Да и офицера взять - задача не из простых. Разведчики - те, кто уже ходил на ту сторону, прекрасно понимали сложность задания. Попробуй в темноте, в чёрной траншее определить, где находится офицер? У немцев к сорок второму году зачастую взводами командовали фельдфебели - офицеров в пехоте, как и в РККА, не хватало. Жизнь лейтенанта на передовой - от месяца до трёх, редко дольше - их в первую очередь выбивали пулемётчики и снайперы. Офицеры - как наши, так и немецкие, старались не выделяться среди солдат. Вместо фуражек носили пилотки и такие же ватники. Издалека, через прицел и не определишь, рядовой перед тобой или командир.
Немецкие офицеры всегда держали дистанцию между собой и солдатами. Отдельное питание, личный блиндаж - только как найти искомый блиндаж и офицера по-тихому "спеленать"? Та ещё задача.
За успех операции отвечал сержант Махонин, но головы ломали все разведчики. Не выполнишь задание - группа пойдёт к немцам на вторую ночь, на третью - пока немца не притащат. Но лезть к быку на рога лишний раз не хотелось. Единственное, что смог придумать Алексей - перейти траншею, углубиться в лес и взять офицера там. В своём тылу военнослужащие любой армии чувствуют себя в большей безопасности, чем на передовой. Бдительность притупляется, меры охраны проще. Да и офицеров в тылу больше, чем на передовой. Если пехотная рота занимает по фронту двести метров, и в роте один-единственный офицер, то в тылу службы разные. И боевые - вроде танкистов или артиллеристов, и тыловые - вроде связистов или медиков. А у каждого подразделения свой командир, офицер. Логика простая.
На передовой, в траншее Махонин спросил:
- Ну, что надумали, славяне?
- В тыл к немцам идти надо, на передовой офицера не возьмём, - ответил ефрейтор Отясов - он служил в разведке с самого начала войны и был опытнее всех. С его мнением согласились.
- Тогда переходим линию фронта - и в тыл. А там видно будет.
Далеко за полночь они вышли на "нейтралку" и благополучно перебрались через немецкую траншею в тыл. Ползти пришлось долго и медленно - слишком много подразделений оказалось у немцев в ближнем тылу. Едва ли не под каждым деревом то пушка, то танк, то самоходка, то миномёт. И везде часовые.
До рассвета удалось углубиться в немецкий тыл километров на пять-семь. И пойди угадай, сколько осталось позади, если вперед продвигаешься ползком? Здесь уж каждый метр за два кажется.
На отдых залегли в чистом поле, недалеко от деревни. А когда рассвело, оказалось, что деревня занята немцами. На единственной улице стояли машины и ходили солдаты.
Молодое пополнение, взволнованное первым переходом, сразу отрубилось. Разведчики с опытом стали наблюдать за деревней. Даже издалека можно было определить, где находится командир - в эту избу чаще всего ходили. Вот подъехал мотоцикл, из коляски выскочил солдат и забежал в избу.
Разведчики утвердились в своей догадке - во время войны штаб небольшого подразделения был одновременно жильём для офицеров. Учитывая, что деревня небольшая, всего десяток домов, офицер должен был ночевать там.
Оставался вопрос об охране. Если на ночь будет выставляться часовой, это осложнит захват. Подразделение явно тыловое.
Из подъехавшего огромного грузовика перегрузили ящики в грузовики поменьше, которые тут же уехали. В строевых частях в ящиках только патроны, но они тяжёлые, и вид довольно характерный. Только у советских ящиков ручки деревянные, а у немецких верёвочные.
Ближе к вечеру, в ранних сумерках они поели хлеба с салом. Хлеб был армейский, а вот где старшина взял сало - большая тайна. Сало в разведподразделения не поставлялось, но в рейдах было едой незаменимой. Оно было сытным и долго не портилось. Алексей, как и другие разведчики, подозревал, что старшина выменивал сало на водку, положенную по табелю снабжения. На каждого бойца во фронтовых условиях полагалось по сто грамм в сутки. Ушло в немецкий тыл десять человек, а вернулось трое - вот уже семьсот грамм в сутки излишков. А если рейд длился долго? Водка всегда была жидкой валютой, за которую можно было выменять всё. Вороватые интенданты на ней наживались, порядочные - приносили пользу своим подразделениям.
