Правда за семью печатями
Все, что происходило в то время в войсках, для журналистов оставалось тайной за семью печатями. Мы сидели сложа руки в Моздоке, "питаясь" в основном дезинформацией и еще чем "бог" пошлет. А в роли "бога" выступала Елена Агапова, пресс-секретарь министра обороны России.
Это была еще та лиса. Из различных источников до нас доходили сведения, что войска несут потери, убитых и раненых отправляют самолетами и вертолетами во Владикавказ, Росгов-на-Дону, другие города, где имелись военные госпитали, а Агапова с улыбкой отвечала: да нет же, все идет нормально. Откровенно говоря, в нарушение Конституции Российской Федерации, она просто-напросто ввела цензуру: временный пресс-центр отсеивал информацию и передавал только то, что было выгодно властям.
Среди пишущей братии за Агаповой прочно закрепилось прозвище "генерал в юбке". В военной иерархии она занимала одно из самых высоких положений. Ее побаивались даже генерал-полковники. Как же ей, обыкновенному литературному сотруднику отдела культуры "Красной звезды", удалось подняться на столь головокружительную высоту? Элементарно. Как говорят, на одной из пресс-конференций она, смазливая журналистка, задала несколько интересных вопросов министру обороны, Павел Сергеевич, что называется, положил на нее глаз и... без колебаний пригласил на должность пресс-секретаря. Так и стало "богом" лицо гражданское и несведущее в военной науке и практике.
Став помощником министра обороны по связям с прессой, Агапова сразу же начала деятельно работать над имиджем Грачева. Люди, близкие к окружению Елены Александровны, рассказывали, что у них была выработана целая система символов, своего рода "азбука", как у глухонемых, с помощью которой Агапова частенько "корректировала" выступления Павла Сергеевича перед военными. Я сам однажды стал свидетелем этого.
Помню, как в 1993 году министр обороны прибыл в СевероКавказский военный округ с инспекционной поездкой. В окружном Доме офицеров собрался весь руководящий состав соединений и частей округа. Когда Грачев вышел на трибуну, я заметил, что Елена Агапова, находясь напротив него в первом ряду, внимательно следила за каждым его словом, и стоило Павлу Сергеевичу отвлечься, как она тотчас бралась за мочку своего уха. Грачев, увидев этот жест, прерывал речь, сразу же возвращаясь к теме выступления. Так что не напрасно острословы прозвали Павла Сергеевича "дрессированным медведем".
Однако вернемся к ситуации в Моздоке. Хорошо помню те очень трудные для поиска информации декабрьские дни 1994 года. Журналисты центральных газет сплачивались в небольшие, но мобильные группки, и если кто-то узнавал что-нибудь интересное, то, сообщив остальным, увлекал за собой всю компанию.
В те дни я работал рука об руку с военным корреспондентом "Известий" Николаем Бурбыгой. Подружился с тогдашним заместителем начальника Центра общественных связей ФСК Александром Здановичем. Именно он помог нам встретиться с захваченным контрразведчиками наемником из Иордании, снабжал необходимыми сведениями о характере действий боевиков и т.д. Но это была лишь эпизодическая "подпитка". А журналистам требовалась постоянная: они без информации, как без воздуха. Не получая ее от командования федеральных войск и пресс-службы Министерства обороны России, многие из пишущей и снимающей братии отправлялись в Грозный и оттуда вещали на российское информационное поле, создавая благостный имидж как Дудаеву, так и незаконным вооруженным формированиям.
Уже тогда, в декабре 1994 года, было ясно, что мы проигрываем информационную войну чеченцам, которой у них талантливо руководил Мовлади Удугов. У нас же безмерно раздутая, неуклюжая, вечно чего-то боявшаяся пресс-служба Министерства обороны России оказалась совершенно не готова противостоять поистине выдержанным в лучших традициях геббельсовского информационного аппарата формам пропаганды, которые использовали в оболванивании российских граждан Удугов и его команда. Ведь информационная война - это прежде всего общественное мнение, складывающееся из мнения каждого обывателя, солдата, политика, государственного мужа. Но, повторяю, прежде всего обывателя, отсюда и то сопротивление, которое испытывало государство в начальный период первой чеченской кампании. Вспомните хотя бы бедственное положение наших войск при переходе через Ингушетию.
