В одну из темных ночей загремел бы большой бой. Немцы не успели б прийти в себя, как из "мешка", уже, казалось, туго завязанного, высыпалась и исчезла бы такая желанная для фашистов добыча.
* * *
Тревожно зашуршал камыш, и тотчас выскочил из зарослей запыхавшийся, перепачканный Алесь.
- Вадим Николаевич! Там, понимаете… там. - Он показал рукой назад, в камыши.
- Да говори же! - встревожился учитель. - На гадюку, что ли, напоролся?
- Да нет, какая гадюка! - с досадой перебил Алесь. - Там… Там слышится какой-то непонятный голос.
- Не птица ли?
- Я тоже так думал, но не птица это. Я плывун промерял, шуршал осокой, а там и загукал кто-то. Пойдем посмотрим!
- Ох, испугал же ты меня, парень. Может, тебе почудилось?
- Почудилось! Как бы не так, "почудилось"… Говорю: что-то у коряги зашевелилось и вроде как застонало.
- Даже зашевелилось? Тогда, брат, идем!
Алесь побежал вперед, осторожно раздвигая камыш руками и оглядываясь по сторонам. Вадим Николаевич шел позади. Внезапно до его слуха долетели необычные звуки. То ли плач, то ли еще что…
- Слышите? - прошептал Алесь. - Кто-то стонет.
Учитель наклонился к самому уху мальчика:
- Тише!.. Подожди, я сам посмотрю.
Вадим Николаевич выбрался из камыша и направился прямо на голос. Следом за ним крался Алесь: приказ учителя не смог удержать парнишку на месте. Неужели на их маленьком плывуне люди? Кто они? Много ли?.. Так они миновали мшистую полянку. Вот и берег. Сквозь редкие заросли лозняка просматривается синева озера. И тут совсем близко раздался слабый, жалобный плач ребенка. Еще несколько шагов… Стоп. Что это? У трухлявой коряги лежала неподвижно, широко раскинув руки, молодая женщина в темной одежде, в пестром платочке на голове. Около нее копошилась совсем маленькая девочка, она дергала мать за рукав и жалобно тянула:
- Ма-а-а!.. Ма-а-а!..
Увидев незнакомых людей, девочка испуганно замерла.
Вадим Николаевич наклонился над женщиной, приложил ухо к груди - дыханья не было. Он с трудом оторвал девочку от матери. Она забилась в его руках, заплакала.
- Не бойся, маленькая, не бойся! - говорил учитель. - Лучше бы меня шарахнуло бомбой, чтобы не видеть такое…
Алесь возмущенно перебил:
- Зачем вы так, Вадим Николаевич? Мы должны выжить! Кто же тогда будет воевать с фашистом?
- Да, да, ты прав, Алесь. Прости. Видишь, нервы сдали. Никак не привыкну к горю людскому. Посмотри на нее - совсем кроха… Ведь пропала бы без нас!
Девочка между тем никак не хотела сидеть на руках учителя: всхлипывала, вырывалась изо всех сил. Ей было на вид не больше полутора лет. Одета по-деревенски - в длинную, до пят, полотняную рубашку, с непокрытой головкой, босая. На щеках грязные разводы от слез.
- Не плачь, маленькая, - утешал ее Вадим Николаевич. И все гладил, гладил ее мягкие русые волосы. Но та плакала и тянулась к матери.
Вадим Николаевич передал девочку Алесю, а сам склонился над женщиной, потрогал холодный лоб. Большие рыжие муравьи ползали по лицу и шее женщины. Остекленевшие глаза, казалось, недоумевали, пристально вглядываясь в высокое голубое небо. Кто она? Откуда?.. Теперь не узнать. Ага, вот какая-то тряпица, желтый платок и бутылочка. Видно, для маленькой. Это пригодится. Он осмотрел голову женщины. Она была убита осколком бомбы - молодая совсем еще…
Алесь шмыгнул носом, отвернулся, отошел в сторонку.
Вадим Николаевич позвал его:
- Ты иди отсюда, Алесь, на прогалинку, на солнышко, возьми девочку. А я мать похороню… Пусть земля ей будет пухом.
Алесь, как сумел, обмотал девочку тряпицей и понес ее на поляну. Девочка уже не плакала, а только всхлипывала. Шмыгал носом и Алесь.
