Далее командующий все так же лаконично познакомил командиров с организацией безопасности морских перевозок и противодействием противника. Оказалось, весь маршрут следования конвоев был разбит на операционные зоны. Зону от Исландии до 20-го меридиана восточной широты, проходящего через остров Медвежий из группы островов Шпицбергена, контролировал сводный англо-американский флот, а далее на восток - наш Северный флот.
Для борьбы с перевозками гитлеровцы в оккупированных портах Северной Норвегии и в Финляндии сосредоточили крупные военно-морские силы, в состав которых вошли новейший линейный корабль "Тирпиц", два так называемых "карманных линкора" "Лютцов" и "Адмирал Шеер", тяжелый крейсер "Хиппер", 12 эскадренных миноносцев, 23 подводные лодки и несколько десятков кораблей обеспечения - сторожевиков, тральщиков и других. На аэродромах немцы держали в готовности около полутысячи самолетов бомбардировочной и торпедоносной авиации. В этом числе находилась 30-я эскадра со специально подготовленными для войны в Арктике экипажами пикировщиков и полторы сотни разведчиков. С обнаружением конвоев все эти силы перемещались по побережью, систематически наносили удары.
Первые конвои по составу были небольшими - по 8–10 транспортов. Прикрывались они сильными военными эскортами и потому наших портов достигали с минимальными потерями. 21 мая союзниками был направлен к нам большой конвой под шифром РQ-16 в составе 34 транспортов и 20 кораблей. Нашей зоны достигли 28 транспортов. Все Они нами были надежно прикрыты и благополучно прибыли в порты назначения.
- Потом нас известили, - рассказывал Петрухин, - что двадцать седьмого июня из Исландии к нам вышел вот этот семнадцатый конвой, - генерал подошел к схеме. - Шел он, как изображено на схеме, девятью колоннами по четыре судна в каждой, всего тридцать семь транспортов, в окружении двадцати пяти кораблей непосредственного эскорта. Кроме того, на путях вероятного появления противника были развернуты две группы ближнего и дальнего прикрытия англо-американского флота. В состав групп вошли: авианосец "Викториес", два мощных линкора - "Дюф-оф-Йорк" и "Вашингтон", шесть тяжелых крейсеров - "Лондон", "Норфолк", "Вигита", "Тускалуза", "Кумберлед" и "Нигерия", девять эскадренных миноносцев, не считая кораблей охранения. Обратите внимание! - постучал генерал по схеме указкой. - Англо-американские силы по огневой мощи да и по количеству единиц превосходили всю гитлеровскую эскадру в пять раз! Таким образом, охрана конвоя союзниками была достаточно прочная и надежная.
Командующий оставил схему и подошел к столу. Кустистые брови его были нахмурены, на лбу и в уголках рта резче обозначились суровые складки. Он помолчал, потом продолжил, глядя в глаза многочисленным слушателям:
- По приказу Ставки мы со своей стороны также приняли меры по усилению прикрытия этого конвоя в нашей операционной зоне. С этой целью наши подводные лодки были выдвинуты на позиции, усилены Военно-Воздушные Силы Северного флота и была создана наша Особая группа. Приданная нам бомбардировочная дивизия АДД вместе с бомбардировщиками Северного флота сразу стала наносить удары по аэродромам и военно-морским базам противника на весь радиус действия…
Рассказ генерала захватил Константина и его товарищей: многое непонятное в их судьбе и авиаполка становилось на свои места в логической цепи развития событий. Собственно, что они, летчики, знали? Сказали: "Перелететь туда-то…" Перелетели. Оказывается, все было продумано и спланировано, их действиями руководили жестко, целенаправленно.
