* * *
Ольга проходит в отделение ровно в пять, когда к больным только-только стали пропускать посетителей. Придерживая рукой полы белого халата, едва ли не бегом мчится по длинному коридору. Перед дверью палаты замирает на мгновение и на цыпочках входит.
Сергей будто чувствовал ее приближение. Он не спит, смотрит на дверь, и, как только она входит, его глаза наполняются счастьем.
- Олюшка, - шепчет он.
Она кидается к нему, роняет розы на одеяло, падает на колени и прижимается к его горячим и сухим губам. Он гладит ее волосы, вытирает ее слезы.
- Как ты себя чувствуешь, Сереженька, милый?
- Хорошо…
- Какой ты худой… как скелет…
- Ты не плачь… Уже вся подушка мокрая…
- Я тебе принесла куриный бульон, немножко колбаски и креветок.
- А пива? К креветкам полагается пиво.
Он шутит, он пытается утешить Ольгу. Она, не в силах сдержать слезы, целует его лицо.
- Я люблю тебя, Сереженька, милый. Я очень тебя люблю…
- И я тебя люблю…
Она приподнимает голову, чтобы рассмотреть его получше, впитать в себя любимые черты, и тут краем глаза замечает на тумбочке букет гвоздик. Цветы свежие, они появились здесь недавно. Сергей тоже поворачивает голову, смотрит на гвоздики.
- Твои проделки? - спрашивает он, убежденный, что гвоздики принесла Ольга. - Я после обеда задремал, а когда проснулся - увидел цветы. Переживал, что ты меня не разбудила.
"Как она смогла пройти в палату днем? - думает Ольга, вынимая из пакета продукты. - Доиграется Катя. Кровавыми слезами будет плакать…"
Она не знает, куда поставить розы. В ту же банку?
- Надо воды долить, - говорит Ольга и выносит банку с гвоздиками в умывальник. Выхватывает букет, ломает тонкие стебли, разрывает душистые бутоны и кидает в мусорную корзину.
"Кровавыми слезами будешь ты у меня плакать!"
* * *
Она едва донесла от электрички до дома тяжелую сумку с продуктами. Кинула ее на терраске так, что даже стекла зазвенели, и рухнула в кресло.
- Я устала, - сказала она. - Я устала, устала…
Сорвала заколку, запутавшуюся в волосах, и швырнула ее за печь. Под резиновыми сапожками расползалась грязная лужица. На куртке дрожали дождевые капли.
Глеб появился рядом с ней беззвучно, как тень. Осунувшийся, в темно-синей телогрейке, он сам был на себя не похож.
- Привет, - тихо сказал он.
- Занеси сумку в комнату и выложи продукты, - попросила Ольга. Она сидела, откинувшись на продавленную спинку кресла и запрокинув голову, безучастная, обессиленная, смирившаяся, словно приговоренный к смерти на электрическом стуле.
Сгорбившись, Глеб медленно выкладывал на стол консервные банки, батоны, пачки с чаем и сахаром, пакеты с крупами.
- Так много всего, - пробормотал он. - Я еще те запасы не съел… Хорошо, что печенье привезла. Я люблю печенье с чаем, вприкуску. Бабка в детстве научила. Вымачиваешь, пока не раскиснет, и на язык…
Ольга смотрела на его ссутуленную спину, на порванные спортивные брюки, оставшиеся от строительной бригады, и силилась поверить, что это Глеб, некогда лощеный, холеный и самоуверенный человек, который выбирал для нее подвенечное платье в самом дорогом бутике Москвы.
- Как тебе здесь? - спросила она.
- Ничего, - ответил Глеб, заглядывая в опустевшую сумку. - Много читаю. Даже зарядку делаю. От пола отжимаюсь и приседаю… А вот вечером тоска заедает. Хожу по темным комнатам, как привидение. И мысли дурные в голову лезут.
- Спать тепло?
- Я тремя одеялами накрываюсь. А последние две ночи не раздевался. Заморозки начались.
Ольга едва совладала с волной жалости, тряхнула головой, резко встала с кресла. Глеб помрачнел.
- Ты уже уходишь? Побудь еще немножко. У меня жареная картошка есть. Хочешь, подогрею?
