- Зачем распускаются слухи о том, что между нашим правительством и русскими якобы ведутся переговоры о военных базах на Черноморском побережье, что обсуждается кандидатура коммуниста на должность главы дирекции полиции, что ожидается поворот в политике, и о многом другом? Вы понимаете, поручик Игнатов?
- Так точно, господин полковник! - опять вскочил с места Игнатов.
- Конечно, все это басни! - Додев поправил аксельбанты. - Мы остаемся до конца верны союзу с рейхом. Судьба Германии - это и наша судьба. Нельзя забывать, что только великая Германия готова гарантировать нам национальное объединение. Чтобы поднять дух населения и солдат, разъясняйте, что очень скоро наступит коренной поворот на фронтах. Будет пущено в ход новое тайное оружие, которое за два дня сметет весь русский сброд. Вам ясно, Игнатов?
- Так точно, господин полковник!
- Поэтому борьба с коммунистами не должна ослабевать, наоборот, она должна усиливаться. Будем их гнать и преследовать до тех пор, пока не уничтожим всех до единого.
Раз пять или шесть Игнатов выпячивал грудь в знак полной готовности выполнить любой приказ своего командира полка. Со своей стороны Додев не сомневался в преданности Игнатова. Он знал, что на достаточно запачканного кровью Игнатова он мог рассчитывать в любом случае, мог использовать его даже для самой черной и неблагодарной работы. Но Додев был достаточно хитрым, ему не хотелось особенно расхваливать Игнатова. Он хорошо знал, что такие люди, как Игнатов, имеют склонность к переоценке своих возможностей и любят предъявлять всевозможные служебные претензии. Поэтому Додев всегда держал Игнатова на значительном расстоянии от себя.
- Как общественная охрана здесь, оказывает ли вам содействие? - продолжал интересоваться Додев.
- Не особенно, господин полковник.
- Почему?
- Кажется мне, что не доверяют они нам.
- А вы какое содействие оказываете им? - стрельнул в него Додев.
- Согласно предписанию нам следовало создать боевые группы.
- Ну и что? - прервал его Додев.
- Ну и все еще не могут собраться, потому что постоянно заняты в поле.
- Что же они думают? - нервно спросил полковник. - До каких пор мы будем им жандармами? Надо быть более настойчивым. И никаких оправданий занятостью на полевых работах. Эта работа никогда не кончится… Потом вызовите ко мне старосту. Я заставлю его немного попотеть.
Когда вышли во двор, солдаты обедали в тени дерева ореха. Додев медленно прошел между ними и остановился около Кутулы, который дожевывал последний кусок и скреб ложкой в пустом котелке.
- Как, герой, еда вкусная? - спросил Додев, заглядывая в пустой котелок.
- Ничего, господин полковник, - вытер ладонью губы Кутула, - только дома-то она вкуснее, хотя там иногда только соль да перец.
Этот ответ не понравился Додеву. Он сердито нахмурил брови.
- Какого года рождения?
- Тысяча девятьсот семнадцатого.
- Откуда ты, из какого села?
- Из Камено-Поля, господин полковник, - с едва заметной вызывающей ноткой ответил Кутула.
- А-а, из партизанского села, вот ты откуда! - И полковник скривил губы в недовольной гримасе.
- Так точно!
- И ты говоришь это так, как будто этим гордишься? Почему не побрит? Посмотри, на кого ты похож!
Кутула испуганно моргал глазами, глядя то на свой пустой котелок, то на аксельбанты полковника.
- Поручик Игнатов, не кажется ли вам, что этот тип похож на заключенного?
- Виноват, недоглядел, господин полковник, - смущенно ответил Игнатов.
- Накажите его сами, или я накажу вас… Значит, тебе не нравится здесь? - снова обратился Додев к Кутуле. - К тому ж ты из запаса! Какой пример ты подаешь молодым солдатам? Сколько у тебя земли?
- Двадцать пять декаров , - все так же спокойно ответил Кутула.
