Пожилая дама попыталась ударить Шварца своим зонтиком. Тот сделал нырок, и удар пришелся по его стальному шлему. В ответ штурмбаннфюрера ударил ее в толстый живот своей деревянной рукой-протезом. Женщина переменилась в лице и тяжело осела на землю, словно воздушный шар. из которого внезапно выпустили воздух.
Привлекательная рыжеволосая женщина вцепилась своими ногтями в лицо фон Доденбурга, расцарапав его до крови.
- Ах ты, стерва! - простонал он и попытался схватить ее руки, но промахнулся. Та вновь бросилась на него с растопыренными окровавленными пальцами. Куно поднырнул и сумел обхватить женщину руками. Стисну в руки, он неожиданно ощутил, что сжимает в своих объятиях податливое и гибкое женское тело. В нос ему ударил головокружительный запах целой гривы рыжих волос.
- Отпусти меня, эсэсовская свинья! - с ненавистью завизжала молодая женщина, безуспешно стараясь высвободиться из его цепких объятий. Ее зеленые глаза обожгли фон Доденбурга яростью. Но, пытаясь вырваться, она лишь теснее прижималась к офицеру всем своим телом.
Штандартенфюрер почувствовал, как в нем нарастает возбуждение. Внезапно и сама молодая женщина поняла, что происходит с обхватившим эсэсовцем. Она попыталась выскользнуть из кольца его рук или хотя бы отодвинуться от него, чтобы не ощущать его восставшей плоти. Но все было тщетно. Фон Доденбург только крепче стиснул ее.
- Не убегай от меня, сучка, - хрипло выдохнул он.
- Ты - свинья. Ты - законченная свинья, - выдохнула она. Былая ярость куда-то испарилась из ее зеленых глаз. - Неужели в тебе нет ни капли стыда?
Однако ответ Куно фон Доденбурга потонул в резком хлопке пистолетного выстрела генерала Доннера и в затихающем визге женщины в черной вдовьей одежде, которую сразил своей пулей генерал-майор полиции. Получившая пулю в живот вдова начала медленно валиться на мостовую.
* * *
- Чтоб мне провалиться на этом самом месте! Не могу поверить своим собственным глазам! - в полном восторге выдохнул гауптшарфюрер Шульце, обводя взглядом подземное помещение бывшего управления НСДАП в Аахене. Оно было все заставлено бутылками с выпивкой и различными съестными припасами, а на кушетках в ленивых позах разлеглись шлюхи, слушавшие музыку, доносившуюся из допотопного граммофона. - Точно мы попали в турецкую баню в тот момент, когда гам собрались одни женщины!
Он сглотнул слюну и затуманившимся взором посмотрел на семь или восемь девиц, разодетых в вызывающее сексуальное белье, с бокалами шампанского в наманикюренных руках. Они слушали шлягер Йоханнеса Хеестерса.
- Бог ты мой, Шульце! - прошептал замерший рядом с ним шарфюрер Матц. - Ты видел когда-нибудь такое аппетитное блюдо, - чтобы было так много мяса, как здесь, и так мало картофеля? Я хотел бы попробовать каждую из этих девочек - попробовать медленно, со смаком!
Внезапно и шлюхи осознали, что в подвале, помимо них, есть кто-то еще. Крупная блондинка в просвечивающем черном пеньюаре, широко раскинув руки, с пьяной улыбкой на губах направилась к Шульце.
- Мужчины, - восторженно выдохнула она, - настоящие мужчины!
Гамбуржец ловко уклонился от ее нетрезвых объятий.
- Потом, моя дорогая, потом. - Он повернулся к упитанному партийцу. - Так ты хочешь сказать, что один жил со всем сонмом этих граций? - В голосе Шульце слышалось нескрываемое недоверие. - Неудивительно, что ты выглядишь таким довольным жизнью!
- Это было нелегко, - признался гемайншафтсляйтер, пытаясь остановить поток крови, который лился из его разбитого носа. - Поэтому мне приходилось часто отдыхать.