Ольга не смогла ответить, лишь молча покачала головой и быстро вышла на террасу. Глеб не стал провожать ее к калитке - еще не слишком стемнело, и его мог заметить сторож.
* * *
Ксюша уже спала, когда в дверь позвонили. Ольга глянула в "глазок" и обомлела. К ней пожаловала следователь. "Все ей неймется! - с ненавистью подумала Ольга. - Ходит, вынюхивает, спит и видит меня за решеткой!"
Злость придала ей смелости, она резко и широко распахнула дверь, встала в проходе, подбоченившись.
- Добрый вечер, моя дорогая! - мило улыбнулась следователь, сняла с головы какой-то легкомысленный берет и стряхнула с него дождевые капли. - Вы еще не спите?
- Представьте себе, нет! - вызывающе ответила Ольга. - Но вот мою дочь вы наверняка разбудили.
- Прошу прощения… Я могу зайти?
- А зачем?
Следователь вздохнула, переступила с ноги на ногу.
- Затем, чтобы вам не стало хуже.
В ее голосе не было угрозы, а скорее усталость и досада, как если бы она долго и упорно убеждала в простой житейской истине неразумное дитя.
Ольга не ответила ни "да", ни "нет", повернулась и пошла в комнату, громко объявляя:
- Мама! К нам следователь пожаловала! Готовь чай с ватрушками!
Следователь разулась в прихожей, сняла мокрое пальто, поставила в углу зонтик. Разглядывая картины на стенах и макраме под карнизом, она прошлась по комнате, села на диван и долго смотрела на Ольгу пытливым взглядом. Ольга, нахмурившись, стояла в дверях и демонстративно смотрела в сторону.
- Сядьте, моя девочка, - попросила следователь. - Сядьте рядом.
В комнату испуганно заглянула мама, вымученно улыбнулась, кивнула и ляпнула:
- Добрый день… Ой, простите, уже вечер… А чаю хотите?
- Ничего не надо, - ответила следователь. - Я ненадолго.
Ольга размеренным шагом пересекла комнату и села в кресло - бочком к следователю. Женщина открыла потертый, старый мужской портфель, вынула из него лист бумаги и положила на столик перед Ольгой.
- Это фоторобот предполагаемого преступника, - сказала она. - Составлен по показаниям двух свидетелей.
Ольга, не поворачивая головы, скосила глаза, посмотрела на штриховой рисунок мужской головы. Сходство с Глебом было очень относительное, и все же Ольга поняла, что если эти свидетели увидят Глеба в натуре, то без колебаний подтвердят, что стрелял именно он.
- Я показала этот рисунок в офисе, где работает Глеб Матвеев, и все сотрудники отметили сходство с Глебом. Затем мне дали его заявление на отпуск, отправленное по факсу. Мои оперуполномоченные выяснили, что заявление было отправлено из сто пятьдесят третьего почтового отделения города Москвы. Сотрудники почты дали словесный портрет человека, отправившего факс. Наверное, вы догадались, что они описали вашу внешность. Также оперативные работники опросили ваших соседей, и они показали, что из вашей квартиры на протяжении нескольких дней после ранения Рябцева доносился мужской голос.
Стиснув зубы, Ольга продолжала сидеть в прежней позе, ничем не выдавая своих чувств.
- Молчишь? - вздохнула следователь, неожиданно перейдя на "ты". - Ты же видишь - я пришла к тебе как взрослая и опытная женщина к запутавшейся, залгавшейся девушке. Я пришла к тебе, чтобы помочь.
- Спасибо, - процедила Ольга. - Я не нуждаюсь в помощи.
- Не могу понять, почему ты упрямишься? Матвеев стрелял в твоего друга, он его тяжело ранил. Не исключено, что Рябцев останется на всю жизнь инвалидом. Почему ты скрываешь от правосудия преступника? Какая тебе от этого выгода? Объясни мне, пожалуйста, может, я чего-то не понимаю?
- Да, не понимаете.
Следователь развела руками, встала с дивана.
- Я даю тебе еще один день, - сказала она сухо. - У тебя еще есть шанс проходить по этому делу не как соучастник, а как свидетель.
Она вышла из комнаты, едва не столкнувшись с мамой, которая несла чай.
