- Здесь? - спросил он, и молодой человек кивнул. Ущелье расширилось, поезд продолжал тормозить, и он увидел впереди серовато-коричневый городок.
- Надеюсь, весь багаж в вагоне? - спросил он своего спутника.
- Да, все на месте.
Поезд остановился, и они встали. Взяв свой чемодан и плащ, молодой человек подтолкнул его в коридор:
- Идите вперед, а я - за вами.
- Это уж слишком, - пробормотал он, с трудом волоча ноги. - Поехать в отпуск и кончить этим…
- Вы здоровы. Просто идите.
Втроем - водитель-метис, молодой человек и он - они ехали в грузовике по раскаленной земле. Местность была усеяна безлиственными колючими деревьями со срезанными верхушками. Впереди вспыхнуло а затем померкло оранжевое небо, и ощетиненный пейзаж стал призрачно-серым.
- Знаете, Дэй ведь тоже слегла с тем же, - вдруг сказал молодой человек и добавил: - Вы ни за что не поверите, но клянусь, она стала еще краше, чем прежде. Я даже не знал, говорить ли вам или дождаться, пока она скажет вам сама.
- Черт возьми, не скрывайте от меня ничего. Она поправилась?
- Цветет и пахнет. В прошлом году у меня был случай болезни Ньюболда прямо здесь на ранчо. Один мой друг тяжело заболел. Но просто невероятно - дней через пять он уже полностью встал на ноги, как ни в чем не бывало! А я уж думал, не выживет: фотизм, судороги, ну и прочие удовольствия.
- Боже правый!
Грузовик остановился, и они вышли. В полутьме он различил лишь длинную глухую стену. В теплом и сухом воздухе приятно пахло древесным дымом. Выбежало с полдюжины слуг с фонариками в руках. Обменялись приветствиями и рукопожатиями, которые продолжились, когда они вошли в дом и появились другие слуги.
- Если приедете сюда вдвоем, - сказал молодой человек, - я отведу вам весь этот флигель. Вы будете жить в полном уединении. Это очень большой дом. Знаете, раньше здесь был монастырь.
Он показал на балочный потолок. Впереди в дверях появилась босая индейская девушка с термосом в руке: она застенчиво улыбнулась, когда они проходили мимо.
- Вероятно, вам хотелось бы съесть чего-нибудь легкого прямо у себя в комнате и лечь спать.
- Совершенно верно, - сказал он с радостью. Молодой человек постучал в дверь, через которую только что вышла служанка, и ее открыла Дэй.
Часть третья
23
Доктор Слейд доел свой завтрак. Стол был накрыт под зонтиком цвета хаки в маленьком патио рядом со спальней. Он развернул свой стул, чтобы окинуть взглядом двор.
- Они сделали для нас все возможное, - сказал он.
- Разумеется, они потрясающие. Я часто спрашиваю себя, на кого мы были похожи, когда выползли из таможни. - Благодаря Тейлору она вновь вернулась в привычный мир: сидела и наслаждалась ярким утренним солнцем и деревенскими запахами. - Нет, я просто хотела сказать: ведь ты не собираешься оставаться здесь надолго? Нельзя же злоупотреблять их добротой и щедростью, - она запнулась и отпила глоток кофе. - Да и что у нас с ними общего?
Именно так доктор Слейд изначально относился к хозяевам, но в эту минуту он был в великодушном настроении и, растянувшись на стуле, зевнул:
- Ты забегаешь вперед, Дэй. Не спеши. Возможно, тебе здесь понравится.
- Ты подразумеваешь, что мне здесь что-то не нравится. А я на седьмом небе от счастья. Мне никуда не хочется отсюда уезжать. Но из твоих слов я поняла, что ты не прочь здесь на время остаться, и я просто пытаюсь выяснить на сколько.
- Раз уж мы здесь, давай просто получать удовольствие. Мы уедем, как только ты захочешь.