Решено было брать офицера в избе. Но сколько ни смотрел Алексей в бинокль, пока было ещё видно и не опустилась темнота, часового он не увидел.
Определились, кто за что отвечает. Пополнение - около дома на страховке, в избу входят "старики" - офицера вырубить по-тихому, "спеленать" и нести.
Они подползли к деревне. Немцы после одиннадцати вечера угомонились, спать легли - всё по Уставу. Отбой, значит - отбой.
Залегли у забора, выжидая, не появится ли часовой, не проявит ли себя. По знаку сержанта поднялись и подошли к крыльцу. Ни одна ступенька на лестнице не скрипнула, когда поднимались. Мысленно Алексей поблагодарил хозяина: молодец, мужик, добротно сделал.
Отворив дверь, они проникли в избу. Расположение комнат было обычное: просторные сени, из которых дверь вела в жилые комнаты. Вот только комнат может быть две или три, и в какой из них немец - неизвестно.
Разведчики зашли в первую комнату - там было тепло. В первой комнате всегда печь стояла, чтобы поленья через другие комнаты не носить.
Глаза привыкли к темноте. Стол в комнате, лавки. Затаив дыхание и неслышно ступая, они стали продвигаться к другой комнате. Как во всех деревнях, двери не было, её заменяла занавеска. Махонин сдвинул её в сторону, всмотрелся, кивнул головой. Ага, значит, немец там спит.
Сержант махнул рукой. Отясов и Алексей ворвались в комнату. Алексей толкнул офицера и приставил к его шее нож.
Немец открыл глаза, дёрнулся, но понял, что ситуация не та, чтобы проявлять геройство, и обмяк.
- Вот и ладненько, - удовлетворённо произнёс вполголоса Алексей, - даже бить не пришлось.
Сержант подошёл к стулу, на котором висела форма и ремень с кобурой. Вытащив из кобуры пистолет, он сунул его к себе в карман и бросил брюки-галифе немцу. Потом зажёг фонарик, направил луч света на китель и сплюнул с досады.
- Сержант, ты чего?
- На погоны посмотри.
На узких зелёных погонах с лимонно-жёлтым кантом красовались две буквы "FP" и два ромбика.
- Полевая почта. Тыловая крыса, а не офицер.
Услышав слово "офицер", немец мотнул головой:
- Найн! Обер-инспектор.
- Во, видишь? Прирезать его, что ли?
- Ты что, сержант? Он же номера всех частей знает! Сменились ли части - какие, куда, когда!
- Верно, пусть живёт, - сержант бросил немцу китель. - Одевайся.
Когда немец оделся и обулся, ему дали шинель и утеплённую пилотку с отворотами. Потом сунули в рот приготовленный заранее кляп, связали руки спереди верёвкой. Если связать их сзади, немец быстро идти не сможет.
До передовой предполагалось идти пешком, потом ползти.
Выходя, сержант прихватил офицерскую сумку, а в первой комнате сгрёб со стола какие-то документы и сунул их в сумку:
- В штабе переводчики разберутся.
Вышли на крыльцо и направились вдоль забора за деревню. Немец шёл послушно - за жизнь свою боялся. Да и то сказать - тыловик. Русских, небось, видел только пленных или в документальной хронике. А тут - ночь и нож у горла. Но не обделался с испугу, как иногда бывало.
До утра они успели пройти изрядно, подобрались ко второй траншее. А дальше - никак: светать начало. Залегли в снег. Бойцам привычно - одежда подходящая, и то холодно. А немец к полудню совсем замёрз. Нос синий, ноги к животу подогнул, пытаясь согреться. Шинель тонкая, на снегу не греет. Пару раз сержант давал ему отхлебнуть водки из своей фляжки, чтобы вконец не замёрз.