- Какая же ты свинья, - фыркнула блондинка. - Все время крутился подле нас. Не знал никакого другого занятия. В голове - ничего, все сосредоточено только между ногами!
- Я бы с огромным удовольствием сам жил так, - мечтательно признался Матц, обхватывая рукой темноволосую шлюху в легкомысленном неглиже и стильных черных шелковых чулках. - Прожив так всю жизнь, я умер бы счастливым человеком.
- Попридержи язык, Матц, - вспылил Шульце. - Ты что, не видишь, идиот, что я думаю?
- Вот как? А я-то думал, ты страдаешь от запора, - хихикнул Матц, тиская правую грудь темноволосой проститутки.
Шульце проигнорировал его чересчур вольное замечание.
- Ну что ж, "фазан", - произнес он, обращаясь к гемайншафтсляйтеру. - Я не буду докладывать о том, что обнаружил здесь тебя и твоих маленьких пчелок. Вы все можете оставаться тут.
Лицо толстяка осветилось радостью несмотря на боль. Полуодетые проститутки с приветливыми лицами встали кольцом вокруг них.
- Спасибо вам, огромное вам спасибо. Я благодарю вас от всего сердца! - пролепетал гемайншафтсляйтер.
- Заткнись и слушай, - оборвал его эсэсовец. - Наша договоренность будет действовать лишь при соблюдении определенных условий. Ты должен поклясться, что больше не будешь прикасаться к этим девочкам своими грязными лапами. С этого момента они будут принадлежать только нам, и больше никому. Тебе ясно?
- Ясно, конечно же, ясно, - поспешил согласиться толстый партиец.
- У тебя здесь полно жратвы и выпивки. Можешь продолжать свободно пользоваться ими, толстяк. Когда все это закончится, мы тут же пополним твои запасы. Все, что нам надо, - это чтобы, когда нам дадут увольнительную, твои цыпочки ждали нас и были готовы.
- Не беспокойся, солдат, - произнесла высокая блондинка, закуривая длинную тонкую сигарету. - Мы всегда готовы с удовольствием попробовать свежатинки, не правда ли, девочки?
- О да, - с энтузиазмом откликнулись остальные. - Мы измучились, постоянно обслуживая эту свинью. Если бы вы только знали, что этот толстый боров проделывал с нами за последние дни!
Матц расхохотался и принялся расстегивать ширинку.
- Вы же еще ничего не видели, прекрасные дамы, - возбужденно бормотал он.
Шульце сильно толкнул его в бок.
- Хватит, Матц! Остановись! Сейчас для этого совсем нет времени. Тебе придется подождать до вечера, до тех пор, пока штандартенфюрер не даст нам увольнительную.
- Неужели я не могу сделать это по-быстрому, гауптшарфюрер? Я бы даже не отстегивал свою деревянную ногу…
- Если ты не заткнешься, я оторву твою глупую башку! - вспылил Шульце. - Мы же обязаны патрулировать сейчас улицы Аахена. А когда ты находишься на службе, то не имеешь права вместо этого трахать кого-то. Давай, Матц, вали по-быстрому отсюда и жди меня снаружи. А ты, мой маленький жирный "золотой фазанчик", - повернулся он к гемайншафтсляйтеру, угрожающе глянув на него, - остаешься ответственным за то, чтобы эти цыпочки были наготове и ждали нас сегодня вечером.
И гауптшарфюрер попрощался с проститутками галантным поднятием шлема:
- До свидания, мои прекрасные леди. - Он улыбнулся лучезарной улыбкой. - Надеюсь, что вы приятно проведете весь этот день и дождетесь возвращения вашего принца.
Проститутки рассмеялись. Подойдя к самой двери в подвал, Шульце на мгновение остановился и послал им всем воздушный поцелуй - точно так же, как это делал в фильмах сам Йоханнес Хеестерс.
