- Голые? - осведомился мужской голос. Из ДАРТа звонит, догадался Джимми.
- "Агентство Кроллика по работе с талантами". Чем могу служить?
- Банда интересует, - ответил голос.
Ирландский - смутно дублинский, смутно МТВ.
- На каких инструментах играете? - спросил Джимми.
- Гитара, вокал. Чутка ударные.
- Вам "Коррз" нравятся?
- Ну да, еще б. Четко.
- Тогда идите на хуй, - сказал Джимми и отдал телефон Махалии.
Начало, может, и не сильно внушало, но прогресс налицо. Теперь Джимми требовался кофе.
- Хотите тортика, дети?
- Ага!
- Клево!
- Большого тортика - вот такого.
- Ладно, - сказал Джимми. - Пошли в "Бьюлиз" пугать туристов.
Едва он направил коляску к кофеину, раздался второй звонок. Махалия кинула Джимми мобильник.
- Спасибо, любимая. Алло?
- Да, - ответил голос.
Джимми подождал, но дальше ничего не последовало.
- Вы насчет группы? - спросил Джимми.
- Именно, - ответил голос.
Африканский - вроде как южноафриканский.
- Интересуетесь? - спросил Джимми.
- Да.
- Вам "Коррз" нравятся?
- Мы не знакомы.
Рука с телефоном у Джимми затряслась.
- Вы на каком инструменте играете?
- Я с кем говорю?
- Э - э. Джимми Кроллик.
- Мистер Кроллик, - сказал голос. - Я сам себе инструмент.
Джимми двинул кулаком воздух.
- Нам надо встретиться, - сказал он.
- Именно, - подтвердил голос.
Глава 5
Негус
"Форум" оказался местом удивительным. Джимми ходил и ездил мимо, но никогда толком не разглядывал. На паб не похоже - скорее кафе, а Джимми полагал, что этого добра в Дублине и так хватает. Но внутри оказался настоящий паб, притом хороший.
Бармен - с виду португалец, официантка - вроде испанка, на табурете рядом - молодая китаянка, перед носом - симпатичная пинта, в колонках играет последний альбом "Р.Е.М." - и хорошо звучит, только слишком уж как‑то по "Р.Е.М." - овски, - болтают и смеются завсегдатаи - африканцы, болтают и смеются завсегдатаи - ирландцы. Джимми отхлебнул. Зашибись - как и полагается, потому что стоит, блядь, совсем не гроши.
- Мистер Кроллик, - произнес голос.
Джимми развернулся не вставая с табурета. Перед ним стоял высокий черный.
- Вы мистер Кроллик, - сообщил черный.
- Ну да, - подтвердил тот. - Это я. Джимми.
Они пожали друг другу руки. Возраст черного определению не поддавался. Под тридцать, прикинул Джимми, но, может, больше или меньше. Серьезный такой. Не улыбается.
- Как меня зовут, вы знаете, - сказал Джимми. - А насчет вашего имени я пока не в курсе.
- Роберт. - Он посмотрел на Джимми. - Негус Роберт.
Джимми все удалось - он не рассмеялся и даже не улыбнулся.
- Выпьете пинту, ваше величество?
Улыбки не последовало.
- Да.
- "Гиннесс"?
- Именно.
Джимми заказал пинту у бармена - латыша, который встал за стойку к бармену - португальцу. Паб оживлялся, все уже мило резвились. Джимми снова повернулся к Негусу Роберту.
- По - английски вы, кстати, говорите очень хорошо.
- Как и вы, мистер Кроллик. Прямо как местный.
Настал черед Джимми воззриться на него.
- Теперь я буду петь, - сказал Негус Роберт.
И тут оно случилось. После рождения детей и, может - но не точно, - после третьего в жизни секса у Джимми настал лучший, наифантастичнейший, блядь, миг. Черный, стоя в шести дюймах от него, открыл рот и запел "Много рек перейти". Джимми умер и вознесся прямиком на небо.
А когда три дня спустя вернулся в Дублин, группа вчерне у него уже собралась. Пел Негус Роберт. Вероятно, он ненормальный, но пиво всем выставил, а "Много рек перейти" пел так хорошо и убедительно, что всякий раз Джимми на три минуты забывал: на самом деле ближайшая к ним река - Лиффи.
