Мухаббат готова была расцеловать этого усатого дядьку: до чего замечательный дядька, смущается, краснеет! Чистая душа.
Ах, до чего же я глупа! Светлана приходила ко мне домой, а я, чудачка, велела матери сказать, что уехала в командировку. Чудно! Какие в колхозе могут быть командировки! Ах, как хорошо, как радостно жить!..
- Мухаббат, Мухаббатхон! - услышала она въедливый голос. Расталкивая пассажиров локтями, к ней протискивался ухмыляющийся Мирабид. - Какими судьбами, прекрасная из прекрасных красавиц?
У девушки сразу испортилось настроение, погано стало на душе от нелепых мирабидовых комплиментов. Хромец продолжал расстилаться ковром. При этом он каким- то непостижимым образом умудрялся самой неясной своей фразе придать глупый смысл. И не от того, что сам он был глуп. Мирабида дураком не назовёшь. Недалёкий - это верно. Однако не дурак, во всяком случае делишки свои обделывает умно, как говорится, комар носа не подточит. По сейчас, после выпитой водки, Мирабиду море было но колено. К тому же он считал, что "теперь-то Мухаббат у меня в кармане" и, отпуская комплименты, старался вместе с тем поставить на место будущую жену.
- Ах, Мухаббатхои, свет очей моих! - распинался Мирабид. - Как хорошо, что я вас встретил, Это - фортуна! Очень я люблю вас и матушку пашу. Скажите, что сделать для вас - всё будет! Я всё могу. Главная моя цель в жизни - вступить в законный брак и осчастливить мою избранницу, - Мирабид многозначительно посмотрел па Мухаббат. - Да, да, не улыбайтесь.
- Смешной вы, Мирабид-ака. Главная цель - осчастливить законным браком!
- Ха!.. Понимаю, Вы насчёт сияющих вершин, светлого будущего… Красивые слова. Но я - "за". Однако у человека и свои личные цели есть. Взять, к примеру, вашу матушку. Овдовела она рано, но вторично замуж не вышла. А почему? Всю свою жизнь любимой доченьке посвятила. У вас, Мухаббатхон, упаси бог, какие неприятности - тётушка Сапобар во сто раз больше переживает! - Мирабид сделал многозначительную паузу. - И у меня такая же нежная душа. Коли женюсь, на руках буду носить свою избранницу. Зачем ей работать? От работы, хе-хе… кони дохнут. Пусть хозяйничает дома, благо лом у меня-дай боже, каждому такой!.. Сколько вы по магазинам бегали пальто искали? Месяца два, если не больше. А я - раз, два и готово. Великолепное пальто, Мухаббатхои! Очень идёт вам…
От мирабидовой болтовни у девушки разболелась голова. Странное дело: она понимала, что ей морочат голову, что намёки на неприятности имеют целью окончательно рассорить её с Рустамом. И всё же горестные сомнения вновь ядовитыми змейками заползали в душу. А вдруг молва насчёт Светланы…
Трамвай подкатил к конечной остановке. Надо было искать попутную машину, Мирабид принялся уговаривать:
- К чему трястись в машине на голодный желудок? Давайте пообедаем. Тут рядом есть столовая, заведующий - мой приятель.
- Поздно уже, Мирабид-ака, попутных машин не будет.
- Попутных машин? - Мирабид сделал страшные глаза. - Зачем попутные?! Давайте пообедаем, затем я позвоню другому моему приятелю - и в нашем распоряжении будет комфортабельный "ЗИС-109". Надо уметь жить красиво, милая Мухаббат.
Как ни отнекивалась девушка, Мирабид настоял на своём. В маленькой столовой, битком набитой посетителями, было чадно, стоял неумолчный гомон. Мирабид мигнул официантке, и она провела его и Мухаббат в отдельную комнатку. В общем зале люди ели жиденький постный борщ, а здесь на столе появился ароматный лагман с пережаренными в масле аппетитными кусками мяса, в болгарским перцем, истекающая жиром самса, водка в графинчике, лепёшки из пшеничной муки.
У Мухаббат пропал аппетит, хотя она не ела с раннего утра.
