- О, милая, я теперь совсем неправильный. У меня редкое звание: капитан-мусульманин.
Капитан помрачнел, вспомнив о своих неразрешенных служебных проблемах. Голос Лейлы вернул его к действительности:
- Что же теперь будет?
Ответить Мансур не успел. Подошедший Назар - они и не заметили, когда тот вышел из машины, - вмешался в разговор. Говорил ворчливо, пытаясь придать голосу нотки серьезности:
- Что будет? Что будет? Генералом он скоро будет, вот что. Может, хоть тогда наконец калым заплатит. - И в ответ на удивленный взгляд Мансура делано удивился сам: - Неужели ты думал, что-то изменилось? Нет, вопрос остается.
Услышав это, Лейла застонала и уткнулась лицом в плечо Аскерова:
- Папа, до каких пор это будет продолжаться?!
- Ну ладно, ладно. Скидку я тебе дам. - Он критическим взглядом оценил поникший вид дочери. - Действительно, невеста теперь страшненькая, зареванная. За одного худенького барашка отдам.
Лейла возмущенно подняла голову, и Шарипов торжествующе засмеялся:
- Ага, сама не согласна. Знаешь себе цену. Умничка.
- Знаю. Но все равно согласна. - Она посмотрела на Мансура, надеясь получить от него поддержку: - Неужели я сейчас вправду такая страшная?
- Ну что ты, милая! Ты даже плачешь красиво.
Назару было неловко нарушать идиллию молодых людей, однако время поджимало. Он не любил эти поездки впотьмах, по ночным неосвещенным дорогам, где на каждом километре таилась опасность.
К ним на велосипеде подъехал Хуршет. Он еще раньше взял с Назара слово, что тот разрешит ему сопровождать их в дороге. Теперь учитель принялся закреплять свой велосипед на верхнем багажнике машины.
- Поехали, Лейла. А то до утра не доберемся. - Назар объяснил капитану: - Мы поедем к моей сестре. Она там поживет, а я через день-другой вернусь. Не пропадем, не волнуйся.
- А ты тут не пропадешь? - спросила девушка Мансура. - Ты ко мне приедешь?
- При случае - обязательно. Только боюсь, это получится не скоро. Я ведь недавно из отпуска.
Назар, увидев, что он опять третий лишний, деликатно отошел в сторону, сделал вид, будто что-то проверяет в машине. Помявшись, Лейла задала вопрос, понимая, что поневоле затрагивает нечто для Мансура важное. Но не задать этот вопрос было выше ее сил:
- Послушай, если они… так обошлись с тобой… Ты же имеешь полное право уйти, да?
- В принципе, да. Только тогда это буду уже не я, а совсем другой человек, который вряд ли тебе понравится, - усмехнулся Аскеров, и она не смогла понять, шутит он или говорит серьезно.
- Как это - не ты?
- Вот так - и не капитан, и не мусульманин. Так, неизвестно кто. Как говорят русские, ни богу свечка, ни черту кочерга.
Лейла не знала, сердиться ли ей на Мансура за то, что тот говорит загадками, не до конца откровенен с ней, отшучивается. Чувствовала, мыслями он сейчас далеко отсюда. Разговаривает с ней, не переставая думать о чем-то, гнетущем его.
- Так я и не понимаю, кто ты сейчас, - вздохнула Лейла, словно расписываясь в своем бессилии. Этим простодушием она наконец обезоружила Аскерова. Мансур улыбнулся и мягко провел ладонью по ее волосам.
- Ты еще маленькая, поэтому многих вещей не понимаешь. Может, оно и к лучшему. Трудно понять, что я сжигаю миллионы долларов и не завидую миллионерам. Что я подчиняюсь приказам, но живу так, как мне хочется. Мне нравятся красивые девушки, но люблю я только одну. Это все загадки, не подвластные обычному уму.
Приняв его слова за шутку, Лейла прижалась к нему, думая о том, что чувствовать гораздо важнее, чем понимать. Вот чувствует же она, что этому сильному и красивому мужчине можно во всем доверять, что он не подведет.
