- Не хочешь, чтоб уходила? - усмехнулась она. - Ну хорошо, посижу, вроде могу еще.
- Так вот! - закурила она. - Мне двадцать восемь лет, я уважаемый профессионал, старший танатолог, старая наша паталогша умерла надысь, и милый мой вот тоже, я потому и заставила его ко мне на стол положить. Там молоденький практикант собирался пошариться, да я себе забрала, напоследок-то, да и воспользоваться не грех таким случаем, это ведь один раз возможно, если возможно вообще, что вот так… - она развела руками, и покачала головой. - А молоденький этот, за мной все бегал, ну я как управилась, так ему сказала - иди, убери как следует, дочисту! Побежаааал… вот этой штучкой и резала, - помахала она скальпелем. - Будто по живому. Как он орал во мне, что ж ты делаешь, стерва? Прям как живой, - усмехнулась она. - А горе-то какое, Ветер! Ой, горе-то, - всхлипнула она, но тут же улыбнулась, безнадежной улыбкой суицидника, человека с той стороны.
- Так о чем я? - спросила, помолчав.
- Тебе двадцать восемь лет, - спокойно напомнил я.
- Да, и моя самая страшная мечта, самая сладкая греза воплотилась… первый раз, когда я его встретила, второй раз, сегодня ночью самая долгая и пиздатая наша ночь! - она говорила и уже не замечала меня. Вдруг встала, и вышла. Я посидел как-то время, и прошел за ней. Нашел ее на балконе. Откуда-то тянуло горьким дымом. Кто-то что-то жег во дворе. Город просыпался, рассвет затоплял все разбавленной кровью. Ее кровью… сестры и лучшего друга Арто. Я вспомнил ее. Мы виделись мимоходом пару раз. Арто восхищался ей, с восторгом говоря - дура! Такая дура, и извращенка, паталог… ей бы детей рожать, возраст, но как девчонка все бегает. И вот - все, не родит она никого. Она истекает кровь, перерезанная вдоль скальпелем, тем самым, которым воплощала Мечту - пошарить в кишках любимого. Она прижимала к себе, как ребенка, кровавый пакет. Что там - хотел было спросить я, но не решился рот открыть. Я просто вышел, оставив ее умирать на балконе. Ей так надо. Я здесь не нужен. Пусть в Ад она уйдет спокойно, проскользнет на тот свет на своей крови.
Через полчала я решился заглянуть к ней снова. Она была уже мертва. Пакет выпал из ее рук, и лежал на коленях. Я поднял его, раскрыл, такой липкий и плотный, и заглянув туда, чуть не вскрикнул - там лежало сердце. Человеческое - я точно понял. Его сердце. Медленно и аккуратно, я извлек этот холодный гладкий кусок, повертел перед глазами, и положил обратно - вернул ей, сложив руки так, чтоб она и дальше обнимала его, унося с собой по скользкой от крови дороги в преисподнюю…
Мне не нужны его страдания. Я просто оделся, допил водку, выкинул сердце собакам, из окна спальни Арто, выходящее во двор. Вылил ведро воды, обмыв балкон, прихватил скальпель, чтоб бросить в мусорку по дороге, развернулся и ушел. Стрельнув у покойницы сигарету. Не хочу, не буду помогать Арто справляться с его мукой. Возможно, он сойдет с ума, когда увидит труп своей любимой сестры. Возможно, ему будет нужна помощь. Но меня не окажется рядом. А если он ебнется, то сам все постигнет. Как это больно, как скручивает живот, и завязывает узлом сосуды в мозгу, как плющит по кровати боль и тошнота, и озноб, и ломит суставы… и уже не скажет, что я больше выебываюсь, чем на самом деле псих. А мне похуй.
- Ты знал, ТЫ ЗНАААЛ!!!! - орал он, и бил руками в стену, брызгая кровью, и трясясь всем телом. Злоба и горе разрывали его на моих глазах, а я молчал. - Как ты мог, мразь, гнусная мразь оставить ее одну, вообще отпустить ее на балкон, о господи, как ты мог?
- Если она такая уж сумасшедшая, так почему не легла в больницу, - прищурившись, спросил я.
- Да ты че!! - резко приблизился любимый ко мне, и с такой ненавистью и злобой заглянул мне в глаза, что я едва не отшатнулся. Но удержался. Мне похуй.
- Ты просто мразь, Ветер, запомни это раз и навсегда, мразь и убогая тварь, нет, ты еще ниже, ты бросил ее, ты дал ей умереть.
- Ей некуда было жить, она осуществила запредельную мечту… - начал было я, но он размахнулся и ударил меня по лицу, так, что из разбитой губы потекла кровь. Я тронул языком - зуб шатался. Открыл рот, и двумя пальцами аккуратно вынул нижний зуб.
- На! - протянул ему, он брезгливо дернулся.
- Меня от тебя тошнит, гадина, - сплюнул милый мне под ноги.
- Как хочешь, - пожал я плечами, положил зуб в карман, и развернувшись, пошел прочь. Мелко дрожа изнутри…
Шел не оглядываясь (наверное, надо было сесть в троллик и уехать, но стоял в стороне за остановкой, и смотрел, как он уходит, все дальше, и тоже не оглядывается!) нащупал зуб в кармане и хмыкнул - отдам маме, пусть оправит в серебро, отправлю ему, на память о "любви", а мне больше от него ничего не надо. Отбрыкаюсь, и тогда уж расскажу маме эту историю - вместе посмеемся, что за бред? Мама, мама…
Потом - сильно потом, скукожившись и иссушив себе нутро стыдной болью, три раза кидал ему сообщения. "Привет! Как ты?… прости меня, я осознал, что не надо было… давай поговорим?"
Ответа не было. Я хватался за телефон каждые две минуты, чтоб посмотреть, не пропустил ли случайно смсочку. Пустота. Пустота в телефоне, пустота в душе.
"Я понимаю, что не достоин прощения, но все же - давай встретимся и поговорим, если ты захочешь расстаться - это справедливо, но скажи хотя бы об этом!"
Руки дрожали, я ходил туда-сюда, глядя в спящий телефон, и поминутно вздрагивая от напряженного ожидания. Боже-боже, я уже наказан, неужели мало, ну ответь же ты мне!
"Арто, я прошу тебя…" - написал и стер. Потом написал снова, отправил, и не в силах выносить эту муку, швырнул телефон на кровать, так торопливо, насколько только мог, зашнуровал гады, и выскочил из квартиры. Бродил везде, где можно было случайно его встретить… боялся, так боялся… надеялся. Иссох весь… Бил руки о стены. Рвал душу… со всей дури мчался домой - вдруг там смс от него?? Брать телефон с собой не решался. И не спрашивайте, почему - не знаю же я!!
Но он не отвечал…
- Да и пошел ты в пизду!! - зло прошипел я длинным гудкам в трубке. Лег зубами к стенке, и затих. Зашла мама… спросила, не надо ли чего. Попросил снотворного. Она принесла, я выпил. Попросил еще. Она отказала. Я кивнул. Она ушла, я вытащил из под матраса пару табов. Сжевал, проглотил - чуть не вырвало, ну и мерзость. Но надо. Спать, блядь!! - заорал я своему организму.
ххх
- Ганечка, к тебе девушка! - аккуратно потрясла за плечо мама. Как угадала - я тока пару секунд как вынырнул из мутного омута тяжелого сна. И дошло - какая нахуй девушка? - надо мной нарисовалась наглая рожа Жахни.
- Фу, блядь, а я думал, реально девушка, - проворчал я, садясь на постели.
- Спасибочки вам, мистер! - окрысилась она. Мама вздохнула и тихо вышла.
- Это как анекдот - где дама? - пихнула она меня в бок, садясь рядом. Что ж, вот так всегда - и никто не придет проведать, хоть ты скока дома валяйся, друзья, мать их, одна тока эта тупая шлюха!
- Че, выходит, одна ты мне и друг… - сказал я, развязно кладя Жахни руку на ляжку. И внутренне вздрогнул, подумав о нем. Где?..
- Ну, наверно, - пожала она плечами. - Без тебя бухать как-то не то, не побарагозишь толком, отстой какой-то, - вздохнула она. - Пойдёшь сегодня?
- Прям щас, - кивнул я.
- Пошли! - радостно вскочила она. Боец аморального фронта, всегда-то в бой готова! А мне бы его увидеть… больно до спазмов в горле!
