- Так, - злорадно сказал офицер, - в самоволку?
- Так точно! - легко согласился Андрей. - Воздухом свежим подышать, на девок посмотреть…
- Где ты девок увидел? Они все на работе. Постой, от тебя вроде пахнет?
- Уколы делали только что, задницу спиртом протирали.
- Пойдём к вашему начальству, - уперся офицер.
- Товарищ лейтенант, - начал Алексей, - мы в госпиталь идём, вон дыра. Отпустили бы вы нас! Мы сами в госпиталь сейчас вернемся, не надо к начальству.
- За самоволку наказание положено - по Уставу, - офицер был непреклонен.
В разговор неожиданно влез Андрей. Возможно, если бы не он, всё бы и обошлось.
- На фронт бы тебя, лейтенант, да к немцам в тыл. Мы оба из разведки, в рейд не раз ходили, ранены. А ты в это время в училище за партой сидел, морду наедал!
Лицо офицера посерьёзнело, видно, Андрей наступил на больную мозоль. Ох, не стоило ему дерзить!
- Обыскать обоих, и в комендатуру! - взъярился лейтенант.
Но водка уже ударила Андрею в голову. Он шагнул вперёд, сделал подсечку и свалил лейтенанта на асфальт. Оба солдата из патруля сначала замерли с открытыми ртами, но потом скинули с плеча винтовки и угрожающе нацелили штыки.
Андрей схватился руками за штыки, резко наклонил их вниз, а потом ударил одного из солдат ногою в живот.
- Лёха, помогай!
Алексей ударил сцепленными руками по шее второго солдата, и тот свалился как подкошенный. Винтовка упала на асфальт.
- Бежим! - Андрей хоть и был пьян, но сообразил, что нападение на патруль чревато очень плохими последствиями.
Но не успели они сделать и пары шагов, как сзади грохнул выстрел. Лейтенант, лёжа на земле, достал из кобуры пистолет и выстрелил в воздух, а потом наставил ствол пистолета на них.
- Стоять! Нападение на патруль! Сейчас применю оружие на поражение!
Угроза была нешуточной. Лейтенант имел на выстрел полное право, на его стороне был Устав, а также законы военного времени.
И ведь пальнёт сдуру! Госпиталь рядом, а спасти не смогут.
Оба замерли, переглянулись. Хмель куда-то выветрился.
- Лёха, беги! Я заварил эту кашу, мне и отвечать.
Алексей раздумывал секунду. С трёх шагов лейтенант не может промахнуться, тем более что он знает, что они из этого госпиталя, и найти их - пара пустяков. И он остался стоять.
К ним подбежали солдаты патруля. Оба были злые из-за того, что раненые их свалили и обезоружили. Один сразу двинул Алексею прикладом в грудь.
- Ты что, сука, по ране бьёшь! - скрючился Алексей.
- Думаешь, если на фронте был ранен, так тебе всё можно? - второй солдат несколько раз пнул Андрея ногой, мстя за его удар в живот.
- Отставить! - отряхиваясь от пыли, к ним подошёл офицер. Он на ходу прятал в кобуру пистолет. - Вперёд, разгильдяи!
Словечко это в армии применяли часто.
Офицер пошёл впереди, за ним - задержанные Алексей и Андрей. Шествие замыкали оба солдата патруля, грозно держа винтовки наперевес. Со стороны - как задержание опасных преступников. Из дыры забора на них удивлённо смотрели их новые знакомые. Они полагали, что патруль задержал их как сбежавших в самоволку.
А разведчики осознавали, что дело поворачивается для них плохой стороной.
Их провели по улицам, завели в комендатуру.
- Товарищ капитан! Задержали двоих. Пьяные, из госпиталя в самоволку ушли. При задержке оказали сопротивление, - доложил лейтенант.
- Документы есть? - спросил капитан.
- Нет, мы же из госпиталя.
- Фамилии!
Разведчики доложили, капитан записал. Потом постоял, раздумывая, и неожиданно сказал:
- Отпустил бы ты их, лейтенант. Ну, выпили парни - с кем не бывает? Рады до смерти, что выжили на фронте, в госпиталь попали…
Капитан явно им сочувствовал, наверное, сам на фронте побывал.
