Угроза была неосуществима - "язык" был нужен живой, но немец замолчал. Ему вновь затолкали в рот кляп, но на немецкой стороне уже поднялась тревога. Послышались выкрики, потом стали стрелять. Разведчиков в маскхалатах видно не было, а шинель немца выделялась на снегу тёмным пятном. Алексей выпустил локоть немца и обеими руками набросал на пленного снега.
Однако немцы решили не дать русским разведчикам возможности дотащить "языка" живьём и стали обстреливать "нейтралку" из миномётов. Взрывы раздавались всё ближе и ближе.
- Быстрее, твою мать! - приказал Мокрецов.
Но пленный и сам понял, какую беду он навлёк на себя, и стал помогать ползти, отталкиваясь каблуками от земли.
Мины стали падать чаще и ближе. Все втроём свалились в свежую, ещё курящуюся дымком воронку. Мокрецов спрятался в другую, и между разрывами прокричал:
- Живы?
- Покамест.
- Сидите там, пока налёт не кончится.
С нашей стороны решили прикрыть разведчиков, и дали по немецким траншеям залп батареи 76-миллиметровых дивизионных пушек. Взрывы накрыли немецкую траншею. Однако миномётный обстрел не утихал - немецкая батарея была в глубине обороны.
Через четверть часа обстрел стих, и разведчики снова тронулись в путь, таща за собой пленного. Наконец их окликнул часовой:
- Разведка, это вы?
- А ты ещё кого-то ждёшь? - пошутил Мокрецов. Всё-таки задание выполнено, "язык" доставлен.
Пленного опустили в траншею и вытащили кляп, чтобы он не задохнулся.
- А где Самохин?
- До миномётного обстрела был, я его видел, - ответил Алексей.
Однако, как ни вглядывались в темноту все трое, никакого движения они не заметили.
- Товарищ старший лейтенант, разрешите сползать на "нейтралку" - узнать, что с Михаилом?
- Давай.
Алексей перемахнул бруствер и дополз до окопчика часового.
- Эй, земляк, ты стонов или движения со стороны "нейтралки" не замечал?
- Нет, тихо всё.
- Товарищ наш не вернулся. Я туда сползаю, ты с испугу не выстрели.
- Да что же я, слепой, что ли? - обиделся боец.
Ползти по старым следам, да ещё не толкая пленного, было сподручно.
Вот и воронка от мины, где они укрывались втроём.
Алексей пополз вперёд и увидел Михаила. Он тоже забрался в воронку, спасаясь от обстрела, но его ранило в ноги осколками. Брючины маскхалата пропитались кровью. Михаил лежал без сознания, дышал часто и хрипло.
Алексей достал свой индивидуальный перевязочный пакет, зубами разорвал прорезиненную ткань и прямо поверх брюк перебинтовал ногу Михаилу. Второй пакет нашёл в кармане у Михаила и перебинтовал ему вторую ногу. Разрезать штаны в мороз Алексей не рискнул - можно было отморозить парню ноги, а ему в госпиталь быстрее надо.
За руки Алексей вытащил Михаила из воронки, лёг рядом с ним на бок, закинул руку Михаила на себя и перевернулся на живот. Теперь Михаил лежал на нём. Ползти стало тяжело, но как ещё в одиночку тащить раненого? Второго человека бы сюда!
Путь до окопчика дозорного показался длинным, глаза заливал пот. Михаил постанывал.
- Терпи, земеля, скоро наши, - шептал ему Алексей. Конечно, он больше себя успокаивал, ведь Михаил его не слышал.
- Эй, разведчик, это ты? - окликнули его из окопа.
- Привидение! Помог бы лучше, - не сдержался Алексей.
Дозорный встал во весь рост - всё равно темно, немцы не видят - и добежал до разведчиков.
- Бери за ноги, - скомандовал ему Алексей. Сам он взял раненого за руки.
Быстрым шагом они добрались до траншеи и спустили Михаила вниз, где его приняли старшина и Мокрецов. Дозорный вернулся в свой окоп.
