- А гляньте-ка! - радостно сообщил он, поглаживая ладонью никелированный бочок электрочайника. - Теплый! И плитка теплая! Он тут, злыдень, чаи гонял!
Милиционеры посмотрели на Ольгу, ожидая от нее какой-нибудь реакции. Ольга колебалась. Первым ее желанием было сказать, что это она только что включила чайник в розетку, но тотчас испугалась, что этот обман милиционеры быстро и легко развеют каким-нибудь противоречащим фактом.
- Значит, кто-то здесь был, - признала она.
- Вот, дева! - удовлетворенно произнес сторож и вскинул кривой и отполированный указательный палец. - А ты спорила со мной. У меня глаз - алмаз! Я воришек за версту чую.
- Посмотрите, все ли вещи на месте, - предложил милиционер.
- Все, - подавленно ответила Ольга. - Я уже проверяла.
- И замки целы?
- Целы.
- А вот это странно…
Милиционеры сели в кресла. Они не торопились уходить. Ольга нашла на втором этаже бутылку крымского портвейна. Милиционеры налили себе и сторожу, выпили.
- Это хорошо, что у вас ничего не унесли, - сказали они и снова выпили.
Когда в бутылке ничего не осталось, они ушли. Насилу Ольга выпроводила сторожа. Тот, тугой от переполнившей его гордости, заверял Ольгу, что теперь будет постоянно держать ее дом в поле своего зрения и обходить ее участок едва ли не каждый час.
Оставшись одна, Ольга взялась было отмывать от грязи полы, но очень скоро закинула в угол тряпку и, едва не опрокинув ведро с водой, выбежала на терраску. Накинула куртку, повязала голову старым, изъеденным молью платком и побежала через поле в лес. Когда спустилась на дно оврага, ей показалось, что она нырнула в цистерну со смолой. Густой, плотный мрак окружал ее со всех сторон. Шумел ветер в верхушках берез. Сыпался сверху мелкий колючий дождик.
Ольга несколько раз тихо позвала Глеба. Он выплыл из темноты тихо и неожиданно, крепко схватил ее за плечи и кольнул ее лицо щетиной.
- Ну? Ушли? - зашептал он.
Его борода пахла чем-то кислым, и Ольга отвернула лицо.
- Ушли. Но тебе туда возвращаться нельзя. Сторож теперь будет следить за домом, как за блудной женой.
- Что ж делать? Куда мне теперь?
Ольга молчала. Это была ее проблема. Только ее и ничья больше.
- Может, в чужую дачу забраться? - предложил Глеб. - Хозяева вряд ли до субботы приедут. А там будет видно.
- Не хватало, чтобы тебе еще ограбление со взломом приписали! - зло ответила Ольга.
- А куда ж тогда? В Москву возвращаться как-то неохота…
Ольга вспомнила, что где-то на чердаке ее дома уже много лет пылятся палатка, спальник и прочее туристское снаряжение, с которым она в школьные годы ходила с одноклассниками в походы.
- Вот что, - сказала она. - Поживешь пока здесь, в палатке. А потом что-нибудь придумаем.
- В палатке? - безрадостно переспросил Глеб, немного помолчал и добавил: - Не думал, что я уже до такого докатился.
Ольга вернулась домой, забралась на чердак и снесла вниз несколько тяжелых, затхло пахнущих мешков. Вывалила их содержимое на пол. Ткань палатки хоть и покрылась во многих местах плесенью, но была цела, без дырок. Ватный спальник вообще был как новый, даже хлопчатый вкладыш в нем сохранился. Здесь же и пенопленовый коврик, на котором можно спать хоть на льду, и вполне исправный примус "Шмель", и пластиковая канистра с бензином, и несколько алюминиевых тарелок и ложек.
"Ничего, - подумала Ольга, упаковывая снаряжение. - Перекантуется недельку, а там, дай бог, найдем какой-нибудь выход".
