, что я типичный бюргер.
- Знаете, быть бюргером все же лучше, чем искать себя в пространстве за счет уничтожения других народов.
- Вот, вы опять о политике. А я не отрицаю, что я бюргер, и тем горжусь. У меня двухэтажный дом, участок с газоном, цветной телевизор, два автомобиля, трейлер для путешествий по Европе. Я гегельянец, но без его диалектического мусора. Поэтому я говорю: долой эти папки. Под замок их! Забыть на сто лет.
- Спасибо за душеспасительную беседу. Все же я приду за своими копиями не через сто лет, а завтра.
19
- Стой, солдат. Тормози! Вот документ, я капитан Хольц из военной разведки. Слушай приказ: следуй за тем бежевым "ситроеном". Не отставай, там находится крупный государственный преступник, вернее, преступница - враг великого рейха. Мы должны ее задержать, ты поможешь мне.
- У меня нет оружия, герр капитан.
- Стрелять буду я. Твое имя? Солдатский номер?
- Курт Вернер…
- Скорее, Курт, не отставать. Поворачивай к площади Дейли. Да скорей же, растяпа.
- По-моему, она не очень торопится.
- Она ни о чем не догадывается - и не должна догадаться. Держись на интервале, и не выпячивай себя. Если она пойдет в магазин, я следую за ней. Ты имеешь неплохой шанс, Курт. Если мы ее поймаем, тебя отпустят в отпуск, я тебе обещаю.
- Яволь, герр капитан.
Судя по выговору, он померанец, упрямый тугодум. Сейчас он начнет соображать, что к чему, и первые зерна сомнений произрастут в его бесполезной душе. Он из тех, кто действует уверенно лишь под палкой. Будучи предоставленными сами себе, такие беспомощно теряются на первом же перекрестке альтернативы.
- Держи интервал. Правильно. Чуть ближе. Подтянись. Чуть дальше. Молодец.
Ситуация изменилась самым радикальным образом. Преследуемый стал преследователем, но та, черт возьми, которую я преследую, вовсе не стремится удирать от меня. Она еще не догадалась о преследователе.
Слава богу, проскочили на улицу Брабансон, тут тихо и привольно, лишь бы она не повернула в сторону казарм. Разогналась, набирает скорость. Погоня протекает по графику. Кто тут у нас поблизости? Святая Алиса уставилась в небо замшелым пальцем шпиля, сегодня мне помогают женщины - и все исключительно святые.
Где же мой хвост? Уж не отстал ли? Ага, показались на площади Дейли, но кажется, застряли там на перекрестке. Я сделался преследователем, зато и сам превратился в отличную мишень: серо-буро-малиновое, в пятнах - трудно придумать что-нибудь более нелепое и заметное.
Вот и она! Оглянулась, обнаружила нас. Нет, пока обратила внимание, поворачивает на улицу Конфедерации, это уже лучше, ибо первое правило погони гласит: как можно больше поворотов.
Спасение в зигзагах.
Поворот на улицу Гравелинов. Налево - на Кардиналов, прямо - к Марии Луизе. Скорость - средняя.
Прежде всего преследуемый обязан уяснить свою задачу, он должен удирать. Прибавила ход. Замедлила. Меня проверяет.
Институт хирургии. Сейчас тут госпиталь для немецких офицеров, однако здесь не снимают сладостных фильмов о верности.
Обогнули пруд, выбрались на Левингстона, неплохо попетляли, хвост отстал, затерялся в паутине улиц и перекрестков.
Курт начинал постепенно приходить в себя. Не давать ему опомниться.
- Что она сделала, герр капитан?
- Псст! Военная тайна. Враг подслушивает.
- Я знаю. Она маки и угнала эту машину. У нее военный номер.
- Ты слишком много знаешь. Не отставай. Что у тебя там грохочет?
- Это снаряды. Я опоздаю в часть, герр капитан.
- Молчать, тыловая крыса! Видишь этот "вальтер"? Сейчас она получит свою пулю.
Я сам сотворил себе погоню со многими неизвестными.
Кого я преследую? Я не знаю.
Каким образом за рулем автомобиля оказалась женщина? Не знаю.
Куда она направляется? Не знаю.