- Ранен осколками в ноги. Санитара бы ему и в госпиталь - крови много потерял.
- Это мы сейчас, - старшина убежал по траншее и вернулся с долговязым солдатом. На его боку болталась санитарная брезентовая сумка.
Санитар бегло осмотрел раненого.
- В тыл надо, здесь я ничего не сделаю.
- Так давай в тыл, чего встал? - взорвался Алексей.
- Ладно. Ты, Ветров, оставайся здесь со старшиной, помогите Самохина в тыл отправить. А я пленного в разведотдел доставить должен. Век! - Мокрецов толкнул немца в спину.
Комвзвода с пленным ушли. Зато появился санитар с импровизированными носилками - просто к двум жердям был прибит гвоздями кусок брезента.
- Кладите и понесли.
Они попетляли по траншее, цепляясь жердями за стенки на изгибах, потом повернули в тыл. Метров через триста, когда уже и руки не держали, спустились в лощину. Там уже стояли сани-розвальни с кучером в тулупе. Лошадёнка была заботливо прикрыта суконной попоной.
Михаила переложили в сани, санитар уселся рядом.
- Но, милая! Трогай! - ездовой чмокнул губами, и лошадка бодро потянула сани.
- Ну что, Ветров, идём в своё расположение.
Пока они дошли, стало светать. Алексей был удручён: с Михаилом они сошлись характерами, он был ему как старший брат - учил премудростям разведки. А теперь он вроде как осиротел, родственника потерял.
В тёплой избе Алексей стянул с себя маскхалат, сапоги и улёгся спать. Устал он сегодня, намаялся.
Что самое интересное - в последующие дни старшина не приставал к нему с хозяйственными поручениями.
Алексей отоспался, отъелся, отдохнул.
А через несколько дней в дивизию прибыло пополнение.
В избу разведчиков пришёл Мокрецов.
- Ветров!
- Я!
- Хватит бока отлёживать, пополнение прибыло, к себе в разведку людей отбирать будем. Собирайся!
Голому собраться - только подпоясаться.
Старший лейтенант критически оглядел его:
- Вид у тебя, Ветров, какой-то не геройский.
- Какой есть.
- Медали ему на грудь не хватает, товарищ комвзвода! - вынырнул из-за плеча Мокрецова старшина.
- Будут ещё медали, старшина! Ветров у нас недавно, но уже проявил себя достойно!
Они пришли к штабу дивизии. Здесь уже построились бойцы маршевой роты. По традиции, первым выбирал себе пополнение Мокрецов.
- Фронтовики есть? Шаг вперёд!
Из строя шагнули вперёд десятка два солдат.
- Я командир разведвзвода старший лейтенант Мокрецов. Желающие служить в разведке есть? Только добровольцы!
Сделали ещё шаг вперёд человек восемь.
- Ко мне!
Добровольцы подбежали к старшему лейтенанту.
- Отойдём в сторонку.
Дальше отбирали себе пополнение из вновь прибывших артиллеристы, миномётчики, связисты. В пехоту попадал разряд - "необучен, годен к строевой".
А Мокрецов стал опрашивать добровольцев - кто где служил, сколько был на фронте, как попал в маршевую роту. Двоих он сразу отобрал во взвод: один служил в разведке ещё в финскую войну, второй был пограничником. Ещё двое были спортсменами, ребятами подтянутыми. Таких обучить, поднатаскать немного - и будут не хуже старожилов взвода. Хотя слово "старожил" для фронтовой разведки не совсем подходящее: состав взвода быстро менялся из-за гибели или ранений бойцов.
Двое воевали в пехоте, были в окружении - мужики на немцев злые, хлебнувшие лиха. А двоих комвзвода отправил назад, в общий строй. Повоевать они почти не успели - выбыли в госпиталь по ранению, да и физически были слабые. Таких месяц откармливать надо, и только потом обучать. Но на это не было времени. Разведвзвод - не санаторий. Поступит приказ - его исполнять надо.
Командир взвода переписал фамилии бойцов, собрал красноармейские книжки и пошёл в штаб - нужно было внести новобранцев в списки части.