- Насколько нам известно, - продолжал излагать Петрухин, - до четвертого июля семнадцатый конвой шел без особых осложнений. Налеты немецкой авиации и атаки подводных лодок имели место, но потерн составили всего два транспорта. Но далее случилось невероятное: в ночь на пятое июля задолго до подхода в нашу операционную зону - я подчеркиваю! - все союзные боевые корабли прикрытия почему-то оставили транспорты и вернулись на запад. Тридцать два транспорта в самом опасном месте пути были брошены на произвол судьбы. Незащищенный конвой, естественно, распался. Часть судов с несколькими малыми кораблями эскорта пошла к Новой Земле, остальные в одиночку и небольшими группами повернули в сторону Кольского полуострова. О своем странном решении командование британским флотом нас даже не поставило в известность. Мы ждали конвой и для его встречи начали поиск, а в это самое время одиночные суда из его состава стали легкой добычей немецких подлодок и авиации. Лишь приняв сигналы бедствия с гибнущих судов, штаб Северного флота, узнав истинное положение, бросил на помощь все наличные силы. Но было поздно. В районе Новой Земли удалось собрать всего десять транспортов. Их мы и конвоировали сюда, в Архангельск. Спасли только одиннадцать судов. Двадцать один пароход, на борту которых было несколько сот людей и более ста тысяч тонн ценнейших для нас грузов, погиб…
Окаменев, затаив дыхание, слушали летчики страшную правду о невероятно подлом предательстве британского руководства, Хотя само слово "предательство" генералом не было произнесено, но оно вытекало из событий. А как по-иному назвать действия, которые были совершены командованием союзного флота в самый напряженный период войны на советско-германском фронте? Бойцы и командиры Красной Армии, истощенные и измотанные в неравных боях, с трудом сдерживали рвущиеся к Волге немецко-фашистские орды. На счету было каждое орудие, снаряд, танк, мина. А в это время танки и орудия, снаряды и мины были сознательно поставлены под удар фашистских пиратов и отправлены на дно Северного Ледовитого океана!
- До сих пор остается загадкой, почему командование британским флотом, имея внушительное превосходство над немцами, пошло на такой шаг? Видимо, за этими действиями кроются какие-то, во всяком случае, нечестные цели. Может быть, англичане испугались немецкой эскадры? - вслух рассуждал генерал. - Допустим, линкор "Тирпиц" действительно вышел из Альтенфьерда, где он прятался, направился к конвою и, конечно, напал бы на суда. Но на пути этого пирата встал экипаж советской подводной лодки под командованием капитана второго ранга Николая Лунина. Лунинцы торпедировали немецкий линкор и заставили его отступить, убраться назад. Нетрудно представить, что было бы с фашистской эскадрой, если б ее встретила не одна подлодка, а весь соединенный англо-американский флот?.. Много поучительного и полезного вынесли летчики из совещания. Во время перерыва они, как обычно, курили, обменивались мнениями об услышанном, негодовали и вспоминали, что союзники почему-то при малейшем повреждении транспортного судна не делали попыток спасти его и груз, а спешили быстрее снять экипаж и транспорт топили. Майор Кирьянов рассказал, что когда в составе РQ-16 был поврежден наш теплоход "Старый большевик" и он загорелся, союзники хотели поступить с ним так же. Но советские моряки отказались покинуть судно, и их бросили. Наши люди во главе с капитаном Афанасьевым своими силами ликвидировали пожар и пошли догонять конвой. Они отбили 47 атак фашистских самолетов, но догнали РQ-16 и благополучно прибыли в Заполярье. Для Родины были сохранены тысячи тонн нужных грузов. Почему же союзники поступали по-другому?
- Значит, им выгоднее, чтобы эти грузы не попали на фронт! - в сердцах швырнул окурок Кузин. - Потому и тянут с открытием второго фронта. И еще потянут, это ясно! Вообще, как говорится, на союзников надейся, а сам не плошай!
Константин слушал эти рассказы и в задумчивости вертел в руках фотоснимок немецкого линкора "Адмирал Шеер". Это заметил Щербаков, спросил усмехнувшись:
- Примеряешься, Костя? Хочешь его, как Лунин, топить?
- Непонятно, почему генерал назвал его карманным?
- Я сам думал. Давай спросим у Сысоича, он все знает.
Подозвали Чернышева, спросили. Василий Сысоевич взял снимок в руки.
- Знаю этот линкор, есть у немцев еще однотипные - "Лютцов", бывший "Дойчланд", "Адмирал граф Шпее", но его англичане потопили в Атлантике, так эти три линкора у моряков называют "карманными". Но почему? Давайте у командующего спросим.
