- Эх, отняли у Гешо Молдова охотничье ружье, а то бы он по меньшей мере у десятка уток ощипал перья, - шутливо заметил стоявший рядом низкого роста, обросший волосами мужчина.
- Это у какого еще Гешо, из Лозена, что ли? Ну и охотника нашел, - ухмыльнулся, поджав тонкие губы, Матейчо, и в это время Гайтан взял его за локоть:
- Пойдем, тебя вызывает староста.
- Зачем? - удивленно спросил Матейчо.
- Иди, иди, - позлорадствовал обросший мужчина, - может быть, корову дадут…
С этого вечера судьба решительно вмешалась в жизнь Матейчо.
Его арестовали. В ту же ночь полицейский агент доставил его в областное управление. Уже на первом допросе Матейчо запутался и сбился. Агенты морщились, недовольные и самим Матейчо, и своими усилиями, потому что ничего интересного допрос этого напуганного, глуповатого крестьянина не дал.
В конце следствия его пожелало видеть самое высокое начальство, оно должно было решить его дальнейшую судьбу.
Войдя в ярко освещенный кабинет, Матейчо испуганно заморгал. Остановившись у дверей, он со страхом смотрел на полного мужчину, спокойно сидящего за письменным столом. Хотя ему все еще не удалось освободиться от охватившего его оцепенения, он все-таки сообразил, что находится перед начальником окружного управления государственной безопасности Цено Ангеловым.
- Подойди поближе! - Чей-то резкий голос заставил его вздрогнуть, и только теперь Матейчо заметил у окна около занавески из тяжелой, плотной ткани мужчину средних лет с глубокими морщинами на лице.
Матейчо сделал шаг вперед, потом еще, жадно глотнул воздух, не отрывая взгляда от Цено Ангелова, готовый умолять, плакать и ползать на коленях, только бы его освободили. Но те, от которых зависела его судьба, молчали. Долгими и мучительными показались ему эти краткие мгновения между надеждой на избавление и отчаянием.
- Как зовут? - спросил Цено Ангелов.
- Матей Арапский, из села Камено-Поле, - ответит он на одном дыхании.
- Как ты попал сюда?
- Ошибся, очень ошибся, господин начальник, - заговорил Матейчо слабым голосом, готовый в любой миг заплакать.
- Ошибся ты потому, что в твоей башке ветер гуляет.
- Господин начальник, верьте мне, я же не знал, что играю с огнем! Чтоб мои руки поотсыхали, если я когда-нибудь еще впутаюсь в такое дело!
Полное лицо Цено Ангелова оживилось. Его забавлял этот жалкий, испуганный крестьянин. Если бы он знал побольше, было бы приятно с ним позабавиться.
- Пусть расскажет, когда и как Андрея Бойо дал ему эти немецкие марки, - заметил Костов, заместитель Цено Ангелова.
- Все равно будем допрашивать Андрею Бойо, как только его возьмем, - равнодушно вздохнул Ангелов. - А ты разве не знаешь, что эти деньги собирают не для блага отечества, а для его врагов, шпионов, предателей и агентов большевиков?
- Откуда мне знать, господин начальник? Я простой, бедный человек.
Костов грубо прервал его:
- Простой, говоришь? А почему же ты не утопился и не повесился, а занялся сбором денег? Ты - коммунист и не прикидывайся больше дураком, а не то, если я за тебя возьмусь, живого места не останется на тебе, паршивый котенок!
- Прошу вас как братьев родных поверить, что я никто! Мое ли дело мир переделывать? Я, как говорится, в долгах как в шелках.
- Тогда назови, кто коммунисты в Камено-Поле? - спросил его Цено Ангелов.
- Те, кто в лесу, - пожал плечами Матейчо.
- Мели, мели, - кисло возразил Костов. - До каких пор ты будешь прикидываться идиотом?
- Может быть, есть и другие, по они сторонятся меня.
- Почему? - спросил Костов.
- Откуда мне знать? Зачем мне их прикрывать? Мне что, жить надоело?
- Хорошо. - Ангелов отодвинул стул и выпрямился за столом. - Андрея Бойо дал тебе марки, велел поменять их на болгарские деньги?