- В тебе столько противоречий. Мне одна мудрая женщина сказала, что я никогда тебя не пойму. Только она ошиблась или хотела напугать меня. Если бы на самом деле так думала, она бы мне этого не сказала.
- Теперь уже я ничего не понимаю, - признался Мансур.
- Значит, ты тоже маленький.
Они засмеялись и, видя, как Назар, проявляя тактичность, демонстративно повернулся к ним спиной, обнялись. Мансур целовал девушку чуть дольше и крепче, чем это было в их прежние свидания. Хуршет, на совесть закрепивший велосипед сверху и тем не менее продолжавший проверять прочность веревочных узелков, бросил взгляд на влюбленную парочку и проворчал с обидой:
- А то, что я не отвернулся, никого не волнует.
Но по тому, каким беззлобным тоном это было сказано, было ясно, что на его слова можно не реагировать.
Наконец Назар сел в машину, Лейла устроилась рядом, и тут она забеспокоилась: как Мансур доберется в такое позднее время до заставы? Капитан успокоил ее, сказав, что переночует в отряде. Он крепко пожал руку Хуршету, который забирался на заднее сиденье. Поблагодарил его за то, что тот согласился проводить Шариповых. Он был очень благодарен своему менее удачливому, но благородному сопернику.
- Давай, капитан, барашка готовь! - опустив стеклышко, весело крикнул Назар, и машина тронулась.
Пока ехали по улице, Лейла вся извертелась, оглядывалась на стоявшего и махавшего им вслед рукой Мансура. Когда он пропал из виду, сразу погрустнела. Молча смотрела перед собой. Потом полуутвердительно спросила у отца:
- Мы уже сюда не вернемся?
- Хуршет, как думаешь, вернемся мы или нет?
- Пограничники говорят, что с границы уйти нельзя, - ответил учитель.
- Здесь могила твоей матери, - добавил Назар, - твоего деда. Ты здесь родилась. Как же мы можем не вернуться?!
Когда машина Шариповых скрылась из виду, Мансур неторопливо пошел по пустой улочке. Настроение у него было приподнятое. Похищение Лейлы угнетало его больше клеветнического обвинения в предательстве, но вот она на свободе, теперь и он может вздохнуть свободней. А что касается предательства, это все выяснится. Он не сомневался, что командование в конце концов доберется до истины. Нельзя же перечеркивать жизнь человека на основе голословного обвинения, без убедительных доказательств. А их нет и быть не может, и у него достаточно сил, чтобы доказать свою правоту. В конце концов у него есть хорошие друзья, которые поддержат его.
Подумав об этом, капитан почувствовал себя еще бодрее. Вокруг не было ни души. Из окон доносилась музыка, невнятное бормотание телевизоров. Когда Мансур поравнялся с переулком, у стоявшей там под деревом машины зажглись фары. Капитан остановился. Не так в поселке много машин, чтобы кто-то разъезжал в позднее время. Габариты включились при его появлении, значит, водитель поджидал именно его. Неужели там затаились приспешники Аюб-хана? Но ведь они не должны выдавать себя. Значит, это либо случайность, либо там кто-то из своих.
Фары машины подмигнули, и Мансур решительно направился к машине. Подойдя ближе, он с облегчением увидел знакомый "уазик", из которого вышел Костя Клейменов.
- Ну, ты даешь, - с облегчением сказал Аскеров. - Так человека можно заикой оставить. Меня ждал?
- Кого же еще?! Не Аюб-хана же. На БМП я Самоделко отправил.
Мансур был удивлен и обрадован. Раз Костя приехал на машине, значит, позаботился о том, чтобы забрать его и довезти до заставы. Так что есть надежда, что ненужные обиды забыты.
- Я, грешным делом, уже собирался в отряде заночевать, - сказал Аскеров.
- Ну и напрасно. На заставе сейчас военная опасность. Каждый человек на счету. Так что лучше тревожно спать у нас, чем спокойно здесь.
Клейменов говорил нарочито пафосно, вроде как слегка иронизировал, однако в голосе его проскальзывала скрытая напряженность. На первый взгляд душа нараспашку, ан нет - что-то странное затаилось в ее глубине.