- Кто ее сейчас обрабатывает?
- Жена и мать.
- Отец где?
- Убит во время войны.
- Он погиб за царя и отечество, а ты, шалопай, для чего живешь? Какую помощь получаешь от общины?
- Почти что нищенскую, господин полковник, - отвечал Кутула, понимая, что Додев кипит от гнева. А почему бы и не припереть к стене полковника, тем более перед всей ротой? Другой, более удобный случай вряд ли представится.
- Что, что? Ну-ка повтори, - прищурился Додев. - Разве сельская управа не дает тебе бесплатно людей? Письма из дому получаешь?
- Получай не получай, дело ясное. Каждый о себе думает!
- Ты что, ненормальный или только прикидываешься дураком? Что же, из управы так и не оказали никакой помощи твоей семье?
- Господин полковник, да ведь ни староста, ни писарь из управы, ни поп никогда не жали хлеб на полях крестьян.
Где-то сзади стали хихикать. Додев сделал вид, что ничего не слышит. И если вначале он, хотя и с трудом, все же сдерживал себя, то теперь вышел за рамки приличия, которые предопределялись его служебным положением. Ухватив темляк сабли, он раза два дернул подбородком, словно воротник давил его шею, и закричал, брызгая слюной на щеку Кутулы:
- Кто позволил тебе говорить так безответственно? Ты лжешь… ты разлагаешь… Да знаешь ли ты, какие есть указания правительства? Манев, - обернулся он к офицеру разведки, - взять на заметку! Напиши старосте в Камено-Поле. Пусть сообщат, какую помощь оказали семье этого чурбана. Тогда увидим, как он у нас попляшет. Ну а ты что скажешь, молодой человек, нравится ли тебе жизнь здесь? - остановился Додев около Луканче.
- Так точно, нравится, господин полковник! - выкрикнул Луканче.
- Ну а ты? - обернулся Додев к Геце. - Что скажешь о тех, которые в лес подались?
- Они не болгары, господин полковник.
- Почему? - с явным удовольствием задал вопрос Додев.
- Потому что продались за деньги нашим врагам!
- Да. Совершенно верно. Вы слышите, что говорит ваш товарищ? - Додев с довольным выражением на лице обернулся к молчавшей роте. - Очень хорошо, молодец! - с удовлетворением вскинул он голову.
- Рад стараться, господин полковник, - еще громче ответил Геца.
- Этот из моей разведки, парень что надо, - прошептал Игнатов на ухо Додеву.
Додев прошел еще несколько шагов между столами, довольный ответом Гецы, окинул взглядом солдат и решил, что должен им что-то сказать. Битый час они были вынуждены с досадой слушать давно известные вещи. Они ругались про себя, переминались с ноги на ногу. И облегченно вздохнули, когда Додев их освободил.
* * *
Додев зашел в сельскую управу и около часа держал там на ногах лозенского старосту. Ругал его за беспорядки, за слабое содействие, оказываемое Игнатову, в конце припугнул его областным начальником полиции. К двум часам дня машина Додева остановилась у ворот дома Николы Бейского, где его ждали на обед.
Бейский, с расстегнутым воротом и в жилетке, из карманчика которой свешивалась золотая цепочка от часов, появился на широкой асфальтовой дорожке и протянул руку Додеву.
- Добро пожаловать, господин полковник! О, вы совсем не стареете! Вы все тот же, каким я вас давно знаю.
Польщенный вниманием, Додев усмехнулся себе в усы:
- Господин Бейский, вы заставляете и меня ответить вам тем же. Вижу, вы здесь хорошо устроились, - окинул он взглядом дом и балкон наверху.
- Слава богу, господин полковник, не могу пожаловаться, пока у меня есть все: и здоровье, и достаток. Только бы все это сберечь. Я уж подумал, что вы не приедете. - Бейский вдруг сразу переменил тему разговора и обернулся к служанке, которая стояла у порога и ожидала распоряжений своего господина: - Марийка, угости ракией, неси закуски!
