Подполковник Петр Волков охотно проводил Виктора Михайловича к ремонтной базе. Точнее, подвез на своем Т-34. "Клима Ворошилова" пока оставили на окраине – прикрывать Дубно. Вдруг немцы полезут? Раненых же, наоборот, отправили в глубь обороны – подальше от передовой.
Врачи 34-й танковой дивизии уже развернули в городе полевой госпиталь и могли оказать необходимую помощь. А раненых за последние дни набралось много… Операции в хирургических палатках шли круглые сутки, бывало, измотанные до предела врачи засыпали прямо у столов…
Николай Попель сам видел, как военный хирург, ампутировавший красноармейцу ногу, закрывал глаза и неподвижно замирал с пилой в руках во время операции. Его толкали, будили, он снова делал несколько движений – и опять отключался…
Тыловиков же отправили на поиски еды и горючего. С продуктами проблем не возникло – запасы в Дубно имелись: после немцев остались и мука, и крупы, и макароны… А вот с горючим все обстояло гораздо сложнее: бензовозы 8-го мехкорпуса не смогли прорваться к Дубно, попали под обстрел немецкой артиллерии и сгорели. Кое-что, конечно, слили из баков брошенных немецких легковушек и грузовиков, что-то нашли на городской автобазе да еще у местных жителей немного конфисковали. Красной Армии нужнее!
Николай Попель распорядился, чтобы бензином честно поделились с вновь прибывшими танкистами, так сказать, по-дружески, по-боевому. На пару-тройку боев еще хватит, а там видно будет…
* * *
Дымов придирчиво осмотрел трофейные Pz.III и остался доволен – сгодятся. Снаряды есть, горючее тоже, хоть и немного, можно в бой. Немцы еще непуганые, беспечные, не ждут подвоха, вот и преподнесем им урок. Чтобы запомнили…
Собрали "безлошадных" танкистов, объяснили, что к чему. Желающих поучаствовать в операции набралось более чем достаточно. Все хотели сражаться с гитлеровцами… Сформировали тринадцать экипажей – по числу трофейных панцеров, по пять человек в машине.
Виктор Михайлович попросил Дениса Губина показать основы вождения Pz.III, а капитана Петра Вальцева – объяснить, как стрелять из 37-мм немецких орудий. И то и другое – дело, в принципе, несложное, можно освоить за пару часов. Тем более что учителя – опытные, отлично знающие свое дело…
Решили, что вылазку лучше провести глубокой ночью. После захода солнца Pz.III по-тихому покинут город и выйдут на южное шоссе. Там, не привлекая внимания, встанут в какой-нибудь рощице. И будут ждать, пока не появится какая-нибудь немецкая колонна. Затем осторожно, по одному, вклинятся в строй примерно через равные интервалы: мы, мол, свои, идем на Дубно… Проверять гитлеровцы не станут – такое просто в голову не придет. Разве может кто-то иной, кроме панцергренадеров, быть в Pz.III? Конечно же нет!
А ровно в двадцать четыре ноль-ноль командир диверсионной группы запустит в небо красную ракету. Тогда "наши" Pz.III ударят по чужим машинам, сожгут их… А затем, когда закончат дело, незаметно растворятся в темноте. И спокойно вернутся в Дубно…
Главное – сделать как можно больше шума, внести в ряды гитлеровцев панику, хаос. Пусть, не разобравшись, бьют друг по другу, жгут свои же машины. Они не привыкли к "скифским" методам ведения войны, не ждут коварного нападения… Что ж, пусть привыкают. Это вам не Европа, это – Азия! С раскосыми и жадными очами… "Да, скифы мы, да, азиаты мы…" Вот и получите по полной.
Ночная вылазка должна задержать 16-ю панцерную дивизию, притормозить ее наступление. Пусть на короткое время, но все-таки… А сейчас каждый выигранный день, каждый час, минута – на вес золота. Пусть маленький шаг, но – к победе. К нашей победе.
* * *
Командиром трофейной группы назначили замполита 67-го танкового полка Ивана Гурова. Что же, пусть проявит себя, раз хочется, тем более что, по общему мнению, человек смелый и уже проявил себя. Да и панцером управлять умеет, освоил одним из первых.