- О чем спрашивала? - шепотом спросила мама, когда следователь вышла из квартиры.
Ольга стояла у темного окна, прикрывшись тюлем.
- Мама, съезди к Глебу и попроси его…
- О чем, доча?
- Пусть придет в милицию с повинной. Иначе Ксюша останется сиротой.
ГЛАВА 13
Сергею разрешили вставать. Придерживаясь за спинку кровати, он подходит к окну, опирается на подоконник и смотрит на улицу, где порывы ветра срывают с деревьев желтые листья. Ольга стоит рядом, пытается поддержать Сергея под локоть, но он сердится.
- Что ты меня, как калеку, опекаешь?
Она замечает, что у Сергея подавленное настроение, он молчалив и хмур, но боится спросить о причине. Она ждет с тревогой и страхом.
- Тебе очень больно? - все же спрашивает она, чтобы хотя бы начать разговор.
- Не столько больно, - нехотя отвечает Сергей, - сколько…
- Ну что? Что? Не молчи! Я же вижу, что тебе плохо!
Сергей не сразу признается:
- Мне все не дает покоя человек, который в меня стрелял.
Опять эта проклятая тема! Опять будет продолжаться ложь. Но Ольге уже легко лгать. Она уже профессионалка, она уже наизусть знает, что говорить, каким тоном говорить и как при этом делать честное лицо.
- Приходил человек из милиции, - говорит Сергей. - Спрашивал, видел ли я того, кто в меня стрелял, и есть ли у меня враги, и кого я подозреваю. А кого я подозреваю? - сам себя спрашивает Сергей, но не отвечает и даже плечами не пожимает, только лицо его становится еще более хмурым и на лбу появляются глубокие морщины.
- Так кого же? - едва слышно спрашивает Ольга, а у самой руки холодеют от предчувствия, что надвигается катастрофа.
Сергей поворачивается к Ольге и внимательно смотрит ей в глаза. Ей кажется, что ее лицо начинает таять, словно мороженое у костра, что вся ложь, скопившаяся в ее глазах и губах, теряет опору и валится пудовой гирей, оттягивая кожу. Она прикусывает губу, чтобы не упасть в обморок.
- А ты видела его? - спрашивает Сергей.
- Кого? - шепчет она.
- Кто в меня стрелял.
Она кивает и опускает голову. "Сейчас я во всем признаюсь, - думает она. - Сейчас я наберусь смелости, сделаю глубокий вздох и все расскажу. Расскажу, как спрятала Глеба у себя, как таскала ему сосиски, как спала с ним…"
Она уже не сомневается, что Сергей услышал ее мысли, что прочитал на ее лице правду, что сейчас со всего замаха влепит ей пощечину… Но нет. Он берет ее за плечи и притягивает к себе.
- Не волнуйся, - утешает он. - Постарайся сосредоточиться и описать его как можно точнее. Какой у него был рост?
- Как у тебя, - шепчет Ольга и с опозданием понимает, что уже солгала - Глеб на полголовы ниже Сергея. А ложь - как шлюзы. Только раз поднял заслонку, и хлынет неудержимый бурный поток, и будешь уже лгать дальше все изощреннее и увереннее.
- Как он выглядел?
- Худощавый, - отвечает Ольга.
Сергей начинает волноваться. Ольга замечает, как напрягаются на его скулах желваки.
- Ты лицо его разглядела?
- Да… Он был небритый. Нос крупный…
- А еще? Еще что заметила?
- Ну, вроде как шрам на лице.
Сергей резко поворачивается к окну и ударяет кулаком по подоконнику.
- Так я и думал, - сквозь зубы произносит он. - Это Баргиш.
* * *
До последнего момента Ольга надеялась, что эта участь ее минует. Как досадно, как глупо, как смешно! Взрослая, а попалась на мякине, как пацанка! Недоглядела, понадеялась на авось, и вот…
- Вы беременны, - сказала врач, садясь за стол и что-то записывая в учетном журнале. - Что будем делать? Сохранять?
- Аборт, - ответила Ольга, одеваясь.
Врач вздохнула, покачала седой головой, выкрашенной местами фиолетовыми чернилами.
- В стране демографический кризис, к середине века население страны уменьшится вдвое, а вы так легкомысленно заявляете: аборт!
- Если вас беспокоит кризис, то вы и рожайте, - спокойно ответила Ольга.
- Между прочим, - холодно заметила врач, - ничего грубого или оскорбительного я вам не сказала.
Ольга вышла из кабинета, заталкивая в сумочку направления на анализы и в больницу. "Что-то я в самом деле злая и вспыльчивая стала, - подумала она. - Жизнь поломала?"
Теперь ее мысли были заняты тем, как быстрее разобраться с новой проблемой. Анализы она сдаст утром, до работы. Но вот в больнице придется провести как минимум полдня, там выписывают после обеда. Значит, придется отпрашиваться с работы.
Она не думала о том, что ее отношения с Глебом привели в конце концов к зачатку новой жизни, что носит под сердцем будущего ребенка, о котором Глеб так мечтал, рисуя в своем воображении большую-пребольшую детскую комнату, заваленную пестрыми игрушками. Она не испытывала никаких чувств в связи с тем, что собиралась сделать, ибо воспринимала беременность вовсе не как зарождение ребенка, а как болезнь, вроде венерической, о которой не следует распространяться и надо как можно быстрее от нее избавиться.
* * *
Ольга не сразу поняла, кто с ней говорит. Речь позвонившего ей мужчины была путаной и многословной. Слово "милиция" резануло ей слух, и Ольга решила, что звонит кто-то из оперативных работников.
- Что вы от меня хотите? - спросила она, подготовившись к обороне.
- Так я думаю, что надо проверить, не унес ли он чего? Было б хорошо, если б ты подъехала прямо сейчас, а то у меня сердце не на месте. Я ж его шуганул, а он сразу за сарайчик и пропал…
Наконец до Ольги дошло, что она разговаривает с дачным сторожем.
- Что ж вы меня так пугаете, дядь Коля! - с облегчением вздохнула Ольга. - Я уже подумала, случилось невесть что.
- А этого разве мало? Вот же наглец какой! Средь бела дня по чужому участку шлындать! Я ему, значит, кричу: "Стой!", а он за сарайчик и пропал. Я теперь не успокоюсь, пока не узнаю, украл он чего или нет…
- Хорошо, дядь Коля, я приеду.
- Приезжай, дева, а я тут постерегу, чтобы не вынесли из дома чего.
"Не было печали, - подумала Ольга. - И сколько это еще будет продолжаться? Каждый день - новые проблемы. Ах, Глеб, Глеб! Я ж ему сказала, чтобы не вздумал при свете выходить из дома!"
Вместо того чтобы мыть компьютерный салон, она поехала на дачу. Когда сошла с электрички, уже начало смеркаться. Сырой осенний лес был неподвижен и безмолвен. Лишь раз с ветки взлетел ворон и, громко хлопая крыльями, взмыл в небо. Ольга шла по раскисшей тропе, чувствуя зябкость в теле. Пока ехала в электричке, задремала и проснулась уже перед самой станцией. Вышла на платформу и ощутила, как влажный холод пробирается под курточку, просачивается сквозь свитер и обволакивает тело, покрывая его мурашками. Лесная тропа раскисла от нескончаемых дождей, и остро пахло прелой листвой и склизкими грибками, покрывшими кору трухлявых деревьев.
Сторож встретил Ольгу у продуктового ларька, заколоченного досками по случаю окончания дачного сезона. Он схватил ее за рукав, оглянулся по сторонам и заговорщицки зашептал:
- Вот что, дева… Он там!
- Кто?
- Конь в пальто! - сердито передразнил сторож, сетуя на непонятливость девушки. - Мужик какой-то в твой дом забрался! Я его только что в окне заметил.
Ольга от досады даже глаза прикрыла. Она была готова побить Глеба, который вел себя как неразумное дитя. Сказала же она ему русским языком: по кооперативу ходит сторож! Так нет! Сначала Глеб из дома вышел, а теперь вот в окне засветился. Конспиратор хренов! Одна головная боль с ним!
- Может, вам показалось, дядь Коля? - насмешливо спросила Ольга. - Кто днем на рожон полезет?
- Дыть! - сдавленно произнес сторож и даже замахнулся на Ольгу. - Не принимай меня за дурака! Я еще из ума не выжил, и зрение у меня приличное. Вот как тебя его видел. Бугаистый такой мужичок. Был бы хилее, так я, может быть, в одиночку бы его скрутил. Значит, так! Стой тут, а я за милицией сбегаю. Патрульная машина недавно на Калинку проехала. Сейчас я их перехвачу.
- Нет, дядь Коля, не надо милицию! - испуганно сказала Ольга. - Зачем шум поднимать? А вдруг вы все-таки ошиблись!
- Ой, молчи, дева! - замахал руками сторож и быстро скрылся за деревьями.
Убедившись, что сторожа уже не видно, Ольга со всех ног кинулась к своему участку. Заржавевший замок на калитке никак не хотел открываться, ключ не проворачивался, и Ольга, оставив бесплодные попытки, полезла через рабицу. Концы проволоки порвали ей куртку и в кровь разодрали руку, но Ольга, не замечая этого, подбежала к терраске и принялась колотить в стекло.
- Глеб! Глеб, это я! Собирайся быстрее!
Дверь приоткрылась, из-за нее высунулось подпухшее, поросшее клочковатой щетиной лицо Глеба.
- Что случилось, Олюшка?
- Сюда идет милиция! - Она распахнула дверь и влетела в терраску. - Надевай сапоги, телогрейку! Быстрее, Глеб, быстрее! Я ж тебя предупреждала, чтобы ты сидел как мышь!
- Да я и сидел как мышь, - начал было оправдываться Глеб и, опустившись на скамейку, принялся натягивать сапоги.
Ольга схватила его за руку и подтолкнула к двери. Телогрейку Глеб надевал уже на ходу.
- Беги в лес, - сказала она ему, выпроваживая с участка. - Там есть овраг. Сядь там и замри, пока я не приду. Понял?
- Понял, понял…
Покусывая губы, Ольга смотрела Глебу вслед, как он тяжело бежит по раскисшей пашне, и его сапоги чавкают, и к ним пристают комки глины и слипшиеся пучки соломы.
Едва она вернулась в дом, как к калитке подкатил забрызганный грязью милицейский "УАЗ". Хлопнули дверцы. По ту сторону рабицы, поправляя на плечах автоматные ремни, встали два рослых милиционера.
- Вы хозяйка? - спросил один из них. - Что у вас тут стряслось?
Ольга уже хотела извиниться за ложную тревогу, как из машины, кряхтя и что-то бормоча, выбрался сторож.
- Все-таки пошла сама! - рассерчал он, увидев Ольгу. - Эх, голова бедовая! А что, если б он тебя ножом пырнул? Или, не приведи господь, топором?
Милиционеры открыли замок и вошли во двор.
- Не было здесь никого, - сказала Ольга, стараясь побыстрее загасить этот ненужный и опасный переполох, поднятый слишком добросовестным сторожем.
- Нету, потому что он уже удрал! - кому-то погрозил кулаком сторож. - Я что ж, слепой, по-вашему? Вот в этом окне он стоял. Здоровый такой, упитанный…
Милиционеры, позвякивая ременными карабинами, вальяжно прошлись по двору, лениво поглядывая по сторонам.
- Окна целы? - спросил один. - Двери не выломаны?
- Все цело, - ответила Ольга, мысленно молясь, чтобы Глеб успел добежать до оврага и спрятался там получше. Вдруг милиционеры надумают лес прочесывать?
- Пойдем посмотрим, - сказал другой таким тоном, словно предлагал товарищу посмотреть скучный фильм.
Не церемонясь, они поднялись по ступенькам в терраску, оставляя на камышовой циновке следы сапог, оттуда зашли в прихожую.
- А здесь тепло, - сказал милиционер, который шел первым, и оглянулся на Ольгу, следовавшую за ними. - Замечаете?
- Вроде не очень-то и тепло, - пожала плечами Ольга.
- Точно, прогрето! - подтвердил сторож. - Я своим отмороженным носом тепло сразу чую. Грелся он тут, ворюга!
Милиционеры прошли в комнату, пощупали печь.
- Печь холодная, - констатировали они.
Сторож юркнул под рукой Ольги, опередил ее и подбежал к стоящему в углу столу.