Додев снял фуражку, хотел повесить ее на гвоздь, вбитый в крайний кол, поддерживающий виноградник, но Манев фуражку у него взял.
Бейский за столом жестом показал девушке, что надо налить рюмки. Рука девушки дрожала от волнения, вызванного присутствием незнакомых людей. Бейский взглянул на нее из-под бровей:
- Дай сюда бутылку да позови Милко, пусть спускается. И сбегай к софиянцу, передай, чтобы сразу же шел сюда. Не забудь сказать, что другие гости уже прибыли.
- Мы запоздали, бай Кольо, вероятно, заставили и ваших гостей ждать больше, чем надо, - извинился Додев.
- Ничего, господин полковник, мой гость - свой человек. А-а, вот и инженер! - повернулся Бейский к дверям дома, в которых показался молодой полный мужчина, который медлительной походкой подошел к ним. - Милко, познакомься с гостями.
Милко Бейский подошел к столу, низко поклонился и с подчеркнутым достоинством представился Додеву.
- Две недели назад вернулся из Германии, - поспешил объяснить Никола Бейский, - там учится на инженера. Если все будет хорошо, на будущий год закончит.
- Ну, тогда можем надеяться, что узнаем много интересного о Германии от господина инженера, - заинтересованно проговорил Додев.
Польщенный вниманием к его внуку, Бейский взял рюмку и, подняв ее на уровень глаз, предложил:
- Выпьем, господин полковник, за ваш приезд, пусть в самые тяжелые времена нам будет так, как сейчас.
- Дал бы бог, бай Кольо, - ответил Додев. Он отпил из своей рюмки и ахнул от восторга: - О, это что-то особенное!
- Это ракия, настоянная на травах, господин полковник, - усмехнулся польщенный Бейскпй. - Ее рецепт знал только один человек - игумен Троянского монастыря, спаси бог его душу. Держу ее только для самых дорогих гостей.
Маленькая собачонка с лаем бросилась к калитке, где появился Банков, в белом костюме, в расстегнутой синей шелковой рубашке, с веселым и самодовольным выражением лица.
- Пожалуйте, господин Банков, - приподнялся Бейский, освобождая ему место между Додевым и Игнатовым.
С лица Банкова не сходила наигранная профессиональная улыбка.
- Хорошо, господин полковник, что вы решили нас навестить! Как видите, у нас все есть, - указал он на накрытый стол. И сразу же стал центром внимания, потому что обладал редким, качеством легко заводить знакомства и одновременно располагать других к себе.
Начался обед. Сначала разговор шел о том, о сем, но после первых бокалов вина традиция не была нарушена: все окунулись в глубокий омут политики.
- Каково положение в Германии, господин инженер? - задал тон разговору Додев.
Сначала Милко не мог понять, не насмехаются ли над ним, называя его инженером. Он учился в Мюнхенском политехническом институте, и ему оставалось еще сдать много экзаменов, поэтому он и сам не знал, когда закончит институт. Но по выражению лица Додева он понял, что собравшиеся действительно проявляют интерес к положению в Германии.
- Как вам сказать, - заговорил он таким тоном, как будто необходимые немцам секреты были в его руках, - Гитлер будет вести войну до полной победы.
- И народ поддерживает его, не так ли? - спросил Додев.
- Конечно, немцы - прирожденные солдаты.
Додев самодовольно откинулся назад и добавил:
- Благослови бог их оружие! Их судьба и наша связаны кровью.
- Не только бог, но и немецкие ученые сделают много для окончательной победы, - важно ответил Милко Бейский. - С позавчерашнего дня на Лондон обрушен смертоносный огонь.
- А я не верю, - лукаво усмехнулся Банков.