День разгорался. Ветер шевелил чубатый камыш, раскачивал тонкие верхушки лозняка. Озеро мельтешило мелкой рябью.
Вдали, на северной стороне, гремели, не умолкали пушки… А скольких же и там хоронили, оплакивали, опуская в сырую землю, и там сейчас вовсю хозяйничала смерть…
У невысокого холмика Алесь остановился. Он поставил девочку на землю, а сам сел рядом.
- Вот и пришли! Ну, успокойся, не плачь. - Алесь заглянул в бледное личико девочки. - Мы с тобой сейчас погуляем. Ну-ка вставай на ножки. Умеешь сама ходить?
Девочка покачнулась и села. Алесь сорвал травинку.
- Видишь, какая хорошая? Хочешь, сорву еще? А может, тебе птичку поймать?
Из чащи камыша вышел Вадим Николаевич.
Алесь похвастался:
- Смотрите, привыкает. Я уже поговорил с ней.
- Думаешь, она может ходить? Ну ставь ее на ножки.
- Ставил. Как же! Да она сразу села. А ну-ка встань, - Алесь подхватил девочку под руки. - Топай ножками, топай, - и отодвинулся в сторону. Девочка молча смотрела на Алеся синими глазами и не двигалась.
- Дода, - прошептала она.
- Что такое Дода? - засмеялся Алесь.
- Это она тебя так называет.
- Вот придумала! Я не Дода, а Алесь.
- Дода! - стояла на своем девочка.
- Перекрестила, ну что ты будешь делать - перекрестила… А как тебя зовут?
Девочка внимательно посмотрела на Алеся, смешно заморгала.
- Ты скажешь, как тебя зовут? - Алесь шутя ткнул пальцем ей в грудь. Девочка крепко ухватилась за палец, покачнулась и… пошла.
- Родная ты моя! - обрадовался учитель. Он взял ее за ручку. - Ты меня не боишься? А ну пойдем к озеру. Я тебя умою. Пойдешь?
Девочка подняла вверх головку и вдруг решительно сказала:
- Тата!
Вадим Николаевич улыбнулся.
- Ну вот, видишь, признала. Так я твой папа. А вот, - показал он на Алеся, - твой Дода.
- Дода! - убежденно повторила девочка.
- Ну, Алесь, теперь попробуй отделаться от этого имени, - засмеялся учитель.
- А как ее зовут, не говорит, вот хитрая.
- Ну, милая, - наклонился Вадим Николаевич к девочке, - пошли к озеру. Пошли!
- Па-ашли! - повторила та неуверенно. И они втроем направились к озеру. Шли медленно, не спеша. Справа от девочки Вадим Николаевич, слева - Алесь. Они внимательно следили за ней.
Оба понимали - и без того сложное положение, в какое они попали, теперь еще больше усложнилось.
Девочка, наступая на колючки, морщилась и всхлипывала.
- Что, больно? - сочувствовал Алесь. - Привыкай, привыкай. Это не большая беда.
Вблизи озеро испугало девочку, она боязливо прижалась к Вадиму Николаевичу.
- Это вода, детка, вода. Вот постой, мы тебя немного ополоснем. И ножки, и ручки, и лицо. И ты у нас будешь красивая-красивая.
- Ка-си-вая, - как эхо, повторила девчушка и улыбнулась. Алесь зачерпнул кепкой воду и подсел к ней поближе. Она испуганно захныкала, потянулась к Вадиму Николаевичу.
- Скажи, какая неженка! Холодной воды не терпишь! Давай скорей умоемся.
- Тата, Дода! - сказала девочка.
Вадим Николаевич и Алесь переглянулись: что она хочет? Но девочка сама ответила на этот вопрос:
- Тата, дай-дай, - и засунула в рот кулачок.
- Видишь, она хочет есть, - Вадим Николаевич вздохнул. - Чем же, детка, мы тебя накормим?
Но тут же вспомнил:
- А ну, Алесь, тащи сюда свой сухарь.
Увидела девочка хлеб, заплакала и потянулась к нему.
- Во какая голодная. - Алесь отдал сухарь Вадиму Николаевичу.
Учитель размочил сухарь, завернул его в тряпочку и завязал сверху узелком. Получилось подобие соски, он протянул ее малышке и сказал Алесю:
- Пусть сосет - ей надолго хватит, голод пока хоть не так будет донимать. А там что-нибудь придумаем.
Потом он достал из кармана желтый платок и старательно повязал его на голову девочке.
- А это мама тебе передала. Просила, чтобы росла ты большая-пребольшая!
Девочка сосала свою "соску", громко сопела и причмокивала.
Держа в руке остаток сухаря, приметно уменьшившегося за утро, Вадим Николаевич сказал:
- Мы, Алесь, теперь на сухарь никакого права не имеем!
- Ясно, - согласился мальчик. - Разве не понимаю?
- Держи его у себя в сумке. Будешь кормить девочку.
Алесь кивнул.
Глава пятая
- Теперь нас трое, - задумчиво сказал учитель, - видишь, хлопец, что делает война. Еще совсем недавно жива-здорова была мать этой девочки. Куда-то хотела убежать с дочкой, пряталась в лесу и очутилась вот так же, как мы, на плывуне… Потом шальной осколок - и вот у нас на руках сирота… Давай-ка подумаем вместе, с чего начать нашу новую жизнь.
Весь район болота Комар-Мох, в том числе и это озеро, в блокадном кольце. Значит, и сюда могут заглянуть враги. Поэтому прежде всего решаем: лишний раз на берегу не торчать, малышку от себя не отпускать ни на шаг. Любой солдат случайно наведет бинокль на плывун - и пожалуйста, - мы на мушке…
- Все правильно, - вздохнул Алесь. - Увидят и забросают нас минами. Тогда конец. А как быть с девочкой?
- Каким-то образом переправить на землю. Но пока еще об этом рано думать. Надо осмотреться. Не исключена возможность высадки врага на плывун…
- Я буду драться до конца! - твердо сказал Алесь.
Учитель покачал головой:
- Это уж оставь на самый крайний случай. А пока надо наблюдать не только за немцами, но и за девочкой. Не успеешь оглянуться, она уже на берегу - и бултых в воду! - Вадим Николаевич повернулся к девочке: - Что ты нам на это скажешь? А?
- До-да! - протянула девочка, будто поняла, что говорят о ней. Она жадно жевала соску и чмокала от удовольствия.
- Вот тебе и Дода! Будь умницей, мы тебе шалашик сделаем. Станешь спать в нем и от дождя прятаться.
- А вы говорили, Вадим Николаевич, что нельзя построить на плывуне домик…
- Это было раньше, хлопец. А теперь обстоятельства не те. Наша барышня в два счета простудится.
- Давайте тогда сегодня и начнем, - обрадовался Алесь. - Правда, топора нет, да и нож бы пригодился.
- А про штык ты забыл? Но первая проблема на сегодня - это еда. А то волками взвоем от голода.
Алесь нерешительно предложил:
- А если рыбы попробовать наловить? Ее в озере небось много. Или птичьих яиц насобирать.
- Ну уж ты это фантазируешь! - засмеялся учитель. - Эдак я, пожалуй, захочу, чтобы манна небесная нам на голову посыпалась! Так и ты с птицами. Сейчас осень. Откуда же яйца?
- А может, какие несутся и осенью?
- Таких, брат, я не знаю. Конечно, неплохо насобирать яиц да угостить нашу красульку. - Учитель наклонился к девочке: - Любишь яички, маленькая?
- Кока! - встрепенулась девчушка.
Алесь показал ей пустые ладони.
- Нет коки, нет. Вот я поищу. Может, его птичка потеряла.
- Дай, дай! - закричала девочка и заплакала. Соска вывалилась у нее изо рта.
- Смотри-ка, - растерялся Вадим Николаевич. - Ухватилась за слово. Дай, и все тут!
Алесь поднялся с кочки.
- Пойду в лозняк. Гляну туда-сюда. Может, что и отыщу…
Глава шестая
Казалось, день никогда не кончится. Вадим Николаевич и Алесь не отходили от девочки. Она плакала до хрипоты, исступленно звала мать. Не помогали ни уговоры, ни сказки про репку, курочку-рябу и про страшного пыха, который завелся у бабки в огороде…
- Может, у нее что-нибудь болит?
Вадим Николаевич раздел девочку, осмотрел ее. Только ножки были в синяках и ссадинах, но не могут же так болеть синяки. Видно, это желудочное. Может, от соски - от черного сухаря.
А девочка не успокаивалась, кричала, вырывалась из рук.