В парке Якутова уже орали песни некие челы… и Арто. Ноги подкосились. Я подошел как ни в чем не бывало. Он излишне громко засмеялся. Ах ты, сука! Сделал вид, что мне похуй. Так и ходили вокруг, лишь сказав просто - здравствуй, и все. Ааааа, хотелось мне орать. Он спросил, нет ли у кого воды. Я сказал, что у меня деньги есть. И мы пошли за водой. Я осторожно взял его за руку. Он не отнял. Тиски внутри разжимались… еще немного.
- Где ты был?
- В Оренбурге!
- И че там?
- Да так… от тебя подальше, - и нежно пожал мне пальцы.
- Я весь извелся, где ты, что ты? - тихо сказал я под ноги.
- А я… Вот, я решил что если ты попросишь о разговоре три раза - поговорим. И ты попросил! Ну не чудо?..
Уф. Я вздохнул и отвернулся, держась, чтоб не плюнуть снова. Чудес ем захотелось. Чудо, что я не подох тут. Ненавижу его. Не надо было мириться! А опустить не могу. Просто не могу, поймите!
- Да просто перестань его любить, и все! - цинично пожала плечами Жахни.
- Не хочу, - покачал я головой.
- Ну, как знаешь, - кивнула она.
"Сосчитай плиз до десяти, прежде чем сказать!" Да пошел ты в пизду! Ненавижу! И люблю, люблю со всей своей психической силы! Страшно люблю. Зверски. Растерзал бы! Не беси меня… умоляю, не беси!
ххх
- А я сегодня не могу, мне опять в ментовку идти!..
- Зачем?
- Сам ты зачем… Гавриил, не начинай! - голос сухой и напряженный.
- Ах, да-а, точно, прости, прости!
Острое, колкое возбуждение от его боли…
Метался туда-сюда, пока не оказался рядом, и не удушил сладко-сладко… Подъезд, подоконник, глаза в слезах. Его слезы у меня на губах, его горе у меня на языке.
Усадил его на подоконник, а он обвил меня руками и ногами, как девчонка, а я терся об него как малолетка, и сжимал так что больно дышать, а он скулел, тонко и трогательно, как девочка… девочка… от наслаждения сохло во рту, и было больно, очень больно внизу живота, но я терся и терся об него, не имея возможности просто выебать…
- Малыш… - смущенно в небо, и вздохнул. - Я всегда мечтал, чтоб меня… - срываясь на шепот, - чтоб меня вот так…
- В подъезде?
- Да, изнасиловали как школьницу… как сучечку, - с глазах смущение и горячечная собачья благодарность.
- Я рад, что угодил тебе… Я тебя люблю.
Мне с ним хорошо. Единственно с ним.
Мы вышли не скрываясь. Пусть смотрят.
ххх
Едва мы помирились… все должно быть так хуево, непременно!! Обломалось мое счастье. Уехал Арто на месяц.
Я еле вытерпел на транках. Достали флэш-бэки. Сашка, Алиска… Бабуля… Месяц тянулся как год. Арто позвал к себе - его мать уехала, а ему надо оставаться там.
И вот я на вокзале. О, чёрт. Он не идет. Звоню, телефон на последнем издыхании. Лишь бы успеть узнать, что с ним.
Я ждал, я ждал пёс знает сколько. Внутри уверен, что всё нормально. Просто дождаться. Но когда он-таки появился - трезвый, целый, здоровый, просто вместо 18.00 в 1.45… я сказал привет. Он рассказал, что уснул в электричке… шел пешком через весь город… "Вот прочему я чуял, что идет, лишь не понимал - откуда так долго?"
Убил бы! Руки дрожали. "Я знал, что он цел и жив!" Но…
- Арто, мне бы водки сейчас стакан…
Интроверт я.