Игнатов приблизил к себе бокал, затем аккуратно отодвинул его к середине стола, украдкой наблюдая, как Додев прореагирует на слова Банкова. Он был готов одним ударом свалить Банкова под стол. Но Додев спокойно возразил:
- Господин Банков, верить этому не обязательно, но факт остается фактом: "Фау-2" сровняют Лондон с землей.
- Я не знаю, каким вы себе представляете Лондон, - ответил Банков. - Не забывайте, что население его больше, чем население всей нашей страны. Чтобы превратить Лондон в пепелище, как вам этого хочется, немцам годами придется бомбить его.
- Извините, господин Банков, я видел Берлин, видел Гамбург и имею представление о разрушениях, но не об этом хочу с вами спорить, - сказал Милко.
- А о чем? - с готовностью спросил Банков.
- Что выиграем мы, болгары, от возможного поражения немцев? - саркастически спросил Милко с явной целью уязвить и загнать в угол Банкова.
- Почему вы задаете этот вопрос мне? Даже регентам, царским советникам и министрам еще не все ясно.
Додев недоумевал. Он не понимал, как этот человек оказался в их среде.
- Господин Банков, как, по вашему мнению, должны развиваться события? - Он язвительно поджал губы.
- Господин полковник, позвольте мне быть абсолютно откровенным, - ответил ему в свою очередь Банков.
- Как вам угодно.
- Господин полковник, я интересуюсь политикой, и по всем подобного рода вопросам у меня есть своя, определенная точка зрения. Господин полковник, теперь и детям ясно, что Гитлер проиграл войну. Немцы не отступают по стратегическим и тактическим соображениям, а просто-напросто бегут. С запада их также прижимают. Они смогут оказывать сопротивление еще, скажем, год, но это будет означать, что из нации будут выжаты последние жизненные соки. В таком случае я вас спрашиваю, зачем нам тонуть вместе с кораблем Гитлера?
Додев слушал, и сердце его сжималось. Впервые за долгие годы в его присутствии говорили так откровенно. Его ум еще не мог привыкнуть к мысли, что немцам не избежать поражения. При других обстоятельствах он бы обругал Банкова, приказал бы его арестовать, как смутьяна и пораженца, а теперь чувствовал себя смущенным и сомневающимся. С некоторого времени его преследовала страшная мысль: что будет с ними, если немцы проиграют войну? Ведь еще два часа назад он убеждал солдат в близкой победе немцев. Но те слушали его равнодушно, а солдат с бородой даже говорил с ним дерзко и вызывающе. А может быть, Банков прав? Чтобы не попасть в еще более неудобное положение, Додев спросил:
- Господин Банков, вы абсолютно уверены в поражении Германии, не так ли я должен понимать ваши слова?
- Да, - кивнул Банков, глядя ему прямо в глаза.
- Следовательно, нам остается пасть на колени перед коммунистами?
Банков усмехнулся. Закурил сигарету, отпил из бокала и поставил его перед собой, не спуская глаз с озадаченного Додева.
- Необходимы решительные меры, чтобы избежать коммунистической угрозы. Должен вам признаться, что я одинаково ненавижу как коммунистов, так и гитлеровцев.
- Я вас не понимаю, - промолвил Додев, еще более заинтригованный.
- Все очень просто, господин полковник, - продолжал Банков, - в эти решающие для судеб страны часы все умные люди не имеют права стоять в стороне. Необходима гибкая государственная дальновидность.
Додев прервал его:
- Предлагаете снова вернуть партии?
- Может быть, это уже поздно. Боюсь, что двенадцатый час пробил, а мы все мудрствуем.
- Двенадцатый час! - отчаянно закачал головой Додев. - Вы, гражданские, плохо понимаете нас, военных. Я вас спрашиваю, господин Банков, как мы отвернемся от Германии? Так поступали только коварные союзники.
- Господин полковник, - с иронией ответил Банков, - когда дело касается судьбы и будущего народа, в политике нет и не должно быть места какой, бы то ни было сентиментальности.
- Господин Банков, как вы думаете, нужно ли учитывать известные обстоятельства и последствия подобных мер?