- Неудобно! Еще рассердится, повернет кругом.
- Он не такой. Если знает, скажет. Пошли? Николай Трофимович выслушал вопрос, не удивился:
- Чего ж вы смущаетесь? Вопрос правомерный. Его даже моряки не все знают, но я поясню. Вам уже объясняли, что в зависимости от водоизмещения и главного калибра артиллерии все боевые корабли делятся на классы?
- Да! Знаем, что есть линкоры, крейсеры, эсминцы, - торопливо перечислил Усенко и смутился под генеральским взглядом.
- Верно! - похвалил Петрухин. - Вы, лейтенант, делаете успехи! Так вот, "карманные" линкоры под эту классификацию не подходят. Почему? Это что-то вроде гибрида, помесь линкора и крейсера. По водоизмещению эти корабли относятся к легким крейсерам, а по артиллерии - к линкорам.
- А "карманные" при чем?
- Закавыка здесь вот в чем, - поднял палец командующий. - После первой мировой войны страны-победительницы разрешили поверженной Германии иметь небольшой военный флот для самообороны. При этом его общий тоннаж ограничивался тридцатью тысячами тонн, а каждый корабль не должен быть больше десяти тысяч тонн. Вот немцы и построили три таких крейсера. Но так как в договоре калибр орудий не был ограничен, то они на эти крейсеры установили мощные линкоровские пушки калибром в двести восемьдесят миллиметров! Специалисты и окрестили корабли "карманными", то есть линкоры, построенные в обход международного контроля, в кармане.
- Хитры фрицы, все на обмане строят…
3
Было около трех часов ночи. В землянке "Мечта пилота" царил сон. Дневальный сержант Ахтямов сидел у тумбочки с книгой в руках и под ровное дыхание спящих вместе с петровскими солдатами штурмовал Нарвскую крепость, в то же время чутко прислушивался к звукам извне, чтобы не пропустить приход поверяющего и вовремя спрятать книгу. Вдруг он услышал какой-то сдавленный, но громкий крик. Сержант оторвался от чтения и прислушался. В дальнем углу кто-то резким голосом командовал:
- Макар… Да срывай же фонарь! Воздуха! Дайте воздуха!.. Все ж горит! Что же вы?
Дневальный подошел поближе. На нижней кровати метался лейтенант Усенко: его опять мучили кошмары. Ахтямов осторожно тронул летчика за плечо.
- А? Что? - вскочил тот и потянулся к пистолету.
- Это я, товарищ лейтенант. Поправил одеяло. Спите!
- Спасибо, друг! - Усенко повернулся на бок и вскоре задышал ровно. В полумраке на лице летчика шрамов не было видно и оно выглядело симпатичным, по-мальчишески озорным. Дневальный вздохнул и вернулся на место.
Но читать ему больше не пришлось. Извне в землянку донесся глухой продолжительный раскат. Потом он повторился еще и еще. Вскоре раскаты участились настолько, что слились в сплошное басовитое громыхание, от которого земля слегка вздрагивала. Ахтямов на фронте был с сорок первого, ему доводилось слышать взрывы бомб, орудийные выстрелы, канонады. Но теперь звуки были еще мощнее и продолжительнее. Сержант забеспокоился. В последнее время в авиаполку ходило много слухов о немецких рейдерах. Может, один из этих "карманных" линкоров проник в Двинскую губу и теперь расстреливает из тяжелых орудий Архангельск? Дневальный кинулся по ступенькам наверх, выскочил за входную дверь и в ужасе остановился. Сильнейший холодный ветер чуть не свалил его с ног. Воздух дрожал и сотрясался мощными взрывами. В сером полумраке полярного дня небо оказалось закрыто низкими черными тучами, которые на северо-западе без конца освещались яркими вспышками. Но огни те не были орудийными сполохами, в той стороне сверкали молнии мощных электрических разрядов - над бассейном разразилась арктическая гроза невиданной силищи!
Угрожающей лавиной гроза накатывалась на остров. Ее трепещущий свет ярко освещал продолговатый холм землянки, близкие капониры с самолетами, деревья у столовой. Дальше все тонуло в сплошной черноте.