- Так точно.
- Когда это было?
- Где-то незадолго перед днем святого Димитра.
- А когда он стал партизаном?
- На день святого Николая. Тогда я и продал свою корову Танасу Йончоолу. Были у меня деньги… - Он замолчал и с отчаянием хрустнул пальцами рук.
- Говори, ну! Что было потом? - грубо прикрикнул на него Костов.
- Пришлось отдать ему их.
- Ого-го, поглядите-ка на него, какой герой! Продает корову, чтобы дать денег партизанам! Андрея Бойо знал, что это твои деньги? - спросил Ангелов.
- Не знаю. Он тогда очень торопился.
- Так, так, - зевнул Ангелов, - а потом что было?
- Эти марки лежали у меня до пасхи. Боялся показывать их.
- И после этого ты продолжаешь прикидываться, скотина! - снова дал знать о себе Костов. - Ты ведь очень хорошо знал, что это преступная деятельность!
Матейчо осекся. Он затравленно поглядывал то на Ангелова, то на Костова.
- Что было потом? - спросил Ангелов.
- После того как я истратил кучу денег, вырученных за корову, на то да на се, мне захотелось вернуть хотя бы то, что я дал учителю. Однажды вечером я зашел на бойню к Йончоолу…
- Ну? - прервал его Костов.
- Повертелся там, пока мы не остались одни. Потом сказал ему, что надумал…
- А он? - прервал его Ангелов.
- Сказал мне, чтобы я занимался своим делом и не мешал ему.
- Оно и понятно, - добавил Костов с фамильярной откровенностью, - умные люди знают, что к чему… А лопухи вроде тебя суют свой нос куда не следует, - добавил он.
- Вот и приходится теперь отдуваться, - тяжело вздохнул Матейчо.
- Кому ты еще предлагал марки? - спросил Ангелов.
- Опять же соседу, Денчо Чолаку. Однажды вечером он был пьян. Мы возвращались из корчмы. Когда я рассказал ему, чего хочу, он замолчал, а потом неожиданно для меня сорвал мою кепку с головы и забросил ее за ограду. Вот и весь, как говорится, барыш от него. А собаки враз кепку мою разорвали…
- Тебя послушать, так в Камено-Поле нет ни одного коммуниста, - прервал его Костов.
- Господин начальник, - повернулся Матейчо к Ангелову, - если хотите знать, все учителя в селе коммунисты. Только у меня с ними нет никаких дел, и я ничего не могу о них сказать.
- Скажешь, скажешь. - И Костов быстрыми шагами приблизился к нему. - Хватит, не прикидывайся больше дурачком. Что было потом?
- Я уже все вам сказал. Ристо Шишманя приехал в отпуск. Он служит полицейским. Мы с ним вместе росли, даже состоим в дальнем родстве. Он хвастался, что зарабатывает большие деньги, и даже пожурил меня за то, что я не пошел туда служить. Не знаю, какой черт меня дернул, но я попросил у него болгарские деньги…
- И дал ему марки? - усмехнулся Костов.
- Дал. Он ничего не сказал. Прошло немного времени. Арестовали меня - и сюда. Господин начальник, - взволнованно попросил он Ангелова, - отпустите меня, клянусь - если что услышу или увижу, сразу вам сообщу.
- Обещаешь, потому что попался, - подмигнул Ангелов. - А почему не пошел служить в полицию, как тебе предлагал твой сосед?
- Как же пойдешь?! Одного интересу мало, неграмотный я.
- А вот теперь посидишь в тюрьме: чтобы ты поумнел, дурья башка, - медленно сел за свой стол Ангелов.
Матейчо начал умолять:
- Прошу вас, поверьте мне, господин начальник, у меня нет ничего общего с этими людьми. Понапрасну буду гнить в тюрьме. Там место для других.
- Назови их, кто они, ну! - угрожающе поднял кулак над его головой Костов.
Матейчо испуганно заморгал:
- Откуда же мне их знать? Меня никто и за человека-то не считает, сторонятся, иначе я бы их всех до одного выдал…
Когда агент увел Матейчо в подвал, Ангелов с досадой произнес:
- Что ты скажешь об этой скотине?