В стране множество голодных стариков, детей, по карточкам дают скудные нормы масла, сахара, мясо подчас заменяют бог знает чем. А эти… Обжираются! Честные люди проливают кровь на фронте. А эти…
Девушка отодвинула от себя касу с лагманом. Ей хотелось наговорить магазинщику грубостей, но язык почему-то не поворачивался. Она стыдилась. Стыдно было за Мирабида и его дружков.
При виде еды хромец преобразился. Мухаббат вспомнила рассказы покойного деда о том, что в старину, прежде чем нанять работника, его кормили. Коли ест быстро, значит, и работать будет быстро, медленно ест - лентяй. Если судить по этой примете, Мирабид как работник стоит пятерых. Но за едой раскрывался и его характер - алчный, крохоборский. Налив себе полный стакан водки, Мирабид с жадностью накинулся на лагман, в два счёта управился с ним, обжигаясь, проглотил горячие самсы и только после этого опомнился.
- Йе! Мухаббатхон, почему не едите?
- Не хочется. Заходила в обкомовскую столовую,
Мирабид алчно глянул на оставшийся лагман. Казалось, скажи ему Мухаббат: "Ешьте мою порцию, чего добру пропадать", - и он вновь начнёт жевать, чавкать, облизывать пальцы. Мухаббат промолчала, и магазинщик ограничился тем, что доел её самсу. Лагман не тронул. Затем Мирабид закурил. Водка ударила ему в голову. Он по-прежнему был назойлив, говорлив, но язык стал слегка заплетаться. Мухаббат, проклиная себя за то, что согласилась остаться с Мирабидом, не выдержала:
- Чего это вы, Мирабид-ака, словно соловой заливаетесь?
Хромец не понял намёка, напротив, широко улыбнулся, показал реденькие зубы:
- Рядом со мной соловушка. Мне тоже хочется быть похожим па соловья.
"На черта ты похож!" - в сердцах подумала Мухаббат. Вслух же произнесла:
- Мама совсем меня потеряла, пора домой.
- Хоп, хоп, - засуетился Мирабид. - Машина ждёт. Мирабид даром слов на ветер бросать не прив-ик… ик, - он стал икать.
И в самом деле, "ЗИС-109" ждал их. Угрюмый шофёр в расстёгнутой телогрейке с двумя золотистыми нашивками на гимнастёрке - знаками тяжёлых ранений - всю дорогу не проронил ни слова. Зато Мирабид распинался изо всех сил.
- Мухаббатхон, соловушка, не надо грустить. Я всё… ик… пониманию. И вообще я готов растерзать непостоянных парней! А этот учитель… ик-ие… Образованные все такие!
- О чём это вы? - тихо спросила Мухаббат, сгорая от стыда.
- Да о том, о чём даже вороны каркают.
- Вам-то к чему каркать?
- А к тому, красавица, - развязно улыбнулся Мирабид, - что теперь нам надо раз и навсегда забыть об учителе и по достоинству… ик… оценить благородство
души одного хорошего человека. - Тут он не выдержал и заговорил с пьяной откровенностью: - Выходите за меня замуж, Мухаббатхон. Не пожалеете. Пусть у того неверного учителя душа сгорит от зависти!
Кровь бросилась в лицо Мухаббат.
- Как не стыдно! Рустам на фронте… Вот прошла минута, и неизвестно - жив ли он. Вы… Вы!..
- Тем более, зачем вам его ждать? - водка делала своё дело, Мирабид совсем обнаглел. - Что тут много толковать! Выходите за меня замуж. Я этих… их… Новых родственников учителя первый увидел. Ну и бабы! Такие кого хочешь окрутят.
- Вы пьяны! - брезгливо поморщилась Мухаббат.
- Ну и что? Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Пусть учитель воюет себе на здоровье. А вы… ик! Да я вас в шелка буду одевать. Во всём районе… Да что там - район! Я для вас всё… Выходите.
- Послушайте! - Мухаббат трясло от негодования. - Я никогда не восторгалась вами, по теперь… Знайте же! Никогда, никогда даже думать не смейте, я… - она не договорила.
Мирабид набычился, глаза его налились кровью. Ярость, злоба душили его. Ах, зазнайка! Безмужняя вдова. Над тобой весь кишлак смеётся, а ты ещё нос воротишь! Десятки других за счастье бы считали…
- В п-последний раз спрашиваю!
- Нет, - отрезала Мухаббат.
Магазинщик икнул, в горле у него заурчало, и он вдруг крикнул шофёру:
- Эй! Останови машину.
