- Тут я могу только догадываться. Насколько я понимаю, во время войны Ковалевский или кто-то из его людей связался с немцами. Или, точнее, они с ним связались. Речь шла о так называемом Черном лесе. И когда все покатилось с востока на запад, кто-то из тамошнего начальства, из этого самого леса, хотел через Ковалевского выйти на англичан. Тут, повторюсь, я опять могу лишь догадываться. Но складывается впечатление: Ковалевский хотел продать британцам некий секрет. Который и сам не знал. То есть, он торговал воздухом, а тем временем искал дорогу к этому секрету. В общем, обманывал всех. Для своих личных целей он использовал структуры нашей организации. И в результате вывел на нее вас… Молодым людям он кружил голову мыслью о предстоящем вооруженном выступлении против русских и коммунистов. Щеголял своим участием в Варшавском восстании. Хотя на самом-то деле он ушел из города пятого или шестого августа - когда стало ясно, что с ходу нам овладеть городом не удалось… И он прав. Потому, даже если русские все же подошли, - что мы им могли предъявить? Да и наплевали бы они на все эти "правительства". Сила всегда права. А сейчас… Кто всерьез может рассчитывать на успех восстания, пока Польша набита русскими войсками? Мы все это терпели, но когда увидели, что он пошел в разнос…
Еляков подумал про себя: да и Варшавское восстание-то было глупейшей, отвратительно организованной авантюрой - последней отчаянной попыткой АК утвердить свое влияние в Польше. Эти паны отлично понимали: когда в страну войдут советские танки, возразить им будет нечего. И к тому же это восстание попахивало немецкой провокацией. Впрочем, мало кто точно знал - как там было. Живых его участников осталось немного.
- А вы хотите победить мирным демократическим путем? На выборах? - с иронией спросил Мысловский.
- Мы рассчитываем, что Запад нас не оставит. Что англичане и американцы вынудят русских оставить Польшу в покое.
- Я могу вам только посочувствовать, - с усмешкой вставил Еляков. - Запад уже не раз предавал Польшу - а вы все верите в его благородство.
- Причем тут благородство? Я ни в чье благородство не верю. Я верю в политические реалии, - усмехнулся Клаха.
- Но, в конце концов, нас рассудит история. Пан надхорунжий, спросите его: что он может еще сказать о Ковалевском?
- Я могу дать вам важные сведения, если вы гарантируете мне жизнь, - ответил поляк, не задумываясь.
Елякову приходилось довольно много сталкивался с лидерами польских националистов. И в сороковом, и в сорок четвертом. Как он успел заметить, этих паны говорили много громких слов о Родине и о долге перед ней. Но это было слова для других. А среди них мало встречалось беззаветных героев. Как только опасность нависала над их шкурой, они тут же сдавали всех.
Капитан повернулся к Мысловскому:
- Мы можем дать ему такое обещание?
Поляк изобразил на лице работу мысли. Это, конечно же, была игра. А вот Клаха, кажется, не хитрил. Он явно не был фанатиком идеи - и теперь отлично понимал: если бы он угодил в лапы своих собственных органов безопасности, у него, может быть, имелся бы шанс отвертеться. Тут была опять же политика, многопартийное Временное правительство - а потому имелись и разные возможности выкрутиться. Но про железные объятья НКВД были наслышаны все.
Наконец Мысловский прервал молчание:
- Пан капитан, мы со своей стороны можем дать такие гарантии. Если же вы…
- Мы тоже можем - но только в том случае, если пан Клаха не сражался с оружием в руках против Красной Армии.
- Я не сражался с оружием руках. Но каковы ваши гарантии?
- Придется поверить нам на слово.
- Хорошо, - со вздохом ответил Клаха. - Придется вам поверить. Другого выхода у меня ведь все равно нет… Так вот, в восьмидесяти километрах на северо-восток есть то ли маленький городок, то ли большой поселок. Он расположен в очень глухом и очень своеобразном месте. С одной стороны недалеко граница с Восточной Пруссией, с другой - с СССР. Туда и немцы не заходили со времени начала войны с Советами. А с тех пор были лишь польские полицейские формирования. Так вот - в этом месте - база Ковалевского и его людей.