- Не мешает годик-другой подержать его в тюрьме, чтобы образумился, - ответил Костов, сонно протирая глаза, и посмотрел на свои часы. - Уже половина двенадцатого! И сегодня запоздали.
- Передать прокурору… - поднимаясь со стула, сказал Ангелов.
В это время в дверях появился дежурный по управлению. Он доложил, что сегодня ночью, с половины десятого до десяти двадцати, партизаны Чугуна напали на село Камено-Поле.
- Жертвы есть? - с профессиональным спокойствием спросил Цено Ангелов.
- В данный момент нет никаких сведений.
- А в Лозене стоит рота Игнатова. Они об этом узнают только завтра.
- Может быть, сообщить в штаб дивизии? - спросил дежурный.
- Нет, в этом нет необходимости. Что толку? Завтра доложу лично генералу Яневу.
Цено Ангелов лучше всех понимал и сознавал, что без помощи войск полиция уже не в состоянии справиться с партизанами. Но он не мог преодолеть накопившуюся в душе неприязнь к военным и любой успех коммунистов использовал для того, чтобы подчеркнуть, что генералы и полковники носят на плечах погоны исключительно благодаря жандармерии и полиции.
Утром, в половине восьмого, Ангелов позвонил в штаб дивизии. Адъютант попытался его обмануть, сказав, что генерал в штабе, но проводит очень важное заседание и поэтому освободится только к десяти часам.
- Тогда войдите и доложите ему, что я снова позвоню ему через полчаса. Дело очень спешное! - Ангелов повесил трубку и громко рассмеялся: - Этот простофиля хотел обмануть меня! Думает, что я не знаю, где и с кем было его начальство до пяти часов утра.
Действительно, Цено Ангелов был хорошо информирован. Вчера вечером в одном из салонов военного клуба генерал Янев давал ужин в честь группы немецких офицеров-интендантов. Угощение было обильным. Выдержанное вино развязало языки и настроило всех на патриотический лад. Провозглашались тосты, выражались пожелания скорейшей победы, повторялись призывы к беспощадному истреблению коммунистов.
Ровно в восемь часов Ангелов снова позвонил в штаб дивизии. Адъютант, сбиваясь, вновь попробовал его обмануть, но Ангелов резко прервал его:
- Господин капитан, я говорю с вами на чистом болгарском языке. Не пытайтесь меня обмануть. Сейчас же идите на квартиру генерала и разбудите его. Если вы боитесь, я сейчас пошлю своего человека сделать это…
Через полчаса машина Янева остановилась перед областным управлением полиции. Генерал с трудом поднялся с заднего сиденья. Шофер поторопился открыть перед ним дверцу машины. Янев зажмурился от яркого солнца. Ноги у него были словно чужие. Голова еще болела после ночного застолья. Невыспавшийся и усталый, генерал пребывал в кислом настроении. Про себя он ругал Ангелова, осмелившегося побеспокоить его дома, но тем не менее сгорал от любопытства, желая поскорее узнать, зачем он здесь нужен.
Когда он вошел в кабинет Ангелова, тот встал, со стула, собрал разложенные на столе бумаги и положил их в ящик стола.
- Что случилось, Ангелов? - спросил Янев, едва шевеля толстыми губами. Даже обостренное любопытство не могло скрыть на его полном лице следов усталости.
- Пожалуйста, садитесь, господин генерал.
Янев уселся в кресло около стола, привычно поправил свои аксельбанты и положил ногу на ногу. Мелодично зазвенели шпоры.
Ангелов сознательно медлил. Он перелистал несколько страниц записной книжки, что-то отметил в ней. Он будто забыл о присутствии гостя.
- Ну! - снова спросил Янев. - Что же случилось?
- Что может случиться, кроме неприятностей? - широко развел свои короткие руки Ангелов. - Разве полковник Додев вам не докладывал?
- Нет.
- Этой ночью партизаны напали на Камено-Поле. Насколько мне известно, в соседнем селе Лозен находится целая рота.
- Да. Одна рота из полка Додева.