С непривычки, а может - на пустой желудок, но немец совсем опьянел. Он лежал, блаженно закрыв глаза, а когда стемнело, не смог идти. Ноги ли затекли или от выпивки заплетались - непонятно, и какое-то время его волокли двое разведчиков, подхватив за локти.
Они с трудом преодолели вторую линию траншеи, подобрались к первой. Долго наблюдали, и, улучив момент, просто перебросили немца через траншею и перепрыгнули сами. А дальше - ползком.
Немца они тащили по очереди. Впереди полз ефрейтор Отясов. На середине "нейтралки" он замер, подняв руку. Разведчики перекинули со спины автоматы.
Навстречу им кто-то полз. Это была явно не наша разведка - на одном участке две группы не высылали. И не немецкая: те, как и наши, всегда в маскхалатах были.
Отясов негромко окликнул:
- Замри, отзовись - кто такой?
Человек замер, потом махнул рукой. Как оказалось, метнул гранату. Она упала рядом с немцем и взорвалась.
Голова немца превратилась в кровавое месиво. Осколками "лимонки" задело почти всю группу. Если бы не "язык", принявший на себя основной удар, группе был бы конец.
Неизвестного они расстреляли из автоматов - чего таиться после взрыва?
Как оказалось впоследствии, это был перебежчик. Его поставили в дозор. Пользуясь тем, что он один и впереди траншеи, бросил винтовку и пополз к немцам, но по дороге столкнулся с разведгруппой.
Махонин выматерился. Столько немца волокли, половину фляжки с водкой ему споили, до своих всего ничего - и такое!
Со стороны немецких позиций не стреляли - немцы не могли понять, что случилось на "нейтралке".
Пользуясь моментом, Махонин крикнул:
- Броском вперёд!
Разведчики вскочили и бросились к своей траншее. Немцы быстро разберутся, что своей разведгруппы или сапёров на "нейтралке" быть не должно, и откроют огонь.
Они успели добежать и только спрыгнули в траншею, как с немецких позиций открыли пулемётный огонь.
У всех, кроме Отясова, были осколочные ранения. Тут же, в траншее, они перевязали друг друга и пошли в штаб - Махонину нужно было доложить о рейде и сдать в разведотдел офицерскую сумку немца.
Как потом оказалось, документы там находились ценные - номера воинских частей с указанием дислокации. Немцы и в самом деле заменили дивизии на свежие.
Все разведчики, кроме сержанта, попали в полевой госпиталь. В армии медсанроты или медсанбаты располагались, как правило, недалеко от командования.
На следующий день наши дивизии с мощной поддержкой прибывших с Дальнего Востока и из Сибири свежих дивизий начали наступление, отбросив немцев на несколько десятков километров.
Медсанбат, как ему и положено, продвигался за войсками, и всех находящихся в нём раненых перевели в тыловые госпитали.
Две недели Алексей находился в госпитале в Рязани, пока не залечил раны. А потом его фронтовая судьба снова сделала крутой поворот.
На сборном пункте пехотный капитан стал набирать учебную команду для отправки в снайперскую школу. Услышав предложение откликнуться добровольцам, Алексей первым шагнул вперёд.
Капитан просмотрел красноармейскую книжку, справку о ранении, выданную в госпитале.
- В разведке был?
- Так точно.
- Снова вернуться не хочешь?
- После ранения левая рука слушается плохо, доктор сказал - разрабатывать её надо. Какой сейчас из меня разведчик?
Алексей не кривил душой, не увиливал от службы - не было силы в левой, раненой руке. Потому он держал в кармане маленький мяч, который ему подарили в госпитале - кисть разрабатывать.
- Стреляешь хорошо?
- Немцы не жаловались.
- Хорошо, отойди в сторону.
Желающих учиться в снайперской школе нашлось немного - пять человек. Снайперская служба не легче, чем в разведке. Так же надо выдвигаться на "нейтралку", долго выжидать удобную цель. А после выстрела, если немцы засекали местоположение стрелка, они засыпали его минами.