Еще не меньше часа Ольга помогала Глебу ставить палатку и учила его разжигать примус. В двенадцатом часу они распрощались, и Ольга побежала к платформе, чтобы успеть на последнюю электричку. Поднимаясь по склону оврага, она остановилась отдышаться и оглянулась. Внизу, в сыром тумане, с горящим примусом в руках, стоял Глеб и смотрел ей вслед. Бесконечно одиноким и несчастным показался он Ольге, и, чтобы не разрыдаться от жалости, она изо всех сил побежала наверх.
ГЛАВА 14
Ольга сидела в притихшей очереди женщин - молодых и зрелых, безразличных и взволнованных - и делала вид, что читает книгу. Она прислушивалась к редкому и тихому перешептыванию, надеясь услышать что-нибудь полезное о той процедуре, которая ей предстояла. Напротив нее, на стене, маячили красочные плакаты, но Ольга старалась не смотреть на них, потому что плакаты взывали к совести и морали, они упрекали, грозили, стыдили и называли процедуру не иначе, как убийством. Она поглядывала на часы, переживала, что время идет, а врачи медлят, все не начинают определять женщин в палаты и назначать им очередность.
Наконец начались подвижки, и очередь пришла в движение. Ольга вошла в кабинет, положила на стол перед врачом направление и результаты анализов, опустилась на стул рядом и вдруг… Ей показалось, что у нее остановилось сердце. Напротив врача, в белом халате, накрахмаленной шапочке, перебирала книжки с выписным эпикризом Катя!
Ольга замерла, боясь пошевелиться. Врачу это не понравилось, потому как Ольга не ответила на какой-то вопрос.
- Женщина, что вы застыли, как соляной столб? - проворчала она. - Первый раз, что ли?
Хлипкая надежда, что Катя не поднимет голову и не увидит ее, оборвалась и словно порвала своей тяжестью все Ольгины нервы. Катя потянулась за паспортом и тотчас вскинула голову, посмотрела на Ольгу с нескрываемым удивлением, а затем ее лицо озарила сладкая улыбка.
- Обаньки! - произнесла она, безусловно получая колоссальное удовольствие. - Здравствуй, подруга! Облегчиться пришла?
Ольга стиснула зубы, чтобы не наговорить гадостей. Врач, продолжая что-то писать на направлении, обронила:
- Подруга?
- Лучшая! - ответила Катя, не сводя глаз с Ольги. Из этих глаз буквально вылетали брызги радости. - Разумеется, этот печальный шаг ты согласовала с Сергеем? Интересно бы только узнать… скажи только мне, по секрету, как подруге - ты забеременела от него, когда он лежал без сознания в реанимации? Или раньше, когда воевал в Чечне?
Врач хмыкнула, поставила подпись, подышала на печать и прижала ее к углу бланка.
- В седьмой кабинет, по коридору налево, - сказала она, придвигая Ольге направление. Ольга взяла листок, медленно встала со стула.
- Вообще-то, - произнесла она, глядя прямо в залитые патокой и ненавистью глаза Кати, - мне к зубному надо было. Я просто кабинет перепутала.
- Ага, - кивнула Катя. - Мы так сразу и поняли, что тебе надо было к зубному.
Ольга порвала направление, швырнула в лицо Кате и вышла из кабинета.
* * *
"Не успеет, - думает Ольга. - За локти будет кусать себя от злобы. Я прищемлю ее сорочий хвост!"
Она стоит на краю тротуара и машет проходящим машинам. Вперемешку с дождем идет мокрый снег. Тяжелый "КамАЗ" наезжает на лужу, и Ольга едва успевает отскочить. Проклятая погода! Из-за нее в городе будут пробки. А дорога каждая секунда.
- Куда вам, девушка? - спрашивает таксист, притормаживая рядом.
- В четырнадцатую больницу!
- Садитесь.
Они едут в колонне, которая движется медленно и лениво, как сытый удав. Ветровое стекло атакуют тяжелые снежинки. Щетки не справляются с их потоком. Водитель, чувствуя, как пассажир нервничает, что-то бормочет, лихо выруливает на встречную полосу и тотчас сворачивает во дворы. Он едет мимо детских площадок, пожухлых клумб и спортивных городков, срезая большой угол, и вскоре подруливает к воротам больницы.