Поздно вечером трофейные Pz.III тихо, незаметно вышли на Дубненское шоссе. Фары не зажигали, двигались "на ощупь", вплотную друг за другом, двигатели работали на самых малых оборотах – для скрытности. Пересекли ржаное поле, дошли до Вербы. Вот и подходящая рощица – небольшая, но густая, годная для засады. Встали под тополями, закрыли машины ветками, затаились. Ночь была тихой, спокойной и, самое главное, безлунной. Небо вскоре заволокло тучами, кажется, даже собирался пойти дождь. Это было на руку. Надо, чтобы гитлеровцы ничего не заметили…
Те вскоре появились на шоссе – замелькали огоньки фар. Немцы шли открыто, не скрываясь – бояться нечего, русские сидят в Дубно. Колонна состояла в основном из "троечек" – таких же, что и в засаде. Плюс несколько "двоечек". Ну и, само собой, бронетранспортеры, тягачи, грузовики, бензовозы, мотоциклисты… В общем, вся армейская рать!
Иван Гуров приказал потихоньку двигаться вперед. Выползли из зарослей, пропустили мимо себя первые панцеры и нагло вклинились в колонну. Немецкие танкисты стали притормаживать, пропуская вперед "камрадов". И вместе покатились на Дубно. Не нарушая строя, не привлекая внимания.
Ровно в полночь старший политрук выстрелил в небо красной ракетой – пора! И первым же ударил по идущей впереди "троечке". Бронебойный легко пробил кормовую сталь, машина вспыхнула. Гуров чуть довернул башню – и снова выстрел, но уже по грузовику с пехотой. Во все стороны полетели щепки и куски разорванных человеческих тел…
Иван заметил, что из панцера выскочили фигуры в черных комбинезонах, отчаянно замахали руками – ты по кому бьешь, камрад?! Не по тем!
– Ладно, получите еще, – сказал сам себе политрук и дал очередь из курсового пулемета.
Черные фигуры бросились наутек, укрылись за танком. Иван добавил еще зажигательным – для бо́льшего эффекта. Снаряд красиво разорвался в темноте, рванул красным фонтаном пламени…
И пошло-поехало! Вслед за Гуровым начали стрелять и другие "наши" Pz.III. Буквально за пару минут тихая, спокойная дорога превратилась в настоящий ад – бегали, орали, метались в диком ужасе немецкие солдаты… Офицеры пытались навести порядок, остановить панику – но бесполезно. Стреляли все, по всем и сразу – но в основном друг по другу. Немецкие панцеры били по своим машинам…
Орудийное бабаханье, треск пулеметов, крики раненых – все слилось в страшный звук ночного боя. В небо ударили огненные фонтаны – у панцеров взрывались боекомплекты. Занялись и грузовики со снарядами, и тут так рвануло, что мама не балуй… Само небо обрушилось на землю. Загорелись автоцистерны – бензин потек огненной рекой по дороге…
Иван Гуров, расстреляв половину снарядов, решил – пора уходить. Немцы, кажется, уже разобрались, что к чему… Толкнул мехвода – давай назад, в Дубно. Тот увел танк в сторону – дальше от горящего шоссе. За ним стали покидать место сражения и другие "наши" Pz.III. Съезжали с шоссе и растворялись в темноте…
В результате нападения уничтожили четырнадцать "троечек", два бронетранспортера, несколько бензовозов, все грузовики со снарядами. Погибли и панцергренадеры, сгорели заживо… Естественно, ни о каком утреннем наступлении на Дубно немцам уже думать не приходилось…
Командующий 16-й панцерной дивизией генерал-майор Ганс Хубе, узнав о ночном происшествии, пришел в ярость. Единственный более-менее свежий батальон – и почти весь погиб… Причем непонятно, от чьих рук! Генерал не мог допустить мысли, что дерзкую (и успешную!) операцию провели русские. Официально уже запертые в городе…
Для высокого начальства была озвучена следующая версия: немецкие экипажи, не разобравшись, приняли в темноте Pz.III, идущие параллельным курсом, за русские танки. Открыли стрельбу и случайно сожгли свои же машины… Что же, на войне такое бывает, солдаты иногда попадают под "дружественный" огонь.