Кроме того, наши снайперы часто боролись со вражескими снайперами - нередко с переменным успехом. Так, наш снайпер Голосов Василий Иванович уничтожил 422 фашиста, и из них - 70 снайперов. Галушкин Николай Иванович имел на счету 418 убитых врагов, в том числе - 17 снайперов. Пчелинцев Владимир Иванович - 456 убитых фашистов, в том числе - 14 снайперов. Конечно, были снайперы, уничтожившие больше врагов. Например, Сурков Михаил Ильич - 702 немца, но снайперов на его счету не было.
Снайперская дуэль - самое сложное в искусстве стрельбы. С обеих сторон стрелки сильные, опытные. Здесь играет роль - кто кого перехитрит, лучше замаскируется, у кого на дольше хватит терпения. Ну и удача нужна.
Снайперов на фронте было немного. В армии их уважали, но на фронте не любили. Потому как после выстрела снайпера от ответного огня немцев наши пехотинцы несли потери. Это всё равно, что расшевелить осиное гнездо - достанется всем вокруг.
Ехать пришлось в кузове грузовика по разбитым дорогам почти день. Не столько ехали, сколько толкали то и дело застревавшую "полуторку".
По прибытию новичкам устроили проверку.
Стрельбище располагалось при школе. Им дали по пять патронов и трёхлинейку. Мишени были на расстоянии двухсот метров.
Когда все отстрелялись, пошли смотреть попадания.
Хорошая кучность оказалась только у двоих - Алексея и Виктора Субботина. Их и зачислили в школу, остальных же отправили с маршевой ротой на фронт.
В школе оказались разные люди: совсем без фронтового опыта, молодняк из стрелков-спортсменов. Они рвались на фронт, прилично стреляли, но как они себя проявят в реальном бою, не мог сказать никто. Одно дело - стрелять в спокойной обстановке, не ожидая получить в ответ пулемётную очередь, и совсем другое, когда после выстрела в ответ - миномётный обстрел целой батареи.
Были в числе курсантов серьёзные мужики из охотников. Практику они имели немалую, но на фронте не были.
И ещё была небольшая группа уже понюхавших пороху на передовой, некоторые даже с медалями, многие, как и Алексей - из госпиталей. Кормёжка в тыловых частях была неважной, жирку после госпиталя не нагуляешь, но не было бомбёжек, рейдов в немецкий тыл бессонными ночами, ощущения постоянной опасности. Морально Алексей отдыхал, хотя физические нагрузки были большими. Но после Сибири с её многокилометровыми переходами и рейдов по немецким тылам они не казались чрезмерными.
В любую погоду устраивались марш-броски с полной выкладкой, стрельбы в любую погоду. Сначала стреляли из трёхлинеек без оптики, и только во второй половине учёбы курсанты взяли в руки снайперские винтовки. В большинстве своём это были те же трёхлинейки, но отобранные на заводах по хорошей кучности стволов, переделанной - откинутой вниз и удлинённой - рукояти затвора и установленным прицелом ПЕ или ПУ с трех с половиной кратностью увеличения.
Если винтовки в целом были неплохие, то качество оптики - откровенно неважное, немецкие цейсовские были значительно лучше.
Были в школе и снайперские варианты самозарядных винтовок СВТ-38-40. Скорострельность у них была выше, особенно учитывая, что трёхлинейка с оптикой не позволяла заряжать магазин из обоймы - только по одному патрону. Но для снайпера скорострельность - качество далеко не самое важное. Важнее - точность стрельбы, а с этим у СВТ были проблемы, не прижилась среди снайперов винтовка Токарева.
Патронов на подготовку в школе не жалели. На тысячу метров вели огонь "по станковому пулемёту", на восемьсот метров - "по перебежчику", на пятьсот метров - "по грудной фигуре". По результатам стрельбы Алексей был в числе первых - так же как и по искусству маскировки на местности.
Многое для себя почерпнул Алексей, особенно из рассказов инструкторов-снайперов, уже успевших повоевать и открыть личный счёт. Для него было откровением, что немецкие снайперы применяют для стрельбы в основном разрывные пули типа SS-20.