Держась рукой за дверь, Ахтямов закрылся локтем. от пронизывающего ветра и вглядывался в буйство природных сил, стараясь понять и разобраться в степени, их опасности. Вдруг его охватила смутная тревога: вроде в знакомой картине окружающего произошли какие-то изменения, появилось нечто такое, что будило, вызывало чувство опасности.
И он рассмотрел источник тревоги: у самого порога… плескалась вода. То не была дождевая лужа. Воды было много, и она затопила весь берег острова, похоронила под толщей прибрежный кустарник, вплотную приблизилась к входу в землянку; ее темная колышущаяся масса, отражая молнии, бурлящим потоком стремительно проносилась мимо сержанта, увлекая за собой комья сухой травы, ветви деревьев; небольшая протока, отделявшая остров от южного берега, превратилась в широченную реку, по которой гуляли вспененные волны.
Картина была потрясающей. Подслеповатый сумрак полуночи почти исчез. Молнии пульсировали над головой механика беспрерывно, и в их мертвенно-бледном свете он увидел, как над островом сплошной вереницей низко проносились совершенно черные облака с рваными, истерзанными краями. Раскаты грома становились все громче, оглушительнее. Свист шквалистого ветра, перестук ветвей, тягучий скрип деревьев - все тонуло в адской какофонии. От ударов дрожала земля. Было тревожно и жутко.
Ахтямов хотел вернуться в землянку, но тут заметил, что струйки воды заскользили вниз по ступенькам. Он бросился к телефону, крутнул ручку, крикнул в трубку:
- Товарищ дежурный! У нас вода! Заливает! Да, да! Наводнение!.. Есть объявить штормовую тревогу!
Разбуженные громом и криками дневального некоторые летчики недовольно заворчали. Но их ропот покрыла команда:
- Кончай ночевать! Штормовая тревога! Потоп!
Землянка сразу наполнилась многоголосым гулом.
Люди вскакивали, напяливали на себя обмундирование, торопливо хватали оружие, планшеты и выбегали наружу. По землянке под ногами уже чавкала прибывающая вода.
Усенко быстро оделся и выскочил наверх. Оценив обстановку, он вернулся в кубрик и громко скомандовал:
- Слушайте все! Спокойно и без паники. Река вышла из берегов, началось наводнение. Но нам ничто не угрожает, остров достаточно высок, не затопит. Заливает только нашу крайнюю землянку. Сделаем так: третье звено останется здесь. Саша Устименко! Будешь насыпать вал у входа. Остальные - к самолетам! Надо посмотреть, что там. Ахтямов! Лопаты!
Дежурная служба объявила тревогу в авиаполках и на авиабазе. Формировались отряды спасателей и направлялись на опасные участки. Несколько самолетов отрулили на более высокие места острова. У землянок и складов, которым угрожало затопление, сооружались защитные валы. Начальство решало, куда перебазировать авиаполки, если уровень воды будет подниматься.
А гроза все грохотала. Пошел дождь, сильный и напористый. Люди быстро промокли, но борьбу со стихией не прекращали. Так продолжалось несколько часов кряду. Наконец буйство грозы стало ослабевать, и вскоре она скрылась на юго-востоке. Дождь прекратился, облака приподнялись. Но сильный северо-западный ветер продолжал держать высокий уровень воды в Двинской губе и в Северной Двине. На аэродроме вода подошла к порогу столовой, затопила часть землянок, размыла устои бани, и она рухнула в крутящийся поток.
Совершенно не пострадал на острове только рыбацкий поселок, домики которого были построены на сваях.
Высокий уровень воды держался довольно долго, пока ветер не ослаб и не сменил направление. Одновременно от облаков очистилось небо и вновь засияло солнце, теплое и ласковое. Вода пошла на убыль.
Летный и технический составы занялись ликвидацией последствий наводнения: сушились постельное белье, обмундирование и вещи, из землянок откачивалась вода, топились печки, и легкий дымок из труб прозрачной паутиной стлался над притихшим островом.
Люди бурно обсуждали никогда не виданную арктическую грозу, перипетии борьбы с наводнением, делились переживаниями.
А конвоев все не было…