- Если серьезно, зачем ты меня поджидал?
- Да Адамов, зануда, просил приглядеть за тобой. Он, видишь, за тебя опасается.
- О-о-о, - разочарованно протянул Аскеров. - Я думал, старый друг за меня боится, а оказывается, всего лишь особист. Тебе, кстати, по шее могут накостылять. И знаешь, за что? За то, что боевую технику гонял по поселку.
- Да ну их, - небрежно произнес Клейменов, имея в виду тех, кто способен накостылять ему, - дальше смерти не пошлют.
- И чего это, Костя, тебя понесло вдруг к Аюб-хану?
- Чувство боевого товарищества и взаимовыручки. Сначала мне вообще-то плевать было на это с высокой колокольни. Потом Самоделко прибежал, за ним следом учитель приперся. Ну, тут уж деваться некуда. Пришлось ехать. Уломали они меня, как я ни отпирался.
Клейменов по-прежнему говорил с шутливыми нотками, однако Мансуру по-прежнему чудилось в его глазах что-то недоброе. "Наверное, не хочет сразу признать, что был виноват, вот и ерничает для вида", - подумал капитан. Он приглядывался к человеку, которого долго считал своим другом, пытаясь разгадать, что у того творится сейчас на душе: пытается таким неуклюжим образом помириться или его все еще жжет тихий психоз патологического ревнивца.
- Все равно, Костя, спасибо. Хоть силком заставили, а приехал.
Подойдя к машине, Аскеров с недоумением увидел, что место водителя пустует. Он спросил, где Гущин.
- А я его в санчасть отпустил, - беззаботно ответил Клейменов. - У него живот прихватило. А зачем он нам? Сами, что ли, не доедем. Или ты здесь остаться хочешь?
Рядом во дворе залаяла собака, ей откликнулись несколько других. Под налетевшим порывом ветра зашумела листва. Впервые Мансуру было неприятно ощущать за плечом присутствие Клейменова. Он оглянулся и, несмотря на сумрак, различил странный тяжелый взгляд сослуживца. Никогда раньше у Кости такого не было. Аскеров остро ощутил исходящую от заместителя опасность. Вряд ли целесообразно ехать ему в компании с Клейменовым.
И, словно почувствовав неуверенность Мансура, Константин предложил ему остаться в отряде:
- Нет, если не хочешь, если у тебя есть какие-то свои соображения, я один поеду. Без проблем.
- Нет, - отчеканил Мансур, - поедем вместе. Сам говоришь - сейчас у нас каждый человек на счету.
Они внимательно посмотрели друг на друга. Казалось, будто один бросил вызов, а второй принял его. Правда, с неохотой, как неизбежность, которая давно преследовала и вот, наконец, настигла.
- Ну, тогда поехали, - сказал Клейменов, садясь на водительское место.
Свет фар вырывал из темноты убогую короткую улочку: покосившиеся заборы, запылившиеся дома, стихийная свалка на окраине. Время от времени Мансур бросал взгляды на непроницаемое лицо Клейменова. Тот сосредоточенно смотрел перед собой с таким видом, словно вел машину по минному полю.
- Костя, я понимаю, что с тобой происходит, - прервал напряженное молчание капитан. - И я тебе обещаю: как только меня восстановят, я тебе помогу с переводом. Куда ты хотел?
- Ты о чем? - спросил Клейменов, не отрывая взгляд от дороги. Не понять, то ли он притворяется, то ли на самом деле так внимательно ведет машину, что не расслышал. Мансур решил отложить разговор на потом. Он откинулся на спинку сиденья и тоже стал смотреть на дорогу, как вдруг увидел справа от себя припаркованный у обочины черный джип, без огней, без номерных знаков.
Мансур попросил Костю остановиться и подать назад, что тот и сделал. Они остановились метрах в двадцати от джипа.
- Ну и что? Думаешь, тот самый? - спросил Клейменов.
- А ты что думаешь?
- Может, брали для отвода глаз, а потом бросили?
- Сейчас проверим. - Аскеров достал из кобуры пистолет и снял его с предохранителя.