- Приехали, - говорит он, видя, что Ольга не торопится выйти из машины.
- А разве внутрь нельзя?
- Нельзя.
- Но мне надо забрать больного!
- А я что могу поделать? - равнодушно отвечает водитель. - Если не ошибаюсь, то вам надо получить разрешение от главврача на въезд машины.
- Глупость какая! - бормочет Ольга. - Буду я еще бегать по главврачам. Мне срочно надо!
- Я рад помочь! - искренне говорит таксист. - Но меня охрана не пропустит.
- Что значит не пропустит! - заводится Ольга. - А если бы вы привезли умирающего человека, которому срочно нужна помощь? Если вдруг мне станет плохо и я потеряю сознание?
- Если бы да кабы, - разводит руками водитель.
- Я вам хорошо заплачу! - с мольбой произносит Ольга и хватает водителя за руку.
- Девушка!
Но Ольга уже достает из сумочки кроваво-красную губную помаду, разукрашивает себе лицо и перелезает на заднее сиденье.
- Скажите, что я попала в автокатастрофу!
- Девушка, вы же меня на преступление толкаете!
- Да езжайте же!
Водитель вздыхает, но трогается с места. Подкатывает к воротам и начинает пронзительно сигналить.
- Открывай! - кричит он из окна охраннику. - Человек умирает!
Охранник не верит и подходит к машине, заглядывает в салон через стекло. Лицо его перекашивает гримаса.
- Во блин, как ее… - бормочет он и бежит открывать ворота.
- К четвертому корпусу, - не поднимаясь с сиденья, говорит Ольга.
Водитель подъезжает к хирургическому корпусу. Ольга выскакивает из машины, на ходу вытирая лицо салфеткой. В вестибюле полно людей, посетителей только начали впускать к больным. Пахнет цветами и лекарствами. Шелестят пакеты с продуктами. У лифта выстраивается очередь, и Ольга идет по лестнице. По пути сворачивает в какой-то сумрачный коридор, на цыпочках проходит вдоль дверей и заглядывает в кабинет, на котором написано: "Ординаторская". Там никого. Рабочий стол завален бумагами, поверх которых лежат очки. Из книжного шкафа торчат рваные корешки всяких умных книг. На вешалке - несколько белых халатов и шапочек. Ольга торопливо надевает первый попавшийся халат, нахлобучивает на голову шапочку, хватает еще один и заталкивает его в пакет. И бегом на лестницу.
Перед дверями отделения она смотрит на свое отражение в стекле. Похожа на студентку медицинского института. Лицо только немного растерянно, и на краю скулы остался след губной помады. Ольга оттирает его рукавом халата и решительно устремляется в коридор. Дежурная медсестра лишь на мгновение отрывается от чтения, смотрит на Ольгу, пытается вспомнить, кто это такая, но Ольга уже заходит в палату к Сергею.
Он ест шоколад, сидя на подоконнике. Ольгу узнает не сразу, потом спрыгивает, кидается к ней.
- А разве теперь нужен белый халат? - спрашивает он, целуя Ольгу.
Она волнуется и так часто дышит, что не может ответить и молча вытряхивает из пакета на койку халат.
- Надевай…
- Зачем, Оля? - улыбаясь, спрашивает он.
- Не спрашивай… Делай, что я говорю…
Он берет халат, распрямляет его, придирчиво осматривает. Сергей не понимает, что надо делать все очень быстро.
- Да быстрее же! - говорит Ольга и начинает ему помогать.
Его лицо становится серьезным.
- Что-нибудь случилось, Оля? - спрашивает он.
- Ты будешь жить и лечиться у меня. Так надо. Так будет лучше нам двоим.
Он не возражает, но все еще воспринимает происходящее как забавную игру.
- Твою комнату мы превратим в больничную палату, - говорит он, застегивая пуговицы на халате. - Ты будешь врачом, Ксюша - медсестрой, а твоя мама - главврачом. По утрам будет обход, я буду жаловаться, что при твоем появлении у меня учащается пульс и возникает непреодолимое желание тебя обнять, а главврач будет хмурить брови…
- Сергей, у нас нет времени!
Она надевает ему шапочку и выводит в коридор. Взяв за руку, быстро направляется к выходу. Дежурная на этот раз вскакивает со своего места.
- Эй, а вы кто? - спрашивает она и, не получив ответа, кричит: - А ну-ка стойте! Стойте, вам говорят!
Ольга уже толкает дверь и пропускает вперед себя Сергея. Медсестра, опрокидывая стул, выбегает из-за стойки.
- Быстрее, миленький! - умоляет Ольга Сергея. Он морщится и тяжело опирается о лестничные перила. Ольга поддерживает его, насколько у нее хватает сил. Ей кажется, что за ними мчится весь персонал больницы во главе с Катей. В холле по-прежнему много посетителей, и на двух молодых людей в белых халатах никто не обращает внимания.
- Ну, ты авантюристка! - восклицает Сергей, когда они уже сошли по ступеням к такси. - Дай хоть отдышаться!
- Дома отдышишься, миленький, - шепчет Ольга, озираясь на двери хирургического корпуса. - Дома. Я закрою дверь на все замки, занавешу окна, уложу тебя в постель и буду за тобой ухаживать… И никому-никому тебя не отдам. Никому-никому…
Таксист заводит машину и, поторапливая, машет Ольге рукой.
* * *
- Странно, - говорит Сергей, опуская трубку. - У Димы все время выключен мобильный телефон. А номер домашнего я не помню.
Ольга не знает, как рассказать Сергею о том, что случилось с Димой Новиковым. Рассказать надо обязательно, но, может быть, не сейчас, когда Сергей еще слаб и волнение опасно для него. Может быть, через неделю. Или хотя бы дней через пять. Но Сергей так или иначе будет думать о друге, он попытается разыскать его через своих товарищей и обязательно узнает правду. Надо оградить его от всякой тревожной информации. Пусть он отдыхает, пусть думает только об Ольге, о том, что приближается то счастливое будущее, когда они будут вдвоем и ничто никогда не разлучит их…
Она достает из хозяйственного шкафа кусачки, незаметно проносит их в прихожую, отодвигает тумбочку и находит над плинтусом двужильный телефонный провод. Одно движение - и цепь разомкнута. Теперь Сергей не сможет позвонить, и сюда никто не позвонит. Вот и хорошо. Квартира будет необитаемым островом, где живут только они вдвоем. И весь мир теперь существует как бы сам по себе, отдельно от них, и они не зависят от него и не нуждаются в нем…
- Постарайся уснуть, - говорит Ольга, поправляя одеяло на груди Сергея.
- Ты куда-то уходишь? - спрашивает он.
- Да, мне надо на работу.
- В фитнес-клуб?
Ольга кивает, но это неправда.
- Я буду тебе звонить, - говорит он.
- Там нет телефона, - смеется она, крутит головой, и волосы, словно непроницаемой вуалью, закрывают ее глаза, губы…
Он задерживает ее ладонь в своей.
- Мне кажется, ты что-то от меня скрываешь.
- Спи, - тихо отвечает она, прижимает палец к его губам, а после выходит в прихожую, где у двери стоит большая сумка с мясными консервами, крупами и бутылками с водой.
* * *
Сумка настолько тяжела, что Ольге приходится часто останавливаться и отдыхать. Лес, ставший прозрачным, неживым и унылым, уже приготовился к снегу. Стволы почернели от влаги, под ними прижался к земле пестрый ковер из листьев; он сырой, маслянисто-глянцевый, похожий на большую художественную палитру, на которой смешиваются, перетекают друг в друга желтые, красные и коричневые краски. Небо низкое и серое. Растрепанные хвосты тумана медленно сползают в овраги и ямы. Пронзительно-тревожно пахнет снегом.