Еляков вспомнил карту. Так-так. Опять подуло холодным ветром со стороны озера Спирдинг-зее.
- Чем занимаются эти формирования?
- Я не знаю. Они никому не подчиняются, кроме Ковалевского. Но это не мальчишки, которые бегают по городу с выпученными глазами и кричат о свободной Польше. Но, по нашим сведениям, - это хорошо вооруженные боевики. Ковалевский отказывался поставить эти структуры под наш контроль…
- Почему?
- Он хотел сохранить свое исключительное положение. У нас на севере людей почти нет. А у него - есть. К тому же там маячат какие-то немецкие группы - судя по всему, это очень хорошо подготовленные профессионалы.
- Кто они такие?
- Это никто не знает. Знал Ковалевский - но его вы уже спросить не сможете, - сказал Клаха с некоторым ехидством.
- И последнее. Что такое институт "Норд"?
- А-а, вы и об этом знаете. Но я знаю очень немного. Это была немецкая исследовательская группа при одном из небольших концлагерей в Польше. Они занимались экспериментами над людьми. Потом попытались эвакуироваться в Кенигсберг. Но по какой-то причине не успели. Как я догадываюсь, результаты их работы оказались в этом проклятом Черном лесу. Я полагаю, за ними и охотился Ковалевский…
- Товарищи, я думаю, вы узнали что хотели? - спросил Мысловский. - А у меня к нему еще достаточно вопросов, связанных с его деятельностью в нашей структуре…
- Как вы думаете, товарищ капитан, ему можно верить? - спросил Мельников, когда капитан сообщил ему о результатах допроса.
- А почему нет? Война закончилась, началась политика. А в политике под танки с громкими лозунгами не кидаются. К тому же… Насколько я знаю, когда Мысловский стал беседовать с ним об интересующих его вещах, не связанных с нашим делом, - Клаха стал куда менее красноречивым. По сути дела, он сдал нам конкурентов. В этой польской каше все обстоит очень непросто. Не так - или с нами, или с ними. Тут много всяких тонкостей.
- А на что все-таки рассчитывают все эти подпольщики? Что они могут. Неужели рассчитывают, что одолеют Войско Польское, регулярные части? За которыми еще и вся огромная наша страна, которая их поддержит…
- Они рассчитывают на то, что мы после победы передеремся с союзниками. Или, по крайней мере, перессоримся. Знаешь, у польских националистов в мозгах есть какой-то вывих. Им почему-то кажется, что вся Европа думает только лишь об их интересах. Тридцать девятый год их ничему не научил. Это у них вечное. Ты расспроси Копеляна - как они бегали вокруг Наполеона. Тоже почему-то думали: французский император возвратит им независимость. Наполеон очень смеялся. И в итоге поляки таскали Бонапарту каштаны из огня… Сражались с испанскими партизанами. Так и теперь. У нас, конечно, есть - и будет еще больше - противоречий с союзниками. Но уж о Польше мы с ними как-нибудь договоримся.
Сергей в ответ рассказал о беседе с паном Пинским. И выдал свое заключение:
- Товарищ капитан, ведь что получается? Складывается такое впечатление, что Йорк специально спровоцировал, если не сказать - организовал, побег. Послал своего человека, а для отвода глаз двинул с ним еще троих. И ведь, обратите внимание - этот Стае послал товарищей на верную смерть в трясину. В которой потом тела не найти….
- Вообще-то, все сходится. Йорк не был нацистом. Он пошел на сотрудничество с гитлеровцами потому, что ему нравилось много строить. А потом сообразил, что дело пахнет керосином и скоро придется за все отвечать. И что главное - узнал нечто, что можно выгодно продать английской разведке. Попытался завязать контакты. Дайка карту… Тебе не кажется, что этот порученец Йорк ушел именно в сторону той самой базы, о которой говорил Клаха?