"ЗИС" резко затормозил.
Распахнув настежь дверцу, Мирабид наклонился к Мухаббат и, обдавая водочным перегаром, приказал:
- Выходи из машины!
Мухаббат. отшатнулась. Какой позор! Да в своём ли он уме?
- Вылезай. Пусть тебя учителишка возит, если только он дышит ещё… Помокни под дождём, зазнайка… Убирайся, тебе говорят!.. Ай…
Мирабид вскрикнул от того, что его с силой поволокли за рукав из автомобиля. Вытаскивал Мирабида из машины шофёр, не проронивший за всю дорогу ни слова. Он и сейчас молчал, только дышал тяжело. Мирабид упирался, выкрикивал угрозы. Шофёр отпустил его рукав, подошёл к своему сиденью, вытащил из-под него заводную ручку.
- Выметайся, навоз прокажённого, - промолвил он тихо.
Магазинщика перекосило от ужаса. Вздрагивая всем телом, он выполз из машины, споткнулся, шлёпнулся в глубокую лужу. Шофёр сел за руль, "ЗИС" двинулся дальше.
Мухаббат, как заворожённая, смотрела на человека. Теперь ей дышалось легко, но хотелось ещё воздуха. Она приоткрыла окно - в кабину ворвался ветер и вместе с ним, крутясь, влетел золотисто-багряный лист чинары. Девушка поймала его, прижала к пылающей щеке. И тут только шофёр нарушил молчание.
- Это к счастью, ханум.
Он назвал её "ханум", как взрослую женщину.
- Да посетит и вас счастье, ака.
Шофёр промолчал.
Машина остановилась возле дома Мухаббат. Девушка поблагодарила шофёра, стала извиняться:
- Теперь из-за меня будут у вас неприятности, ака. Я так сожалею.
Шофёр вышел следом за Мухаббат, и гут только она заметила, что он на протезе. Угрюмый человек смотрел на Мухаббат долго, пристально. Ей даже пришла в голову дикая мысль о том, что, может быть, ему надо предложить денег за проезд.
Шофёр заговорил, почти зашептал:
- Как вы этого негодяя!.. Спасибо… Спасибо… От всех фронтовиков спасибо.
Сдёрнув с головы ушанку, он низко поклонился и, словно устыдившись своих чувств, не прощаясь, шагнул к машине. Взревел мотор, и тяжёлый "ЗИС" рванулся в обратный путь.
Мухаббат стояла, прижав к щеке лист чинары. По багряно-золотому листу скользили светлые дождевые капельки.
РАДИ ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ!.
Война - страшное бедствие. Льётся кровь, в дыме и пламени гибнут сёла и города, умирают люди - тысячи тысяч людей! Огненный всполох, и никогда уже не явится миру великий поэт, стихи его умерли, не родившись: яростная скороговорка автомата - ушёл из жизни юноша, так и не посадивший своего дерева; леденящий душу свист бомбы, земля заходила ходуном, застонала - это реквием по тем, кто навеки уснул в братской могиле дзота, не увидев той заветной зари, когда наконец умолк пушечный рёв и засияло мирное чистое небо.
Страшное бедствие - война. Но и в эту злую годину жизнь продолжается. Люди радуются и страдают, любят и ненавидят, мечтают…
Жил на войне и Рустам Шакиров. Ещё совсем недавно, в военном училище, он страшился того, что не выйдет из него настоящего солдата. Был неуклюж, мешковат, многие его штатские привычки удивляли и смешили курсантов. Вспомнив хотя бы случай, когда Рустам, прежде чем лечь за пулемёт, стелил под себя старую куртку, чтобы не испачкаться!
С той поры прошло всего несколько месяцев. В огне боёв, подобно булатному мечу, закалился характер Рустама, окрепла воля, тяготы походной жизни сделали его стойким, сильным, выносливым, и вышло в конце концов - вдруг и не вдруг, - что сельский учитель превратился в настоящего воина: храброго, инициативного, смекалистого.
