Городская ТЭЦ и прилегающие к ней дома были оцеплены солдатами, а кое-где и веревками с красными флажками - предупреждение о возможности взрыва. Многочисленные зрители - в основном это были семьи, временно эвакуированные из домов в опасной зоне, - расположились за линией оцепления. Некоторые сидели на узлах с пожитками. Все они, и солдаты тоже, в почтительном и испуганном молчании провожали глазами двух саперов, направлявшихся на объект. Две маленькие фигурки подошли к зданию ТЭЦ и скрылись за железными воротами…
Молоденький лейтенант с красной повязкой на рукаве объяснял Неле:
- Вы, гражданочка, вполне взрослый человек и должны понимать: никого, значит - никого!
- А мне можно! - настаивала Неля. - Я переводчица при капитане Демине!
Она сунула лейтенанту свое удостоверение и, пока он читал, говорила сердито:
- Я обязана там быть. Просто опоздала немножко… Если без меня что-нибудь случится, знаете, кто будет отвечать? Вы!
Лейтенант подумал секунду, потом поднял веревку, пропуская Нелю. И она побежала туда, где чернели трубы ТЭЦ…
Подвал освещала одна пыльная лампочка, заключенная в проволочную арматуру. Демин и Онезорг стояли около ржавой, заросшей паутиной решетки вентиляционного короба.
- Надо вертеть назад это, это и это, - говорил немец, показывая на болты по углам решетки.
- Отвинтим. - Демин достал из сумки с инструментом разводной ключ. - А там что?
- А там тротиль. Три ящика. Так, так, так. - Он показал руками, что ящики стоят один на другом.
- Взрыватель химический?
- Да, да… Дер хемиш цундер… И еще два такие, чтобы нельзя достать. На боку и на низу.
- Элементы неизвлекаемости, - кивнул Демин. - Дополнительные взрыватели, донный и боковой… Понятно.
Послышались быстрые шаги. Оба сапера в удивлении обернулись. Это была Неля.
- Что такое? Что случилось? - Демин шагнул навстречу переводчице.
- Я не могу там. Я должна быть с вами.
- Зачем?
- Ну как зачем? Вдруг Рудольф что-нибудь скажет, а вы не так поймете.
- Я пойму! Сапер сапера всегда поймет! Мне вас труднее понять, когда вы про барокко-рококо рассказываете. Идите и никогда не нарушайте дисциплину.
- Но почему вы не хотите… - начала Неля.
Но капитан не дал ей договорить:
- Да я вас отчислю! Отправлю с такой характеристикой, что сто лет не отмоетесь! Марш отсюда! Вам понятно?
- Нет.
- Тогда пошла к чертовой матери! Теперь понятно?
Неля повернулась и ушла, негодующе стуча каблучками по ступенькам. Демин посмотрел на часы и хмуро улыбнулся Онезоргу:
- Придется подождать десять минут. Вот дура-баба!
…Неля стояла за линией оцепления и ждала. Солнце уже поднялось высоко над трубами ТЭЦ, тени стали длиннее, а зрителей стало меньше.
Наконец из железных ворот вышли две фигурки. Остановились, закурили каждый свое и неторопливо пошли дальше. Неля вгляделась в их лица, но не обнаружила ни радости победы, ни гордого сознания выполненного долга, ни облегчения от того, что миновала опасность. Просто возвращались с работы два человека.
Демин и Неля сидели на веранде. Капитан с удовольствием делился своими познаниями:
- Обычная мина отчего взрывается? Задел ногой, дернул за проволочку - и привет. Значит, при разминировании надо осторожненько разрезать проволочку. Казань бы… Но бывает, что проволочку отрежешь и мина тут же взрывается. Там взрыватель на пружине, и проволочка ее держивала. Такой взрыватель называется "цугцундер". Видишь, я и по-немецки могу.
На "ты" Демин перешел с Нелей при неприятных обстоятельствах, но и теперь, в благодушном настроении, продолжал говорить Неле "ты".
- Поэтому при разминировании прежде всего мы вставляем предохранительную чеку и вынимаем взрыватель. Теперь так. Мины замедленного действия могут быть с часовым механизмом - то, что в старину называлось "адская машина". А могут быть с химическим взрывателем.