- Но почему тогда они пытаются что-то вытянуть из Пинского, который предназначался на роль жертвы?
- Тут может быть много вариантов. Посланец по каким-то причинам сказал не все. Или не так. Возможно, Пинский знает гораздо больше, чем говорит. Во всяком случае, надавить напрямую они на него не решаются. А мы… Мы попытаемся поглядеть: что это там за деревенька? Мельников, я уже понял, что ты отлично владеешь польским. А за поляка ты смог бы себя выдать?
- Если не приглядываться, то вполне. Тем более, как я понял, в тех краях говорят на специфическом диалекте. Так что, думаю, сойдет.
- Так вот, как ты насчет того, чтобы тряхнуть стариной и отправиться в разведку? А то если мы нагрянем с большой облавой, то в лучшем случае получим перестрелку и десяток трупов; а в худшем - пустые дома и следы, уходящие в лес.
- Я готов, товарищ капитан! Забавно все же получается - в тыл врага в собственном тылу!
Глава 9.
НЕ ВЕЗЕТ - ТАК НЕ ВЕЗЕТ
13 июля, Липно
- Так где этот лагерь?
- Погодите, сейчас проедем городок, пересечем железную дорогу, там и будет…
"Виллис", в котором находились Еляков, Копелян и Мысловский, ехал по небольшому городку Липно, примерно в 100 километрах на северо-запад от Варшавы. Тут-то как раз и расположился тот небольшой лагерь, о котором упоминал Клаха в связи с институтом "Норд". Еляков считался хорошим оперативником. А хороший чекист - это тот, кто отрабатывает все возможные источники информации. Тем более что, пока Мельников ушел на разведку, делать им было особо нечего. Вот они и решили прокатиться до этого лагеря - вдруг кое-что удастся узнать?
Впрочем, "прокатиться" не получилось. Тут в феврале шло наше наступление. Правда, не самый главный, а вспомогательный удар - но дорогам этого хватило. Конечно, их кое-как подлатали тыловики, но это была, понятное дело, совсем не автострада. Ну а что касается окружающих пейзажей… Особых следов особо свирепых разрушений заметно не было, но разрушенных домов и сгоревших деревень - сколько угодно. А по канавам вдоль дороги виднелись следы отступления немцев. А они, эти следы, всегда одинаковы, какая бы армия не отступала. Сгоревшая и взорванная бронетехника, разбитые автомобили и пушки… Разумеется, все, что было можно отремонтировать, - уже давно вытащили и отремонтировали. Не наши - так поляки. Так что вдоль дороги лежал металлолом, до которого пока что ни у кого руки не доходили.
В Липно в "виллис" сел поручик, начальник местного отдела ОРМО, который теперь и показывал дорогу.
…Машина миновала изрядно разрушенный город, перебралась через железную дорогу возле станции, от которой остался один обгорелый каркас. Судя по всему, наши бомбардировщики изрядно тут порезвились. Дальше машина пошла вдоль железнодорожной ветки, отходящей от главной магистрали. Потом дорога взобралась на небольшой холм.
- А вот и лагерь! - показал рукой вниз местный поручик Дубицкий.
Еляков, которому в жизни пришлось много повидать лагерей не только немецких, но и наших, сразу оценил: лагерь был и в самом деле небольшой. Примерно полтора десятка бараков, выстроенных, как это положено у немцев, аккуратными рядами. Вышек уже не было, равно как и колючей проволоки. Но… Лагерь был обитаем! Недалеко от распахнутых ворот, странно смотревшихся при отсутствующем заборе, дымили две немецкие полевые кухни, а около них суетились повара. Да и между ними виднелись люди.
- А… Это кто? - растерянно спросил Копелян.
Мысловский, не менее удивленный, задал этот вопрос своему местному коллеге.
- Заключенные, - совершенно спокойно ответил Дубицкий.