Мовлади Удугов
В Грозном и российским, и иностранным журналистам Удугов предоставлял полную свободу действий. Вооруженные боевики сопровождали их на любые объекты, куда бы только они ни пожелали, "организовывали" встречи с населением, которое "проклинало российских агрессоров". В результате подавляющее большинство средств массовой информации, включая электронные, развернули невиданную по масштабам травлю собственных Вооруженных Сил, получивших задачу восстановить в Чечне конституционный порядок. Увы, как ни печально и ни парадоксально, но многие отечественные журналисты, не заметив хитрой уловки "чеченского Геббельса", оказались на стороне воюющего противника. Впрочем, многие, видимо, и не хотели замечать, выполняя определенный политический заказ.
В результате вся критика была направлена против того, кто восстанавливает Закон, обезоруживает бандита и оттаскивает насильника, а не против того, кто продолжает насиловать. Масштабы тотальной контрпропаганды, развернутой СМИ, подтверждали запланированный характер этой беспрецедентной информационной акции. Что греха таить, с легкой руки Удугова вокруг криминального режима Дудаева создавался некий ореол возвышенности, чистоты и благородства.
Кто же он такой, этот главный идеолог сепаратистов?
Мовлади Удугов родился 9 февраля 1962 года в Грозном. Удугов он по матери, по отцу-Темишев. Молод, энергичен. В 1988 году, окончив экономический факультет государственного университета Чечено-Ингушетии, стал главным редактором газеты "Ориентир", которая в 1989 году была запрещена обкомом КПСС.
В 1990-1991 годах Удугов организовал военно-патриотический союз "Мансур". Участвовал в организации и проведении Съезда чеченского народа в 1990 году. Был секретарем всех сессий Чеченского национального съезда. Возглавлял информационный комитет Общенационального конгресса чеченского народа.
С ноября 1991 года - ближайший соратник Джохара Дудаева, исполнял обязанности его пресс-секретаря. С декабря 1991 года - министр информации и печати Чеченской Республики. В качестве государственной идеологии отстаивает идею исламского фундаментализма. Его позиция пользовалась поддержкой со стороны влиятельных старейшин и руководства Национальной гвардии, которые еще 28 апреля 1993 года предложили Дудаеву объявить Чечню Исламской республикой, заменив Конституцию законами шариата.
Удугов был предан как режиму, так и лично Дудаеву. Имел обширные связи с корреспондентами иностранных информационных агентств в Чечне. С декабря 1994 года по август 1996 года руководил пропагандистским аппаратом сепаратистов, активно работал с российскими и зарубежными СМИ. В октябре 1994 года ему было присвоено воинское звание "бригадный генерал". Через два года исполняющий обязанности президента Чечни Зелимхан Яндарбиев наградит Удугова высшим орденом Ичкерии "Честь нации" за то, что он "выиграл информационную войну против официальных российских СМИ". А теперь сравним его с Еленой Агаповой, которая руководила информационной бригадой Министерства обороны России и эту войну проиграла.
И все же в начале января 1995 года на фронте СМИ наметился заметный перелом. Телевизионным бригадам, а также журналистам центральных газет, в том числе и "Красной звезды", разрешено было регулярно бывать на передовой. По мере того, как на телеэкранах и страницах прессы поубавилось грязи и лжи, которые в изобилии выплескивались на российских солдат в начале чеченской кампании, победный тон боевиков начал постепенно затухать, сменяться удивлением и раздражением.
Султан Гелисханов
Сороколетний полковник чеченской полиции Султан Гелисханов в правительстве Дудаева был весьма примечательной фигурой. Не имея особых заслуг перед земляками, тем не менее в чеченском "табеле о рангах" он занимал одну из высших ступеней. Почему? Причиной тому была родственная близость с Дудаевым - оба из тейпа Ялхорой. И все же на каких бы должностях Гелисханов ни находился, он из-за своего мерзкого характера не мог уживаться с людьми.