- Итак, до вечера, мои прелестные!
Однако гауптшарфюреру Шульце и его "охотникам" было суждено испытать разочарование. Едва они возобновили патрулирование и прочесывание улиц Аахена, как наперерез им выскочил "кюбельваген" штандартенфюрера фон Доденбурга, истошно сигналя. Поравнявшись с отрядом Шульце, командир резко остановился, заставив тормоза машины бешено взвизгнуть.
Шульце удивленно уставился на фон Доденбурга. Тот был без своего шлема, с красным и расцарапанным лицом, а на заднем сиденье восседала какая-то рыжеволосая красавица. На ее симпатичном бледном лице медленно высыхали недавние слезы. Но фон Доденбург не дал ему возможности вдуматься в эту необычную ситуацию.
- Шарфюрер Матц, я назначаю тебя командиром этого отряда и приказываю немедленно отправиться в расположение штаба. А ты, гауптшарфюрер Шульце, садись на переднее сиденье рядом со мной. Ты мне срочно нужен.
- Что случилось, господин штандартенфюрер? - осведомился Шульце.
Куно включил первую передачу. В это время Матц отдавал приказания отряду "охотников".
- Что случилось, Шульце? Да все пошло наперекосяк, если уж на то пошло! Только что мы подавили одно идиотское восстание, в котором участвовали женщины под руководством католического священника. А в это время подкралась настоящая беда.
"Кюбель" бешено помчался вперед. Шульце мотало из стороны в сторону, и он с большим трудом удерживался на своем сиденье - точно так же, как и сидевшая сзади рыжеволосая красавица. С трудом повернув, фон Доденбург процедил сквозь зубы:
- Проклятые янки вторглись в лес в непосредственной близости от Аахена. Это значит, что они оказались совсем рядом с городом. Мы в настоящей беде, Шульце!
Глава пятая
Тяжелый "королевский тигр" быстро ехал вперед. Внутри него зловеще мигала красная лампочка, сигнализировавшая о том, что 88-миллиметровая пушка танка и его спаренные пулеметы заряжены и полностью готовы к бою. Шульце, сидевший в кресле стрелка рядом с фон Доденбургом, прекрасно знал об этом и без всякой лампочки. Но главное, он чувствовал, что впереди их ожидают большие неприятности. Это зловещее чувство было разлито по всему его телу.
Они уже миновали разбомбленные пригороды Аахена и двигались в боевом строю по полупустынной унылой местности, выглядевшей угрожающе - так, как она всегда выглядит при приближении к полю боя. Казалось, сама земля страшилась предстоящего на ней кровопролития.
- Водитель, приказываю двигаться прямо вперед вдоль линии ограждения, - проговорил Куно фон Доденбург. - Шульце, дистанция шестьсот метров. Цель слева.
С легкостью, которая приходит после многих лет практики, гауптшарфюрер развернул 14-тонную башню "тигра" влево. Одновременно он выставил требуемую дальность прицела. Они приближались к сосновому лесу, в котором уже окопались американские войска. Скоро станет по-настоящему жарко - и, возможно, он сложит в предстоящей битве свою непутевую голову и так и не сможет насладиться прелестями женщин из подпольного борделя, который так счастливо обнаружил среди руин Аахена.
- Проклятая война, - пробормотал Шульце и прижал глазницу к обрамленному мягкой резиной окуляру прицела. - Ничего себе, невозможно даже бабу спокойно трахнуть!
- Ты что-то сказал, Шульце? - поинтересовался фон Доденбург, всматривавшийся в окружающую местность с помощью танкового перископа.
- Так точно, господин штандартенфюрер, - гаркнул Шульце. - Я сказал, что сегодня я разорву их на куски. У меня как раз подходящее настроение для этого.
- Ну-ну, - хмыкнул Куно. - Лично я верю тебе, Шульце, но тысячи людей с той стороны, наверное, поставят твои слова под сомнение.