Она вздохнула. Обычно, когда речь заходила о планах путешествия, он не бывал таким расслабленным и беззаботным. Возможно, это признак утомления, о его возрасте, размышляла она, и учитывая опасность заболевания, ему еще повезло, что он так быстро выкарабкался.
- Наверное, ты прав, - сказала она, ощутив внезапный прилив заботливости. Вероятно, ему нужен полноценный отдых, а тут как раз представилась такая возможность. Она вытянула ноги перед собой и взглянула на свои сандалии. - Да и деньги сэкономим, - добавила она лукаво.
- Расплатимся, как обычно при выезде из отеля, - проворчал он.
От него не ускользнул ее нетерпеливый жест согласия, но он побаивался его причины и выжидал.
После обеда, когда тени стали уже косыми, они отправились на пешую экскурсию, которую проводил сеньор Сото. Лючита была замкнута, молчалива и старалась глядеть на небо или землю под ногами всякий раз, когда они останавливались полюбоваться новым видом или осмотреть какое-нибудь растение. На ней была рваная рубашка, чересчур грязные "ливайсы" - и больше, насколько могла судить Дэй, ничего. Один раз они вышли на край плато, возвышавшегося над речной долиной и лесом.
- Это сухие джунгли, - сказал хозяин. - Как видите, всего лишь тонкая полоска вдоль реки. На том берегу у нас около десяти акров хорошей пастбищной земли. А здесь внизу - чуть-чуть кофе. Пока еще не много. Больше расходов, чем прибыли.
Дэй поискала глазами Лючиту и увидела ее вдалеке: та сидела на скале и курила. Очень глубоко затягивалась, всякий раз старательно задерживая дым в легких, а затем выдыхала. "Даже курит не по-людски", - подумала она. Потом она увидела, что Гроув тоже заметил девушку, и его лицо помрачнело от досады.
- Пошли! - позвал он. - Заглянем на fábrica, пока не стемнело.
Он повел их вниз по узкой тропинке меж валунов и больших хлопчатых деревьев с толстыми серыми корнями.
Fábrica представляла собой просторное деревянное сооружение, построенное на склоне холма в несколько уровней, частично под крышей, а частично без - подлинный хаос закромов и скатов. Гуськом во главе с Гроувом, они пробрались меж грудами кофейных бобов к маленькому кабинету в дальнем, темном конце сарая. За столом сидел иссохший смуглый молодой человек.
- Этот мой прораб - Энрике Кирога, - сказал Гроув, и они пожали друг другу руки.
Несколько рабочих заняли места, с которых могли, не двигаясь, заглядывать в открытую дверь кабинета. Гроув снял с гвоздя одно из сомбреро, висевших в ряд на стене, и надел его набекрень.
- У меня такое чувство, будто нас пригласил на ужин капитан корабля, - сказала Дэй доктору Слейду.
- Не иначе. Осторожно.
Несколько скудных поздних солнечных лучей проникали сквозь временную стенку и косо освещали темный интерьер высоко над их головами.
- Пиранези, - сказал Гроув, шагнув вперед.
Никто не ответил.
- Подойдите сюда и взгляните, - позвал он.
Лючита разговаривала с прорабом.
- Hombre! - орала она.
В углу сверху и снизу висели десятки паутин, похожих на гамаки, небрежно подвешенные между стенами. И в каждом лежал огромный черно-желтый паук.
- Господи, они величиной со сливу! - воскликнул доктор Слейд.
Зажав в руке тулью сомбреро, Гроув широко зачерпнул им внизу липкие мембраны, и те с треском порвались. Затем он поднес шляпу, чтобы они могли заглянуть внутрь. Доктор Слейд поправил очки и внимательно посмотрел.
- Сколько я поймал?
- Семь-восемь.
Когда к ним подошла Лючита, Гроув снова собрал тулью в кулак:
- Подержи-ка минутку этот тенеотбрасыватель?