- Какие?…
- Разумеется, бывшие заключенные. Те, которые тут сидели при немцах. Дело-то ведь в чем? Когда их освободили, то большинство, понятно, ушли. Но кое-кто - да и не так мало - остались. Мало того! Некоторые ушли, а потом вернулись. Я так понимаю - потому что идти им просто некуда. Есть тут люди с Украины и Белоруссии, есть из Вильнюса. Это теперь другие страны. А некоторые даже из Варшавы. А что? Все разрушено, все родные погибли. А тут вроде знакомые люди. Да и завод, на котором они работали, немцы не успели толком разрушить. Так что работа у нас есть. Восстановить то, что немцы раскурочили, а там посмотрим. К тому же есть еще одно обстоятельство. В воздухе слухи носятся. Про Восточную Пруссию. Люди надеются перебраться на новые земли. Логика проста - у кого ничего нет, тот первый и получит право туда ехать.
Еляков рассмеялся.
- Нет, мы, славяне, все одинаковы! Секрет называется. А его скоро все вороны знать будут.
- А кто тут сидел? Евреи? - спросил Копелян.
- Евреев тут было немного. В основном наши пленные. Те, кого еще в тридцать девятом немцы взяли. Имелись еще разные люди, которых немцы считали опасным оставлять на свободе. Но это ведь не лагерь уничтожения. Люди работали на военном заводе. Конечно, это не курорт, но и не Аушвиц.
- Пан поручик, а с кем тут можно поговорить? Есть сведения, куда делись люди из лагерной охраны? Или кто еще может нам дать сведения?
- Про охрану сведения точные, - усмехнулся Дубицкий. - Русские танки вышли в Липно совершенно неожиданно. Охрана сбежать не успела… Сами понимаете.
- Да уж, это мы знаем. Выстроили наши солдаты охранников вдоль стеночки - и из пулемета… - отозвался Еляков. - Обычное дело. Вот на ТАКИЕ вещи начальство глаза всегда закрывало. Тем более… А кто лагерь охранял?
- Эсэсы. "Тотенкомпф". А поговорить можно с Владиславом. Он тут сидел аж с тридцать девятого. У них было нечто вроде подпольной организации. Этот человек ее возглавлял. А теперь он вроде как местный староста.
"Виллис" миновал ворота и остановился на бывшем лагерном плацу. Никто из находившихся вокруг особого внимания на приехавших не обратил. Приехали и приехали. Кому какое дело?
- Сейчас поищем Владислава… - начал Дубицкий. - А! Вот он идет к нам. Все-таки местный начальник…
К машине двигался высокий, очень худой человек. Трудно было сказать, сколько ему лет. Голова почти полностью седая, по лицу тоже не поймешь… Может, тридцать, а может, и пятьдесят. Обычное дело для бывших заключенных, несколько лет живших практически впроголодь - в не самых гуманных условиях. Но двигался он уверенно.
- Добрый день, пан Дубицкий! - сказал он, приблизившись.
- Добрый день, пан Владислав. Вот это наши товарищи, им надо с вами кое о чем побеседовать…
- Надо так надо, - пожал плечами староста. - Пойдемте в контору.
Они пересекли плац и вошли в барак размером поменьше, чем остальные. Судя по всему, тут располагалось лагерное начальство. Они вошли в одну из комнат, обставленную обычной канцелярской мебелью. Тут имелся обширный стол, несколько стульев и все такое прочее. На столе виднелись какие-то бумаги. Видимо, Владислав ответственно относился к своим руководящим обязанностям.
- Прошу вас, паны. Итак, какое у вас ко мне дело? - заговорил Мысловский.
- А дело такое. Есть у нас сведения, что вокруг вашего лагеря шла какая-то не очень понятная нацистская возня. Пан Дубицкий сказал, что вы были руководителем подполья. Может, что-нибудь вам известно по этому поводу?
Владислав помрачнел. Оно и понятно. Вспоминать лагерь - вещь не самая приятная. Но он пересилил себя.