Барабанщик был из Москвы: Джимми где‑то записал, как его зовут. Студент в Тринити, прослушивался по телефону. А через час у Джимми была девица из Нью - Йорка, заявившая, что может на басу, но предпочитает гитару, - в трубке она звучала роскошно и дала Джимми слово, что не белая.
- Вам нравятся "Коррз"? - спросил он.
- Нет, не нравятся.
- Вы приняты, - сказал Джимми.
- И все?
- Ну да, - сказал Джимми. - Если не соврали, что не белая.
- Должна вам сказать, - сообщила она. - Раньше со мной так не разговаривали.
- Добро пожаловать в Ирландию, любовь моя, - сказал Джимми.
Так - три есть, осталось одиннадцать - двенадцать. Джимми уже видел и слышал всю банду. А телефон не унимался.
- Барбаны.
- Прости, чувачок, ты опоздал. У нас уже русский стучит.
К концу четвертого дня - считая с Негуса Роберта - Джимми добавил к составу барабанщика джембе из Нигерии и еще одну певицу - молоденькую, из Испании.
- Какой у нее голос? - спросила Ифа.
- Не знаю, коза. Но зовут ее Розалита.
- И что?
- Спрингстин написал про нее песню.
- Это она тебе сказала?
- Нет, - ответил Джимми. - Я ей.
Смех Ифы проехался ему по ушам рашпилем.
- Я пошутил, - сказал Джимми. - Ее зовут Агнес.
После чего Ифа заснула.
Последнее приобретение - полчаса назад, пока Джимми лежал в постели, - было гитаристом из Роскоммона.
- "Коррз" нравятся?
- Терпеть не могу, блядь, мужик.
- Черная музыка нравится?
- Обожаю, блядь. Только не рэп, мужик. Это нахуй.
Джимми лежал рядом с Ифой. В нем все звенело, перевозбудился. Не уснуть.
Но он провалился, вырубило, и тут зазвонил телефон - мобильник, забытый на груди после того, как Джимми нанял чувака из Роскоммона.
Ифа буравила его локтем.
- Джимми!
- Чё?
Телефон - теперь и он услышал.
- Господи. Прости.
Часа два - три ночи, должно быть.
- Алло? - сказал Джимми.
Тишина.
- Алло?
- Значит, черномазых любишь?
- Кто там? - спросила Ифа.
И больше ничего. Ни слова не сказали. Только жуткая пустота в трубке - там кто‑то ждал.
Джимми выключил телефон.
- Кто звонил?
- Автоответчик включился. Извини.
- Елки - палки.
- Прости.
Ифа опять уснула.
А Джимми - нет.
Глава 6
Закусь
Джимми не стал разбираться с этим звонком. Ну да, он рассвирепел и чуточку испугался, но не знал, как тут поступить, и не хотел, чтоб ему эта неуверенность мешала. Он надеялся - и уже почти решил, - что такого больше не повторится. Просто какой‑то урод, ночью заскучал, развлекается. Однако Джимми решил на всякий случай телефон больше детям не давать.
- Мой фон! - заявила Махалия.
- Мой, солнышко, - ответил Джимми. - Папе он для работы нужен.
- Хачу!
Зазвонили в дверь, слава те господи, и Джимми сбежал.
Через три недели после того, как он расклеил афишки, телефон еще резвился. И объяву в "Горячем наборе" тиснули, что принесло новый улов. Да и в народе слух пошел: Джимми Кроллик собирает банду. Поэтому сейчас приходили и домой.
Теперь за дверью стоял парнишка - совсем юный, лет пятнадцати.
- Ну? - спросил Джимми.
- Мне можно к вам в группу?
- Тебя как зовут?
- Педро.
- Нет, не Педро, - сказал Джимми. - А Уэйн. Я в школе с твоим папаней учился.
- Но все равно - можно?
- Извини, - ответил Джимми. - Папане от меня привет.
Он захлопнул дверь.
Опять звонок.
Опять Педро.
- Мусорный бак на колесиках не хотите купить?