Как она поведет себя, обнаружив, что ее преследует военный грузовик? Не знаю.
Какие планы у тех, кто преследует меня? Не знаю.
Как долго будет оставаться управляемым бравый солдат Курт? Не знаю.
Успели ли преследователи оповестить городскую дорожную службу, передав приметы и номер фургона? Не знаю.
Вот сколько неизвестных мчатся вместе со мной по вспотевшим от жары и напряжения улицам города. И сколько еще перекрестков отпущено мне на решение?
Где же мой котелок? Неужели отстал? В таком случае разом снимаются вопросы. Ага, показался на углу Жозефа и Левингстона. У них хороший ход, они не отстанут.
Единственно, что я знаю, это где мои враги. Мой хвост не только следует за мной, он уже прирастает ко мне.
- Герр капитан, умоляю вас, не стреляйте из машины, там есть детонаторы…
- Курт! Разве ты не готов взлететь на воздух ради великой Германии?
Болтать некогда. Мне отпущены считанные повороты на то, чтобы изучить характер той, которую я преследую. Я должен вычислить, как она поведет себя в критической ситуации, могущей разыграться за каждым углом.
Я преследую, но отнюдь не я хозяин положения. Меня преследуют - и снова я бессилен. Сам того не желая, я оказался меж двух огней. Теперь и я получил свой второй фронт.
Не я выбирал свой "ситроен", но сама судьба. И пока крутятся колеса моей судьбы, я на свободе.
- Где твоя казарма, за каналом?
- Так точно, герр капитан.
- Кто командир батальона?
- Майор Штраубе.
- Я пришлю рапорт твоему командиру. Но учти, приближается критическая минута. Где мы сейчас? Быстро.
- Рю де Коммерсант.
- Молодец, город знаешь, это тебе зачтется дополнительно.
Рю де Коммерсант - вы продаете, мы покупаем. Если у вас есть, что продан, а у нас - на что купить. Что было раньше - купец или покупатель? Преследователь или беглец?
Странный маршрут. Вместо того чтобы выехать на бульвары она все время крутится рядом, по тихим улочкам. Неужто я случайно напал на верный след? Или она плохо знает город?
Проскочили Еспланаду. Через перекресток въехали на Солней. За нашей спиной наползал трамвай, перекрывая "хвосту" дорогу и видимость.
- Она повернула во дворик, герр капитан! Она тормозит. А если она тоже будет стрелять? У меня детонаторы.
- Прекрасно. Слушай мою команду. Притормози у тротуара, но не сворачивай и сразу мчись дальше. Ты свободен. Едешь за канал на шоссе Монс, и как можно, быстрее. Ждешь меня там у ворот казармы. Я прибуду через сорок минут. Она сама заехала в западню, отсюда выхода нет, я знаю. Ты меня понял?
- Так точно. Через сорок минут у ворот казармы.
Прыжок в неизвестность. Пятнистый фургон повернул на улицу Луизы. Укатилась моя мишень. "Ситроен" стоит на месте, приткнувшись к бровке тротуара. Она не выходит. И не должна выходить.
- Пардон, мадам, я должен сообщить вам важную весть. Разрешите мне сесть в кабину, это очень серьезно, мадам.
- Почему вы преследуете меня? По какому праву?
- Мадам, даже преследовать вас есть высшее удовольствие.
- Убирайтесь вон со своими французскими пошлостями. Я жена полковника Грюнфельда, вам не поздоровится.
- Виноват, мадам, я это знаю. Между прочим, я не француз. Если вы предпочитаете, мы будем говорить на вашем языке.
- По-немецки я скажу вам то же самое - вон!
- Хорошо, я уйду, но боюсь, что потом вы пожалеете об этом. По-моему, вы еще плохо ориентируетесь в Брюсселе, я мог бы дать вам несколько уроков практической езды.
- Откуда вы знаете, что я жена полковника Грюнфельда?
- Потому что лично от него получил приказ в отношении вас.
- Так вы еще и шантажист.
- Полковник Амадей Пауль Эрих Мария фон Грюнфельд был бы крайне удивлен, услышав подобное заявление.
- Зато я не желаю вас слушать.
- В таком случае я пойду вместо того, чтобы смотреть на вас. Я исчезаю.