- Я напишу рапорт, - нахмурился лейтенант.
- Пиши, - вздохнул капитан. - Обоих задержанных - в камеру.
Алексея и Андрея заперли в комнате с маленьким зарешеченным окном. Громыхнул замок.
Камера была пуста, сидеть не на чем, и они уселись на пол.
- Андрюха, ты чего на патруль напал? Какая муха тебя укусила?
- Водка в голову ударила. Я ведь в сорок первом контужен был. Как выпью - себя не помню.
- Нечего тогда пить было!
- Чего теперь жалеть?
- Что с нами будет?
- Откуда мне знать? А, дальше фронта не пошлют, а мы там уже были.
Но дело обернулось хуже, чем они думали. Их с рапортом лейтенанта передали особистам. За пару дней на них состряпали тощее дело и направили его в трибунал. Алексей поверить не мог, что всё это происходит с ним и не во сне. И приговор:
- Месяц штрафного батальона! - подвёл итог судья трибунала.
Приговор вынесли быстро, за час осудили человек тридцать.
Потом их погрузили в вагон с надписью "Сорок человек или восемь лошадей", но людей натолкали в него раза в полтора больше.
Привезли в часть, переодели. Обмундирование было старое, кое-где с пятнами засохшей крови. Казармы - старые бараки за колючей проволокой, кормёжка скудная. И каждый день - строевые упражнения, чтобы жизнь мёдом не казалась.
- Хоть бы на фронт скорее отправили, - сказал Андрей. Он держался рядом с Алексеем: какой-никакой, а знакомый.
Кормить осуждённых долго в тылу не стали, и уже на четвёртый день отправили на грузовиках к передовой. Выгрузившись, они услышали, как недалеко погромыхивает.
- Передовая недалеко, километров пять, - определил Алексей.
Строем, пешим ходом их привели в ближние тылы. Раздали винтовки без патронов. Алексей уселся чистить винтовку. По его примеру несколько человек тоже принялись приводить в порядок оружие. Его явно собирали на поле боя рядом с убитыми - со следами пыли и грязи, с пороховой копотью в стволе.
Алексей знал, что от исправного оружия зависит его жизнь. Многие же сидели безучастно.
Конечно, осознание, что ты штрафник, удручало. Одеты они были в телогрейки без знаков различия, без ремней. Они и назывались безлико - переменным составом, осуждёнными. Был и постоянный состав - командиры взводов и рот. Они были при оружии, портупеях и погонах, получали повышенный паёк.
За годы войны значительная часть военнослужащих прошла через штрафные батальоны - для рядовых и сержантов, и штрафные роты - для офицеров. Срок нахождения в них для контингента - как называли их офицеры - был от одного месяца до трёх. Если штрафник получил в бою ранение, его из штрафбата переводили в обычную часть - считалось, что боец искупил свою вину, смыв её кровью. Могли также освободить по отбытии срока наказания. Только штрафбаты кидали на самые опасные участки - часто без артподготовки или на минные поля. Редко кто выживал после трёх атак.
И попадали в штрафбат по-разному. По вечерам штрафники, лёжа на нарах, беседовали между собой, рассказывая каждый свою историю. Один снял с убитого немца часы, а политрук увидел, приказал бросить. Боец отказался и угодил под трибунал за мародёрство. Некоторые попадали в штрафбат за пьянку и драки, и только немногие - за ошибки.
Был среди штрафников танкист. В бою в танк угодил снаряд. Двигатель заглох. Опасаясь пожара, когда танк вспыхивал, словно свечка, и не все танкисты могли спастись, экипаж покинул подбитую боевую машину.
А танк не загорелся.
За боем наблюдал комбат. От расстрела за трусость и невыполнение приказа экипаж спасло то, что в танке обнаружили пробоину, а двигатель был повреждён снарядом. Но под трибунал танкистов отдали.
За трусость, самовольное оставление поля боя и дезертирство в штрафбат не попадали. Трибунал в таких случаях был суров, обвиняемым выносили смертный приговор и часто расстреливали перед строем своих частей.