Происшествие это было хотя и очень неприятное, но вполне рядовое. По крайней мере, внимания к себе не привлекало. И вопросов ни у кого не вызывало. Ни у корпусного начальства, ни у самого генерала фон Клейста…
Объясняться же с командующим 1-й танковой группой генералу Хубе никак не хотелось – старик слыл человеком суровым, мог легко отдать под суд. Без всяких объяснений и оправданий… А что вы хотите – пруссак до мозга костей! И он, между прочим, отдал приказ расстреливать пехотинцев за бегство от русских танков… Буквально – ни шагу назад, стоять насмерть!
Терять же толкового офицера, командира батальона, Ганс Хубе не хотел – тот, по большому счету, был не особо виноват. Кто же знал, что русские смогут такое выкинуть! Кроме того, если станет известно об истинных обстоятельствах, это станет концом и его, Ганса Хубе, карьеры. Почему недоглядел, почему тринадцать Pz.III достались русским? Как объясниться тогда, чем оправдаться? Да никак и ничем! Хорошо, если дело ограничится унизительной выволочкой или понижением в должности… Но все равно – позора будет…
Генерал-майор Хубе решил не сообщать о ночном бое. Ради общего же блага… Перед Богом за ложь он ответит, но потом, когда придет его время, а сейчас… Эвальд фон Клейст хоть и не Господь, но вполне может повлиять на карьеру. Причем в худшую сторону.
* * *
Сообщения Советского Информбюро
Оперативная сводка за 30 июня
Дневное сообщение 30 июня
…В течение ночи на 30 июня наши войска продолжали вести упорные бои на Мурманском, Двинском, Минском и Луцком направлениях.
На остальных направлениях и участках фронта происходили ночные поиски разведчиков, частные перегруппировки войск и артиллерийская перестрелка. В боях за 29 июня наша авиация уничтожила 53 самолёта противника, потеряв 21 самолёт.
Вечернее сообщение 30 июня
В районе Ровно продолжаются крупные бои танковых соединений. Все попытки противника прорваться на восток отбиты с большими для него потерями. Бои на этом направлении носили характер ожесточённых схваток танковых частей, в результате которых значительное количество немецких танков уничтожено.
На Бессарабском участке фронта противник вновь пытался форсировать реку Прут, но быстрыми и решительными действиями наших войск эти попытки были отбиты с большими для него потерями.
За истекший день кораблями Военно-Морского Флота потоплены две подводные лодки противника в Балтийском море и одна – в Чёрном море.
Глава двенадцатая
В Дубно после операции вернулись двенадцать машин – одну все-таки потеряли. Но это было не страшно – экипаж спасся. Советские танкисты вовремя покинули "троечку" и незаметно вернулись в город. Зато теперь вся дорога на Дубно оказалась забита сожженной и разбитой немецкой техникой. Даже не верилось, что это результат всего лишь одной диверсии. Правда, очень успешной…
На несколько километров растянулись черные, сгоревшие остовы броневиков, грузовиков, автоцистерн, панцеров со свернутыми набок башнями, лежали перевернутые и раздавленные мотоциклы… А возле них – трупы солдат в серо-зеленой форме. Один на одном, часто – по несколько человек сразу. Да, славно поработали наши ребята, дали фашистам прикурить! Вот так и надо бить, чтобы мало не показалось! Как говорится, кто к нам с мечом… В данном случае – с танком.
Успех ночной операции воодушевил Николая Попеля, и он начал торопить майора Дымова с созданием нового танкового батальона, целиком состоящего из трофейных машин: "Вам, Виктор Михайлович, это сподручнее всего будет, ваши люди хорошо знают немецкую технику, умеют с ней обращаться, если надо, обучат и наших…" Майор Дымов с удовольствием согласился – и в самом деле, кто, если не он?
Появление 40-го танкового полка придало обороняющимся сил, да и сам его командир, деловой, энергичный, всем нравился. Такой и нужен для военных действий – смелый, решительный. Не то что некоторые… В частности, Смирнов, бывший командир 68-го танкового полка. Постоянно сидел в тылу, на передовой почти не показывался, все ссылался на какой-то тяжелый недуг…
– У него "медвежья болезнь", – с презрением сплюнул, услышав про Смирнова, комдив-34 Иван Васильев.