- То есть как? - испугалась Неля. - При взрыве вылетают ядовитые газы?
- Совсем не то! Там взведенный ударник удерживается стальной проволокой. А проволока эта проходит через баллончик с кислотой. Когда кислота разъест проволоку, ударник освободится и взрыватель сработает. И вот этот капитан Шнайдер, у которого служил наш фриц…
- Он не фриц, а Рудольф, - поправила Неля.
- Да знаю я, знаю. Этот Шнайдер ставил химические взрыватели своей конструкции. Проволока потолще, кислота послабее, расчет такой, чтобы рвануло через несколько месяцев.
- Но если знать, так не очень сложно обезвредить?
- Ну как сказать. Такие мины ставят, как правило, на неизвлекаемость: кроме основного, есть дополнительные, хорошо замаскированные взрыватели. Тебе кажется, ты все сделал, а станешь поднимать ящик или даже чуть стронешь - и взрыв. Но Онезорг знает, где что. - Демин потянул носом. - Кушать охота до смерти!
- Спасибо. Я начинаю немножко понимать. - Неля помолчала, а потом задала совсем не наивный вопрос. - Но вот минер вынимает такой химический взрыватель. А проволока в нем уже почти разъедена кислотой. И от сотрясения взрыватель срабатывает. Бывает такое?
- Бывает, что и медведь летает, только невысоко, - улыбнулся Демин.
Вошла хозяйка и пригласила:
- Обедать, пожалуйста. Все на столе.
…Обед хозяйка приготовила замечательный. Из деминского пшенного концентрата сварила суп, нажарила своей картошки и еще принесла с огорода зеленый лучок и редиску. Она сделала только одну ошибку: накрыла на троих. И Онезорг уже сидел за столом. Неля тоже села, с улыбкой обернулась к Демину. Но капитан стоял посреди комнаты с обиженным и злым лицом и садиться не собирался. Раньше бы он просто погнал фрица от стола, а после их сегодняшней работы так поступить было нельзя.
- Есть совсем не хочется, - объявил он и пошел к себе в комнату, но по дороге не выдержал, взял со стола кусок хлеба.
…Демин сидел у себя на кровати, ел этот хлеб и с неудовольствием слушал, как звякают ложками Неля и фриц, как хрустят редиской, как болтают весело и дружелюбно по-немецки. Чаще других повторялись слова: "Гёте, Шиллер, битте, пролетариат"…
Под вечер Демин и Неля прогуливались по пустырю за домом. Кто-то скосил здесь траву для коровы, и свежее сено лежало рядками, подсыхая.
- Два запаха самые лучшие на свете, - говорил Демин. - Свежее сено и свежий, только что из печи хлеб.
- Про хлеб это вы потому, что голодный?
- Ничего подобного. Но раз уж ты затронула, я скажу: меня прямо покоробило, что ты с ним села есть. Нашла компанию!
- Война кончилась, - напомнила Неля.
Капитан сердито дернул плечом.
- Для тебя да. Потому что ты сбоку стояла. На тебе ни царапины нет. А для других не кончилась.
Неля помолчала - не хотелось спорить. Но потом все-таки сказала:
- Снаружи ни царапины. А внутри… У меня мать с голоду умерла в блокаду. А отец еще в сорок первом погиб: он пограничник был.
- Тогда… Тогда я тебя окончательно не понимаю, - в замешательстве проговорил Демин.
В этот момент к ним подошел, вернее, подскакал инвалид на костыле. При каждом скачке медали на его мятом пиджачке весело побрякивали. И сам инвалид был навеселе.
- Нет, нет, нет, нет! - закричал он, заранее пресекая возможность отказа. - Прогулочки опосля, а сейчас прошу, пожалуйста, за мной! У Клавки Мухиной радость: муж вернулся, на которого похоронка была!
- Да мы ж их не знаем, - начал было Демин, но инвалид и слушать не стал:
- Вы и не обязаны знать. Зато вы для них самые дорогие люди! Прошу к нашему шалашу!
В квартире Мухиных играл патефон, гости шумели, какие-то женщины носились с тарелками на веранду и обратно; но первый, кого еще из дверей увидел Демин, был Рудольф Онезорг. Он сидел в своем мышином мундире, положив ладони на стол, и задумчиво, даже грустно наблюдал за весельем.