- Нет, Уэйн, спасибо.
Славный парнишка.
- А с аппаратом помочь не хочешь? - спросил Джимми.
- Честно? - спросил Уэйн.
- Ну.
- Ой, спасибо, дяденька.
- Не вопрос, - сказал Джимми.
Ему нравилась предприимчивость в молодежи - у них тут замечательная маленькая страна. А он сам оттягивался вовсю.
Среди ночи больше никто не звонил.
Джимми вез Марвина в Малахайд на матч и увидел румына. Больше того - на спине у румына он увидел аккордеон. Мужик его лет продавал "Насущные вопросы" на светофорах в Кулоке - бродил между рядами машин, когда горел красный. Джимми открутил вниз окно.
- Хотите играть в группе? - спросил он.
- Хотите купить журнал? - ответил мужик.
- Если куплю, в группу ко мне придете?
- Запросто. И сына приведу.
Он показал на паренька, ходившего по другой полосе движения.
- На трубе играет. Очень хорошо.
- Годится, - сказал Джимми. - Подождите, машину поставлю.
- У нас же игра, - сказал Марвин.
Он переодевался в форму на заднем сиденье.
- Еще куча времени, - ответил Джимми.
И был прав. Он подписал в группу двух Данов - отца и сына, - а команда Марвина выиграла два - ноль. Сам Марвин ничего не забил, но передал мяч тому, кто передал тому, кто забил второй.
Дичь какая‑то, думал ночью Джимми. Он лежал в постели, телефон выключен. Если бы с аккордеоном был ирландец, Джимми бы его переехал. Он ненавидел аккордеоны - и заодно аккордеонистов, - пока не увидел инструмент на спине Дана. Но румын сыграл ему - румынскую джигу или что‑то вроде, прямо на обочине, перед фабрикой "Тэйто", - и Джимми полюбил этот инструмент. Он оставил Данам свой номер, их номер лежал у него в кармане, и Джимми пообещал на них выйти в ближайшие пару дней.
- Думаю собрать всю группу, - сказал он теперь.
- Отлично, - ответила Ифа. Она уже засыпала.
- Здесь, - сказал Джимми.
- Отлично.
- Я подумал, может, закуси какой им поставить, - сказал Джимми.
- Отлично.
- Так что, - сказал Джимми, - ты по этой части займешься, или…
Ифа завопила.
- Или я могу сгонять в "Марк - энд - Спенсер", - сказал Джимми. - Мне нетрудно.
- Джимми!
- Чего, коза?
- Ребенок!
- Какой ребенок?
- Ребеооо - наааак!
- О господи. Ребенок. Уже рожаешь?
- Да!
- Рановато.
- Джимми!!!
- Иду, любимая, все под контролем.
Так оно и было. В голове не осталось больше никаких групп, аккордеонов, гастролей по миру и центральным графствам. Джимми позвонил своим родителям, затем проверил, как Ифа. Она не вставала - и не так дергалась, раз они уже собирались в больницу. Джимми поставил чайник, сложил ей сумку, летая по спальне и ванной, а она говорила, что ей понадобится, а что нет. Ну вот на хера ей фен, скажите на милость? Но он и фен упаковал, не сказал ни слова.
Приехали его родители.
- Ты починил пульт от телевизора? - спросил па.
- А ну закрой рот, - сказала ма.
Они встали в дверях - смотреть, как Джимми сажает Ифу в машину.
- И ни о чем не переживай, - сказала ма.
Ифа ей улыбнулась, и они газанули к "Ротонде".
- Ты как? - спросил Джимми.
- Нормально, - ответила Ифа.
- Все в порядке, - сказал Джимми. - Я могу отменить сбор группы.
Он ухмылялся, когда Ифа на него посмотрела.
- Если девочка - Арета, - сказал он.
- Фиг там, - ответила Ифа. - Андреа. ПРОЩЕНО, А НЕ… Ох господи - Джимми! Останови машину!
Здесь?
Фэйрвью.
- Стой!
- Да мы уже близко!
- Стой!!!