Вот только моральное состояние штрафников было подавленным. Значительную их часть составляли бывшие уголовники. Им было не привыкать к конвою, они и здесь играли в карты на деньги, золотые коронки и держались несколько обособленно.
После полудня бойцам выдали по пригоршне патронов и по паре гранат. Поскольку ремней и, соответственно, патронных подсумков не было, Алексей рассовал патроны по карманам телогрейки.
Им приказали строиться, подвели ближе к передовой и на ходу провели в траншею. Последовал приказ:
- Приготовиться к атаке, зарядить оружие!
Алексей заполнил магазин.
- В атаку - вперёд!
Штрафники молча поднялись в атаку. Никто из них не кричал "Ура! За Родину! За Сталина!", поскольку его именем их упекли сюда.
Первые минуты немцы не открывали огня. Всегда перед атакой следовал пусть и короткий, но артналёт, или шли в атаку под прикрытием танков. А тут русские внаглую прут на пулемёты!
Но потом пулемётчики очнулись. Сразу из нескольких дотов и дзотов они открыли огонь. Начали стрелять ротные миномёты. Штрафники тут же понесли первые потери.
Часть цепи залегла. Между залёгшими штрафниками с пистолетом в руке бегал командир взвода, пока его не убило.
Алексей поднялся на одно колено, вскинул винтовку. Плохо, что он не знает боя винтовки - пристреляна она или нет? А ещё не хватало оптики: пулемётчик далеко, метров триста.
Он прицелился и выстрелил. Пулемёт тут же умолк. Алексей повернул винтовку на другое пулемётное гнездо.
Сзади подбежал лейтенант.
- Какого хрена попусту патроны жжёшь? Вперёд, в атаку!
Не оборачиваясь, Алексей процедил сквозь зубы:
- Сейчас пулемётчика завалю, ведь головы поднять не даёт!
- Вперёд, а то застрелю!
Негромко хлопнул выстрел, и лейтенант упал - это лежащий рядом Андрей выстрелил лейтенанту в спину. Он поднял большой палец.
- Давай, Лёха, убей пулемётчика!
Алексей прицелился, затаил дыхание и нажал на спуск. Промах! Пулемётчик продолжал поливать лежащих штрафников огнём.
Алексей стрелял трижды, пока наконец пулемёт не замолк. Цепь без команды поднялась. На пулемёт идти - верная гибель. И в свою траншею вернуться невозможно: сзади, за траншеей, заградотряд стоит, и тоже с пулемётом. Побежишь назад - пулю уже от своих получишь.
Пока огонь ненадолго стих, штрафники бежали вперёд. Бежали молча и без выстрелов.
До немецкой траншеи оставалось не больше сотни метров, когда немцы начали бросать гранаты. Но до атакующих было ещё далеко, и гранаты не причиняли штрафникам вреда. Да и слабоваты немецкие гранаты были, радиус поражения невелик.
Штрафники ворвались в первую линию траншей, стали колоть немцев штыками и бить прикладами. Они забрасывали гранатами блиндажи, землянки и доты, и после взрыва врывались в них, добивая уцелевших. Кто побоевитее, хватали немецкие автоматы и ручные пулемёты, стреляя вслед убегающим во вторую линию траншей немцам.
Потери в батальоне были большие, треть состава полегла на "нейтралке". Но позицию они взяли, выполнив приказ. Поскольку офицеров постоянного состава выбило, в атаку на вторую линию штрафники не пошли. Зато занялись мародёрством. Кто-то, в основном из бывших уголовников, снимал с убитых немцев часы и обручальные кольца. Другие, в том числе и Алексей, стали обыскивать землянки в поисках продуктов - немцы пока ещё неплохо снабжались. Они нашли консервы, хлеб, выпивку. Тут же выпили и перекусили - уж больно хотелось есть.
Внезапно услышали крики:
- Немцы атакуют!
Все бросились в траншею. Только бруствер оказался позади, и укрыться за ним было невозможно.
Рядом незнакомый штрафник сноровисто, видно не впервой, заряжал ленту в трофейный пулемёт. Заметив взгляд Алексея, он подмигнул:
- Не дрейфь, братишка, отобьёмся!