- Погоди, Мансур. А если машина вдруг заминирована?
- По-моему, маловероятно. Все-таки машина слишком хорошая, чтобы так просто уничтожить ее. Она должна быть дорога хозяину, который с ней так долго не расставался. Выручала его не раз.
Пограничники вышли из "уазика".
- На всякий случай, Костя, прикрой меня.
Аскеров медленно приближался к джипу, ощущая на себе взгляд Клейменова. За темными стеклами иномарки ничего не видно. Чего ради машину поставили в таком месте? По обеим сторонам дороги кустарник и пустырь. В темном стекле джипа он различил свое отражение и заметил над своим плечом силуэт Клейменова. И тут Мансур понял, что допустил тактический промах: добровольно загнал себя в ловушку. У него и впереди враг, и позади неизвестно кто.
Однако долго терзаться этой мыслью ему не пришлось, поскольку неожиданно открылась передняя дверь джипа. Мансур моментально вскинул пистолет. А из джипа медленно вылезал человек: сначала появилась одна нога, потом вторая. Мужчина появлялся так неторопливо, будто выходил поздороваться с приятелем. Да так оно и было: у машины стоял и широко улыбался Амир. Тот самый Амир, который вместе с другими совещался на пустыре по поводу освобождения Лейлы.
- Вечер добрый, капитан! Не ожидали встретить меня?
- Конечно, не ожидал. Я и думать забыл, что у тебя есть внедорожник. Ты бы хоть машину поменял. Все в округе знают про подозрительный джип.
- Жалко. Хорошая машина. Хоть ночью на такой покататься, и то приятно.
- А говорил, что чайхана не дает много денег.
- Я и сейчас это говорю, - улыбнулся Амир. - Это все дает героин, тебе же известно. Он и тебя мог сделать баснословно богатым. Ты сам не захотел.
Мансур оглянулся - Клейменов стоял шагах в десяти за его спиной, с пистолетом в вытянутых руках, направленным на Амира. Однако из этого положения ему удобно стрелять не только в хозяина джипа, но и в Мансура. Оставалось только гадать, куда он пошлет первую пулю - в лоб или в спину.
Аскеров повернулся к Амиру.
- Про богатство со мной уже говорил Хаким. Где он, кстати, не знаешь?
- Нет. Возможно, ты узнаешь это раньше меня.
Мансур подошел к нему ближе. Интересно, Амир один или в машине есть еще кто-то?
- Мне жаль, что ты наживаешься на наркотиках, - сказал капитан. - Я считал тебя своим другом.
- Я не такой плохой, Мансур, как тебе кажется. Ты хуже меня.
Услышав это, Аскеров от удивления даже немного опешил.
- Да, хуже, - продолжал Амир. - Если бы ты взял деньги, все твои друзья остались бы при тебе. Твоей невесте не пришлось бы бежать. Мюллер не сидел бы в тюрьме. А твои солдаты, мальчишки, остались бы жить. Вашу заставу скоро сожгут, будет много крови. И все это из-за тебя, командир. Из-за твоей твердолобости. Столько зла свершилось по твоей вине. Так кто из нас хуже?..
- Конечно я. Я еще хуже, чем ты думаешь. - Вскинув пистолет, он нацелился Амиру в лоб и приказал: - Руки за голову!
Тот рассмеялся, показывая, что считает поведение капитана несерьезным, однако приказание выполнил.
- На колени! - строго сказал Мансур.
- Послушай, мы же хотели поговорить…
- Встань на колени и помалкивай!
Лицо Амира перекосилось от злости, однако решительный вид капитана заставил его медленно опуститься на колени.
- Теперь я догадываюсь, почему ты не поменял машину. Любишь наводить страх на окружающих? Правильно говорят, что из рабов получаются самые жестокие баи. Кто еще в машине? Скажи, чтобы вышел, или будем стрелять.
Мансур медленно обошел Амира, чтобы заглянуть в салон. Он остановился напротив открытой двери. На переднем сиденье никого не было.
- Это маленький сюрприз для тебя, командир, - не поворачивая головы, сказал Амир. - Да, я не один. Это ты один.