- И товарища вашего я доставил, - кричал за спиной Демина инвалид. - Тоже не хотел идти, но от меня не вырвешься!
Не давая Демину опомниться, Неля взяла его за руку и повела к столу.
Клавка Мухина - сорокалетняя, вся в веснушках - и ее муж, усатый солдат с нашивками за ранения, сидели в торце стола. Клавка плакала счастливыми слезами, прижимаясь щекой к погону мужа. Он тоже нет-нет да и смахивал слезинку. А сосед справа доверительно шептал ему в ухо:
- Ты, Василий, не сомневайся. Клавдия вела себя исключительно хорошо!
- Да я не сомневаюсь, - улыбнулся Василий и спросил у инвалида с костылем, пробиравшегося к своему месту: - Константин! Это ты немца приволок? На хрена?
- Он с капитаном, он ТЭЦ разминировал. Этот немец антифашистский! - успокоил хозяина инвалид.
Патефон на этажерке пел задушевным хрипловатым голосом:
У меня есть сердце, а у сердца - песня,
А у песни - тайна, хочешь, разгадай!..
Рядом сидел баянист. Он был обижен тем, что ему предпочли Утесова, но все-таки машинально подыгрывал патефону.
- Пойдемте танцевать, - сказала Демину Неля.
Танцевали в основном женщины с женщинами. Рыжая девушка кружилась в паре с таким же рыжим подростком - наверно, братишкой.
В комнату вошел запоздавший гость - седоватый, в очках. Он увидел немецкий мундир Онезорга и оторопел. Потом подошел поближе и спросил с надеждой:
- Дойче коммунист?
- Нет, я не коммунист, - отвечал Онезорг по-русски. - Я немецкий сапер.
- Он демократ, антифашист, - объяснили с разных сторон вновь пришедшему.
Удовлетворенный, он обошел стол и подсел к хозяину:
- Василий Никитич! Чтобы ты ничего не думал, я тебе скажу: в период твоего отсутствия Клавдия была на безупречной высоте.
- Да не думаю я ничего, - с некоторым уже раздражением отвечал хозяин.
Теперь патефон играл "Брызги шампанского". Баянист подыгрывал и напевал слова, сочиненные на эту музыку под оккупацией:
Новый год, порядки новые,
Колючей проволокой лагерь обнесен,
И на меня глядят глаза суровые,
И смерть голодная подкралась, словно сон…
Под завистливые взгляды девушек капитан Демин танцевал с Нелей.
- Ты мне с первого дня понравилась, - говорил он. - И с каждым днем все больше.
- Я это поняла, - Неля смотрела на него веселыми глазами.
- Когда?
- Утром, когда вы меня к черту послали.
- А-а… Так это ж я для твоей пользы. Но если тебе обидно, могу извиниться.
Инвалид выбрался из-за стола и тоже пошел танцевать. Держа костыль перед собой, словно партнершу, он обнимал его, Поглаживая, прижимал к груди - словом, как мог потешал присутствующих, а сам веселился больше всех.
- А он тоже сапер, лейтенант, на мине подорвался, - рассказывал Демин, танцуя с Нелей. - Осколками был весь прямо нафарширован. Его, конечно, списали вчистую. Я и говорю: ты саратовский, там у вас мои в эвакуации - жена и дочка. Будь другом, отвези им кой-чего, расскажи про меня, успокой. Ну, он и успокоил. Раз пришел, другой пришел, а потом и вовсе остался.
- Откуда вы знаете? - неуверенно спросила Неля. - Может, это так, сплетни.
- Она сама мне написала. Чего, чего, а хитрости в ней никогда не было.
- Горько! Горько! - ни с того ни г сего заорал кто-то из гостей. Клавдия и ее муж поцеловались. Кругом захлопали в ладоши.
- Но, может, у вас еще наладится, - сказала Неля, чтобы что-нибудь сказать.
Демин даже зубами скрипнул:
- А зачем? Не дай бог встречу, не знаю, что с ней сделаю! Аттестат я перевел на дочь и на этом поставил точку.
- Война, - тихо сказала Неля. - Кому руку оторвало, кому ногу. А у вас вот семью.
