- Оно-то хорошо, только вот школы там нет. А она у меня здесь в изокружок ходит. Руководитель кружка говорит, что она подаёт надежды. И мне нужен госпиталь, врачам периодически показываться. Ты же можешь год подождать, никуда он от тебя не убежит этот полк.
- Я не понял, вы о чём?
- Ну, как о чем, он же тебе место готовит, а мне сказал рапорт написать, что я согласен на равнозначную должность с меньшим объёмом. Там полгода как место вакантное Хлебцов на военкомат ушёл. Оно вроде бы и неплохо, список (мёртвых душ), но туда я сейчас не могу ехать.
- А почему вы думаете, что для меня готовится место?
- Ну, как же. В городке уже все говорят, что у вас свадьба летом, как только Люба закончит институт. Комдивша, говорят, уже и подвенечное платье Любе готовит. А комдив мне продыху не дает. Пиши, говорит, иначе уйдёшь с понижением.
Бурцев вскочил и замахал руками. Он хлопал ими себя по голове, то разводил их в сторону, затем сложил пальцы правой руки в пучок и затряс, жестикулируя перед лицом у Колесникова.
- Это какая-то глупость, вы поймите меня. Я не собираюсь на ней жениться. Да и она не согласна, у нее есть жених.
- Ты чего вскочил? Сядь, - спокойно сказал Колесников. - Глупость, не глупость, а комдивша везде говорит, что тебя назначат командиром полка, осталось только Колесникова убрать. Ты вот что, Вася, давай друг к другу на ты, не хочу в этом разговоре отношений начальник-подчинённый, доверительность не получится.
- Вот так дела! Без меня меня женили. Ты вот что, Лёня, никаких рапортов не пиши. С меньшим объёмом!? Фигу ему полк на хорошем счету. А потом я сам не пойду. Я ещё не созрел. Вот так!
- Созрел, созрел, - Колесников похлопал Бурцева по плечу, - тебе уже на подполковника послали.
- Так ведь еще срок не подошёл?
- Учитывая твои боевые заслуги, и за высокие успехи в боевой и политической, досрочно командующий армией дал добро. Комдив сказал, пока не придёт приказ, никому не говорить. Но вот я не выдержал, проболтался.
- А как же меня обошли, печать-то у меня?
- Ты в это время на сборах был, мы с начальником строевой и нарисовали
представление. Я сам в дивизию возил, лично комдиву отдал.
- Лёня, я об этом ничего не знал, клянусь. Будут предлагать полк, я откажусь.
- Ну, отказываться, допустим, не надо: второй раз могут и не предложить, а подумать, как вместе выйти из этой ситуации достойно, надо. Чтобы волки были сыты и овцы целы.
Глава 6
В конце октября дивизия ожидала комиссию из первопрестольной от главкома сухопутными войсками. О том, что "сухопутчики" едут в армию, стало известно в конце сентября. Всё завертелось как на карусели, и уже никому не было дела до интриг. Комдиву было не до кадрового перемещения. День и ночь торчали все на полигоне. Городок приводили в порядок. Везде пахло свежей краской. Вскоре в армию прибыла большая группа офицеров во главе с генералом. В дивизию прибыл полковник и с ним три офицера. Он поработал в штабе дивизии, заслушал комдива и его заместителей; согласовали расписание проверки, и полковник решил познакомиться с проверяемым полком.
Бурцев с Колесниковым стояли возле штаба полка, ждали приезда комдива и москвичей. Открылись ворота и к штабу подъехали две "Волги". В первой сидел комдив. Он вышел из машины и принял рапорт от командира полка. И какое удивление было у Бурцева, когда со второй машины вышел полковник Лужин. Бурцев смотрел на него и улыбался.
- Чего улыбаешься, - пошутил Лужин.
Все удивленно смотрели то на Лужина, то на Бурцева, а когда они обняли друг друга, поняли, что встретились старые знакомые.
- Я вас поздравляю с присвоением звания.
- Вася, это давно уже было, как только с Афгана приехал. Веди меня к себе. Вы тут погуляйте немного, - обратился он к своим офицерам, - мы с начальником штаба полчасика поговорим, давно не виделись.
Они зашли в кабинет Бурцева.
- Как дела, Вася? О, шрам украшает мужчину.
Лужин потрогал рукой лоб Бурцева.
- Ранен был, - ответил Бурцев.
- Знаю, я Никольцеву звонил. Он мне всё рассказал, и про твое горе знаю. Слушай, Вася, а может она и жива. У духов много наших в плену и о них ничего неизвестно. Никольцев говорил, что тело так и не нашли.
- Там было сплошное месиво, Николай Николаевич. Мне Васин рассказывал, он ее лично искал.
- Я понимаю, но хотя бы часть лица или чего-нибудь должно остаться.