Глава 7
Следы моих слез
Смоки родился в аккурат под пешеходным мостиком в Фэйрвью. И хвала господу за мобильные телефоны. Голова уже почти вся вышла - ХОРОШЕНЬКО ПОГЛЯДИТЕ НА МОЕ ЛИЦО, - когда Джимми услышал "скорую" и ни с того ни с сего преисполнился уверенностью, что и сам прекрасно может принять ребенка. Трясучка прошла - у него все под контролем, он готов поймать голову.
- Джимми!
- Я тут, любимая.
- Джимми!
- Отсюда похож на мальчика, любимая.
Но из "скорой" выскочили парни, взяли все на себя; свесив зад над полосой для автобусов, Ифа поднатужилась еще разок - и Джимми угадал: мальчик. Красивый, красный злюка, сразу принялся всех отчитывать за плачевное состояние здравоохранения. Джимми не осталось места залезть к Ифе, обнять и восхититься ею, но он хохотал, улюлюкал и скакал через парковое ограждение. Махал ребяткам на пешеходном мостике.
- Кто у вас? - заорал один.
- Мальчик!
- А, отлично. Хорошо поработали, мистер.
- Не вопрос, - ответил Джимми.
И он не шутил. Он снова папаша, отец, и это, блядь, прекрасно, такого он всегда и хотел, ради такого и пришел на эту землю. Марвин, Джимми - Второй, Махалия и теперь вот этот, принятый самим Джимми, ну более - менее, еще один мальчик, еще одна звезда - Смоки.
- Брайан.
- Чё? - сказал Джимми.
- Брайан, - сказала Ифа.
Они ехали в фургоне "скорой" в "Ротонду".
Все честно, Брайаном звали ее папу, тут не подкопаешься. Но - Брайан? Когда "скорая" резковато свернула вправо на Норт - Сёркьюлар, Джимми полетел в угол, а младенец завопил, и его папаша мысленно перебрал все свои альбомы "Стэкса", "Чесс", "Хай" и "Атлантик", прошерстил их, но как ни верти, ни единого Брайана там не нашлось - ни барабанщика, ни звукоинженера, ни даже, блядь, художника - оформителя конверта.
Но он ничего не сказал.
До "Ротонды" они доехали. Смоки проверили и взвесили. Семь фунтов, никаких унций.
- Отличный малыш, - сказала повитуха - филипина.
- Петь умеете? - спросил Джимми.
- Джимми, - сказала Ифа.
Но она ему улыбалась, засыпая.
Четыре утра. И ЕЩЕ РАЗ ЗАРЯ ПРОБУДИЛА ЖЕЛАНЬЕ ВО МНЕ - ЕЕ, спел сам себе Джимми, выходя на Парнелл - сквер. Отличная же песня. Первая кантри - песня, что ему понравилась. Фэйрон Янг написал. Фэйрон Янг. А никакой не Брайан Янг.
Но все было просто отлично. Гоношились только чайки, больше никого. Весь мир принадлежал Джимми. Машину он оставил в Фэйрвью - пройдется пешочком.
В кармане зазвонил телефон. Наверняка па. Джимми открыл мобильник.
- Мальчик, - сказал он.
Отсутствие голоса он узнал - вспомнил слишком поздно.
- Значит, черномазых любишь?
И Джимми рухнул - взаправду свалился на дорожку и расплакался. Не сдержался. Он вымотался, разозлился, надежды больше не было. Джимми плакал. Даже не объяснишь. Какой‑то больной мудак, развлекается ночными звонками, убогонькому заняться больше нечем - а Джимми не в силах с этим справиться, никак не заткнуть. Вот гад, да еще в такую ночь. Джимми посмотрел на окна через дорогу. Вгляделся пристальнее.
Телефон зазвонил снова. Теперь его собственный номер.
- Ну?
Это па.
- Мальчик, семь фунтов, - сказал Джимми.
- Зашибись, - сказал па.
- Иду домой, - сказал Джимми.
- Спешки нет, - сказал па.
Джимми получшело. Он двинулся к О'Коннелл - стрит.
Снова телефон. Снова па. Джимми выучил этот его финт.
- Я вообще‑то собирался попросить, не прихватишь ли бутылку молока по дороге?