Вадим Николаевич не на шутку встревожился. Если ребенок захворал, то как и чем лечить его?.. Черт занес их в эти камыши, досадовал он, нашли бы другое место, и не было бы хоть этой заботы! Но тут же мысленно одергивал себя: "Солдат, партизан, где твоя выдержка, терпение, мужество? Нужно трезво поразмыслить. Плачет девочка. Но жара у нее нет, скорей всего этот плач временный и случайный… на то и ребенок, чтобы плакать".
Алесь заметил, что в камышах малышка успокаивается. Пришлось по очереди таскать ее на руках вдоль камышовых зарослей. К вечеру оба ног под собой не чуяли. Когда начало темнеть, девочка внезапно смолкла и уснула. Она ровно дышала, даже сладко почмокивала во сне.
- Утомилась, бедняга, - сказал Вадим Николаевич. - Сама себе небось не рада была! Ну, пусть спит, во сне все болезни пройдут. Проснется здоровой.
- День прошел, а мы ни с места. Я спать хочу, есть хочу, с этого проклятого плывуна сбежать хочу, - признался Алесь.
Вадим Николаевич усмехнулся невесело:
- Много ты, хлопче, чего захотел! А получить можешь пока только одно - сон. Выбирай себе место и укладывайся. А я уж побуду с малышкой.
Уснул Вадим Николаевич глубокой ночью. Под боком теплым комочком мирно посапывала девочка. Где-то рядом громко вздыхал во сне Алесь. "Семья-то моя растет", - засыпая, подумал учитель.
Первым проснулся Алесь. Солнце уже поднялось, по-осеннему неяркое, ласковое. Волны света затопили землю. Не хотелось шевелиться, опять ощущать разбитость во всем теле - хотелось подольше продлить состояние этого блаженного покоя.
Плывун, казалось, не двигался. И ветер не обдувал лицо. Кругом тишина. Алесь поднялся, лениво потянулся и осмотрелся. Поспать бы еще, но голод давал себя знать.
На пригорке, на камышовой "постели", крепко спал Вадим Николаевич. Малышка сквозь сон что-то бормотала, над зареванным личиком кружились мухи. Алесь вспомнил вчерашний день - нечего сказать, веселый был денек! Хорошо помотались они вдоль берега! Измерить бы, сколько это выходит километров. Ай да малая! Задала им страху! А теперь вот спит спокойной даже улыбается во сне! Наверно, снится что-то хорошее, может, с мамой играет в лесу! Ой, хоть бы не разбудить. А то опять начнется!
Осторожно, на цыпочках мальчик ушел с полянки. Повернулся и ахнул. Совсем рядом, с южной стороны, за стеной камыша темнел густой лес. Неужели берег, суша? Сердце заколотилось от радости. Скорей будить Вадима Николаевича!
Но когда Алесь внимательней пригляделся и увидел вековой дуб со сломанной верхушкой, все сразу прояснилось: они пристали к острову Черный Дуб. Это самая что ни на есть середина Буян-озера. Неожиданное открытие взволновало Алеся. Он забыл и про голод, и про усталость. Скорей, скорей обследовать сушу, остров, посмотреть, что на этот раз их ожидает.
Алесь проворно зашагал к берегу. Вот и заросли камыша остались за спиной. Впереди темнела узкая полоска воды, отделяющая плывун от острова. Алесь закатал штаны повыше и вошел в воду. Было неглубоко, но ил засасывал до колен. Несколько шагов, и вот под ногами упруго заскрипел песок.
Как же здорово здесь, на острове! И воздух пахнет не болотной сыростью, а нагретой смолой и прелыми листьями.
Алесь стоял не шевелясь, зачарованный, одурманенный вековым лесом. Он не думал даже: хорошо это или плохо, что плывун прибило к острову. Он просто радовался этому как нежданной доброй встрече со старым другом. Конечно, лес - их друг! Ведь он спрячет их от врага, накормит их, укроет от непогоды… И теперь они не будут больше зависеть от плывуна. Но сначала надо обследовать остров.
Сторожко, бесшумно мальчик зашагал по тропинке в глубь леса. Он внимательно оглядывал каждую лощинку, не миновал даже пригорка и крапивных зарослей.