И оказался прав – комполка просто трусил. Пришлось менять его на более подходящего – капитана Владимира Петрова. Трус во время войны гораздо опаснее врага – заражает малодушием бойцов, парализует все подразделение. Страх – это как пожар в сухом лесу: легко вспыхивает, быстро бежит, и его очень трудно погасить…
После разговора с ремонтниками майор Дымов понял, что пригодными для боевых действий можно считать двадцать пять машин. Исходя из этого, новый танковый батальон решили сделать таким: одна рота – средние панцеры, одиннадцать Pz.III, две роты – легкие, по двенадцать машин в каждой. И еще сама "троечка" командира батальона. К сожалению, Pz.IV среди трофеев не оказалось – сгорели во время боя в Подлужье.
Командиром батальона назначили капитана Михальчука, зампотехом – инженера второго ранга Зыкова, замполитом стал все тот же смелый, энергичный Иван Гуров, отлично показавший себя во время ночной вылазки. При необходимости он, пожалуй, сможет и возглавить батальон…
Новое подразделение подчинили майору Дымову – как умелому командиру. Теперь воевать 40-му танковому полку стало гораздо легче, машин значительно прибавилось… Пусть и трофейных, но все равно – бронетехника!
При формировании у Николая Попеля возник вопрос – как назвать новое подразделение? Формально это необходимо для приказа, для бумаг, порядок такой… В Красной Армии никогда раньше трофейных батальонов не было, сама возможность их создания не предусматривалась. Как же быть?
Виктор Михайлович, немного подумав, предложил:
– А давайте – "Батальон имени Сталина", сокращенно – БИС. Просто и понятно. Для людей же это станет дополнительным стимулом, чтобы дрались лучше, с полной отдачей. Имя-то обязывает!
– Что ж, можно, – согласился Николай Кириллович. – В конце концов, танкисты это заслужили – отлично сражались! Эта ночка немцам надолго запомнится…
На этом с формальностями покончили, перешли к делу – готовить новые экипажи. Взяли "безлошадных" ребят, желающих как можно скорее обрести новых "скакунов", обучили вождению, обращению с немецким оружием… Трофейная техника хоть и была весьма разнообразной (шесть типов машин), но принцип управления – один и тот же, разница лишь в деталях. Для опытного механика-водителя освоить чужой танк – не вопрос, дело часа-двух. А то и меньше… Немного попрактиковался, покатался туда-сюда – и готово. Что же до трофейного оружия, то с ним было еще проще – один раз показал, что куда и как, и все понятно.
Советским экипажам "троечки" понравились, особенно цейсовская оптика ("классная!"), да и в целом машина мощная, хорошо защищенная. Пушка, конечно, слабовата, всего 37 мм, ну, что уж есть… Зато три пулемета MG-34, калибр – 7,92 мм, приличный запас патронов. Хватит на несколько сражений. Экипаж в танке – пять человек, что тоже удобно, командиру не приходится отвлекаться на наведение орудия, только ищет цели и отдает приказы. Да и башня у Pz.III гораздо просторней и удобней, чем у многих наших машин…
Затем возник вопрос: как отличать в бою "наши" Pz.III от гитлеровских? Они же, что называется, на одно лицо! Решили так: на "наших", трофейных, танках нарисуем белые круги. Гитлеровцам – непонятно, а для своих – четкий знак: не стреляй! Так и сделали, но при этом оставили все же на броне номера и эмблемы германских дивизий. Это уже чисто для маскировки…
Гитлеровцы пока активности не проявляли, сидели в обороне. Конечно, не бездельничали, копили силы, подтягивали технику и людей, но атаковать не спешили. Видимо, хорошо усвоили прошлый урок, рисковать не хотели.
Генерал Кемпф, командующий 48-м моторизованным корпусом, после ночного столкновения приказал отвести 16-ю панцерную дивизию назад и заняться приведением ее в чувство. В самом деле, что за глупая пальба по своим же? И как вообще можно было принять германские панцеры за русские танки? Вы что там, совсем ослепли? Они же совершенно разные!
Ему, конечно, не стали докладывать о столкновении со своими же "троечками", ограничились официальной версией – случайность, обознались, не разобрались в темноте… А перепроверять генерал не стал – доверился командиру дивизии генерал-майору Гансу Хубе. А зря!