Алексей дозарядил магазин и приготовился к стрельбе.
Немцев было много, но бежали они без обычной подготовки артогнём, без поддержки танков. Они решили выбить русских, пока те не укрепились, и к ним не подошла помощь.
Алексей ловил в прицел далёкие пока фигуры и стрелял. Когда магазин опустел, он стал заряжать его снова. Сосед с пулемётом одобрил:
- Здорово стреляешь, я наблюдал. Где так научился?
- Охотник я, из Сибири. Снайпером был, разведчиком.
- О! Свой парень! Я тоже из разведки. Ну, возьмёмся дружно!
Разведчик тоже стал стрелять экономно. Очередь три-четыре патрона, смена цели - и снова короткая очередь. Алексей тоже приложился к винтовке.
Рядом стреляли другие штрафники. Все были фронтовиками, с оружием обращаться умели, тем более что захватили трофейное оружие, и особенно помогли пулемёты. Их у штрафников оказалось три и один ротный миномёт.
Немцы не выдержали огня и сначала залегли, а потом и вовсе стали откатываться назад. По ним уже никто не стрелял.
После атаки штрафники стали собирать по блиндажам и дотам патроны: свои-то, к трёхлинейкам, кончились - уж больно мало выдали. В пригоршне у Алексея тогда оказалось всего шестнадцать штук, да и то все разные - то с лёгкой, то с тяжёлой пулей. А у них баллистика разная, и целиться надо каждый раз по-другому.
Алексей подобрал в блиндаже немецкий "маузер". Патронов было много, распечатанные ящики стояли едва ли не в каждой землянке.
Пока они занимались собственным боеснабжением, от наших траншей прибежал посыльный:
- Где командиры?
- На "нейтралке" лежат, убитые.
- Комбат требует идти в атаку.
- Мы первую линию взяли, немцы нас сами атакуют. Нам бы эти позиции удержать. И патронов нет, трофейные используем. Пусть подмогу посылает!
- Кто у вас старший?
- Никого.
Посыльный побежал назад, Алексей подошёл к Андрею:
- Ты зачем во взводного выстрелил?
- А иначе он бы тебе башку прострелил.
Андрей воровато оглянулся.
- Ещё кто-нибудь видел это кроме тебя?
- Откуда мне знать? Я по сторонам не смотрел.
- Ну, если кто-нибудь ещё видел и сдаст, мне конец.
- Ладно, Бог не выдаст, свинья не съест.
Они пошли в вырытый немцами небольшой капонир, к миномёту.
- Знаешь, как из него стрелять? - спросил Алексей.
- Видел. Что тут сложного? Бери мину и кидай в ствол.
- А покажешь?
Немецкий миномёт имел особенность. На наших миномётах дальность выстрела определялась или навеской дополнительных пороховых мешочков с вышибным зарядом, или опусканием-поднятием ствола за счёт винта на двуноге. Немецкий же миномёт имел специальный кран на затыльнике ствола у опорной плиты. Вращая его, миномётчики стравливали часть пороховых газов. Алексей понял это, разглядывая регулировочный винт. На нём были насечки - 200, 300, 400 метров. Недолго думая, они развернули миномёт стволом в сторону второй линии траншей.
- Пальнём? - предложил Андрей.
- Как думаешь, какая дальность до траншей?
- Метров триста.
- И я так думаю. Неси мину.
Ящики с минами были в ровике, только располагались они неудобно: ровик был отрыт в сторону второй линии траншей, и при пулемётной стрельбе запросто можно было попасть под пулю.
Алексей установил дальность, Андрей поднёс мину.
- Бросать?
- Погоди, давай мину посмотрим.
На взрывателе мины оказался алюминиевый колпачок - для безопасности транспортировки. Они скрутили его и опустили мину в ствол миномёта. Хлопок! Миномёт подпрыгнул на опорной плите, и оба штрафника стали смотреть, куда упадёт мина.
Разрыв произошёл за траншеей.
- Далековато.
- Ага, надо убавить дальность, - Алексей крутанул ручку клапана.
- Ещё? - предложил Андрей.
