Генерал, как стало мне известно через несколько недель после встречи с Ури, с 1981 по 1984 год возглавлял секретное подразделение разведчиков-парапсихологов. Впрочем, как он выразился, "эта группа вовсе не была овеяна пленительным ореолом". По сути дела, она представляла собой полдесятка офицеров и сержантов, которые сидели под замком и невероятной охраной в намеченном для сноса дощатом домике в Форт-Миде, штат Мэриленд, и пытались стать экстрасенсами. Официально этого подразделения не существовало, его сотрудники проходили по так называемому закрытому списку. А поскольку их как бы не было на свете, в армейском бюджете на них не предусматривалась статья расходов на кофе. Приходилось скидываться из личных средств. Со временем это обстоятельство их сильно допекло. Некоторые сидели в домике и старались превратиться в экстрасенса начиная с 1978 года. Время от времени кто-то из них умирал или впадал в буйство, и тогда на место выбывшей единицы помещали нового паранормального солдата. Если кому-то было видение - скажем, русский военный корабль или какое-то будущее событие, - он рисовал картинки и передавал их вверх по команде.
А затем, в 1995-м, ЦРУ эту программу закрыло.
Многие из этих военных экстрасенсов впоследствии опубликовали свои мемуары, например, "Седьмое чувство: Тайны дальновидения в изложении "шпиона-экстрасенса" армии США" Лина Бьюкенена.
- Каждый хочет первым взобраться на пенек и заявить о себе, - горько пожаловался Стабблбайн. - А ведь я за такое мог бы свернуть кое-кому из них шею.
И это было все, что генерал сообщил мне про паранормальных шпионов.
- Но они опять в деле? - спросил я.
- Надеюсь, да.
- А Ури Геллер был одним из вас?
- Нет, - ответил Стабблбайн. - И очень жаль. Я его искренний поклонник.
А затем поиски Рона привели меня на Гавайи, в домик, стоящий на дороге между Гонолулу и Перл-Харбором, в жилище отставного сержанта 1-го класса - и в свое время спецназовского парапсихошпиона - Гленна Уитона. Гленн оказался крупным мужчиной с коротким ежиком рыжих волос и гвардейскими усами, типичными для вьетнамского ветерана. Я планировал расспросить его насчет экстрасенсорного шпионажа, однако стоило мне присесть, как наша беседа пошла в совершенно неожиданном направлении.
Гленн пригнулся ко мне поближе:
- Вот вы пересекли мой дом от парадной двери до выхода на задний двор. Сколько здесь стульев?
Я принялся озираться по сторонам.
- Суперсолдату не надо смотреть, - заметил Гленн. - Он попросту будет знать ответ.
- "Суперсолдат"? - переспросил я.
- Да, суперсолдат. Джедай. Он будет знать, где расположены все лампочки. Где находятся все розетки. Большинство людей - никудышные наблюдатели. У них и понятия нет, что происходит вокруг на самом деле.
- Так кто же такой джедай? - спросил я.
- Один из них перед вами, - ответил Гленн. В середине восьмидесятых, поведал он мне, спецназ занялся секретной инициативой под кодовым названием "Проект "Джедай"" с целью создания суперсолдат, то есть солдат, наделенных сверхвозможностями, в частности, способностью войти в помещение и мгновенно получить представление о малейших деталях обстановки; это первый уровень.
- И каков же уровень выше первого? - спросил я.
- Второй, - ответил он. - Интуиция. Есть ли способ развить человека так, чтобы он принимал верные решения? Допустим, к тебе кто-то подбегает и говорит: "Там на дороге развилка! Куда нам поворачивать: налево или направо?" А ты ему на это, - Гленн щелкнул пальцами, - "Направо!".
- А выше этого уровня? - спросил я.
- Невидимость.
- Всамделишная невидимость?
- Поначалу - да, - сказал Гленн. - Затем мы решили, что проще найти способ, чтобы тебя не видели.
- Как это?
- За счет проникновения в связь между наблюдением и реальностью ты получаешь возможность поиграться с невидимостью, - ответил Гленн. - Если тебя не наблюдают, ты невидим. Ты существуешь лишь в том случае, когда тебя видят.
- Что-то вроде маскировки? - уточнил я.
- Да нет же, - вздохнул Гленн.
- И насколько хорошо вы этим овладели?
- Ну, положим, я-то рыжий и голубоглазый, - ответил он, - так что люди меня хорошо запоминают. А впрочем, кое-что удается. Ведь я и по сей день жив.
- А еще выше?
- Хм, - сказал Гленн и сделал паузу. Затем продолжил: - У нас был один мастер-сержант, который мог остановить козлиное сердце.
Тишина. Гленн выразительно надломил бровь.
- То есть… - сказал я, - попросту взять и…
- Попросту взять и захотеть, чтобы у того или иного козла остановилось сердце, - кивнул Гленн.
- Однако!
- Вот именно.
- И-и… как часто он это проделывал? - спросил я.
- По крайней мере один раз.
- М-м… - сказал я. Потому что не знал, как реагировать.
- Впрочем, это не та область, в которую следует совать свой…
- Нос, - подсказал я.
- Вот-вот, - кивнул Гленн. - Не следует совать нос, потому что на "разборе полетов" выяснилось, что он умудрился и самого себя повредить.
- М-м, - вновь сказал я.
- Парасимпатически, - пояснил Гленн.
- То есть вовсе не потому, что козел взял и ответил тем же самым? - уточнил я.
- Ха, козел!.. У козла не было ни малейшего шанса!
- А где это произошло?
- В Форт-Брэгге. В козлиной лаборатории.
- Гленн, - взмолился я, - расскажите мне все-все-все про эту козлиную лабораторию!
И Гленн приступил к рассказу.
Козлаборатория - функционирующая и по сей день - секретна. Большинство солдат, которые живут и работают в Форт-Брэгге, даже не подозревают о ее существовании. Военнослужащие, не допущенные к этой тайне, полагают, что покосившиеся дощатые строения госпиталя, реликта времен Второй мировой, что расположен у грунтовки в лесном массиве, совершенно заброшены. А на самом деле они заполнены сотней обезблеянных козлов.
С другой стороны, козлов туда тайком загнали вовсе не для того, чтобы джедай могли ими любоваться. Нет, лабораторию изначально создавали в качестве учебного центра полевой хирургии для солдат спецназа. На протяжении этой более традиционной фазы козлиной жизни каждый из них был выведен в подземный бункер (находившийся за тяжелой звуконепроницаемой стальной дверью) и там подстрелен в ногу из строительного пистолета. Затем курсанты спецназовской учебки загоняли козла в операционную, вкалывали обезболивающее, перевязывали рану, накладывали гипс, после чего выхаживали. В свое время козлабораторию называли "собачьей", однако когда выяснилось, что с собаками подобных экспериментов никто проделывать не желает, пришлось переключиться на козлов. По-видимому, офицеры пришли к заключению, что спецназ не в состоянии сформировать эмоциональную связь с козлами. Более того, по уверениям организации, именуемой "Люди за этичное обращение с животными", на долю козлиного племени в исторической перспективе приходится необычно большой процент участия в секретных экспериментах, проведенных армией США над примерно миллионным контингентом "братьев наших меньших".
Подавляющая часть "козлонаправленной" военной деятельности остается под грифом "Сов. секретно", однако кое-какие детали время от времени выходят на свет. К примеру, когда в 1946 году в районе атолла Бикини, что расположен в южной части Тихого океана, был осуществлен воздушный подрыв атомного заряда, из 4000 животных, плававших возле эпицентра на судне, окрещенном "Атомный ковчег", наибольшую долю занимали именно козлы. Армия хотела знать, как они справятся с радиоактивными осадками. Последствия для козлов оказались весьма печальными. Далее, в настоящее время - на территории одной из баз ВВС США - несколько тысяч этих животных проходят трансформацию в удивительный козлопаучий гибрид. Как пояснил представитель ВВС в интервью канадской телерадиовещательной службы "Си-би-си ньюс", "натуральный шелк представляет собой поистине драгоценный биоматериал, который вплоть до сегодняшнего дня был практически недоступен человечеству, ибо способны его производить только пауки. Когда необходимый паучий ген удастся встроить в генетическую систему козы, она сможет вырабатывать шелк на чрезвычайно экономичной основе в течение многих и многих лет. Магический секрет кроется в молоке. Из одного грамма козьего молока можно получить тысячи метров шелковой нити, которая пойдет на изготовление бронежилетов для армии завтрашнего дня".
А теперь выясняется, что в подвалах козлиной лаборатории велась и другая работа: обезблеивание, расстрелы из строительного пистолета и тому подобное. Вот я и задался вопросом: не этим ли объясняется тот факт, что некий мастер-сержант сумел умертвить козла путем простого разглядывания? Что, если перед тем как попасть на глаза сержанту, этот козел уже находился в плачевном медицинском состоянии? Не будем забывать, что некоторые экземпляры приходили в себя после ампутации конечностей; у других была вскрыта брюшная полость, а сердце и почки стали наглядными пособиями для практических занятий, после чего разрез зашивали… Даже козлы-везунчики - в смысле те, что были всего лишь подстрелены, - ковыляли, надо полагать, в жутковатой тишине лаборатории на загипсованных ногах. Что, если сержант положил глаз на какого-то особенно больного козла? Впрочем, Гленн Уитон заверил, что ничего не может вспомнить насчет показателей здоровья рассматриваемого животного.
- А как получилось, что мастер-сержант заболел в результате остановки козлиного сердца? - спросил я.
- Из-за необходимости сгенерировать достаточно энергии, - ответил Гленн. - В процессе выработки потребной мощности для повреждения козла он повредил себя самого. Ведь за все приходится расплачиваться, понимаете? Кто заказывает музыку, тот и платит.
- И какую часть организма он себе испортил? - спросил я.
- Собственное сердце.
- Ого, - сказал я.
Молчание.
- А вы можете остановить сердце козлу? - затем спросил я Гленна.
- Нет! - ошеломленно вскинулся он. - Нет! Нет, нет и нет!
Гленн огляделся по сторонам, словно опасался, что этот вопрос может навлечь на него беду и некая невидимая мстительная сила сама положит на него глаз.
- То есть вы просто не хотите этого делать? - уточнил я. - И у вас все же имеется такая сила, чтобы остановить козлиное сердце?
- Нет, - ответил Гленн. - Не думаю. Мне кажется, что как только достигнешь такого уровня, то начнешь задаваться вопросом: "А что этот козел мне такого сделал? Почему именно этот козел?"
- Но ведь кто-то вышел на такой уровень, верно? Кем был тот мастер-сержант?
- Его звали… Майкл Эчайнис.
Больше, добавил Гленн, ему ничего не известно про Козлиную лабораторию.
- Гленн, - сказал я, - а после 11 сентября на козлов вновь стали обращать пристальные взгляды?
Он вздохнул:
- Я теперь в отставке и не имею допуска. Если бы я, допустим, позвонил в спецназ, то получил бы такой же ответ, как и вы.
- Другими словами…
- Они бы не сказали ни "да", ни "нет". Само существование этих козлов - огромный секрет. Они и не признаются, что у них на базе есть козлы.
Как я узнал позже, в этом-то и состояла цель обезблеивания: дело не в том, что десантники таким образом овладевали техникой прижигания голосовых связок вероятного противника, а в том, что командование беспокоилось, как бы блеяние козлов на военной базе не привлекло к себе внимания местного отделения Американской лиги защиты животных.
Сейчас Гленн выглядел встревоженно.
- Это серьезные совсекретные данные, - сказал он.
- И куда вы посоветуете мне обратиться теперь? - спросил я.
- Никуда, - ответил Гленн. - Забудьте об этом.
- Да не могу я такое забыть, - возразил я. - Представляете, какие у меня сейчас картинки в голове крутятся?
- А я говорю: "забудьте"! - нахмурился Гленн. - Все забудьте, что я вам рассказал про козлов.
Но я не мог. Вопросов накопилось - куча. К примеру, как все началось? Спецназовцы попросту украли идею генерала Стабблбайна? Возможно, тем более что такая гипотеза укладывалась во временную шкалу, которую я начинал складывать из разрозненных кусочков. Предположим, спецназовское командование сымитировало ледяное безразличие к сердцераздирающей инициативе генерала, а затем приказало некоему Майклу Эчайнису положить особо пристальный взгляд на козла. Может, им хотелось единолично сорвать лавры, если техника разглядывания врага до смерти станет инструментом в военном арсенале США и навсегда изменит картину мира.
А что, если это чистое совпадение ? Что, если спецназ без ведома генерала Стабблбайна уже работал с козлами? Ответ на этот вопрос, чувствовал я, способен пролить определенный свет на текущее состояние американской военной мысли.
Расставшись с Гленном Уитоном, я попытался найти все, что можно, про Майкла Эчайниса. Он родился в 1950 году в городе Нампа, штат Айдахо. Одна старушка, жившая с ним по соседству, была - если верить его другу детства - "настоящей грымзой", и "поэтому Майкл взорвал ее сарай".
В 1970-м он два месяца воевал во Вьетнаме и за указанный отрезок времени застрелил двадцать девять человек - с официально подтвержденным летальным исходом, - затем ему оторвало ступню и часть голени, и Эчайниса отправили в Сан-Франциско, где врачи предрекли, что он никогда уже не сможет ходить. В ответ Майкл поверг медиков в замешательство тем, что к 1975 году стал ведущим экспертом Соединенных Штатов по корейскому боевому искусству хварангдо, в Форт-Брэгге обучая спецназ такой, к примеру, технике, как умение стать невидимым.
- Если вам доведется встать напротив строения с горизонтальной кирпичной кладкой, - инструктировал он "зеленых беретов", - не следует держать тело вертикально. Возле дерева старайтесь выглядеть как дерево. На открытой местности надо скорчиться наподобие камня. Между зданиями принимайте вид канализационной трубы. А если понадобится пройти мимо невыразительной белой стены, воспользуйтесь изнаночной стороной спецплащпалатки: ее надо вывернуть белым цветом наружу и держаться за ней как за ширмой. Думать при этом следует о черном. Это и будет ничто.
Ничто играло важную роль в жизни Эчайниса. Он обнаружил, что способен убивать ничем. Боб Дагган, бывший коллега Майкла по боевым искусствам, как-то раз поведал журналу "Черный пояс", что считает приятеля клиническим психопатом. Он сказал, что Эчайнис постоянно балансирует на грани буйства, вечно думает про смерть и способы ее причинения, и что такая черта характера окончательно укоренилась в его душе с двадцать девятым убитым вьетнамцем и последующим отрывом ступни.
- Смотреть надо только на руки или ноги противника, - говорил Эчайнис курсантам. - Ни в коем случае в глаза до самого последнего момента, потому что этим можно обездвижить его на долю секунды. Представьте: я подхожу к человеку, не глядя в лицо, а потом вдруг - раз! - пристально смотрю ему в глаза. И тогда он, ошарашенный, тоже смотрит на меня. В этот крошечный миг его тело замирает, и вот тут-то я атакую. При этом можно что-нибудь говорить, но голос должен быть монотонным. Например, "нет, я тебя не трону". И после этого ты его режешь. Если ты полностью расслаблен - глазами, телом, голосом, - ему и в голову не придет, что ты готов его уложить.
В середине семидесятых Эчайнис опубликовал книгу "Боевая самооборона с ножом", в которой пропагандировал спорную технику: полагалось с криком подскочить, развернуться в воздухе и полоснуть по врагу. Кое-кто из числа знатоков работы с ножом горячо приветствовал такой подход, однако он вызвал резкую критику со стороны других экспертов, которые справедливо указывали на то, что во время прыжка атакующий может нечаянно порезаться, а посему следует ограничиться простой работой ног, когда у тебя в руках холодное оружие.
И все же сверхвозможности Эчайниса приобрели легендарный статус. Вот что вспоминает один из бывших "зеленых беретов" на интернет-форуме:
"У меня отвисла челюсть. На моих глазах он ложился на доску с гвоздями, а потом один из курсантов кузнечным молотом разбивал у него на животе шлакоблок. А еще он протыкал себе шею и предплечья стальными спицами и поднимал привязанные к ним ведра с песком - причем совсем без крови и с очень мелкими физическими признаками травмы. Он в одиночку перетягивал канат против дюжины солдат и даже сумел загипнотизировать пару зрителей. "Зеленые береты" летали кувырком как тряпичные куклы. Боль, которую он причинял, - это что-то неописуемое, чистый сюр, - а ему достаточно было просто ткнуть в человека пальцем. Майкл, дружище, ты не забыт. Тот нож, что ты подарил мне, лежит бок о бок с моим беретом. Ты закалил мою душу навечно. Господи, благослови Майкла Эчайниса!"
Некоторое время он работал редактором колонки боевых искусств в "Солдате удачи" - "журнале для профессиональных искателей приключений". Эчайнис стал своего рода лицом американского наемника, чуть ли не в буквальном смысле, потому как часто появлялся на обложках "Солдата удачи" и "Черного пояса". Если вам выпадет шанс наткнуться на фотоснимок симпатичного подтянутого американского наемника с гвардейскими усами, который бдительно залег со снайперской винтовкой где-то в джунглях, да еще одет при этом в камуфляж с банданой на голове, а в другой руке сжимает нож со зловещей волновой заточкой, - знайте, что это скорее всего и есть Майкл Эчайнис. Словом, подобные обстоятельства еще больше подогрели его славу - а ведь для наемника это противопоказано - и, вероятно, послужили причиной его загадочной смерти в возрасте двадцати восьми лет.
Насчитывается немало версий гибели Эчайниса, но все они сходятся на том, что это произошло в Никарагуа, где он оказывал профессиональные услуги тогдашнему диктатору Анастасио Сомосе. Имеются свидетельства, что их встречу организовало ЦРУ, причем Эчайнису был выделен пятимиллионный бюджет на обучение президентских гвардейцев и антисандинистских коммандос эзотерическим приемам боевых искусств.
Эчайнис признался одному из биографов Сомосы, что любит Никарагуа оттого, что дома, то есть в Штатах, очень сложно пройти по улице и нарваться при этом на драку. Зато в Никарагуа, сказал он, драться можно хоть каждый день.
Возможно, кое-кто заявит: вот, дескать, мало чего есть героического в том, что тебе платит Сомоса за участие в подавлении крестьянского восстания. С другой стороны, когда я осторожно представил эту точку зрения поклонникам Эчайниса, они в один голос заверили меня, что его храбрость на этом фоне смотрится еще более выпукло, коль скоро широкая американская общественность, мягко говоря, недолюбливала Сомосу, а пресса вообще "сделала из сандинистов чуть ли не святых угодников".
Согласно одной версии, события, окружавшие смерть Эчайниса, разворачивались следующим образом: Майкл с группой коллег-наемников на борту вертолета летел к месту будущей страшной резни, инспирированной с подачи Сомосы. Вертолет взорвался - либо из-за бомбы, которую подложил кто-то из антисомосовских повстанцев, либо оттого, что кто-то из пассажиров жонглировал гранатами и одна из них сработала. Как бы то ни было, погибли все.
Другая версия, пересказанная мне рукопашником по имени Пит Бруссо, который преподает в учебке базы Пендльтон в Сан-Диего, утверждает: Эчайнис вовсе не сидел на борту вертолета, а лежал в тот момент на земле, самонадеянно вознамерившись в очередной раз продемонстрировать свои сверхвозможности.