- Ну, давай спишем на войну, - криво усмехнулся капитан. - Мне от этого легче? Помнишь старшину на станции? Ему руку напрочь оттяпали, а она все равно болит.
Не зная, чем утешить Демина, Неля приподнялась на цыпочки и поцеловала его в чисто выбритую щеку.
Клавдию и ее мужа обняла сзади подвыпившая соседка - та, у которой квартировал Демин со своей командой.
- Васенька! Тебе золотая жена досталась! Так себя держала, так держала! Кого хошь спроси!
Василий стукнул кулаком по столу:
- Да что вы долбите одно и то же?
И талдычат, и талдычат! Клавдия, признавайся, было у тебя что-нибудь? Лучше сразу скажи, я ведь так и так дознаюсь!
Клавдия залилась слезами обиды.
- Васенька, как ты можешь? Как ты только можешь?
- Нет, ты гляди мне в глаза!
Демин и Неля тем временем вышли погулять на пустырь. Сюда слабо доносились шум и музыка. Сено на ночь сгребли в душистые копешки. Было очень соблазнительно посидеть на такой копешке, отдохнуть. Так они и сделали.
- До чего же хорошо! - вздохнула, Неля,
А Демин вдруг обхватил ее за плечи и опрокинул в сено. Она боролась с ним, пытаясь вырваться, но он, навалившись грудью, не пускал и целовал ее шею, щеки, рот.
Только после того как Неля до крови укусила Демина за руку, ей удалось откататься в сторону. Она вскочила на ноги, стряхивая сено с платья:
- Ты что, с ума сошел?
Демин сидел на сене и глядел на нее в полном недоумении:
- Ты ж меня первая поцеловала?
- Ну и что?
- Как это ну и что? Целовала или не целовала?
- Я совсем по-другому. Я просто по-человечески. И никогда, слышите, никогда больше так не делайте!
Не глядя друг на друга, они вернулись квартиру Мухиных. Теперь там плясали русского под баян, без всякого патефона.
В центре внимания были Василий и Клавдия. Счастливо улыбаясь, они вытанцовывали друг перед другом, кружились, притоптывали каблуками. Из своего угла Онезорг смотрел на них, удивляясь перепадам супружеских отношений.
Неля и Демин молча сели на свои места. Капитан украдкой поглядел на укушенную ладонь и спрятал ее под стол. Потом налил себе полстакана и выпил залпом.
Хозяин пошел вприсядку, гости дружно хлопали в такт музыке - и тут громом ударил выстрел, разлетелось вдребезги оконное стекло, отчаянно завизжали женщины. Висевшие над головой Онезорга часы-ходики свалились, рассыпав по полу свои медные кишочки: пуля угодила пряно в них.
На ходу вытаскивая пистолет, Демии вышиб сапогом оконную раму - из нее торчали осколки стекла - и выскочил на улицу. Но на пустыре никого не было. Только валялось на земле одноствольное охотничье ружье.
К месту происшествия уже бежали другие гости.
- Никитинское ружье! - закричал инвалид на костыле. - Сейчас, сейчас! Сейчас я его, бандюгу, сюда доставлю!
И он умчался в темноту. С ним побежали еще двое гостей.
Среди общего смятения только Онезорг неподвижно сидел на своем месте.
- Вы не ранены? Вы не ранены? - спрашивала Неля по-немецки.
Онезорг грустно покачал головой.
- Серегу Никитина ведут! Поймали! - послышалось за разбитым окном.
В дверь вошел сначала Демин, запихивая в кобуру оказавшийся ненужным "ТТ", за ним инвалид с никитинским ружьем, а затем ввели стрелявшего.
Это был мальчик лет двенадцати, щуплый, с лицом, покрытым пятнами зеленки, - от болячек. Он не плакал, не оправдывался, - молча смотрел в пол.
- Ну? Как же тебя казнить, негодяя? - спросил инвалид. - Голову оторвать?
- Надо бы, надо бы, - подтвердили гости. - В человека стрельнул!
- Шут с тобой, беги к матери, - решил инвалид. - А вот ружье твое я предам смертельной казни!
И, ухватив старенькое ружье за ствол, он стукнул его о подоконник так, что отлетел приклад, развалилось цевье.