- Ложись! - раздался сзади хлесткий выкрик Клейменова. Мансур среагировал не сразу - он сначала оглянулся на кричавшего, будто ожидал от него подвоха и не верил его словам. Но тут щелкнула, открываясь, задняя дверь джипа со стороны обочины, и Аскеров стремглав бросился на землю. Одновременно не меньшую стремительность проявил стоявший на коленях Амир. Он словно тигр ринулся в салон, и в следующее мгновение в его руках очутилось помповое ружье. Однако воспользоваться им бывший чайханщик не успел: три выстрела Клейменова попали ему в голову, и, не издав ни звука, мертвый Амир свалился возле своей машины.
Тьма была если и не кромешной, то близкой к тому. С одной стороны, это на руку пограничникам - не такая заметная мишень. Зато, с другой стороны, плохо - не видно нападающего. Хорошо, хоть Клейменов заметил, как в свете луны тускло блеснул ствол автомата. Бросившись на землю, он перекатился к обочине, даже скатился в идущую вдоль дороги неглубокую канавку. Автоматная очередь была направлена в его сторону, но пули Клейменова не задели.
Мансур, пригнувшись, на корточках обошел джип, и осторожно приподнял голову над капотом. Его взгляд уперся в клин, образованный корпусом и открытой дверью джипа. В этом углу он заметил голову стрелявшего. Даже не всю, а только ее часть - бандит наполовину выглянул из машины. Однако Аскерову и этого было достаточно: он дважды выстрелил, после чего моджахед с криком вывалился наружу.
Когда Мансур, держа раненого на прицеле, подошел к нему, то узнал Фархада. Неуловимый Фархад. Его имя наводило на местных жителей трепет, это был наглый и безжалостный боевик. Когда-то Аскеров виделся с ним в кишлаке, правда, не знал, чем тот занимается. Потом наслышался о его вылазках. Он и людей похищал, и наркокурьеров проводил. Знали, что Фархад действует где-то под боком, а поймать его не удавалось. И вот сейчас легендарный бандит, извиваясь и хрипя, лежит на пыльной дороге.
При приближении капитана Фархад злобно сверкнул глазами, его рука потянулась к автомату. Мансур предупредил, чтобы он не двигался. Фархад сделал вид, что послушал, прикинулся обессиленным, а потом все же умудрился неожиданно резко схватить автомат, но Мансур был начеку и успел выстрелить. Фархад конвульсивно дернулся и затих.
Держась за ушибленный локоть, к джипу подошел Клейменов. Взглянул на погибших. Мансур осмотрел салон джипа и ничего подозрительного не обнаружил. Взглянув на руку Клейменова, спросил:
- Костя, ты ранен?
- Да нет, ударился, когда падал. Прикончил гада?
- Пришлось. Это тот самый Фархад и есть. Я узнал его. А это, - он показал на мертвого Амира, - резидент Надир-шаха в нашем районе.
- Кто бы мог подумать! Жил рядом с нами, такой безобидный на вид. Ты еще зачем-то с ним лясы точил. Надо было сразу стрелять. С ним же все ясно.
- Да нет. Мне как раз не все было понятно.
Аскеров взглянул на Константина, раздумывая, задавать прямой вопрос или нет. Потом отвел взгляд. Однако Клейменов догадался о причинах его недомолвки и с нервной дрожью в голосе спросил возмущенно:
- Ты чего, командир, спятил? Ты что подумал? Неужели ты думал, я заодно с ними - против тебя? Думал, я тебя в спину сейчас, да, из-за Катьки?
Клейменов разгорячился, он был искренне шокирован тем, что Мансуру могла прийти в голову такая шальная мысль.
Неожиданно рассмеявшись, Аскеров похлопал его по плечу.
- Костя, расслабься, я никого не осуждаю за крамольные мысли. Мало ли что я думал, мало ли что ты думал. Стрелял-то ты в него, не в меня. Это самое главное.
Издав нервный смешок, Клейменов покачал головой, как бы удивляясь, как просто командир ушел от его вопросов. Одновременно, не услышав от Мансура того ответа, который ожидал, он испытал большое облегчение.