Бойцы обступили Алексея:
- Ты из разведки?
- Так точно.
- И как там?
- Скоро всё сами увидите.
- Что же у тебя ордена или хотя бы медали нет?
- Стало быть, не заслужил ещё.
Бойцы отошли с разочарованными лицами. А чего они хотели? Чтобы он про лихие подвиги им рассказал? Так не было подвигов, была только трудная, тяжёлая и очень опасная солдатская работа. Был холод, зачастую - недоедание, грязь - вот что такое разведка.
Мокрецов вышел из штаба повеселевший, раздал бойцам их документы.
- Ветров!
- Я!
- Веди пополнение во взвод. Пусть старшина организует, у кого чего не хватает, оружие выдаст. А то как с гауптвахты! - И ушёл в штаб.
- Пошли, орлы!
Маршевая рота с удивлением смотрела, как пополнение разведвзвода нестройно зашагало в сторону деревни. А как же строй, удалая песня? Если это и было, так в далёком тылу.
Старшина выдал пополнению тёплые кальсоны, портянки, заменил брезентовые поясные ремни на кожаные. Потом спросил у Алексея:
- Какое оружие командир приказал им выдать?
- Не сказал.
- Сам-то как думаешь?
- Ты старшина, тебе думать надо. Я бы автоматы выдал.
- С автоматами беда. Советских - один ППД и один ППШ только. А с немецкими разрешено только в рейды.
- Дай трёхлинейки тогда. Когда придёт время к немцам в тыл идти, заменишь.
Старшина так и сделал.
Наутро Мокрецов выстроил пополнение.
- Сейчас пойдём стрелять - поглядим, на что вы способны.
Для стрельбы использовался неглубокий овраг километрах в трёх от штаба. Устроить стрельбище ближе - штабные всполошатся: не немцы ли окружают? В 41–42 годах окружения панически боялись.
К снарядным ящикам прикрепили бумажные мишени.
- Первой тройке - зарядить оружие!
Бойцы из обойм зарядили магазины.
- Положение для стрельбы лёжа принять! Пять выстрелов беглым - огонь!
Нестройно захлопали выстрелы. Когда прозвучал последний, комвзвода скомандовал:
- Открыть затворы! К мишеням - марш!
Результаты стрельбы были плачевные. На сто метров - дальше не позволяла длина оврага - лишь двое из троих бойцов попали в мишени, у одного в бумаге - ни единой пробоины.
Бойцы оправдывались:
- Оружие не пристреляно…
И вторая тройка тоже не отличилась в стрельбе.
Мокрецов подозвал Алексея:
- Стреляешь нормально?
- Вроде бы…
- Тогда покажи им. Пять выстрелов беглым.
- Так точно!
Алексей подошёл к бойцам пополнения.
- У кого винтовка не пристреляна?
- У меня, - протянул ему свою трёхлинейку один из бойцов, - красноармеец Дубинин.
- Давай сюда! И патроны.
Алексей не стал ложиться - на охоте чаще стреляют из положения стоя. Он вскинул винтовку. Выстрел, второй… Только гильзы отлетали.
Когда прозвучало пять выстрелов, бойцы гурьбой направились к мишени - всем не терпелось посмотреть, как стреляет разведчик.
В центре мишени вместо "десятки" зияла одна сплошная дыра.
- Ни фига себе?! - удивился кто-то. - Мне, чтобы так стрелять, очень долго тренироваться надо.
Комвзвода толкнул Алексея локтем в бок.
- Молодца, не осрамил разведку! Вот ты учить их стрельбе и будешь. Даю два дня!
- Разве их за два дня научишь?
- Больше времени нет! - старлей развёл руками.
На обратном пути комвзвода спросил:
- Ты где так стрелять научился? В первый раз такую стрельбу вижу.
- Охотник я, в Сибири всю жизнь жил, охотой кормился. Патроны дорогие, промахнулся - денежка ушла из кармана.