- Николай Николаевич, в этой ситуации никто сличать не будет - чья это нога или рука. Минометами утюжили по палаткам, что там могло остаться!?
- Может ты и прав.
- Прав, Николай Николаевич, прав. Я вот этими глазами видел.
Он приподнялся со стула, наклонился к Лужину и, развел пальцы правой руки, показал на свои глаза. Лужин похлопал его по плечу.
- Успокойся, садись, Вася, что ты мог видеть, сам был в полу сознании.
- Видел, как в палатку, где она была, попала мина. Все в клочья, а потом еще и горело, что там могло остаться. Головешки одни.
- Может оно и так, но прошлого не вернуть.
Лужин достал пачку сигарет, протянул Бурцеву. Тот закачал головой.
- Так и не куришь? Молодец, ну и я не буду, не стану тебя травить. - Он положил пачку на стол. - Какие проблемы? Чем помочь?
- Есть проблемы, только это не по вашей части.
- А ты поделись, может, помогу советом.
И Бурцев рассказал Лужину все, что было между ним, Колесниковым и семьей комдива.
- Выходит, жениться пока не желаешь?
Лужин машинально потянулся за сигаретами, затем одернул руку.
- Да, курите вы, курите. - Засмеялся Бурцев. - Я же помню Лужина по Афгану, постоянно сигарета во рту.
- Да, вот, такая зараза, привык, знаю, что надо бросать, со здоровьем проблемы, а бросить не могу. Так зачем же бабе голову морочил, если жениться не хочешь? Это же не какая-нибудь там б …дь с улицы, что ночь потрахался и иди гуляй, а девушка из приличной семьи.
- Не морочил я ей голову. У меня с ней вообще ничего не было, да и быть не могло.
- Да, а почему же так? С каких это пор ты монахом стал? - Лужин засмеялся.
- Никакой я не монах. Просто, не люблю её, вот и всё тут. Потом у неё есть парень, а всю эту любовную историю придумала её мать. Мне бы куда-нибудь уехать, на равнозначную должность, только бы из этой дивизии. Пусть он оставил бы Колесникова в покое.
- Хорошо. - Лужин хлопнул себя ладошкой по колену. - А ты говоришь, не по моей части. Здесь работает кадровик из Москвы, я с ним поговорю. Готовься, приедем к тебе поужинать. Он направленец на ваш Округ, хороший малый, тоже афганец. Да ты его, наверное, знаешь, он на пересылке работал в Кабуле.
- А, помню, когда Карпенко завелся с генералом, я ездил на пересылку за сменщиком Васина.
- Ты знаешь, он этот случай помнит. Я ему как-то рассказывал, как ротный генерала отбрил. А он мне рассказал, как ему срочно приказали заменить. Говорит, три раза звонил, думаю, чего это начальник политотдела так беспокоится за командира роты.
После разговора вышли на улицу. Лужин подошёл к комдиву.
- Анатолий Антонович, - сказал он, - полк хороший, я побеседовал с начальником штаба. Проверять буду сам, а мои офицеры будут проверять управление дивизии.
Оба заулыбались. Затем подошёл к Бурцеву.
- Готовь ужин, вечером приеду, - он хлопнул Бурцева по животу.
- Молодец, ещё не отрастил мозоль, - сел в машину и уехал.
Через час в полк приехал зам по тылу дивизии, он привез коробки с выпивкой и закуской. Вместе с зампотылу полка и начпродом они стали обсуждать меню предстоящего ужина.
К вечеру приехали комдив, Лужин, и с ним офицеры-москвичи. Лужин представил Бурцева полковнику. Кадровик узнал его. Они обменялись улыбками друг другу и пожали руки, как старые знакомые. Затем втроём пошли в кабинет Бурцева и долго там беседовали.
- Я согласен в любой полк, - под конец своего рассказа сказал Бурцев. - Мне все равно куда ехать. Я холостяк. Зачем этого парня мучить.
- А они что, не могут по болезни ему нестроевую сделать и куда-нибудь на военкомат? - спросил кадровик.
- Медики говорят, что-то по приказу не подходит. Да мне и не нужен этот полк. Пусть служит, он неплохой командир полка. Есть в сто раз похуже и растут. Я не претендую на его должность. Если я скажу комдиву нет, стану козлом отпущения.
- Да, это ясно как белый день. Лады, что-то будем решать, - сказал кадровик
За ужином комдив был в расположении духа, много шутил.
- Хорошая оценка обеспечена, друзья Бурцева помогут, кадровик с Бурцевым беседовал, всё складывается как нельзя лучше, - думал он.
И только Колесников сидел грустный. Он решил, что его окончательно добивают.
После окончания ужина все прощались, Лужин подошёл к Колесникову, поблагодарил за ужин, пожал ему руку, другую положил на плечо и сказал:
- Не волнуйся, "старик", всё будет хорошо.