Ольга уже в который раз оглянулась и, затаив дыхание, прислушалась. Ей все время казалось, что за ней кто-то следит. То пень, то сухую ветку она принимала за человека и вздрагивала. По склону оврага она тащила сумку волоком. Рыхлая земля пружинила под ее ногами, легко сминалась под подошвами ботинок и скатывалась вниз черными комками.
Уже издали Ольга увидела палатку и подумала, что место для нее они выбрали не самое лучшее и надо бы перенести ее чуть в сторону, под прикрытие кустов. Чтобы не напугать Глеба, Ольга негромко позвала его, а потом пропела:
- Ваша мама пришла, молока принесла…
Глеба нигде не было видно. Ольге стало тревожно, и, не доходя до палатки нескольких шагов, она опустила сумку на землю и огляделась по сторонам.
- Глеб! - еще раз позвала она.
Лес молчал. Ольга медленно приблизилась к палатке, присела у входа, сдвинула в сторону полог и заглянула внутрь. Смятый спальник, сваленные в бесформенную кучу старые дачные свитера - должно быть, Глеб использовал их в качестве подушки… Ольга почувствовала, как горлу подкатывает комок, и, борясь с измучившим ее чувством, быстро выпрямилась и обошла палатку. Примус, пристроенный в глубине прогнившего пня, был теплым. Рядом лежала кучка картофельных очистков…
Ольга чуть не вскрикнула. Кто-то крепко схватил ее сзади за плечи. Она обернулась. Глеб, сжимая ее плечи, испуганно смотрел по сторонам.
- Я чуть инфаркт не получила! - сказала Ольга.
- Тихо! - шепнул Глеб. - В лесу все очень хорошо слышно… Никто за тобой не следил?
Ей показалось, что она перестает узнавать Глеба, что это другой человек, чем-то внешне похожий на Глеба. В его спутавшихся волосах застряли сухие листья и хвойные иголки. Полные настороженного внимания глаза отсвечивали нездоровым блеском. Лицо казалось темным, грязным от щетины. Воротник свитера пообтрепался и засалился. Ольга обратила внимание, что у Глеба появилась новая привычка - он стал грызть ногти.
- Ну, как ты здесь? - спросила она, мучительно выбирая правильный тон общения. Ей очень хотелось придать разговору легкий оттенок юмора. - Вспомнил пионерское детство, как ходил в походы и разжигал костры?
Глеб не понял ее или же, скорее, не услышал. Он продолжал крутить во все стороны головой, по-звериному замирая и прислушиваясь к малейшим шорохам.
- Ты всегда обращай внимание на людей, которые едут с тобой рядом в электричке, - шептал он, покусывая грязный кончик ногтя. - А когда идешь по лесу, то вдруг останавливайся и прячься за стволом. Заставляй того, кто следит, выдать себя… Тссс…
Он приложил палец к губам и застыл, глядя на черное пятно кустов.
- Ты чего? - спросила Ольга.
- По-моему, там кто-то стоит, - одними губами произнес Глеб.
Ольга долго пялилась на кусты, но ничего не заметила.
- Тебе показалось, Глеб. У тебя обострилось воображение.
Она принялась выкладывать продукты.
- Не мерзнешь ночью?
- Когда как, - односложно ответил Глеб, продолжая оглядывать склоны оврага.
Ольга искоса наблюдала за ним. "Как он опустился! - с ужасом подумала она. - Грязный, запуганный человечишка… Кажется, он даже похудел".
- Вот, посмотри, я взяла тебе на пробу десять пакетиков быстрого приготовления, - сказала Ольга и принялась подробно объяснять, чтобы отвлечь Глеба от грустных мыслей и самой отвлечься: - Подогреешь в кружке воду и высыпешь содержимое в кипяток. Помешаешь ложкой, и через пять минут блюдо готово. Здесь и картошка с грибами, и рис с курицей…
Тут она заметила, что Глеб вовсе не слушает ее, а смотрит широко раскрытыми глазами куда-то в сторону. Ольга замолчала, обернулась.
- Ты что, Глеб?
- Тихо… - прошептал он. - Там кто-то стоит… Около березы…
- Да это куст можжевельника.
- Нет, это человек.