- Тебе бы в снайперы, да в разведвзводе хорошие стрелки тоже нужны. Ты для нас как находка: и минёр, и стрелок отменный, - комвзвода в восхищении покрутил головой.
Когда они уже добрались до изб, Алексей спросил:
- Из чего их стрелять учить? С трёхлинейками в немецкий тыл не ходят.
- Мыслишь правильно. Из автоматов, конечно. Да патронов не жалей, бери завтра "цинк" и учи. Что хочешь делай, но через два дня они должны попадать в мишень.
Да, попробуй за два дня их научи! Практически все из присутствующего пополнения из советского автомата не стреляли, а немецкий видели лишь издалека. Политорганы были против использования трофейных автоматов - де войска это разлагает, наше оружие превосходит немецкое.
Алексей думал иногда: коли наше оружие лучше, так дайте его армии! Мысли были правильные, но вслух он их никому не высказывал, помня дикий случай в учебке. Однако разведки этот запрет не касался - уж больно служба специфическая. При походах в немецкий тыл часто приходилось использовать для маскировки униформу врага. Сапоги - всегда, чтобы со следа сбить, поскольку отпечатки подошв советских и немецких сапог различались. Немецкие автоматы были компактнее и легче советских, и при походах на большие расстояния каждый грамм веса был на счету.
Были ещё два обстоятельства. В немецком тылу проще добыть патроны, и, кроме того, слыша стрельбу немецкого автомата, немцы не поднимали тревоги, полагая, что стреляют свои. Мало ли - по собакам, по партизанам… "Голос" советского ППШ или ППД сильно отличался от "голоса" немецкого МР 38/40, и только когда во второй половине войны появился ППС, разведчики с радостью приняли его на вооружение. Он был легче немецкого, проще, а стало быть - надёжнее.
Сначала в тёплой избе Алексей научил бойцов разбирать и собирать автомат, пользоваться им, и только после этого они отправились на стрельбище. Сначала стреляли с пятидесяти метров, потом - с семидесяти пяти. Стрелять же из МР 38/40 на сто метров и дальше - только попусту жечь патроны. Алексей рассказывал бойцам и о том, как надо задерживать дыхание и плавно нажимать на спусковой крючок.
До вечера они, едва не оглохнув, расстреляли "цинк" люгеровских патронов, и на следующий день взяли с собой уже два "цинка". Стреляли с разных положений: лёжа и стоя, с колена и с перекатом.
К концу второго дня все научились сносно попадать в мишень, и Алексей с чистой совестью доложил Мокрецову, что его приказ выполнен.
- Теперь учи работать с минами, - спокойно отреагировал тот.
- Пособия нужны учебные. Не дай бог ошибётся кто - придётся новое пополнение просить.
- Это верно. Но ты основы дай: как мины искать, что такое "растяжка", как пользоваться трофейными гранатами… Словом, не мне тебя учить.
Алексей вздохнул. Приказ есть приказ. Он взял у старшины наши РГД-33, Ф-1 и немецкие М-24 и М-39. У немецких запалов особенность была - дёргать за шнур надо было резко, иначе тёрочный запал мог не воспламениться. И ещё: пороховой замедлитель горел долго, 4,5 секунды, и зачастую этого времени нашим бойцам хватало, чтобы поднять гранату с земли и швырнуть её назад, к немцам. Он объяснил, как ставить растяжки и как снимать их, где искать проволоку при устроенной ловушке.
К обеду Алексей выдохся, но уже после обеда рассказывал о минах и рисовал прутиком на снегу, как они выглядят и чем опасны. Пехотинцу противотанковая мина была не опасна, даже если он на неё наступит - взрыватель мины был рассчитан на большой вес: танка, бронетранспортёра.
На следующий день занятия с пополнением проводил сам Мокрецов. Он объяснял и показывал практически, как снимать часового ножом, как связывать "языка", на сленге разведчиков - "пеленать". Потом пошли тонкости маскировки, проход через колючую проволоку и много чего ещё. Большинство этих знаний Алексей уже постиг на практике, но всё равно слушал внимательно. Командир взвода, имея богатый опыт, говорил только о необходимых вещах, не углубляясь в теоретизирование - как далеко слышен выстрел пистолета, винтовочный, пушки.