- Господин генерал, не поймите меня превратно, но если полиции следует и их охранять, нам надо бы найти общий язык, пока не поздно.
Генерал зажмурился, учащенно, тяжело задышал. Встал перед Ангеловым, широко расставив ноги, и с подчеркнутым достоинством спросил:
- Вы для этого так настойчиво меня разыскивали?
- Если вы считаете, что случай незначителен и не заслуживает вашего внимания, прошу прощения за беспокойство. Но тогда я буду очень просить вас помочь мне…
- В каком смысле? - прервал его генерал.
- В том, какие объяснения дать начальству…
- Мне кажется, что вы их уже дали и без моей помощи. Но я хочу обратить ваше внимание на то, что у вас нет никаких оснований держать себя с военными как с малолетними детьми, которые без вашей помощи ничего хорошего не сделали для нашей страны. Ваши люди из Камено-Поля обращались за содействием к роте в Лозене?
- Господин генерал, точные подробности этого дела у меня будут к обеду.
- Тогда вы могли бы подождать. Если мои люди действительно бездействовали, я их всех до одного отдам под суд.
- Да, но мы все же должны что-то предпринять, поэтому я так и спешил.
Генерал достал портсигар и с трудом нащупал сигарету. Закурив, он спросил:
- Вам известно, в каком направлении они ушли?
- Приблизительно да.
Генерал тяжело вздохнул и снова сел в кресло.
- Представьте себе, позавчера дал самое торжественное обещание господам регентам, что область, где расположена дивизия, будет незамедлительно очищена от партизан.
- Да, но они не хотят считаться с нашими добрыми намерениями. Придется, видимо, провести небольшую карательную операцию…
- Будем их преследовать?
- Кого?
- Партизан.
- Нет, - спокойно ответил Ангелов. - Я наметил несколько лиц для ареста и ликвидации. Прошу вас дать приказ роте в Лозене оказать нам в этом содействие.
- Хорошо. Когда вы начнете?
- Через полтора часа мои люди будут в Камено-Поле…
* * *
С утра село обволокла липкая и сухая духота. Раннее утреннее марево, словно стена, поднялось над холмами вокруг Лозена.
Камено-Поле просыпалось в странной тревоге. Ночью, как рой пчел, нахлынули в село партизаны. Те, кто их ждал, теперь потирали руки от радости, что все прошло благополучно. Но не все ждали партизан. Были и такие, как Танас Йончоолу. Он случайно стал свидетелем редкого зрелища. Ночью Танас рубил мясо на колбасы, когда услышал первые выстрелы. Подталкиваемый любопытством, он вышел на улицу. Двое молодых вооруженных мужчин забрали его и отвели к Чугуну. Потеряв от страха дар речи, Йончоолу едва шевелил отяжелевшим языком. В благодарность за то, что они ничего ему не сделали, он принес им полмешка сухой колбасы. И друзья и недруги видели это. Но когда партизаны покинули село и он пришел в себя, страх, как железный обруч, сжал его сердце. Только теперь он понял, что они были хозяевами села всего час или два, и стал думать, как же ему оправдаться перед настоящими хозяевами.
Всю ночь он не смыкал глаз, с тревогой поглядывая на большую кучу полусгоревших бумаг перед общиной и на широко раскрытые и изрешеченные пулями двери полицейского участка.
Староста Мечкарский, обмякший и испуганный, с утра топтался между общиной и почтой, так как до сих пор не был исправлен телефонный провод.
Местные богачи все еще скрывались в траве на огородах, приходя в себя от пережитого страха.
Около полудня Игнатов, два полицейских агента и около двадцати солдат прибыли в село.
Перед входом в общину были поставлены гробы двух убитых полицейских. Столяр Кунчо собирался забивать крышки гробов, в тени тутовых деревьев стояла телега, чтобы отвезти убитых в их родные села.