- Не вопрос, - ответил Джимми. - Пока.
Раньше это его раздражало - собственная абсолютная уверенность, что последнее слово всегда останется за па: иногда смешное, чаще нет, но останется наверняка. Доставало это Джимми ужасно, однако несколько лет назад, когда у него самого пошли дети, он вдруг дорубил, что это - любовь.
Ему опять стало зашибись. И усталость как рукой сняло. Его вштырило, его потащило дальше. Когда наутро проснулись дети, он сообщил им новость.
- И чего?
- Четко!
- Это я новый малыш!
Джимми повез их в зоопарк.
- Махалия, посмотри на малыша обезьянки.
- Нет!
И вот они бродили по зоопарку, пока не пришло время ехать знакомиться с новым братиком, и Махалия отказывалась смотреть на все, чему не исполнилось двадцати семи, а Джимми звонил по телефону.
- Значит, завтра вечером - нормально?
- Да, - ответил Негус Роберт.
- Точно найдете?
- Запросто, - ответил Дан.
Джимми объявил общий сбор.
- А название есть? - спросила молодая и не - белая из Нью - Йорка.
- Ага, - соврал Джимми.
На придумку названия оставалось полдня.
Глава 8
Линчеватель
Собрались на кухне - впервые все вместе.
Джимми Кроллик - директор группы.
Кенни Рейнолдз - гитара.
Гилберт Боро - джембе и вопли.
Агнес Бунюэль - вокал.
Керри Шепард - вокал и гитара.
- Я для вас достаточно черна, мистер Кроллик? - спросила она, когда Джимми перелез через детей и открыл ей дверь.
- Вы просто зашибись, - ответил он. - Заходите.
Вообще‑то черной она была едва ли, однако носила дреды. И выглядела просто сногсшибательно.
Дан Стефанеску - аккордеон.
Младший Дан Стефанеску - труба.
Лев Иванов - ударные.
Последним прибыл Негус Роберт. Дверь ему открыл Марвин, и теперь трое детей снизу вверх пялились на гостя.
- Эй, мистер, - сказал Марвин.
"Только про цвет ничего не говори, Марв, - сказал про себя Джимми, - очень тебя прошу".
- Вы за кем следите? - спросил Марвин.
- Слежу? - переспросил Негус Роберт.
- Ну, за кого болеете?
- Я слежу за "Брейскими скитальцами", - ответил Негус Роберт.
Дети покатились от хохота.
- Не обращайте на них внимания, - сказал Джимми. - Заходите. Нашли без проблем?
- Ваши указания были адекватны, мистер Кроллик.
В кухне стояла тишина, только Дан и Младший Дан о чем‑то болтали, да Кенни пытался подклеить Агнес. Стало еще тише, когда следом за Джимми вошел Негус Роберт. Он оглядел всех - каждому уделил долгую, трудную секунду. Вспотел даже Джимми. Затем налил чайник и всех представил. Все улыбнулись, кивнули - или не улыбнулись и не кивнули. Джимми разлил кипяток по чашкам и кружкам, передал кофе и чай. После чего пустил в ход старый трюк - сломать лед, как это случилось, когда впервые встретились "Повинности". Он вытащил "яффские кексы".
- Духовная пища для души соула, - сказал он.
Только с этой компанией не сработало. Другая динамика, они старше, иноземцы, страна слишком процветает, не голодные - в общем, что‑то с чем‑то. Один Кенни из Роскоммона спикировал на тарелку.
Да уж, не балёха. Джимми сидел на кухне один. Ни искры не пробежало, ни энергии никакой. Все зажаты, все нервничали, сидели как на иголках. Негус Роберт стоял у стены, подальше от прочих. Гилберт поглядывал на дверь черного хода. Ничего не получится - Джимми уже чувствовал. Но гнул свое.
- Так, - сказал он. - Музыка.
Все посмотрели на него.
- Вуди Гатри, - сказал он.
- Простите?
- Послушайте‑ка вот это, - сказал Джимми.
На кухне сидело восемь человек, не считая его, но это неполная группа. Требовались басист, побольше вокала - Джимми нужны возраст и защита. А также вера.
К этому он шел.