Глава 7
Анатолий Антонович пришёл домой в расположении духа. Радоваться было чему. Дивизия сдала проверку хорошо. Только что в округе подвели итоги, командующий округом лично поблагодарил его и пожал ему руку. Елизавета Павловна возилась на кухне.
- Привет, Лизонька.
- Привет, мой дружочек, весёлый ты сегодня какой-то. Какая радость, поделись.
- Проверку сдали хорошо. Командующий округом в академию генштаба
меня отправляет. В Москву учиться поеду.
- Ой, Толик, радость-то какая, в Москве поживём. Любочка будет с нами жить.
- Какая Любочка, ты чего! Она к тому времени институт закончит.
- А как с Бурцевым решили?
- И его вопрос решился хорошо. Сегодня командарм говорил, что на военном совете утвердили на полк, но приказал переделать представление на другой полк.
- А почему на другой?! - завизжала Елизавета Павловна
- Я что, за командарма решаю, - раздражённо сказал Анатолий Антонович, - а потом Колесников ещё на месте.
- Почему ты его до сих пор не убрал?
- У них проблемы, Лизонька, у дочки выпускной класс, а там школы нет.
- Чудак ты был, мудаком и помрёшь. Был ты замызганный лейтенант, подобрала тебя, думала, переделаю, а ты не исправим. Дочку Колесникова пожалел. А своя - не дочка?
- Ну, причём тут Люба?
- Как причем? Ты даже не соображаешь, что говоришь.
- Ну, поженятся, поедут в другой полк, а может, ещё и не поженятся, чего ты так решила.
- Как в другой полк, может, скажешь ещё в Заудово, в эту дыру.
- Он едет на запад в другую армию.
- А там что, дыр нет? Я думала, что Любушка будет жить в нашей квартире. Для кого я такой ремонт сделала. Я для Любы уже и работу нашла, - ударилась в слёзы комдивша.
Весь вечер Елизавета Павловна не разговаривала, ходила с перевязанным шарфом лбом и пила лекарство. Когда легли спать, она, немного простонав, вдруг спросила:
- Слушай, Толь, а может, между ними ничего и нет? Она же ничего не пишет. Как ты думаешь?
- Не знаю. А чего ты её не спросишь?
- Спрашивала на той неделе, когда по телефону разговаривала.
- Ну и что она сказала?
- Ничего, отшучивается. Может его спросить. Как ты думаешь?
- Ну, как спросишь, неудобно как-то.
- Ты, может, при случае как-нибудь выведай.
- Хорошо, спрошу. Спи.
Глава 8
Приказы на Бурцева пришли почти одновременно. Первым пришёл приказ на присвоения звания подполковник и буквально через два дня - о назначении на должность командира полка. Бурцев сидел в кабинете, когда в полк прибыл комдив. Он зашёл в кабинет к Бурцеву. Тот сидел и даже не успел выйти навстречу.
- Службы нет, Василий Петрович. Комдив приехал, даже никто командиру не доложил.
- Разберусь, товарищ полковник, накажу, кого попало, - пошутил Бурцев. - А, если серьёзно, все на полигоне вместе с командиром полка. Дежурного на время подменили, тоже уехал стрелять, а эти тыловые крысы ни на что не способны.
- Поздравляю, Вася, приказ пришёл, назначен командиром полка. По этому случаю и выпить не грех.
- Всегда готов, - опять пошутил Бурцев.
Он открыл сейф, достал бутылку коньяку и плитку шоколада.
- Вчера подполковника отмечали, бутылка лишняя осталась.
- Не надо, Вася, лишней никогда не бывает.
В начале поговорили на отвлечённые темы. Разговор не клеился. Комдив поднялся, подошёл к телевизору, что стоял в дальнем углу кабинета.
- Наливай, Вася, чего томишь. Пленум идёт, посмотрим, что там они скажут.
Бурцев разлил коньяк по стаканам, запах разнесся по всему кабинету. Комдив втянул ноздрями воздух.
- Ах, как приятно пахнет. Что за коньяк?
- Не знаю. Солдат из отпуска привёз бочоночек, подарок отца. Он технологом на коньячном заводе работает. Я в бутылку отлил, а бочонок выпили.
- Откуда солдат?
- Наш штабной писарь, армянин.
- Тогда, назовём "Арарат", - пошутил комдив
- Может и "Арарат", но прелесть, такого никогда не пил.
- Давай понемножку, - комдив взял стакан.
По телевизору шла прямая трансляция пленума ЦК, вступительная часть как раз заканчивалась. Голос диктора объявил:
- Слово предоставляется Генеральному секретарю Коммунистической партии.
Комдив не дослушал и прокомментировал:
- Ещё один старец на трибуну полез. Давай лучше выпьем за тебя, успехов тебе и, чтобы не останавливался на этом.
Выпили, закусили шоколадкой.
- Хороший коньяк твой армянин привёз. Смотри, смотри, - комдив показал пальцем на экран. В это время телевизор показывал, как два дюжих мужика вели под руки к трибуне дряхлого К. У. Черненко. Старец взял трясущимися руками лист бумаги и начал читать доклад. Комдив сплюнул.
- Вася, что эти, уроды, делают? Они ему хоть бы стул под задницу поставили, не выдержит дед, свалится. Страна разлагается с головы. Выключи, ну их на хер.
Бурцев встал и выключил телевизор.
- Давай закрепим, - комдив сам разлил коньяк по стаканам, - я тоже уезжаю в Академию Генерального штаба. Спасибо тебе за всё.
- Так я, как будто, и не причём. Это Лужина надо благодарить, что хорошую оценку дивизии поставил.
- Ему само собой. Поеду в Москву на собеседование, заеду к нему, отблагодарю.
- А что, генералов на благонадёжность проверяют?
- Проверяют. Тебя вот на полк назначили и не вызывали никуда, а я когда на полк шёл, так в Москву в главное управление кадров вызвали.
- Что, заподозрили в нелюбви к советской власти?
- Нет, тут другое. У меня Елизавета Павловна немножко еврейка по маме, а я, зная отношение наших чиновников к еврейству, упустил в автобиографии этот штрих. А они давай меня пытать, кто родители жены, да почему не написал. Я им сказал: умерли они, колхозниками были, чего там писать. А если бы сказал, что жена еврейка, может, и на полк не утвердили бы.
- Выходит, казаху или татарину генералом можно быть, а еврею нет, - усмехнулся Бурцев. - Нет же запрета на профессию.
- Есть, Вася, есть, она в душе у каждого чиновника. Из-за чего и революция произошла, а когда коммунисты к власти пришли, ничего нового придумать не смогли, менталитет-то чиновника остался.
- Так позвольте возразить, - сказал Бурцев, - после революции евреи сами у власти были.
- Были, да сплыли. Сталин их постепенно всех устранил. Хотя может быть они и сами виноваты.
- Виноваты, Анатолий Антонович, все виноваты и евреи и русские. Глеб Жиглов так говорил: "наказание без вины не бывает". Не надо в семьях воспитывать детей на ненависти к русским, так же как и русским детям не надо прививать ненависть к евреям. Если бы евреи пришли к власти и смотрели на народ нормальными, а не красными от ненависти глазами, то может и по-другому всё было бы. Лёва Троцкий расстреливал пачками солдат за то, что в атаку не шли. Выводили из строя каждого десятого и расстреливали. Убегали солдаты из этих полков, рассказывали по городам и весам, что евреи пришли к власти и наших бьют. И так русский народ был воспитан царём на нелюбви к евреям, а тут ещё и кровью умылся. Чтобы разобраться в преступлении, надо искать его истоки, причину, и называть конкретные имена преступников. Не огульно, как это любят у нас делать; они, русские, большевики. А истоки таковы, Анатолий Антонович: вы историю КПСС в академии учили, не хуже меня знаете. Кто придумал эту теорию, именуемую марксизмом? Утописты только фантастику написали, а еврей Маркс из этой сказки науку сделал. Её перевели на русский язык и завезли в Россию Дейч, Засулич, Аксельрод - как видите все "русские ребята", - Бурцев засмеялся. - А первые большевики в России, кто они? Ленинское ЦК из одних евреев состояло. Странно как-то получилось: национальное меньшинство приходит вооружённым путём к власти и занимает все ключевые посты в государстве. Тут уж на демократию никак не похоже, попахивает чем-то другим. Национал-большевизм какой-то. ЧК кто возглавлял? Поляк да еврей, Феликс Дзержинский, да зять Яши Свердлова - Ягода. Такое же и в губерниях было. Народ как скот били. Тамбовские крестьяне взбунтовались потому, что председатель губисполкома Шлихтер своими продотрядами довел их до нищеты. Ленин послал еврея да поляка, Ягоду и Тухачевского усмирить непокорных русских крестьян. Сёла сравняли с землёй вместе с детьми стариками и женщинами. Тухачевский пресловутым приказам 0016 применил химическое оружие. Крестьян газом душили, а газ, не разбираясь, убивает всех подряд и грудного младенца и тамбовского партизана. Вот вам, Анатолий Антонович, и народная власть. Кругом сплошная ложь.
- Да разве только в Тамбове? - сказал комдив, Муром, Рязань, да половину донских казаков уничтожили. Да разве только их много таких мест было. Восставших моряков Кронштадта в крови утопили. Шлихтер свой, поэтому хорош, а обобранные им крестьяне и руководитель восстания Антонов "враги народа". Я родом, Василий Петрович, из Тамбова. И эти события из рассказов стариков, лучше тебя знаю.