Рустам сам удивлялся происшедшей в нём перемене. Задумывался: как же так? Сергей Туманов, после ранения Фазыла ставший вторым номером в пулемётном расчёте, объяснил Рустаму:
- Злости в тебе много, Шакиров. Золотой злости. Насмотрелся на зверства фашистов, осерчал. А когда у человека душа горит от большой обиды, он горы своротить может. И ещё ты, браток, притерпелся к окопной жизни. Человек - он такой, ко всему привыкает. Раньше ты, как я замечал, иной раз с закрытыми глазами из "Дегтяря" палил, а теперь на выбор режешь фрицев, с умом. Молодец. Я, брат, старый солдат, ещё в финскую горе мыкал. Верно тебе говорю: молодец!
Бои шли жуткие. Немцы пёрли, как одержимые, каждая пядь земли - иссечённая осколками, политая кровью - с великим трудом доставалась врагу, крохотная высотка по десять раз переходила из рук в руки. И всё же, в копечном счёте, верх брали фашисты. Сила была пока что на их стороне, хоть и чувствовалось уже, что гитлеровцы начинают выдыхаться. "Солдатский телефон" передавал о том, что позади, северо-восточнее, в самом Сталинграде стоят насмерть какие-то удивительные чудо-герои: держатся на узенькой прибрежной полоске - до того узенькой, что сами лежат на земле, а сапоги в Волге! - немцы бомбят их, минами и снарядами засыпают, танками давят, из автоматов и пулемётов решетят, а чудо-герои как заворожённые: держатся, и всё тут!
Может быть, и сгущал несколько краски "солдатский телефон" насчёт "сапогов в Волге", однако во всём остальном - передавал чистую правду. Небывалые гремели бои. На участке, где оборонялся батальон майора Белоусова, тоже такое творилось - во сие не дай бог увидеть! Рустам счёт потерял атакам, контратакам. В одном из боёв ужалила его нуля - вырвала возле локтя клок мяса. Туманов сделал товарищу перевязку, и вновь затрясся мстительно и яростно безотказный "Дегтярь", разя врагов.
За то, что, будучи раненным, не покинул поле боя, получил Рустам благодарность от комбата. А ещё несколько дней спустя об узбеке-пулемётчике узнал весь полк.
Случилось это так. После долгих оборонительных боёв наши войска северо-западнее и южнее Сталинграда перешли наконец в решительное наступление. Полк, в котором служил Шакиров, тоже рванулся вперёд.
Шквальный огонь противника втиснул полк в землю. Вновь ударила наша артиллерия. Огневых точек у фашистов поубавилось. Но всё равно головы не поднять. Особенно досаждала одна зловредная миномётная батарея. Ещё раз ударили наши артиллеристы - и опять ожила батарея. Лежит батальон майора Белоусова, ни вперёд, ни назад.
И явилась тогда Рустаму шальная мысль. На правом фланге, откуда била проклятая батарея, сплошной линии фронта не было - разделяло батальон майора Белоусова с правым соседом минное поле, прорезанное оврагом, тянущимся в сторону пригорка, за которым притаилась батарея. Рустам и предложил Туманову: "Давай проберёмся овражком и дадим прикурить фрицам, а?" Сергей, услышав такое, вздрогнул: это же верная смерть! Рустам не унимался: "Ты сам меня учил, Сергей-ака, не бояться смерти, растолковывал: человек живой - смерти нет, смерть явилась - человека нет!.. Кого бояться? Попробуем, а? С минами обращаться теперь умеем. Всё равно батальон лежит, напрасно несёт потери. Батальон лежит - полк вперёд не идёт! Попробуем, Сергей-ака, а вдруг повезёт?"
К тому времени уже снег выпал. Оба пулемётчика в белых маскхалатах поползли к оврагу. Вечерело. С одной стороны, это, конечно, хорошо, противнику трудно их заметить, а с другой - не очень: мины в снегу, напороться на них в два счёта можно, темновато ведь! Однако недаром говорится - счастье со смелыми заодно. Пробрались через минное поле.
Крепко поработали наши артиллеристы. Перепахали немецкие позиции. Однако надо отдать должное, немцы воевать умеют. Держатся. И вовсю шпарит их уцелевшая миномётная батарея. Рустам и Сергей сразу поняли, почему она уцелела. Миномёты батальонные, но очень тяжёлые. Перетащить их на другую позицию дело нескольких минут. Оборудовали миномётчики несколько запасных позиций и таскают туда-сюда своя "самовары", уходят из-под губительного огня.