Пахло грибами, но где они? Попадались лишь мухоморы да поганки. А вот вроде бы настоящий белый гриб стоит, этакий крепыш в коричневой шапочке, но Алесь знал, что гриб этот только прикинулся белым, а на самом деле он-то и есть самый ядовитый… Хоть бы сыроежку найти! Стоп! Вот в стороне рябина среди молодых дубков. Такая красавица! Ветки прямо-таки сгибаются под тяжестью спелых ягод.
Алесь не удержался - сорвал темно-красную тяжелую гроздь. Понюхал, отщипнул несколько ягод, кинул в рот. И даже засмеялся от удовольствия. Хоть и горькие, да вкусно! Все-таки еда. Малышке пока - сухарик, а там, глядишь, и она привыкнет к лесному угощению! Минутное дело - сорвать с плеча и набросать в сумку спелые рябиновые гроздья. Вот уж удивится Вадим Николаевич и обрадуется! Это ведь первый дар лесного острова.
Может, пора назад вернуться, на плывун?.. Но что-то удерживало мальчика, тянуло его вперед, манило неразгаданными тайнами. Хотелось глянуть и на ту веселую пеструю полянку, что так заманчиво просматривалась сквозь частокол деревьев, да и мелкий осинник, росший вдоль берега, как не проведать.
Алесь старательно обследовал каждый уголок острова. Осмотрел пни с давними пожелтевшими срезами. Подошел к рассохшейся сосенке, около которой возвышалась целая горка шишек - хорошо поработал мастер-дятел. Где-то он теперь? Остался здесь или полетел на поиски новой "столовой"?.. Алесь наклонился и поднял шишку. Была она сухая, легкая, тщательно обработанная мощным клювом. Мальчик размахнулся и бросил ее Задел за верхушки молоденьких низеньких сосенок.
И сразу же где-то там, за сосенками, на дубах что-то - швырк! - зашуршало и полетело. Мелькнуло перед глазами и исчезло. Алесь бросился сквозь чащу к полянке. Остановился, прислушался, задрал голову, увидел высокое неяркое небо с кучерявыми облаками, бледно-желтое солнце. И вдруг на самой верхушке елки заметил рыженького зверька. Белка! Вот так встреча! Выходит, и зверюшки на острове живут. Алесь взмахнул сухой веткой, и белочка в мгновение ока - только хвост мелькнул - перелетела на другое дерево, притаилась там, замерла. Раз белка здесь живет, значит, и орехи на острове должны быть. И ягоды.
Алесь метнулся в одну сторону, в другую и, перескочив через гнилую колоду, побежал к поляне. Там, впереди, торчал широкий раскидистый куст орешника. Запыхавшись, Алесь рухнул в траву.
Над самой его головой склонилась лещина. Вон орех, вон целая гроздь, вон еще… А выше, вверху… И не сосчитать! "Спасибо белке, - подумал Алесь. - Теперь с голоду не умрем".
Он встал и уже совсем по-хозяйски, не спеша оглядел куст. Потом принялся рвать орехи, набивать ими сумку, да и в рот не забывал сунуть вылущенное ядрышко.
Глава седьмая
Первой увидела Алеся девочка. Она рванулась из рук Вадима Николаевича и закричала:
- Дода, Дода!
Оба с улыбкой наблюдали, как она вперевалку заковыляла навстречу "Доде" и уткнулась ему в ноги.
- Смотри-ка, заскучала без тебя, - усмехнулся учитель. - А ты откуда явился? Мы-то совсем заспались.
- Вы ничего не замечаете? - сказал Алесь, с трудом скрывая радость, - ничего-ничего?
- А что такое? - забеспокоился Вадим Николаевич.
- Мы же больше не двигаемся. Стоим на крепком приколе!
- Как стоим? На каком приколе? - Учитель поднялся с земли, оглянулся и увидел прямо перед собой лесную чащу.
- Мамочка родная! Земля! Мы на острове. Вот это новость!
- Новость первого класса! - уже не сдерживая своей радости, во все горло закричал Алесь. Малышка, крепко вцепившись в его ногу, тоже затопталась на месте, посматривая то на одного, то на другого.
- Ты, конечно, не утерпел, уж там побывал?
- Еще бы!
- Ну и?..
Алесь пожал плечами:
- Остров как остров. Конечно, не то, что этот болотный плывун! Земля, воздух и простор! Даже стежки есть!
- Значит, так: объявляется пересадка на остров Черный Дуб. Интересно, очень интересно, я и не думал, что за полтора суток мы пройдем столько километров.