Вот так вот я поплатился за то, что я - это он. А он - это я. Я тоже так поступаю. Так хлебни же своего дерьма, Ветер!! Потому и молчу. Нет у меня морального права его упрекать. Да в пизду это все. Убейте же меня, ну хоть кто-нибудь…
Он записывал альбом, памяти сестры. А в перерывах мы извращались. Я рисовал карандашами разные мерзкие картинки, оправдываясь, будто это наброски для обложки. Но чувствовал, что это полная туфта. И вообще все туфта, что я делаю. Я не музыкант - и мне совершенно не к чему привязаться рядом с ним. И не желаю делить с ним его горе, мне это слишком. Хрясь - и карандаш сломан. Руки дрожат. Изнываю, извожусь от невысказанного чувства - как же мы далеки на самом деле! Мне плохо с тобой, и если б не проклятая, до дыр заебаная любовь… из зеркала смотрят несчастные запавшие глаза. Любовь - это рабство, границы, клетка! Презренная необходимость заботиться и советоваться. Унижение! Брось меня, пожалуйста, ведь сам я не могу! Как бы сказать тебе, что я уже и не хочу тебя… так как раньше, в начале. Угар рассеялся! Довольно… ах, что же мне мешает уйти? Просто не уверен, что не захочу вернуться! Выбил ты стул из-под ног повешенного…
ххх
Сухие губы резали воздух.
- Где, блядь, эта Жахни? - раздраженно шипел я. Ужасно устал, болит сутулая спина. Мы провели четырнадцать часов, тусуясь на Дне города.
- Дерьмо, блядь! - поддакивал Арто. - Вот ты сколько раз у нее был? - повернулся он ко мне. Я поднял голову к небу. Стремительно темнело.
- Раз пять или семь!
Арто взял меня за руку. Глухая змея злобного раздражения зашипела во мне. Хоть в принципе район отдаленный, безлюдно и некому на нас смотреть.
- Во-во, и я примерно столько же, а найти не можем, че за хуйня? - вздохнул он.
- Да вот хуй знает! - я заоглядывался по сторонам, мозги всмятку - вообще ничего не узнаю вокруг! То ли мы реально не туда забрели, и мудачила-водитель в маршрутке зачем-то коварно наебал нас и высадил не там. То ли мы оба допились и докурились, наглухо отъехав крышей. Но мы бродим уже часа три, ночь вокруг, стертые ноги отваливаются, желудок сводит от голода, болят вены от тяжело пульсирующей в шрамах на руках крови. Мы не спали две ночи - колобродили. И вот, Жахни, по идее, ждет нас на вписку, а у нас разряжены телефоны!
Пиздец…
- Скажите пожалуйста, а трам-пам-пам - мы правильно идем? - уже привычно оттарабаниваю я.
- О-о, да это совсем не туда, это вам надо назад вернуться и тым-пырым-пым, налево! - уже стандартно отвечает нам десятый спрошенный!
- Еб Ёвою мать… - выдыхает сквозь зубы Арто. Я только киваю, не оставляя надежд на уютный кров. Хуй! - а не кров мне. Все повторяется. Я разражаюсь смехом - изнутри распирает - злым и колючим. Арто подпрыгивает на месте и орет в ночь:
- А-а, пиздец! Ну мы седне вообще выйдем-то, нет?!
На просьбу позвонить получаем словесной пизды. Да и само-собой, кто вдруг даст двум стремным, пыльным волосатым дебилам ночью мобилу?.. "Только не я!" - ответит на этот простой вопрос кто угодно. Вы бы дали? Вот и я о том же! Волочим ноги дальше. По прежнему нихрена вокруг не узнаю. Идем в никуда. Пиздос расцветает буйными цветами… на последние деньги покупаем жратвы и пива в пустом ночном супермаркете. На нас смотрят как на откровенных чучел. Похуй-нахуй, хочу жрать транков… транков нет - есть водка. Круто. Без нее голова болит. Хлеб и водка на ходу, желудок сука - молчать!! Зрение размазалось о серо-желтые ночные стены, о зловеще-черный асфальт.
Боль в ногах унялась. Я лечу… низким бреющим полетом.
Цок-цок-цок! - говорят со мной каблучки впереди, увлекая за собой. "Мама, иди к черту!" - выплывает на середину мозга. Образ мамы мешает мечтам об изнасиловании. Ничего, изгоняю, и горячо схватив любимого за плечо, лью в уши сладчайшую ересь, добрый демон-отравитель:
- О, смотри, какие жопки, а?