Наши войска отбросили немцев от Москвы, но положение на фронтах продолжало оставаться серьёзным. Сводки Совинформбюро каждый день извещали о сданных нами городах. Немцы рвались к Кавказу, к бакинской нефти, к Волге.
К середине мая обучение было закончено, и Алексея, как и других снайперов, распределили по полкам. Обычно оружие красноармейцы получали по прибытии в свои подразделения, в ближайшем тылу. Снайперам винтовки - ижевские, новые, в чехлах - вручили в школе. Кроме того, каждый получил шестикратный бинокль - без него было невозможно рассмотреть в деталях обстановку. Снайперские винтовки в школе выдали потому, что в частях их просто не было.
Отправляли снайперов парами. В пехотных подразделениях основной единицей было отделение, маленькая часть, из которой строились взводы, роты, батальоны. У снайперов это была пара. На "охоту", как снайперы называли боевой выход, шли вдвоём. Маскировались, наблюдали за "нейтралкой", передним краем. Выбрав цель, один из снайперов стрелял, другой фиксировал попадание и прикрывал напарника. На случай непредвиденных ситуаций снайперы брали с собой по две-три гранаты, обязательно нож - хотя бы для того, чтобы нарезать веток для маскировки, зачастую пистолеты или револьверы. В случае непредвиденных стычек "нос к носу" с винтовкой много не навоюешь, она хороша для боя на длинных дистанциях.
И так получилось, что в один полк попали две пары: Алексей с Виктором Субботиным и Ведерников с Балабановым. В дальнейшем они так и воевали. И, что самое интересное, числились они за взводом разведки, хотя располагались в отдельной землянке или избе. У снайперов "работа" дневная, даже туман для них помеха, а разведчики в вылазки уходили ночью. И чем погода хуже - дождь, туман, падающий снег - тем им сподручнее, тем меньше у противника шансов их увидеть.
Формально они подчинялись командиру разведвзвода, не были ещё сформированы на фронтах снайперские команды. К этому придут позже, оценив эффективность действия снайперов. Иной снайпер за время войны, да и то не все четыре года, успевал в одиночку уничтожить по численности батальон. Квачантирадзе - 534 человека, Ильин - 494, Кульбертинов - 487.
Снайперы были и у немцев - их готовила и выпускала берлинская школа. Но результативность их была ниже. Лучший из них, Эрвин Кёниг, имел 400 побед. Лютхаус Хетценаур - 345, Бруно Суткус - 209, Фридрих Пейн - 200, Готфрид Мейер - 150, Оли Диг - 120.
Снайперские пары договаривались между собой, кто на какие участки выходит, иначе они могли мешать друг другу.
Первая "охота" Алексею запомнилась. День стоял ясный, солнечный, видимость была отличная. Вышли рано утром, предупредив в траншее командира пехотной роты - во избежание недоразумений.
Поползли на "нейтралку". От выпавшей росы маскировочные костюмы промокли сразу.
Они проползли метров сто в сторону немцев, выбрали позиции. Алексей занял место за едва заметным бугорком - на него удобно легла винтовка. Виктор забрался в старую, поросшую травой воронку от снаряда. Расстояние между снайперами - метров семь-восемь, чтобы можно было переговариваться. Начали наблюдать в бинокли.
Шесть утра, немцы выбрались из блиндажей и землянок - было заметно, как они ходили по траншеям. Попозже, не скрываясь, из глубины обороны к траншеям прошли разносчики пищи с термосами за спиной.
Снайперы удивились. Между нашими и немецкими позициями на этом участке всего метров триста, а немцы ведут себя вольготно, как на учениях. Но тратить патрон, обнаруживать себя из-за рядового солдата Алексей не хотел. Он решил дождаться более важной цели. По оптике бинокля определил точное расстояние до немцев, барабанчиками вертикальных поправок на оптическом прицеле установил дальность, вложил в патронник патрон, не запирая затвор - чего пружину зря напрягать?