Немецкие танки продолжали катиться по открытой местности, постепенно приближаясь к лесу. До его кромки осталось сначала пятьсот метров, потом - четыреста, потом - триста пятьдесят.
- Шульце, будь наготове, - приказал фон Доденбург. - Механик-водитель, сбросить скорость!
Водитель перешел на низкую передачу, замедлив ход 60-тонного "тигра" до минимума. Шульце приник к прицелу танковой пушки, готовый выстрелить, как только последует соответствующий приказ. В перекрестья прицела он отчетливо видел опушку леса. Осколочно-фугасный снаряд уже был загнан в казенную часть пушки. Как только фон Доденбург прикажет ему стрелять, он начнет посылать снаряд за снарядом в глубину леса. То же самое сделают стрелки во всех остальных танках боевой группы СС "Вотан", и когда в лесу не останется больше живого места, им придется только сидеть и ждать, пока объятые паникой остатки американских войск не выскочат оттуда - но только для того, чтобы попасть под кинжальный огонь пулеметчиков "Вотана".
Конечно, это был очень простой план. И он бы не сработал, если бы они наткнулись на хорошо окопавшегося противника, создавшего глубоко эшелонированную оборону, насыщенную противотанковыми средствами. Однако Куно фон Доденбург, как и большинство офицеров СС, с презрением относился к американским военным, не считая их слишком способными или искусными в ратном деле. Воюя с ними, он был готов рисковать в расчете на их глупость - то есть делать то, чего никогда не позволил бы себе в ходе боевых столкновений с англичанами или русскими.
Но атаке фон Доденбурга не было суждено развиваться так, как это изначально задумал штандартенфюрер. Неожиданно из леса на полной скорости вылетел открытый грузовик, набитый американскими солдатами. Он понесся по полю, подскакивая на ухабах и выбоинах.
- Американцы! - выдохнул механик-водитель "тигра". - Американцы справа, господин штандартенфюрер!
- Я не слепой, - холодно проронил Куно фон Доденбург.
Еще до того, как командир отдал приказ стрелять, Шульце уже повернул орудие, нацелив его на американцев.
- Огонь! - рявкнул фон Доденбург.
Грянул выстрел. Башня танка наполнилась едким дымом от сгоревшего пороха. Пустая гильза со звоном отскочила на броню. Снаряд "тигра" полетел прямо в цель и поразил американский грузовик грузоподъемностью в две с половиной тонны. Во все стороны полетели куски машины и сидевших в нем солдат.
В следующую секунду фон Доденбург уже взялся за приклад танкового пулемета. Сила взрыва выбросила часть американцев из подбитого грузовика. Теперь они отчаянно неслись через все поле к лесу, пытаясь скрыться за спасительной стеной деревьев. Куно нажал на гашетку. Пули калибра 7,92 принялись вылетать из пулемета с частотой восемьсот выстрелов в минуту. Попадая в бегущего человека, они останавливали его на бегу, заставляя замереть в гротескной позе, - а затем безжизненно рухнуть на землю. Когда же фон Доденбург попадал американцам в район коленей, очереди перерезали ноги пополам.
Покончив с бегущими, фон Доденбург опустил ствол пулемета и дал последнюю очередь веером, чтобы те, кто бросились на землю и притворились мертвыми, все равно не смогли избежать гибели. Пули насквозь прошили траву, не оставляя в ней ничего живого. Через несколько секунд "тигр" проехал мимо горящих остатков грузовика и убитых американцев. На то, чтобы разделаться с ними, потребовалось не больше тридцати секунд.
- Американские танки! - вдруг отчаянно прокричал механик-водитель.
Из кустов выскочил первый "шерман". Очевидно, что он пытался прикрыть солдат "Большой красной единицы". Увидев его, Шульце тут же выстрелил. Снаряд угодил прямо под башню "шермана". Прямое попадание подбросило американский танк высоко в воздух. Когда он рухнул вниз, его пушка ушла глубоко в мягкую землю.