- По-моему, вы чаще поглядываете на улицу.
- У вас чуткий глаз, мадам, однако там не на что смотреть, вот только что проехал "опель-капитан" цвета перекормленной мыши, за ним "испано-сюиза", эка невидаль.
- Я вас не задерживаю.
- Тысяча извинений, мадам, что потревожил вас. Признаюсь честно, я равно не хотел бы как быть вашим врагом, так и иметь вас в качестве врага.
Погоня продолжается. Преследователи догоняют преследуемого. Они догоняют то, что стремились догнать: пятнистый фургон, который не спутаешь ни с какой другой машиной, но я уже выпал из этой цепочки. Уравнение со многими неизвестными решено. Результат получился верным - единица. Я снова один как перст. Мне не нужны ни хвосты, ни летописцы. Для летописей еще не настало время.
Где я? Совсем недалеко от бульвара Ватерлоо. "Энфант терибль" и Тереза - погоня сама привела меня туда, где я должен быть.
- Стойте.
- Да, мадам. К вашим услугам.
- Подойдите, садитесь рядом. У меня имеется вопрос.
- Если это в моих силах, мадам.
- Когда вы встречались с моим мужем?
- Не далее как… Минуту, мадам, дайте сообразить. Совершенно верно, позавчера, после обеда.
- И каково же ваше вознаграждение за вашу, так сказать, работу - информацию обо мне?
- Зачем так прямолинейно, мадам. Полковник слишком деликатный человек. Я понимаю, вы приехали сейчас в теннисный клуб, в этом нет ничего зазорного. Вы молоды, прекрасны, похожи на Марику Рокк, в этом тоже ничего плохого, разумеется.
- Полковник Грюнфельд рассчитывал, видимо, на большее? Так сколько же он предложил вам за информацию?
- Мадам, это слишком деликатный вопрос, в котором имеется некоторый элемент, о котором я предпочел бы…
- Хорошо. В таком случае информацию обо мне я буду давать вам сама.
- Это так неожиданно, мадам, что я не в состоянии так сразу…
- Именно сразу. Вот мой городской телефон, о нем никто не знает. В шесть часов вечера по нечетным числам я всегда там. Вы не знаете моего мужа, он последний скупердяй на свете. Я буду вознаграждать вас вдвое щедрее. Можете звать меня фрау Ирена. Сегодня я была в теннисном клубе, а вечером посетила театр Популяр - вы меня поняли?
- Спасибо, мадам, можете рассчитывать на меня.
Еще одна песенка о немецкой верности. Душеспасительное танго "Брызги шампанского", телефон 11-31-60, по нечетным числам, в шесть вечера. Молодая арийка жаждет острых впечатлений, впрочем, не такая уж молодая. Но жажда любовных приключений - особая жажда: она растет с возрастом. Чего доброго, эта фрау вознамерится вознаграждать меня натурой, недаром она так напирала на свою щедрость. Увы, я здесь чересчур наследил. Мерзкая работа. То и дело приходится подводить под монастырь заблудшие души. Молись за меня, Тереза.
Как я сразу не сообразил: "Энфант терибль" - это же два слова. Выхожу на связь. Попутно исследуем местные закоулки, авось пригодится. Вся беда, что у меня слишком мало времени. Я наследил торопливо и грязно. Через пять, само большее десять минут они увидят, что гонятся за пустым фургоном, и верный Курт начнет давать показания. Тогда котелок поднимет гвалт на весь город. Бедняга Курт, вряд ли он теперь попадет в отпуск.
Уехать бы в Арденны, к Антуану. Партизанские края, глухие леса. Отлежался бы, как медведь в берлоге. Ходил бы на саботажи, реквизиции.
Не для меня такая райская жизнь. Мне воевать в одиночку, без выстрелов. Я один против всех - и времени остается все меньше.
"Энфант терибль" - занятное местечко. Из старого подвала получилась идеальная ловушка для беглых неудачников. Но работа тут бойкая.
Второй стол от угла.
- Бонжур, мсье.
- Вы уже открылись?
- Нам ведь не разрешают работать поздно из-за комендантского часа. Поэтому открываемся раньше. Публика скоро начнет собираться.
- Вы не знаете Терезу?
- Какую, мсье?