Кто-то из гостей объяснял Демину с Нелей:
- И ведь додумался: вместо дроби шарикоподшипник заложил. Медведя убить можно!
Клавдия с мужем подсели к Онезоргу - чувствовали себя в ответе за происшедшее.
- У него отца ваши в колодец бросили, - оправдывалась Клавдия. - А подойти никому не дают. Ну, тот кричал, кричал… кричал, кричал, потом утоп… Ферштейн?
Онезорг кивнул, показывая, что понял. Лицо у него было серое, как у тяжелобольного. А Василий, хорошо выпивший, извинялся по-другому: налил немцу полный стакан, поднес.
- Выпей! И закуси! По-нашему, по-русски.
Онезорг пригубил, поставил стакан на стол.
- Что, не привык? За четыре-то года? Ладно, будь здоров, не кашляй! Мы к тебе ничего не имеем, вот пригласили - сиди, кушай наше. Четыре года кушал, еще покушай… В общем, кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет - тому два… Мы тебя понимаем. Но и ты тоже обязан пас понять!
Беззвучный, но от этого еще более страшный взрыв поднялся к небу столбом огня и черного дыма. Летели по воздуху стулья, кровати, медленно проплыла, раскинув пухлые ручки, девочка с волнистыми золотыми волосами…
Как всегда, Онезорг проснулся на этом месте кошмара. Над ним покачивалось синее небо - подрагивало вместе с подводой, на которой он лежал, укрытый платом. Немец повернулся набок, укрылся с головой и попробовал снова заснуть. На передке телеги сидела женщина в ватнике, курила самокрутку и правила парой худых лошадей. Чемоданы, сумка с инструментом, миноискатели, похожие на сачки, но только без марлевых колпаков - все это имущество тряслось на подводе. А Демин и Неля решили размять ноги, пройтись немного пешком.
Держа в руках туфли, Неля с удовольствием ступала по мягкой теплой пыли босыми ногами. Демин шагал рядом и молчал, только искоса поглядывал на задумчивое Нелино личико. Потом вдруг спросил:
- О чем размышляешь?
- О Рудольфе… Об Онезорге.
- А я об нас с тобой… Правильно ты меня тогда!.. Девушка так и должна. Я тебе больше скажу: если бы у нас вчера случилось, ты бы не услышала то, что сейчас услышишь.
- Виктор, я вас очень прошу: на эту тему…
- Да это совсем другая тема, - перебил Демин нетерпеливо. - Я ночью не спал, думал и пришел к такому решению; давай поженимся.
От неожиданности Неля остановилась. А Демин продолжал серьезно и даже торжественно:
- Понимаю, на некоторые вещи мы с тобой смотрим по-разному, и возраст у тебя другой, и образование другое. Но жизнь покажет, кто прав. А вообще, я думаю, ты будешь хорошей женой. Да и такие, как я, тоже на дороге не валяются.
- Ничего у нас не выйдет, - Неля смотрела в сторону, туда, где луг полого спускался к реке.
Демин взял ее за руку, повернул к себе:
- Обожди! Чего ты так сразу? Я думал, ты умнее… Надо же понимать ситуацию. Конечно, ты девушка симпатичная - не скажу, красавица, но очень симпатичная. Да только сейчас таких симпатичных - пруд пруди, а мужиков не густо. У тебя ж никого на целом свете… Так и будешь загорать одна?
- Посмотрим. Надеюсь, что нет. Есть человек, которого я люблю, и он это знает. Когда он демобилизуется…
Капитан отпустил ее руку.
- Все ясно. Больше мы к этому разговору не вернемся. Как говорится, сапер ошибается только один раз.
…Теперь Неля и Демин сидели на подводе, свесив ноги, и не глядя друг на друга. Онезорг по-прежнему дремал, накрывшись плащом. Их обогнала полуторка, в кузове которой, перекатываясь, тарахтела пустая бочка. С придорожного камня на развилке дорог поднялась старушка, пискнула жалобно: "Родненький, подвези!" Но грузовик, бессовестно пыля, промчался мимо. Старушка снова опустилась на камень. Когда подвода поровнялась с ней, она сказала беззлобно: