СЕН
Давным-давно, в незапамятные времена, в далекой волшебной стране под названием Телосет жила могущественная царица, Намида. О ее красоте ходили легенды: ее белоснежная кожа была гладкой, как шелк, и как будто светилась изнутри. Глаза были как два искрящихся изумруда; роскошные длинные волосы - точно черный водопад.
Да, да, да… подумал Сновидец. Это я знаю.
Но время шло, и Намида старела, и при одной только мысли о том, что ее красота столь же недолговечна, как и всякая вещь, облаченная в плоть, раковину или панцирь, она бесилась от ярости и дрожала от страха. Темные вихри в ее голове сосредоточились на сгущавшемся безмолвии смерти, и Намида велела изъять слова "время", "старость" и "смерть" из всех существующих языков. Царица буквально сходила с ума при одном только взгляде на молодое красивое лицо и однажды издала указ: изуродовать всех девушек и молодых женщин в ее государстве…
- Да… да… да… - сказал он.
Но однажды в стране появилась прекрасная Богиня по имени Сен. Она пришла из отравленной земли на самой дальней границе королевства Намиды. Вместе с нею пришли ее дети, которых она создала из своей лучезарной плоти. Они видели горе людей, и нездешние их души полнились состраданием, и своим исцеляющим волшебством они возвращали обезображенным женщинам их первоначальную красоту. Скорбная песня прекрасной Сен в единый миг покорила бессчетное войско Намиды. Бывшие воины бесцельно бродили по королевству, словно впавшие в экстатический транс.
- Да, все правильно, - сказал Сновидец. - Я так и думал.
Узнав об этом, Намида пришла в ярость. Не сомневаясь, что рано или поздно Сен придет к ней, царица придумала хитрый план.
И Сен пришла; но не раньше, чем исцелила всех изувеченных по приказу безумной царицы. Намида ждала ее в большом зале у себя во дворце, в окружении воинов грозного вида, облаченных в сияющие доспехи, словно вырезанные из черного янтаря.
- Ты осмелилась перечить моей царской воле? - спросила Намида, вне себя от ярости.
Пряча печаль за кроткой улыбкой, Сен склонилась так низко, что ее волосы, сверкающие, как звезды, коснулись пола.
- Ваше величество, умоляю, простите меня, неразумную. Я спала тысячу лет, и мне неизвестны обычаи вашей страны. Я просто увидела, что люди страдают, и сделала так, чтобы они не страдали.
Намида пристально смотрела на Сен.
- Ты подаришь мне вечную юность и красоту, - сказала она. - Я чувствую, ты это можешь, и вот моя царская воля: сделай, как я говорю.
- При всем уважении, ваше величество, вы слишком многого просите, - сказала Сен. - Создатель уже наделил вас бесценным сокровищем. Душа - вот сокровище, тело - только вместилище; а время - ключ, отпирающий дверь в сокровищницу. В жизни есть лишь одна по-настоящему достойная цель: просто жить и вбирать в себя чудо творения, его красоту, - его тайны, его загадки. И тогда ты познаешь покой и радость. Если ты прожил жизнь в радости, смерть уже не страшна.
- Молчать! - закричала Намида. - Ты сделаешь, как я велю!
Улыбка Сен оставалась такой же спокойной и безмятежной.
- Я не видела блага, происходящего от вашей воли. Я видела только страдания и боль. Я видела загубленную красоту и убитое искусство. У здешних художников выколоты глаза, у песнопевцев - вырваны языки. И вы хотите, чтобы я подарила вам вечную жизнь и ваши люди страдали вечно?!
- Думаешь, сможешь меня обхитрить? - с яростью проговорила Намида. - Если я не получаю желаемого, я страшна в гневе. В моей власти залить эту землю кровью. Я тебя предупреждаю: даже не думай меня обмануть. У меня есть машины, которые, если меня вдруг не станет, сожгут всю планету огнем, и он будет жарче, чем адское пламя. - Она добавила, помолчав: - Жизнь смертных для меня - ничто.
Она взяла Сен за подбородок и подняла ее голову так, чтобы заглянуть ей в глаза. Долго-долго смотрела Намида в глаза богини, а потом отпустила ее и сказала:
- Ты, кажется, не понимаешь. Мое сердце подсоединено к источнику страшной силы, и если оно перестанет биться, эта сила прорвется в мир и уничтожит его, уничтожит саму сущность жизни.
Сен долго молчала, а потом сказала так:
- Ваше величество, я еще раз прошу вас: подумайте. Бессмертие - это великое бремя. Да, я бессмертна, но цель моей вечной души - исцеление мира. С этой дороги уже не свернешь, ибо так распорядился Создатель.
Намида презрительно усмехнулась:
- А что ты станешь делать, когда исцелишь эту жалкую планету и здесь не останется ничего, что нуждалось бы в исцелении?
- Есть и другие миры во Вселенной, я передам им этот дар, и они тоже исцелятся, - тихо проговорила Сен.
Намида махнула рукой.
- Пусть ты богиня, но ты не знаешь людей, - прошипела она. - А что, если они наслаждаются своей хворью, а ты со своим исцелением лишаешь их этого удовольствия? Твоя сила, какой бы она ни была великой, все равно не дала тебе уразуметь наивысшую истину. Тьма и смерть - вот сокровища, доступ к которым открывает ключ-время. Ответь мне на один вопрос: если этот твой Великий Создатель сойдет с небес и повелит всем и каждому быть счастливым отныне и впредь, что, по-твоему, случится?
Она не стала дожидаться ответа Сен:
- Я тебе расскажу. У каждого будут свои представления о том, что это значит "быть счастливым", и уже очень скоро люди поубивают друг друга во имя счастья. - Она рассмеялась пустым, страшным смехом. - Власть и насилие - вот что движет миром. Загляни в глаза волка, когда тот терзает зубами горло заваленного оленя. Посмотри, как паучиха корчится от наслаждения, когда пожирает своего незадачливого любовника.
Сновидец умолк и взглянул на Дже~нис. Она улыбнулась по-детски невинно.
- Читай дальше. Пожалуйста, - попросила она. - Там дальше будет совсем-совсем грустно.
- Ты знаешь эту историю? - спросил он. - Ты ее читала?
- Да, - сказала Дже~нис. - Но я забыла, чем все закончилось. Там какие-то сложные слова, которые я не понимаю. Но я помню, что было грустно. - Она на секунду задумалась. - У нас все истории кончаются грустно. Но эта, наверное, самая грустная.
Он сжал ее руку:
- Неужели у вас нет книжек со счастливым концом?
Она задумчиво нахмурила лоб:
- Наверное, нет. Но истории, которые грустные, они гораздо интереснее.
Сновидец кивнул. Гораздо интереснее, подумал он, и гораздо опаснее. Он продолжил читать.
Сен печально покачала головой.
- Ты ошибаешься, - сказала она.
Суровые стражники, окружавшие трон, сжались от страха.
- Ты путаешь насилие и естественную агрессивность, - продолжала Сен. - Естественная агрессивность, заложенная в каждом живом существе, действительно движет миром, ибо она порождает творческие порывы. Любовь и естественная агрессия - они едины. Естественная агрессия - это и есть тот "любовный толчок", которым любовь проявляется в действии. Таким образом мир обновляется. Волк и олень понимают природу жизненной силы, которая общая для всех, и не завидуют друг другу, ибо каждый из них - уникален по-своему. Это не значит, что они не будут бороться за жизнь, но в глубине естества они знают, что смерть - это еще не конец. Потому что ничто не теряется. Все, что было, оно остается. И каждый из тех, кто живет, приносит в мир что-то новое.
Она повернулась и указала рукой на высокое окно. Снизу доносился тяжелый топот мерной поступи сотен ног, сверху - рев летающих машин, издалека - свист кнутов, хлещущих по человеческим спинам.
- Когда люди поймут, что ничто не проходит бесследно и что после каждого в мире останется что-то такое, чего не было раньше, они перестанут бояться смерти и освободятся от боли и мрачных мыслей, что терзают их разум. Ощутив свою сопричастность друг с другом, они перестанут друг другу завидовать. Они поймут, что "убить" равнозначно тому, чтобы "быть убитым", и будут сознательно беречь и себя, и других, и весь сотворенный мир, как это делают животные, повинуясь природным инстинктам. Люди забыли эту очевидную истину и нуждаются в исцелении… они как будто ослепли, и нужно, чтобы кто-то помог им прозреть…
Намида вскинула руку, призывая к молчанию. Ее глаза были как вечные льды на промерзших насквозь полюсах.
- Довольно, - сказала она. - У меня нет желания и времени выслушивать твои глупые речи, полные глупых загадок. Я надеялась, ты поймешь правоту моих слов. Но выходит, что Боги - они не такие всезнающие и мудрые, как о них говорят. Это великая ересь - перечить своей царице. За такое неслыханное предательство многие поплатятся жизнью, и умирать они будут в великих мучениях. Об этом я позабочусь, можешь не сомневаться. А теперь дай мне то, о чем я прошу.
Из сияющих глаз Сен потекли слезы света; они разбивались о каменный пол, словно бусинки из хрусталя, брошенные небрежной рукой.
- Нет, - сказала она, умоляя. - Не надо пыток, не надо мучений. Даже сила Богов отступает перед человеческой волей. Я дам тебе то, что ты хочешь: вечную жизнь и красоту. Но, пожалуйста, больше не надо мучений, не надо смертей.
Намида взвыла от смеха:
- Жалкое зрелище: поверженная Богиня.
И все же в миг наивысшего триумфа что-то мелькнуло в сознании Намиды, что-то тревожное и беспокойное. Сладостный вкус победы был окрашен резкой, недоброй горечью. Она заранее предположила, что тьма, заключенная в ее черной душе, теперь развернется в полную силу. Но что-то было не так… "Слишком все просто, - подумала Намида. - Так не бывает. Меня обманули".
Мысль вонзилась в сознание, как ядовитое жало. Восприятие вдруг обострилось - даже не до предела, а сверх всех пределов. Она слышала тихий треск сальных свечей, горящих ярким и ровным пламенем. Древние злобные лица мерцающих янтарных статуй как будто парили над ней, проступая из сумрака. Она оглядела себя. Ничего не случилось. Крошечные бриллианты на ее платье, сотканном из серебряных нитей, искрились, как капли весеннего дождя. Но ничего не случилось: ничего, что пыталось бы опровергнуть ее власть и силу.
Возгласы ликования суровых воинов из царской стражи разнеслись рокочущим эхом по гулкому залу, и толпы обвешанных драгоценностями подхалимов хлынули из потаенных укрытий, дабы отпраздновать торжество темной злой воли своей царицы.
Их победные вопли были как мощный поток, который смыл все сомнения Намиды и повернул ход ее мыслей в другом направлении. Вот она - царственная и прекрасная, на пороге бессчетных возможностей, которые открывает перед ней бессмертие. "Все хотят вечной жизни, - думала Намида, - но только я, я единственная, получила желаемое. Я буду жить вечно, я увижу, как умирают звезды, я переживу само время!"
9
Сновидец, Сплетающий Сны, дочитал до конца страницы. Провел пальцем по неровному краю листа, погладил рукой письмена. Эхо его голоса растворилось в странице, как потерянные воспоминания. Какие-то странные тени двигались по бумаге, скользя между буквами, - настолько зыбкие и иллюзорные, что он даже не знал: он действительно их видит или лишь чувствует их присутствие. Он перевернул страницу.
Размытое, холодное лицо растворилось в бумаге, словно маска, сотканная из воды. Остались только глаза - ледяные, безжизненные. Сновидец прикоснулся к лицу на бумаге - словно опустил руку в студеный поток, в котором теснились слова. Они тянули его за собой. Сновидец поспешно отдернул руку.
И тогда со страницы пролился голос.
- Слова отступают обратно во время, - сказал он. Страница сделалось девственно-чистой.
Сновидец пролистал всю книгу - в глубине души зная, что больше там ничего нет. Пустые страницы шелестели под пальцами резким смехом.
Он закрыл книгу. Пальцы все еще ломило от холода. Момент истины, подумал он.
- Пожалуйста, почитай еще, - сказала Дже~нис. - Ну, пожалуйста. Ты так красиво читаешь.
- Там больше ничего нет, - сказал он уныло. - Только пустые страницы.
Лицо девочки просияло.
- Так вот почему я не помню, чем все закончилось, - сказала она, слезла со стула и принялась радостно кружиться по комнате.
Сознание сновидца бурлило: Думай, думай, думай.
- Дже~нис! - воскликнул он. - Дже~нис, это важно. Послушай внимательно, что я скажу, и постарайся ответить на мой вопрос, только сперва хорошенько подумай. Хорошо?
Она резко остановилась. Посмотрела на Сновидца, увидела, какой он серьезный, и у нее задрожали губы.
- Ты на меня сердишься? - спросила она, чуть не плача. - Сердишься из-за книги? Потому что, если ты сердишься из-за книги, у нас есть другие, с другими историями, у которых понятно, чем все закончилось. Если хочешь, давай почитаем…
- Нет, Дже~нис, я совсем на тебя не сержусь, - сказал Сновидец как можно мягче. У него на виске билась жилка, верный признак нервного напряжения. - Книга очень хорошая. Но мне действительно нужно знать, чем закончилась эта история. Скажи, пожалуйста, ты не знаешь, почему дальше - только пустые страницы и как сделать так, чтобы они вновь ожили?
Она как будто слегка успокоилась.
- Это очень старая книга, - сказала она. - Еще у мамы была, а до мамы - у бабушки. Мама говорила, что истории исчезают, уходят обратно во время, и потом от них не остается уже ничего… - Она тяжко вздохнула. - Мне уже надоело. Давай поделаем что-то другое.
- Дже~нис, мне нужна твоя помощь, - сказал Сновидец. - Но сперва я открою тебе секрет, чтобы ты поняла.
Он улыбнулся, глядя на тени, скользящие по стене - размышляя. Его выразительное лицо с резко очерченными чертами было бледным и изнуренным - от мыслей-ран, которые так и не зажили. Но глаза по-прежнему смеялись. Ему не хотелось ее пугать, говорить что-то такое, в чем он не уверен; и уж конечно ему не хотелось огорчать ее еще больше.
Девочка напряженно смотрела ему в глаза, словно умела проникать взглядом в чужие мысли и хотела узнать секрет еще прежде, чем Сновидец заговорит. Он чувствовал, как токи энергии перетекают от него к ней и обратно. Ее детское личико, такое красивое и милое, ее широко распахнутые глаза - все было исполнено времени и печали.
- Ты - сон, - сказала она. - Я настоящая, а ты - сон.
Он смотрел на нее, потрясенный. Ее голос опять изменился. Теперь он стал по-настоящему женским, соблазнительно-вкрадчивым. Она отвела взгляд. Что-то не так, подумал Сновидец. Что-то было неправильно в том, как она повернула голову, как ее волосы взметнулись и вновь упали на плечи. Она рассмеялась. И смех тоже был неправильным.
Лоб Сновидца покрылся испариной. Перед мысленным взором предстала Талис. Обнаженная красота… тонкие руки в ярко-красных потеках, словно по ним разлилось… разливалось… благоуханное масло… ее ноги… да, ноги… стройные… крепкие… изящные. Ему захотелось потрогать их, прикоснуться…
- Хочешь меня? - спросила она.
Время остановилось…
Он вдруг осознал, что его похотливый взгляд напугал Дже~нис. Она замолчала и просто смотрела на него, и у нее были такие глаза… Сновидец закрыл лицо руками. Ему было стыдно. И еще у него было странное чувство, что эта история его запятнала, оставила на нем свою метку. Она оплетала его, превращала в живой набор знаков, содержащих некое закодированное сообщение; и впервые за долгие годы его душа преисполнилась жгучего, первобытного гнева. Руки сами сжались в кулаки - глаза взревели опаляющей яростью.
Дже~нис попятилась, растерянная, встревоженная.
- Я знаю, что что-то не так, и мне страшно. Не хочу знать, что это такое. Боюсь. - Ее голос дрожал. - Я знаю, что ты в беде, а мама всегда говорит, что нужно помогать людям в беде. Я не знаю, хороший ты или плохой. Наверное, все-таки хороший. Ты не такой, как другие. И ты очень красивый, как герой сказки. Я люблю, когда сказки ничем не кончаются. Как будто они продолжаются всегда, и их герои живут всегда, и я сама никогда не вырасту, и не стану старой, и не умру… не умру… не умру. - Ее голос растаял эхом вдали.
Он поднял голову. Слезы текли по щекам.
- Дже~нис, не бойся. Пожалуйста. Я не хотел тебя напугать. Просто я потерялся и не знаю, что делать дальше. Ты мне поможешь, Дже~нис?
Она долго смотрела на него, а потом подошла - осторожно, с опаской - и взяла его за руку. Ее детская ручка была такой легкой и хрупкой.
- Я… я тебе помогу, - сказала она, запинаясь. - Мама… мама слышала… мама знает, чем кончается эта история. - Она умолкла на миг, как будто решая, стоит ли продолжать. - Это было давно… но она помнит, что было, когда меня еще не было… и она помнит бабушку молодой.
Он чувствовал, как ее страх отступает, словно отслаиваясь по чуть-чуть.
- Отведешь меня к своей маме? - спросил он. - Она сейчас дома? А скоро придет?
Дже~нис покачала головой.
- Она служит в Храме, и когда Кристаллы Жизни говорят, жрицы должны быть при них. В Храм никого не пускают, только тех, кто там служит. И потом, ты такой странный… тебя все равно бы туда не пустили. Тебе не нужно туда ходить, потому что тебе будет плохо. Мне почему-то так кажется.
Он взял ее за руку, и она не стала вырываться.
- Дже~нис, мне нужно поговорить с твоей мамой. Это как-нибудь можно устроить?
Она задумалась. Время шло. А потом Дже~нис сказала:
- Ты можешь переодеться. Я дам тебе папин плащ, и его шляпу, и что-нибудь из одежды. Папа умер, уже давно. Так что ему все равно. В его одежде ты будешь уже не такой красивый, но зато ты наденешь плащ и закроешь лицо капюшоном, и стража подумает, что ты служишь в Храме. Только плащ надо будет надеть перед самым Храмом. Стражники меня знают, но нас не должны видеть вместе. Я пройду первой и скажу маме, что тебе нужно с ней поговорить. - Она замолчала, а потом добавила: - Ой, чуть не забыла: тебе придется пройти через Сканер Души.
Внутри у Сновидца все оборвалось.
- Сканер Души? - переспросил он тоскливо.
Она улыбнулась озорной улыбкой:
- Не бойся… Мама служит в Храме, и поэтому ей разрешили сохранить папин Кристалл Души. В кристалле содержится отпечаток его души. Он тоже служил в Храме, и его сущность осталась в Хранилище, и ты спокойно пройдешь через сканер. Я сама проходила не раз, пробиралась в Святилище и слушала, как поют жрицы.
Она отошла в дальний угол и что-то достала из ниши в стене. Маленькую золотую шкатулку. Дже~нис держала ее осторожно, двумя руками. Она поставила шкатулку на стол, потом отступила на пару шагов и сказала:
- Вот.