- Погоди. Давай ящики подтащим к миномёту. Начнётся атака, можно будет немцев минами закидать, а в ровик не набегаешься.
- Ты всегда такой?
- Какой?
- Предусмотрительный.
Алексей пожал плечами.
- Тогда чего со мной за водкой попёрся?
- За компанию.
- А теперь расхлёбываешь. Ладно я, как выпью - море по колено, дурак-дураком, а ты убежать мог.
- И тебя бросить?
- Для штрафбата что один, что двое… Обернись на "нейтралку", вон сколько наших лежит. У них что, вина серьёзная? Сам знаешь, трусов и перебежчиков если ловили, то их стреляли на месте.
- Ты хочешь сказать, что нас неправильно осудили?
- С точки зрения закона и трибунала - всё правильно. А ты себя виноватым чувствуешь?
- Вроде нет.
- И я нет. Так на хрена жилы рвать?
- Ты про какие жилы?
- Сидел бы ты в немецком блиндаже, консервы ел, шнапс ихний пил, как другие. А ты с миномётом трофейным возишься. Тебе оно надо?
- Немцы в атаку пойдут - чем отбиваться будем?
- Пусть подмогу присылают.
- Обернись назад. Ты подмогу видишь? Я - нет.
- Сами отобьёмся.
- Ох и дурак ты, Лёха! Тебя рылом в грязь окунули, а ты обтёрся - и за своё. Меня одно радует - срок небольшой. Месяц всего, а уже пять дней прошло - я считал.
- Оставшийся срок ещё прожить надо.
Алексей молча начал толкать к миномёту ящики. Обиженно посопев, Андрей стал помогать ему.
Через час немцы снова начали атаку. В руках уже знакомого штрафника заговорил трофейный немецкий пулемет. Алексей стал стрелять из миномёта. На нём стоял оптический прицел, но как им пользоваться, Алексей не знал. Бросит мину в ствол и смотрит, где она взорвётся. По горизонтали наводил, переставляя ствол на двуноге, а дальность регулировал краном.
Начало получаться, и мины рвались в середине цепи. Немецкая пехота едва смогла преодолеть сотню метров и залегла - штрафники неожиданно оказали ожесточённое сопротивление. Немцы откатились назад.
- Амба нам! - развалился рядом с миномётом Андрей.
- Почему?
- Немцы сейчас авиацию вызовут или танки для поддержки. А у нас - ни противотанковых пушек, ни даже противотанковых гранат. Вот я и думаю - пойти напиться напоследок?
- Выбрось из головы. Кабы не твоя пьянка, не были бы мы в штрафном батальоне. А вот от миномёта отойти надо, не дай бог сюда бомба угодит.
- Вот это правда.
Однако авианалёта не случилось. Немцы подтянули в ближние тылы артиллерию и накрыли взятую штрафниками траншею артогнём.
Алексей и Андрей находились в траншее, когда упали первые снаряды. Многие штрафники укрылись в блиндажах и землянках, совершив, таким образом, трагическую ошибку, поскольку немцы свои бывшие, отбитые у них русскими позиции знали хорошо. И весь огонь 105-миллиметровых гаубиц сосредоточили именно на них. После артобстрела уцелели те, кто был в траншее, в стрелковых ячейках, и от полнокровного батальона осталось человек тридцать.
После налёта они собрались в одном месте траншеи - в пыли, оглушённые.
- Братва, что делать будем? - спросил уголовного вида штрафник.
- К своим идти надо. На хрена нам эта траншея? - крикнул штрафник с забинтованной рукой.
- Ага, на пулемёты заградотряда, - съязвил Андрей.
- А что, подыхать здесь? - сорвался на крик другой штрафник.
- Будем продолжать обороняться, - спокойно сказал Алексей. - Лучше здесь с честью умереть, чем от пулемётов НКВД. Каждый пусть хоть одного фашиста убьёт.
- Я уже не один десяток уложил из пулемёта.
- Ага, давай считаться ещё начнём. Ты и за себя воюй, и за того парня, что на "нейтралке" лежит.
Принять окончательное решение помешала немецкая атака. Да что им так траншея эта далась?