- В каком смысле? - спросил Банков.
- В том смысле, - дополнил Додев, - что по стратегическим соображениям главная штаб-квартира фюрера примет соответствующие меры.
- Что будет означать оккупацию Болгарии, - заметил Милко Бейский.
Банков иронически усмехнулся, оглядел сотрапезников, на какое-то мгновение задумался, а потом махнул рукой:
- Впрочем, здесь все свои! Можем себе позволить такую роскошь, чтобы поговорить совсем откровенно. Разве мы еще не оккупированная страна?
- Господин Банков, неужели вы говорите серьезно? - спросил Додев.
- Да, да, вполне серьезно, господин полковник…
Игнатов вмешался в разговор:
- Вы даже вражескую пропаганду используете вполне серьезно.
- Банков, скажи-ка мне, с кем дружбаши ? С Россией или с Англией? Скажи прямо, без обиняков, - нетерпеливо вмешался в разговор старый Бейский.
- Эх, бай Кольо, я бы мог сказать тебе свое личное мнение, а оно совпадает с мнением большой части моих друзей. Мы смотрим с недоверием на Отечественный фронт.
- Что это еще за Отечественный фронт, разве мы против отечества? Что это за демагогия, боже мой?! - с отчаянием спросил Додев.
- Господин полковник, история свидетельствует, что самые большие преступления по отношению к народу и отечеству совершались всегда во имя отечества и от его имени. Настало время, когда все борются за власть, но до нее доберутся самые ловкие и самые прозорливые.
- В том числе и коммунисты, не так ли? - язвительно заметил Милко.
- К вашему сведению, они очень рассчитывают на крестьян, чтобы добраться до власти.
- Не понимаю, как вы их остановите? - раздраженно спросил Додев.
- Очень просто, господин полковник. Чем раньше мы порвем с немцами, тем больше у нас шансов для спасения от коммунистов.
- Вот это да! - озадаченно развел руками Додев. - Мы едва удерживаем положение теперь, когда немцы еще здесь, а что будет потом?
- Анархия, - раздраженно добавил Игнатов.
- Прошу вас, господа, - поднял руку Банков, - не хочу, чтобы вы остались с убеждением, будто я враг государственного строя. Сохрани меня бог от подобного греха. Если я говорю, что необходимо незамедлительно порвать с Германией, то имею в виду прежде всего будущее нашего строя. В создавшейся обстановке мы можем ожидать помощи только от союзников.
- А гарантируют ли они нам наши нынешние границы? - прервал его Додев.
- Из двух зол выберем наименьшее.
- Боже мой, - схватился за голову Додев, - ведь за наше объединение, за наши национальные идеалы пролиты потоки крови!
- Господин полковник, лично я предпочитаю небольшую Болгарию, чем великую.
В течение всего разговора Игнатов испытывал какой-то почти детский, беспомощный стыд за себя и за своего командира полка. Даже если бы Банков имел полное право и основание, следовало ли ему говорить все это с таким вызовом и циничной откровенностью? Игнатов не вытерпел и, используя краткую паузу, пока Додев ломал голову над тем, как возразить Банкову, с вызовом выкрикнул:
- Все до одного умрем, но сюда, на нашу священную землю, никогда не ступит нога большевика!
На лице Банкова заиграла снисходительно-саркастическая улыбка.
- Господин поручик, если вы в состоянии выполнить свое обещание, то я сейчас же перед вашим командиром дам клятву, что до конца жизни буду у вас ординарцем.
- Мы умеем расправляться с врагами отечества! - ударил кулаком по столу Игнатов.
- Да, да, мое вам почтение, - все так же желчно усмехнулся Банков, - но не забывайте, что от добрых намерений до их осуществления огромная дистанция.
- Ох, не знаю, что и сказать! - тяжело вздохнул Никола Бейский. - У соседа занялось, того и гляди к тебе перекинется огонь.