В Гудермесском районе до сих пор вспоминают "крылатую фразу" инспектора ГАИ Султана Гелисханова, выпускника, кстати, Ростовской высшей школы милиции: "Не знаю такого слова "извини", - говорил он проштрафившимся водителям, - позолоти ручку, и аллах тебе в дорогу... "
После прихода к власти Дудаева у Султана Гелисханова и вовсе пробудился волчий аппетит. Уже возглавляя отдел милиции Гудермесского района, он сколачивает банду, которая вместо наведения порядка грабит проходящие поезда. За разбой "на большой дороге" его освобождают от должности и заводят три уголовных дела, но родственные отношения с президентом Чеченской Республики вновь помогают ему избежать наказания.
24 апреля 1993 года по приказу Дудаева Гелисханов организует нападение на здание МВД Чечни, сотрудники которого отказались подчиняться президенту. Тогда же Дудаев назначает его министром внутренних дел. Но коллектив МВД встретил выскочку в штыки. Конфликт затянулся. Но Дудаев разрубил этот гордиев узел, преобразовав МВД в Департамент по охране общественного порядка, во главе которого и поставил "непотопляемого" Гелисханова. А в сентябре 1993 года после очередного реформирования правоохранительных органов Ичкерии Султан Гелисха-нов был назначен начальником Департамента государственной безопасности ("политическая полиция") в ранге министра чеченского правительства.
Вот какую оценку дает ему в своей книге "Чечения - битва за свободу" вице-президент Чеченской Республики Зелимхан Яндарбиев: "Султан Гелисханов несколько месяцев исполняет обязанности министра. В его ведомстве много шума, но мало дел. В действиях Гелисханова преобладают популизм и авантюризм. В начальную пору это принимается за активность и способность, в том числе и мной... "
В июне - ноябре 1994 года Гелисханов одновременно исполнял обязанности еще и коменданта Чечни. Со второй половины декабря 1994 года на начальника Департамента госбезопасности Чечни было возложено и руководство всеми правоохранительными органами в Грозном, и подкуп российских и иностранных журналистов, которые использовались в интересах незаконных вооруженных формирований.
ОПЕРАТИВНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
ЧЕЧЕНСКАЯ РЕСПУБЛИКА ИЧКЕРИЯ
ДЕПАРТАМЕНТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ
БЕЗОПАСНОСТИ
"Совершенно секретно. Экз. № 1 Президенту ЧРИ Дудаеву Д. М.
Докладываю, что согласно Вашему разрешению ДГБ ЧРИ в декабре 1994 года на оплату журналистов было израсходовано 1,5 (полтора) миллиона долларов США.
В последнее время российские власти приняли меры по облегчению работы в федеральных войсках российских и иностранных журналистов, что существенно затруднило их использование в наших интересах. В связи с этим прошу Вас дать распоряжение о выделении дополнительно одного миллиона долларов ДГБ ЧРИ.
Начальник Департамента государственной безопасности ЧРИ С. Гелисханов 7 января 1995 года".
Встреча в Знаменском
16 декабря 1994 года. Именно тогда мне подумалось: "А почему, собственно, я должен торчать в Моздоке? Это - мой округ. Завтра же выбираюсь в войска". Попасть на передний край мне помог генерал Московченко - начальник тыла округа.
- Давай сделаем так, - сказал Валерий Михайлович. - Завтра в пять утра от КПП уходит колонна с продовольствием и боеприпасами на Терский перевал. Скажешь начальнику колонны, что я дал "добро".
Еще с вечера за мной увязались два фотожурналиста - Саша Чеботарев из "Вечернего Ростова" и Сережа Величкин из "ИТАР-ТАСС": возьми да возьми с собой. Отказать коллегам не смог.
Колонна состояла из нескольких десятков машин: "наливников" с горючим, автомобилей с установками "Ураган", боеприпасами и продовольствием. Перед маршем начальник колонны, высокий, со скуластым лицом полковник, спросил:
- Оружие есть?
- Нет.
- Почему? - пробурчал он.
- Мое оружие - авторучка и диктофон, - ответил я. - У вас своя работа, у меня своя.
Полковник посмотрел на меня, как на недоумка, хотел что-то сказать, но сдержался.
- Ладно, - махнул он рукой, - занимайте места в свободной машине.
...Двигаемся медленно. Кругом- грязища непролазная. В Знаменском короткий привал. Видим: неподалеку от дороги магазинчик.
- Может, подхарчимся? - предложил Чеботарев.