- Танк слева! - крикнул Куно фон Доденбург и включил систему вентиляции, чтобы откачать из отсека пороховые газы.
Другой "шерман", вооруженный новейшей британской 17-фунтовой пушкой, пытался приблизиться к ним сбоку, поскольку американцы прекрасно знали, что стрелять "королевскому тигру" в лоб практически бесполезно - ни один снаряд не смог бы пробить 15-сантиметровую броневую плиту этого танка. Однако они могли вывести "тигр" из строя, поразив один из его катков или попав в место соприкосновения башни с корпусом.
Используя всю свою недюжинную силу, гауптшарфюрер Шульце развернул танковое орудие. Американский танк точно попал в перекрестье прицела. Шульце выстрелил. Несколько мгновений он не видел ничего, кроме яркой вспышки самого выстрела. Затем он заметил, как "шерман" закачался из стороны в сторону, точно был сделан из картона и его трепал сильный ветер. Затем танк вспыхнул. Командир "шермана" пытался выбраться из него через открытый люк, однако пламя уже охватило его комбинезон, пока он карабкался вверх. Командир танка безуспешно пытался сбить пламя, но оно разгоралось все сильнее, и он все больше слабел. Наконец, пламя взметнулось над его головой, опалило волосы, и Шульце увидел, как у него на глазах живое человеческое лицо превращается в обугленный череп.
Впрочем, у гамбуржца не было времени наслаждаться подобным мрачным зрелищем. Из леса выезжали сразу три американских самоходных орудия. Шульце невольно поежился. Эти стальные звери были оснащены 105-миллиметровыми пушками, которые превосходили своей мощью даже великолепную 88-миллиметровую пушку их "тигра".
На этот раз американцам удалось выстрелить первыми. Прямое попадание неприятельского снаряда вывело из строя один из "тигров" на правом фланге, разорвав его гусеницу. Увидев, что этот танк остался стоять недвижим, американцы тут же сосредоточили на нем весь свой огонь. Снаряд за снарядом попадал в корпус "тигра". Мощная совершенная броня пока выдерживала все эти попадания, но каково было тем, кто сидел сейчас внутри "тигра"? Шульце легко мог представить себе их муки.
- Держитесь, ребята, держитесь, - отчаянно кричал в микрофон радиопередатчика фон Доденбург. - Пока вы внутри танка, броня спасет вас. Только не вылезайте наружу!
Но даже опытные ветераны "Вотана" не могли долго выдержать этот прицельный, бьющий прямо по ним огонь. Их нервы сдали, и они выскочили из танка, бросившись врассыпную и ища хоть какого-то убежища. Однако американские солдаты были начеку и тут же открыли по ним Ураганный, режущий огонь из пулеметов; вскоре танкистов перебили одного за другим.
- Механик-водитель, включи свет фар! - приказал Куно фон Доденбург. - Включи и тут же выключи, а затем на несколько секунд включи снова!
По какой-то причине, объяснения которой не знал и сам фон Доденбург, свет фар танка всегда привлекал внимание противника и заставлял его концентрировать на нем свой огонь. Нечто подобное случилось и на этот раз: когда механик-водитель проделал предписанную ему манипуляцию с фарами "тигра", вражеские самоходки развернулись в их сторону, и фон Доденбург услышал леденящий звук выпущенных по ним снарядов. Один из них чиркнул прямо по башне "тигра". Словно зачарованный, Куно смотрел, как внутри по металлу башни расползается огненная полоса - след от пролетевшего снаружи снаряда.
Штандартенфюрер схватил микрофон.
- Всем танкам сконцентрировать огонь на опушке леса! Не давать американцам выезжать оттуда! Повторяю: всем танкам вести огонь по этому сектору! - Он посмотрел, куда нацеливается танк шарфюрера Матца, и завопил: - Это касается и тебя, Матц, черт бы тебя побрал! Всем вести огонь по одному сектору!