Она послушно взяла шляпу и пронесла ее пару шагов. Одно насекомое, выбравшись наружу, коснулось ее руки. Она глянула вниз, завизжала и отшвырнула сомбреро.
- Я убью тебя, мерзкий ты сукин сын! - закричала она и, бросившись к Гроуву, начала колотить его кулаками.
- Она их терпеть не может, - объяснил он Дэй через плечо, увертываясь от ударов.
За fábrica стояли рядами лачуги с соломенными крышами, в которых судачили женщины и вопили дети. Они встали у одной и заглянули внутрь на глинобитные стены и грязный пол: в углу на куче джутовых мешков лежала старуха.
- Довольно примитивно, - сказал доктор Слейд. Дэй уловила в его голосе осуждающую нотку. Возможно, Гроув тоже ее заметил.
- Так ведь они же примитивные люди, - сказал он. - Дайте им кровать - и они устроят из нее насест для кур. Дайте денег - и они будут два дня подряд пьянствовать.
- Наверное, деньги им все же иногда нужны, - возразил доктор Слейд.
- Они видят их раз в год. Им выдают квитанцию, и они покупают еду в фабричной лавке в кредит.
- Я читал об этой системе, - сухо сказал доктор Слейд.
- Они кажутся вполне счастливыми, - неуверенно начала Дэй. Она готова была сказать что угодно лишь бы избежать обсуждения этой темы: она хорошо знала Тейлора.
С другой стороны fábrica, под большим деревом, стоял грузовик.
- Энрике подбросит нас обратно домой, - сказал Гроув.
Ухабистая дорога вела большую часть пути через кустарниковые заросли, и когда они вернулись, уже почти стемнело. Как только сели в грузовик, Лючита разговорилась с прорабом. А когда остановились, она тотчас выскочила и исчезла.
Главный внутренний двор монастыря, спускавшийся уступами и открытый с одного конца, нисколько не изменился. Днем оттуда открывался вид на уединенный сад, вспаханные поля и извилистую реку с полоской леса вдалеке. В углу на верхней террасе установили стеклянные стены, за которыми они ужинали. Свечи мерцали под дуновениями ветерка. В облегающем черном платье Лючита казалась холеной, пышущей здоровьем. Во время еды она угрюмо поглядывала на невидимую реку и говорила резко и эмоционально - то ли от возмущения, то ли из дерзости.
- Бедный ребенок до сих пор дрожит, - сказала Дэй Гроуву. - Эти пауки! Зачем вы так с ней?
- Как так? - с отвращением воскликнул он. - С этой-то ребячливостью ей и нужно бороться.
В принципе Дэй согласилась с ним, но все же неодобрительно подняла брови. Глядя на него, румяного и сияющего в отблесках свечей, она подумала с некоторой антипатией: "Все мужчины грубы с молодыми девушками. Даже Тейлор". Он тоже вел себя, как садист, с одной маленькой девочкой. Но где это было? И наяву ли все случилось или это лишь ложное воспоминание, оставшееся после болезни?
Целый день ее время от времени что-то волновало, и она все оттягивала момент, когда придется в этом разобраться. А теперь, внезапно столкнувшись с этим лицом к лицу, едва Лючита отказалась от салата из миски, которую держал перед ней слуга, Дэй мгновенно поняла, что в прошлом все еще оставалось одно белое пятно.
Она смотрела, как к ней подходит мужчина с миской салата. Все происходящее чудилось непостижимым: оно вполне бы могло быть чем-то совершенно другим. Пока она не узнает, что случилось раньше, она не сможет до конца принять то, что происходит сейчас.
Во-первых, ей показалось чрезвычайно странным ощущение, будто она очень хорошо знает Гроува. Особенно - его голос, звучавший так, словно она слышала его всю жизнь. Было что-то ненормальное в том, что ей до боли знакомы его тембр и модуляции. И потом: "Что он имеет против меня? - спросила она себя. - Почему он буквально излучает враждебность?" Несколько раз за день ее задевало то дерзкое ликование, с каким он на нее смотрел.
Вдруг она поняла, что Гроув и Тейлор затеяли спор, которого она опасалась, когда они стояли посреди хижин рабочих за fábrica.
- Да, но что означает выражение "права человека"? Американская идея целиком основана на том, что американцы всегда получали больше, нежели им причитается. - Гроув ткнул в доктора Слейда указательным пальцем. - Поставьте их в то же положение, что и остальное население земного шара, и они очень скоро поймут, что до сих пор имели не права, а лишь привилегии.
- Но в целях вашей собственной защиты, в такой стране, как эта, - вежливо продолжал доктор Слейд, - очевидно, вам лучше было бы уменьшить область возможного недовольства, вы не думаете?
Гроув рассмеялся:
- Давайте зайдем внутрь и выпьем кофе.
Они встали из-за стола, оставив свечи оплывать на поднимающемся ветру.
В sala Гроув стоял напротив доктора Слейда.
- Знаю, знаю, - нетерпеливо говорил он. - Либерал не может сказать "нет", поскольку ему не с чем согласиться. Но доктор, в политической теории тоже нужно быть в курсе новинок.
Доктор Слейд возмутился:
- Боюсь, что не вижу параллели.
Они прошагали к кофейному столику и уселись за него. Увидев, что в комнату вошел Гроув, Лючита умолкла и стыдливо потупилась.
- Тейлор! Послушай, что говорит Пепито. Расскажите ему, Лючита. Это потрясающе!
Лючита опасливо взглянула на Гроува, которого, видимо, позабавила ее внезапная застенчивость.
- Не знаю, что на нее нашло. Обычно она не упоминает о плоде своего ребяческого неблагоразумия, - сказал он.
- Кто такой Пепито? - спросил доктор Слейд, все еще раздраженный необоснованными, как он считал, нападками Гроува. Но Лючита молча встала с перекошенным от ярости лицом и вышла из комнаты. Стук ее каблуков о каменные плиты патио мало-помалу затих, и на секунду повисла тишина.
Наконец, Дэй сказала:
- Ну вот!
Гроув стал рассказывать об индейских обычаях, а этот гневный уход больше не вспоминали. Полчаса спустя Груов тоже встал и, сказав, что у него дела, пожелал им спокойной ночи.
Они еще пару минут посидели в sala, молча листая журналы. Затем, невнятно что-то пробормотав друг другу, решили встать и уйти к себе в комнату. Дэй прихватила экземпляр "Деревенской жизни" и один номер "Réalités". В их спальне босая индейская девушка откидывала покрывала и раскладывала купальные халаты и комнатные туфли. Улыбнувшись им, она вышла.
Доктор Слейд постоял у окна, глядя на слабо освещенное патио. Дэй ушла в ванную и стала набирать воду в умывальник. Он безуспешно пытался вспомнить, когда они с Дэй в последний раз вместе спали. Это не имело значения, однако, не зная, когда это было и где, он беспокоился.
Наконец, она вошла в комнату в ослепительном белом пеньюаре. Прошагав к нему, взяла его под руку.
- Дорогая, - сказал он, повернувшись, чтобы обнять ее. Запах ее волос всегда напоминал ему о солнце и ветре. Она не подняла к нему лицо.
Он подпер рукой подбородок:
- Что случилось?
- Ничего особенного, - сказала она с улыбкой, мягко отстранилась и села за туалетный столик.
Когда он вышел в пижаме из ванной, она сидела в кровати, укрывшись простыней, и листала "Réalités". Экземпляр "Деревенской жизни" она бросила ему на кровать. Он лег и с минуту рассматривал фотографии тисов и английских гостиных, затем выключил лампу на своей тумбочке и уронил журнал на пол. Мгновенье спустя Дэй тоже щелкнула выключателем, и комната погрузилась во мрак. Он услышал, как жена слабо зевнула. После этого наступила тишина, а затем она робко позвала:
- Тейлор.