- Ну, подполье - это громко. Мы занимались немного саботажем. Но это так… Уже в сорок пятом начали подумывать о восстании, но пока думали - русские пришли. Но вы правы - кое-что я знаю. Вы, наверное, имеет в виду того, кого мы звали Черным Доктором?
- Вот о нем можно?
- Это наш местный ужас. Да, он появлялся время от времени в лагере. То есть, постоянно он тут не обитал, а уж где - я не знаю. Это, похоже, и в самом деле был доктор. Или ученый. По крайней мере, внешность у него была интеллигентская. Время от времени он отбирал людей и их куда-то увозили. Никто не вернулся. Так что, сами понимаете, как люди смотрели на его. визиты… Но тут вот что интересно. Людей он отбирал по каким-то совершенно непонятным признакам. У меня есть достоверные сведения - он подолгу беседовал с блокфюрерами. Расспрашивал о поведении, о характере. Со стукачами из заключенных тоже разговаривал. А потом являлся с солдатами в барак, показывал пальцем на того или другого… Их и забирали.
Мысловский перевел это Елякову. Что ж, все подтверждалось, но толку-то в этом? И тут капитану пришла в голову одна мысль…
- Пан надпоручик, покажите ему фотографии Барона.
Тот вытащил снимки.
- А вот этого человека вы не видели?
Староста присмотрелся.
- Видел. Несколько раз. Но это совсем другой случай. Бывал он в лагере. Но давно, в сорок втором, в сорок третьем… Всегда в штатском, но понятно, что офицер. С ним еще приезжали люди. Тоже либо в штатском, либо в немецкой форме без знаков различия. Но он был главным. Эти вроде бы все честно говорили. Они людей вербовали.
- Куда?
- Известно куда. Немцам служить. Уверяли, что не на фронт. Может, и не на фронт. Может, с партизанами воевать. А может, в шпионы, к русским в тыл. Но по-любому, это не простой вербовщик. К нам ведь приезжали и другие. И в полицию вербовали, и в другие места… Но тем явно численность была важна. Чем больше, тем лучше. А этот - он по одному отбирал… Ему не все были нужны, а только здоровые. Точнее, нас тогда всех от ветра шатало, но оно ж видно - кто, если откормить, снова будет сильным. Кое-кто из наших на его уговоры поддался…
Машина двигалась в обратном направлении. Пан Дубицкий пребывал в глубокой задумчивости. И вдруг оживился.
- Паны! Я, кажется, кое-что могу добавить. Так вот. Я много беседовал с местными жителями. И вспомнил, что в двух километрах отсюда есть поместье, принадлежавшее одному магнату. Немцы его заняли и превратили в какой-то секретный объект. Обнесли все колючей проволокой, поставили серьезную охрану. А в конце сорок четвертого немцы все это взорвали.
- Похоже на то, что это именно тот самый объект. Но все-таки… И что ж мы от этого получили, товарищ капитан? - спросил Мысловский.
- Немного, но кое-что. Получается, Барон, вербовавший людей, скорее всего, для каких-то антипартизанских отрядов, получил каким-то образом сведения о ведущихся в лагере исследованиях. Или даже был с ними связан. Но это неважно. Допустим, он знает, что материалы этих исследований находятся в Черном лесу, и представляют определенную ценность. Он хочет их добыть. Но как попасть в лес, не знает. По крайней мере, нам понятна его мотивация. А это уже много.
- Товарищ капитан, а что ж может быть там такого, что он не просто за ними гоняется, но и убивает направо и налево? Да и свою жизнь не особо бережет… - недоуменно спросил Копелян.
- Если это был и в самом деле ученый, то скорее всего он проводил какие-то эксперименты над заключенными. А ведь это серьезно. Раньше-то над людьми экспериментов не ставили. Так что этот Черный Доктор вполне мог нарваться на какое-нибудь большое открытие. Такое, что его либо можно как-то использовать, либо - попросту продать тому, кто больше заплатит. Правда, с этим не стыкуется, зачем он толкает туда банды аковцев. Но с этим будем разбираться…