- Особенно та, в розовой юбочке! - нехорошо вспыхивают его глаза, вперившись в виляющих на шпильках гламурных девиц. Зефирные ляжки телочек плавно мелькают, покачиваются ажурные задницы. Их хозяйки лениво стрекочут о чем-то, а я говорю Арто:
- Давай, изнасилуем!
- О, да! - выдыхает он блаженно, и мы устремляемся за телками.
- Девки… - шепчу я, и вот-вот догоню уже, но Арто хромает. Бля… Да у него же мозоли… Дерьмово! Он идет-то еле-еле, куда уж, эдак сучки от нас даже на каблуках сбегут!
- Ах, ты будешь ебать, а я порежу! - все же мечтаю я вслух.
- Подержишь для меня беленькую? - благодарно пожимает мне пальцы дружок.
- Если догоним… - хмуро отвечаю я.
- А что, нет?
- Нет, ноги твои… - я прячу раздражение. Ненавижу заботиться…
- Да, точно! - кивает печально он.
- А то бы точно стали!
- Конечно! - зло и решительно встряхиваю я волосами. Блядь, скотина, как же ты меня подвел! В это время сучки подходят к машине, оттуда выползают два квадратных чувака. Ну вот, опоздали!
- Да, прикидываю, че было бы, если б мы за этими бляденками погнались! - горько усмехается Арто.
- Да ниче, опиздюлились бы конкретно, мы ж устали оба в хламину!
- Все, я больше не могу! - в изнеможении произносит Арто, и сворачивает к лавочке. Я плюхаюсь на нее первым, и хлопаю себя по коленкам, приглашая друга. Он садится, тяжелый как старая собака, но надо же быть заботливым… как ни крути, а Жанна говорила, что любовь - это взаимодействие двух сторон, на пути слияния в единое существо. Придется потерпеть, я хочу, чтоб он ощущал себя моим.
- Эх, жаль! - вздыхает Арто, хлебая водку.
- Да, это точно! - забираю у него бутылку я. Хмель удивительно быстро покидает меня, наверное, протекая в бездонные трещины усталости. Я разбит… я возбужден. Я хочу ебли. Я люблю Арто. Я срочно желаю Жахни… и ее горячей безотказной глубокой пизды.
- Я б ебал ее неустанно! - поэтическое восклицание вырвалось само, и Арто расхохотался.
- Да-а, а я б тебе помогал! - и поцеловал меня в шею.
- Ты такой грязный! - шепчет он, возбуждая.
- Так я три дня не мылся… - и содрогаясь произношу-таки вслух, особое слово: - Малыш…
- А у тебя уже был такой опыт? - заглядывает он вдруг мне в глаза, а руками обвивает шею. Я одной рукой держу недопитую водку, а другую кладу ему на задницу. Понимаю, что он возбуждает меня вовсе не своим телом, к плоским костям я равнодушен… а сердцем! Нутром своим блядским… сучьей сущностью. Люблю я его. Оттого и хочу…
- Да… - после долгой паузы усмехаюсь я. - Был такой опыт… весьма приятный!
- В смысле, она согласна была, ты с ней договорился? - наивно смотрит он мне в глаза.
- Не-е-ет! - иронично покачал я головой. - Это была не игра! Я ее на самом деле поймал и выебал! - сладкая дрожь воспоминания прокатилась под кожей. Отчетливо мелькнули безумно перепуганные глаза.
- И что, прямо ночью, на улице? - он восхищенно ахнул и уставился на меня.
- Глупая девочка… - проронил я, и замолчал. Он не понял, что это о нём, и ухмыльнулся.
- Да уж… и как оно? Круто?
- Классика! - взмахнул я бутылкой.
- Да, кстати, допить надо, мало уже, - он отобрал у меня водку.
- Точно! - кивнул я. - А девка-то, да, все классика - ночью на улице одна, идет, звонит… (картины встали перед пьяным шатким взором как сейчас).
- Просит кого-то ее встретить, попкой вертит, юбочка колышется… за угол завернула, догнал, поймал, в подъезде под лестницей зажал и выебал… отпустил и ретировался, мразь!
- Ну ты крууут! - с восхищенным отвращением выдохнул Арто. Я сжал ему кости так, что хрустнуло. Он вскрикнул, а я кивнул. Так-то!