Игнатов построил взвод перед общиной. Он понимал, что этот случай очень пригодится для моральной подготовки солдат, для создания настроения против коммунистов. Он дал команду "Смирно" и указал на убитых:
- Видите, этой ночью только эти двое достойно выполнили свой долг перед царем и отечеством. Мы должны отомстить за их смерть, не менее двадцати предателей из села поплатятся за это своей жизнью…
И как только телега с двумя гробами тронулась в сторону станции, Игнатов скомандовал солдатам: "На караул!" Когда телега скрылась, он дал команду "Вольно" и приказал солдатам расположиться в тени акаций около общины, а сам вошел в дом. В коридоре его встретил кислый запах крови. Он вошел без стука в комнату. Мечкарский поднялся из-за стола, виновато моргая большими телячьими глазами. Игнатов оглядел канцелярию и сурово сказал:
- Я уже двадцать минут нахожусь внизу! Вы что, боитесь показаться на улице?
- Мне не сообщили, - засуетился Мечкарский.
- Вы, как и ночью, воды в рот набрали?
Староста поежился, словно ему было холодно, и скороговоркой промолвил:
- Господин поручик, все произошло так неожиданно, сразу. - И он начал по-своему описывать события. Выходило, что на село напало несколько тысяч человек. Игнатов прервал старосту:
- Глупости говорите! Вы еще и сейчас дрожите. Я спрашиваю, почему мне не сообщили?
- Телефонная связь была нарушена…
- Послали бы кого-нибудь!
- Разве кого-нибудь заставишь? Вы их не знаете, - оправдывался староста.
- Неужели в этом селе нет патриотов? - прокричал ему в лицо Игнатов.
- Э-эх, господин поручик, если бы вы знали, в каком аду мы здесь живем, - тяжело вздохнул Мечкарский.
- Знаю, знаю, - злобно прошипел Игнатов. - От них вы легко отделались, но со мной у вас этот номер не пройдет. Вас всех до одного надо было уничтожить ночью! Нет, это так вам не пройдет! В назидание другим повешу всех вас на телеграфных столбах. Трусы, родину предаете! Роете могилу Болгарии! Я вам покажу, черт вас возьми, бездельники, эдакие!..
Ярость Игнатова утихла только тогда, когда в комнату вошли два полицейских агента. Мечкарский вытирал потное лицо и, обескураженный, путанно оправдывался:
- Господин поручик, я офицер запаса, я тоже люблю царя и отечество, но вы не знаете здешних людей.
- Довольно рассказывать сказки! - прервал его Игнатов и взял записку, которую ему принес один из полицейских агентов. - Эти люди здесь или ночью убежали в лес? - показал он список намеченных для ареста людей.
Мечкарский взял лист и слегка прищурился.
- Надо проверить: должно быть, здесь.
- Коммунисты?
- Вроде бы.
- А почему до сих пор терпишь их в селе?
- Они ничего такого не делают. Учитель Станчев болен и стар.
- Я спрашиваю, он коммунист?
- Да. Они все коммунисты.
- Коммунисты! - зло передразнил его Игнатов. - А вам разве не известен приказ министра внутренних дел? Для кого все эти концлагеря и тюрьмы? Говоришь, он больной человек? А я его так вылечу, что он больше уже никогда не вздумает болеть!
Агенты молча курили и равнодушно слушали ругань и угрозы поручика. Игнатов, по-видимому, устал. Стукнув ладонью по столу, он раздраженно сказал:
- Илия Велев, Андрея Бойо, Георгий Мечка, Станчев и Васко Василев чтобы через полчаса были здесь! Дай мне людей, понадобится их помощь.
- Понятно! Будет сделано, - подобострастно улыбнулся Мечкарский и прошел в соседнюю комнату.
Игнатов смерил его угрожающим взглядом, встал около окна, закурил сигарету и повернулся к агентам:
- Ну а вы как думаете? Неужели в селе только эти - коммунисты?
Тот, что был пониже, пожал плечами:
- На этих у нас есть приказ от нашего начальника Ангелова.
- Упускаем удобную возможность. Могли бы забрать по меньшей мере человек двадцать.
- Начальству виднее, - многозначительно подмигнул другой.
Двери соседней комнаты скрипнули. Староста Мечкарский вошел на цыпочках.
- Господин поручик, мы готовы.
Игнатов обратился к агентам:
- Ну что, начнем?