- Это ещё зачем? - удивился один из новобранцев.
- А как ты, находясь в немецком тылу, определишь расстояние до передовой? Вопрос жизненно важный. Если передовая в километре, можно ползти и быть готовым перебраться через траншею. А если до передовой десять километров? Их ты тоже ползти на животе будешь?
И таких, казалось бы, мелочей, было много. Общими усилиями они поднатаскали бойцов за неделю. Хуже было с другим: опытных разведчиков во взводе хорошо, если пяток остался.
И ещё нужны были ножи. Для разведчика нож - не баловство, не инструмент для открывания консервных банок. Как бесшумно снять часового или перерезать провод? Только нож и выручает. Каждый выкручивался сам, как мог. Снимали ножи с убитых немцев, выменивали их у связистов или пехотинцев на табак, водку, хлеб. В штатном расписании ножи не значились и советской промышленностью не производились - считалось, что бойцу достаточно штыка. Но на трёхлинейке штык был длинным, четырёхгранным - вроде стилета. Резать им что-либо было нельзя, а колоть - рукояти нет. Да и гнулся он легко. В общем, неважный для разведчика предмет.
Штыки от СВТ или АБС были лучше - по образцу немецких. Плоские, с ножнами, но для разведчика слишком длинны. Они для штыкового боя хороши, когда к винтовке примкнуты. Но сбалансированы по руке плохо, рукоять неудобная, в ножевом поединке неповоротлив из-за длины. Эти штыки тоже не подходили, как и немецкие - они страдали теми же недостатками. Только с сорок второго года небольшими партиями стали производить ножи по образцу финских, кои в немалых количествах были у финских солдат в войну 1939 года. Кстати, у финнов наши переняли дисковый магазин на 71 патрон для ППД и ППШ. Изначально он был сделан для финского пистолета-пулемёта "Суоми". Но финский магазин работал без задержек и нареканий, подходил к любому автомату. Наши же магазины страдали задержками, изготавливались они по две штуки к конкретному автомату, и к другим, сошедшим с конвейера этого же завода, зачастую не подходили по присоединительным размерам, что стало причиной перехода на тридцатипатронные "рожки".
Двое из новобранцев, пошустрее и поразворотливее, ножи себе раздобыли. Политруки и прочее начальство на ножи косились, но молчали - в воюющей армии разведчики были особой кастой.
Глава 4
ЗА "ЯЗЫКОМ"
Пополнению дали неделю для натаскивания, но людей катастрофически не хватало, и по получении приказа пришлось задействовать их тоже. В группу к трём уже опытным разведчикам добавили трёх новобранцев. Старшим группы назначили сержанта Махонина.
Мокрецов построил всю группу в избе:
- Есть сведения, правда - пока не проверенные, что немцы сменили на передовой стоящую перед нами дивизию. Так бывает, когда дивизия потрёпана, и её отводят на отдых или готовятся к наступлению, усиливая позиции новыми частями. В связи с этим командование поставило задачу - взять "языка". Причём желательно - офицера, тот больше знает. Задача ясна?
- Так точно!
- Командир группы сержант Махонин, выход к нашим траншеям по готовности.
- Есть!
Началась суета. Вроде всё было готово, а оказалось - патронов не хватает, портянка прохудилась, нож слегка заржавел и выходит из ножен с каким-то скрипом. Мгновенно нашлись неоконченные дела, и все занялись работой. Тем не менее к концу дня группа была готова, и после проверки, в сумерках, разведчики вышли из избы.
До передовой было около полутора километров. Шли молча, гуськом, как шли бы в тылу врага. Каждый настраивался на предстоящий рейд, каждый старался погасить разрастающийся в душе страх, волнение. Конечно, боялись - смерти не боятся только дураки. А в разведке вдвойне сложнее: враги и слева и справа, в плен попасть можно запросто. И это было хуже смерти.