Рустам с Сергеем решили поближе подползти к минометам. От страха в глазах мельтешило, но ползли. И не столько немцев опасались, сколько своей артиллерии. Вдруг как ударит, смешает с землёй! Взводный, правда, доложил по начальству, да мало ли неувязок бывает на войне.
Ползут. По дороге наткнулись па двух ошалевших фрицев, прикончили. Ползут дальше. До батареи буквально шагов сорок оставалось. И тогда полетели в фашистов гранаты. Рустам и Сергей бросали гранаты рискованно - придержав в руке, чтобы рвануло, так наверняка. Одна граната даже в воздухе ахнула. И вдруг дрогнула земля, чёрный столб земли!.. Должно быть, в боезапас угодили гранатой.
Тут Сергей Туманов в восторг пришёл. Пустил из трофейной ракетницы красную сигнальную ракету и кричит Рустаму: "Занимай, друг, оборону, умирать, так с музыкой!" И в самом деле - полезли на них фашисты. Однако не долго пришлось пулемётчикам отбиваться. Батальон ринулся в атаку, смял остатки немецкой обороны, вызволил парией.
Сам комбат, майор Белоусов, им руки пожал, назвал героями и пообещал представить к награде. Когда же, пулемётчики ушли, сказал командиру роты капитану Дмитриеву:
- Вот ведь как бывает, капитан. Ну, Туманов, - это старый вояка. А Шакиров? В училище тихоня был, интеллигент, ребята над ним подшучивали. А тут на тебе - герой! Должно быть, и в самом деле мужество подобио морской волне. В тихую погоду нет её, а в бурю - огромные валы катятся.
Капитан Дмитриев, довольный, улыбающийся (ведь это его пулемётчики отличились!), добавил:
- Ловко они через минное поле проползли, товарищ комбат. Как настоящие разведчики.
Сказал и пожалел, что сказал. Комбат уцепился за эту мысль.
- Действительно, как бывалые разведчики действовали. Самое место Шакирову и Туманову в полковой разведке.
Конечно, майору не хотелось расставаться с хорошими солдатами. Однако на войне события мелькают, как стекляшки в калейдоскопе. Полк с боями продвигался вперёд. Теперь уж немцы сидели в окружении, пухли с голоду, морозились в своих эрзацваленках, гибли под ураганным огнём пашей артиллерии, бомбовыми ударами, под танковыми гусеницами. Но огрызались фашисты всё ещё свирепо. "Виллис" командира полка угодил в перекрестие прицела "мессершмитта". В командование полком вступил майор Белоусов.
Как и всякий новый начальник, Белоусов (теперь уже подполковник) прежде всего позаботился о том, чтобы укрепить штаб и строевые подразделения проверенными в боях командирами, опытными бойцами. Тогда-то он и вспомнил о Шакирове с Тумановым. Командовал взводом пешей полковой разведки теперь Ибрагим Исаев, получивший очередное звание - лейтенанта.
Однажды к вечеру, когда наступило затишье, в заснеженном окопе Рустама появился Исаев. Отношения между ними сложились забавные. Разговаривая между собой по-узбекски, говорили друг другу "ты" - земляки ведь. На русский переходили - "выкали", для субординации и чтобы всё по уставу. Вот и сейчас, поскольку в окопе находился ещё и Туманов, заговорил лейтенант по-русски.
- Ну, братцы-пулемётчики, как ваш "Дегтярь", не капризничает па трескучем морозе?
- Машина безотказная, товарищ лейтенант, - ответил Рустам и ласково, как дитя малое, погладил пулемёт по стволу.
- Мы уж сами начинаем на морозище отказывать, а пулемёт работает как часы, - добавил Туманов.
Лейтенант рассмеялся, взял "Дегтярёва" из рук Рустама.
- Действительно, машина замечательная. Прощайтесь с ней, братцы-пулемётчики.
От неожиданности Шакиров с Тумановым глаза вытаращили, слова сказать не могут. Исаев пояснил:
- Есть приказ зачислить вас в полковую разведку. Ко мне, стало быть.
- Приказ?
- Ну, не совсем приказ, - поправился Исаев. - В наш разведвзвод только по желанию зачисляют. Однако подполковник Белоусов так сказал: "Иди, лейтенант, и забирай Шакирова с Тумановым. Парни боевые. Они, наверно, спят и видят разведчиками стать".