- Да, - пробормотал он, отгоняя от себя сон. - Что?
- Я хотела тебя спросить. Ты без труда все вспомнил? После болезни? Ничего не заметил?
- Кое-что, - он уже полностью проснулся.
- А у меня в голове - огромная пустота. Вся поездка изгладилась полностью. Это ужасно.
- Он упоминал об этой опасности. Но сказал, что все восстановится.
- Такое чувство, будто целый кусок просто стерли.
- Я знаю. Вчера пережил, - сказал он, запинаясь. - Это как раз тот случай, когда нужно просто перетерпеть.
- У тебя нет провалов в памяти?
- По-моему, больше не осталось, - он притворно зевнул, надеясь, что она поймет намек и уснет. Его собственное положение было не так уж безоблачно, как он пытался его представить. В памяти у него, несомненно, имелся провал: он не мог вспомнить ничего из того, что произошло через два-три дня после отплытия из Сан-Франциско. Но не собирался признаваться в этом Дэй: это лишило бы ее той самой опоры, в которой она больше всего сейчас нуждалась. К тому же, он был уверен, что вместе они смогут собрать воедино перепутавшиеся фрагменты. Каждый день кто-нибудь из них будет добавлять новые подробности, пока оба не получат законченную картину.
Он прислушался: Дэй не шевелилась, и он предположил, что она спит.
Слова обманчивы, особенно - очень короткие; она думала о решающем значении двух маленьких слов, которые употребил Тейлор: он сказал. Он сказал, что забывчивость быстро пройдет. Сказал, что это результат какой-то "болезни Ньюболда". Сказал, что их лечил лучший врач столицы. Но восстановится ли память полностью? Тейлор никогда не слышал ни о какой "болезни Ньюболда". Вполне возможно, что другой врач прописал бы лечение для устранения последствий, от которых она страдала. Тяжело было сознавать, что все зависит от одного слова именно этого молодого человека. Она доверяла ему меньше, чем когда-либо, и досадовала лишь на то, что не могла найти своему чувству четкого логического объяснения. По ее мнению, сам факт, что он приютил их и даже потрудился привезти сюда на ранчо, мог вызвать подозрения. Его поведение глубоко противоречиво: он изо всех сил старался быть гостеприимным и предупредительным, но, оставаясь с ним наедине, она не замечала в нем ни капли дружелюбия. Он окружал их своим обаянием и любезностью машинально, словно они с Тейлором платят, а он принимает их у себя за деньги. Она была убеждена: покинув их час назад, он вздохнул с облегчением, что наконец-то от них избавился и можно спокойно вернуться к своей обычной жизни. Каким был его личный мир, она могла лишь догадываться, но не сомневалась, что в нем не найдется уголка ни для нее, ни для Тейлора: в том царстве они считались не людьми, а предметами.
Посреди ночи ей приснился сон. Или, быть может, она лежала в полудреме и лишь вспоминала свое сновидение? Она была одна среди скал на темном морском побережье. Волны лениво поднимались и опускались, и она слышала, как вдалеке прибой медленно разбивался о песчаный берег. Приятно было находиться так близко к кромке океана и следить за интимными ночными подробностями его приливов и отливов. Прислушиваясь к тому, как дальние буруны накатывались на пляж, она смогла различить еще один звук, вплетавшийся в прерывистый плеск волн, - безбрежный горизонтальный шепот над морской гладью, доносивший одну фразу, которая повторялась с регулярностью мигающего маяка: Скоро наступит рассвет. Она долго прислушивалась: вновь и вновь кто-то шептал еле слышные слова над волнующейся водой. С нее медленно спадало тяжелое бремя, блаженство мало-помалу стало полным, и она очнулась. Затем полежала пару минут, поражаясь этому сну, и уснула вновь.