В ларьке покупать особо было нечего: жвачка, минералка, дешевые рыбные консервы. Пока решаем, что взять, подходит какой-то парень из местных, на вид лет тридцати. Маленький и небритый. К тому же "под мухой".
- Здорово, мужики! Туда едете? - показал он в сторону гор.
- Туда, - киваю.
- Поддайте им как следует, - погрозил он кулаком, - чтоб знали наших.
Надтеречный район, по которому мы двигались к перевалу, находился в оппозиции к Дудаеву. Поэтому местные жители вздохнули с облегчением, когда федеральные войска вступили на чеченскую землю. Так что слова подвыпившего парня были нам понятны, но вступать с ним в разговор не хотелось. Все же ехали в район боевых действий...
На Терском перевале
Погода стояла тихая и ясная. Открыв дверцу автомобиля, спрыгнул в рыхлый снег. Вдохнул полной грудью: легкие наполнились пьянящим воздухом. Хорошо! И кому нужна эта война? Здесь бы отдыхать, наслаждаться красотой.
Отдаленный гул канонады вмиг вернул к реальной жизни. На бронетранспортере добрались до сводного отряда, основу которого составляла 131-я отдельная мотострелковая бригада.
От увиденного обомлел. Поблизости несколько бойцов в стареньких бушлатах бродили по сугробам, ища что-то в кустарнике.
- Что вы тут делаете?-недоуменно спрашиваю одного из них.
Тот, будто спросонья, таращит на меня глаза:
- Валежник собираем.
- Зачем?
- Для костра.
Присматриваюсь к солдату - совсем еще мальчишка. Его видавший виды бушлатик в нескольких местах прожжен. На худой шее вместо шарфа - грязное полотенце.
- Тебя как зовут? - спрашиваю.
- Колей.
- Тезка значит. А фамилия?
- Попов.
- Откуда родом?
- Из Ростова.
- О, да ты еще и земляк.
- Товарищ подполковник, - умоляюще смотрит он на меня, - а сигареточки у вас не найдется?
- Не курю, землячок...
В ту минуту я искренне пожалел, что не курю. Хотелось хоть чем-то помочь парню. Позже, всякий раз уезжая на передовую, старался прихватывать с собой сигареты. Знал: ребята обязательно попросят закурить.
...По дороге на КП бригады пытаюсь привести в порядок первые впечатления от увиденного. "Ни фига себе, - думаю, - вот это войска. Да в таких условиях профессионалы застонут. А тут совсем еще мальчишки... "
Чеботарева и Величкина нашел у небольшого костра, где солдаты растапливали в котелках снег. "Фотики" делали свое дело - снимали на пленку будущих героев публикаций. Увы, кое-кто из этих ребят будет убит при штурме Грозного. Кто-то погибнет позже.
Подходит невысокий паренек. Застенчиво спрашивает:
- Вы из Ростова?
- Из Ростова, - весело отвечает Чеботарев. - А ты откуда?
- Я тоже.
- А как тебя зовут? - продолжает Чеботарев.
- Роман Маслюк.
Чеботарев сфотографировал его для "Вечерки" - пусть порадуются родители, увидев снимок сына на страницах городской газеты.
...А 6 января 1995 года рядовой Роман Маслюк был тяжело ранен в бою. Восемнадцать дней он умирал на глазах у матери Татьяны Владимировны. Вместе с Сашей Чеботаревым проводили его в последний путь. Он лежал в гробу - словно живой. Лицо, бескровное и строгое, будто говорило: вот мы и снова встретились. Да, на войне жизнь и смерть всегда рядом.
...У штаба бригады видим, как к нам во весь опор мчится какой-то странный субъект в джинсах, черной шапочке. Лицо закопченное, торчащая щетина отливает синевой. Сердце замерло: уж не боевик ли? Оружия у него, правда, не было. Зато на груди болтался фотоаппарат, похожий на адскую машинку.
Подбежав, он стал тискать Величкина в объятиях. Тот опешил:
- В чем дело?
- Серега, ты что, не узнал?
- О, господи, - наконец пришел в себя Величкин. - Володя, ты что ли?
- Фотокор "ИТАР-ТАСС" Володя Сварцевич, - представил он нам это чудо.