- Шатенка и худышка. Довольно мила.
- Так это крошка Тереза. Она выступает в канкане и скоро должна прийти. Пригласить ее к вашему столику?
- Канкан! У нас в Марше и того нет.
- Простите, что вы сказали?
- Я говорю о разных городах. Я приехал из Марша, там живет моя бабушка Жюли.
- А в Шарлеруа вам не приходилось бывать?
- Там грязный воздух, я предпочитаю Антверпен.
- А я родился и вырос в Нювеле, мой кузен и сейчас живет там.
- С вами так приятно разговаривать. Так редко попадаются собеседники, которые понимают тебя с полуслова. Просто не верится и хочется повторить. Вы давно в Брюсселе?
- У меня был небольшой перерыв, я ездил в Лемберг.
- Это, кажется, недалеко от Гента?
- Не совсем, там рядом Тонгерен.
- Наконец-то! Салют из Новгорода, Виктор.
- Привет из Дудинки, Поль. Я давно ждал тебя, прямо заждался.
- Я спешил, но бег оказался с препятствиями. Мне необходимо срочно переправить товар. У вас тут как в ловушке. Имеется запасной выход?
- Через кухню на двор. Мы еще поговорим. Пришли посетители. Сейчас принесу ваш заказ, мсье.
Так вот где таилась иголка, которую я искал. Пришлось переворошить пол-Брюсселя. Недаром мне сразу показалось, что здесь пахнет сеном, но это были всего-навсего фиалки с соседнего столика.
Теперь я сам должен обернуться иголкой. Но где мне взять надежный стог сена - хотя бы на одну ночь? А завтра я передам бутылку Виктору, и пусть меня хватает котелок. Всего на одну ночь. Ну хоть не стог, хоть малый клок сена.
Интересно, как чувствует себя иголка в стогу сена? Умеренное сердцебиение, уверенность в завтрашнем дне и корма кругом, сколько хочешь. А главное - не надо прятаться дальше. Да и некуда.
Уютный подвальчик. Исключительно для мужчин. Они занимаются тут мужскими делами. Здесь не женские дела. Женщинам лишь разрешается присутствовать на подмостках в качестве музыкальной иллюстрации. Вот и они - выводят прелюдию. Разбежались, раскрутились, ноги вверх! Пятнадцать левых ног, пятнадцать правых. Худые ляжки военного времени.
Третья с краю - Тереза. Выглядит вполне пристойно. Рыскает по залу. Не меня ли высматривает? Тереза, Тереза, не найдется ли у тебя клочка сена?
Эх, заняться бы этнографией урбанизма, собирать жанровые картинки времен оккупации и прятать в стогу сена до освобождения…
- Салют, мсье. Тут свободно?
- Я жду приятеля.
- Гастона, что ли? Так мы вместе и побеседуем.
- Рядом свободный столик. А у меня занято.
- Брезгуешь, аристократ вшивый. А я думал, мы с тобой в города поиграем: Спа - Седан, Брюссель - Брюгге. Так я присяду.
- Я позову метрдотеля.
- Помалкивай, парень. Я привез тебе привет от твоей бабушки, а ты еще недоволен, даже поговорить со мной не хочешь. Сидеть тихо и не рыпаться.
- Предупреждаю, мсье, денег у меня при себе нет. Если вы начнете стрелять, ничего не произойдет, кроме грохота.
- Стрелять? Да на такого типа пулю жалко тратить. Я тебе честно скажу, ты моей пули не стоишь.
- Могу предложить вам нож.
- Я смотрю, ты веселый паренек, с тобой не соскучишься. Я с тобой по-другому разделаюсь. Я тебя словом убью.
- С вашими способностями, мсье, только в цирке выступать. Рекламу я готов взять на себя: "Всего один вечер! Раз в столетие!"
- Ладно. Хватит фигли-мигли разводить, мне тоже некогда. Я стреляю.
- Предупреждаю, мсье, у меня бессмертные уши.
- Где бутылка оранжада?
- Надеюсь, я вас правильно понял? Гарсон! Одну бутылку оранжада для этого мсье, который присел за столик без приглашения. Получите вашу бутылку. Недурственно промочить глотку в такую жару. Хотя в этом милом подвальчике не жарко.